Теоретические и прикладные аспекты долгосрочного прогнозирования Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

М.Ю. Ксенофонтов

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ АСПЕКТЫ ДОЛГОСРОЧНОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ

Статья посвящена проблемам долгосрочного комплексного социально-экономического и научно-технического прогнозирования. Раскрывается актуальность долгосрочного прогноза как инструмента повышения эффективности текущей экономической политики и политики рыночных реформ, а также как научного проекта, стимулирующего развитие методологии экономических исследований. Даются развернутые иллюстрации прикладного значения усилий по совершенствованию методологии прогнозирования, обеспечивающих привнесение экономических факторов в контекст анализа и прогноза неэкономических аспектов социально-экономической эволюции, привнесение неэкономических факторов в контекст анализа и прогноза перспектив экономического развития, а также учет особенностей описания объекта прогнозирования и постановки прогнозной задачи.

Актуальность долгосрочного прогноза. Выделим основные аспекты значимости долгосрочного прогноза социально-экономического развития.

Во-первых, долгосрочный прогноз является важным инструментом повышения эффективности, действенности экономической политики, что особенно важно в период кардинальных экономических преобразований.

Во-вторых, долгосрочный прогноз в качестве системного, комплексного и периодически повторяющегося масштабного научного проекта стимулирует развитие методологии и методики социально-экономических исследований, обеспечивает формирование соответствующей культуры междисциплинарных разработок и поддерживающей ее системы научных кооперационных связей.

В-третьих, в той мере, в какой организация исследований долгосрочного прогноза может обеспечить конструктивное взаимодействие науки, бизнеса, общественных организаций и государственной власти, а также широкое распространение полученных результатов, эти исследования позволят сформировать общее видение перспектив социально-экономического развития и условий эффективного согласования локальных и общих интересов в целях социально-политической консолидации общества.

В-четвертых, исследования долгосрочного прогноза способствуют преодолению технократических иллюзий в представлениях о будущем и распространению гуманистического понимания общественного развития. В соответствии с таким пониманием все большее значение в оценке результатов развития должны приобретать параметры социального, демографического и экологического благополучия в противовес масштабам экономической деятельности, которые соответственно должны отходить на второй план, восприниматься как инструментальные параметры, а не как сущностные итоги социально-экономического развития.

Наконец, можно утверждать, что переход российской экономики в режим восстановительного роста делает долгосрочное прогнозирование не только актуальным видом научной деятельности, но и источником общественного оптимизма, поскольку оно переводит вопрос о будущем состоянии экономики и общества из области теории катастроф в сферу теоретических построений, обосновывающих варианты позитивного социально-экономического развития.

Долгосрочный прогноз как инструмент разработки социально-экономической политики

Несмотря на накопленный груз воспроизводственных проблем, чрезвычайную остроту современного социально-экономического кризиса, которые объективно снижают интерес к анализу долговременных перспектив развития экономики и общества, разработка долгосрочного прогноза остается актуальным исследованием, формирующим научные основы социально-экономической политики и в силу этого имеющим большое практическое значение.

Мы исходим из того, что прикладная ценность любого экономического прогноза определяется тем, насколько содержательно связаны в нем ретроспектива и создаваемые элементы образа будущего. Прогноз нужен не столько для формирования картины будущего, сколько для извлечения из ее анализа информации, полезной для разработки текущей экономической политики.

Действенность прогноза социально-экономического развития страны для формирования системы приоритетов текущей экономической политики обусловлена двумя целями:

- либо выявлением проблемных ситуаций, которые могут возникнуть в будущем, если заблаговременно не предпринять некоторых превентивных мер. Анализ результатов таких прогнозных построений обеспечивает привнесение будущих проблем социально-экономического развития в контекст разработки и реализации текущей политики;

- либо оценкой наиболее вероятных последствий осуществления имеющихся вариантов экономической политики. Прогнозные оценки вероятных итогов реализации вариантов экономической политики могут использоваться в качестве критериальных в процессах обоснования ее конкретного содержания. Тем самым обеспечивается привнесение в контекст разработки и реализации текущей экономической политики соответствующего ей образа отдаленного будущего.

В обоих случаях исследования, проводимые в рамках долгосрочного прогноза, позволяют аргументированно обосновать необходимость реализации некоторых структурных, технологических, институциональных изменений, направленных на достижение желательных итогов социально-экономического развития и их адаптацию к особенностям перспективной воспроизводственной ситуации, что способствует повышению приоритета стратегических целевых установок при формировании системы компромиссов текущей экономической политики.

Долгосрочный прогноз и экономические реформы. Расширяя временные рамки анализа воспроизводственных процессов, долгосрочный прогноз создает возможности более адекватного подхода к разработке проблематики экономических реформ. Отметим три таких возможности.

Во-первых, долгосрочный прогноз позволяет рассматривать политику реформ как эшелонированную во времени программу действий, учитывающих различия в инерционности воспроизводственных процессов в секторах и сферах экономики и общества, в объемах экономических и организационных ресурсов системы управления, последовательности и продолжительности воздействия усилий по поддержанию их нормального текущего функционирования и формированию новых рыночных механизмов их развития.

Во-вторых, долгосрочный прогноз создает предпосылки для конструктивного профессионального анализа вариантности политики реформ, которая обычно представляется как проблема политического выбора и вследствие этого оказывается крайне идеологизированной. Прогноз на длительную перспективу позволяет вклю-

чить в рассмотрение не только меры экономической политики, но и развернутое описание механизмов (сценариев) формирования соответствующих им возможных итогов развития. В соответствии с этим сценарный прогноз является эффективным инструментом системного анализа и оценки конкретных вариантов политики реформ. В его содержательном контексте естественным образом возникают и поддаются операциональному рассмотрению два принципиально важных вопроса:

- о долговременных последствиях принятого курса реформ (долгосрочный прогноз последствий текущей экономической политики становится источником критериев оценки принятого курса реформ);

- о переходе к парадигме «активного строительства будущего» (долгосрочный прогноз позволяет поставить разные оценки достижимых итогов развития в соответствие разным вариантам социально-экономической политики, т. е. в явном виде демонстрирует зависимость будущего состояния экономики и общества от выбора той программы действий, которая составляет содержание принятого курса реформ).

В-третьих, в рамках долгосрочного прогноза можно проанализировать объективно возникающее противоречие между краткосрочными целевыми установками политики реформ и задачами социально-экономического развития в более отдаленной перспективе. Учет результатов этого анализа при разработке текущей экономической политики позволяет более сбалансированно подойти к формированию системы ее приоритетов.

Долгосрочный прогноз и политика реформ. Российские экономические реформы никогда не рассматривались их авторами как долгосрочная программа, что, на наш взгляд, и предопределило их преимущественно деструктивный характер, масштабность и многообразие их негативных социально-экономических итогов. Реформировать следовало систему, отдельные элементы которой имеют разную инерцию изменения, трансформации. С этой точки зрения необходимо было исходить из того, что процессы преобразования различных элементов этой системы могут характеризоваться разными «естественными» темпами. В соответствии с этим ключевое значение приобретает вопрос о приемлемой мере согласованности содержания и темпов преобразований разных элементов социально-экономической системы, следовательно, вопрос о выборе последовательности этапов и темпа реформ. Ответы на эти вопросы можно было бы получить лишь в рамках исследований долгосрочного прогноза. Этот тезис в первую очередь можно отнести к проблеме кардинального повышения эффективности. Ясно, что существенный рост эффективности предполагает, прежде всего, многообразные изменения в материально-вещественных характеристиках производственного аппарата, его размещении по территории страны и в силу этого не может осуществиться в короткие исторические сроки. Следовательно, изначально программа реформ должна была бы формироваться как долгосрочная инвестиционная программа, программа структурно-технологических преобразований, в которой имели бы место институциональные преобразования, трансформация собственности, решение текущих острых финансовых проблем и т. д.

Помимо очевидных проявлений экономической инерции, препятствующих быстрым изменениям материально-вещественных аспектов производства, следует иметь в виду и длительность процессов эволюции систем индивидуальных и общественных ценностей, которые определяют сферы и интенсивность социального сопротивления (или соответственно социальной поддержки) реформам, темпы «модернизации» человеческого капитала, его «созревания» для эффективного включения в механизмы рыночной экономики.

Конструктивный подход к разработке и реализации экономических реформ невозможен без учета феномена социально-экономической инерции. В соответствии

с этим целый ряд актуальных проблем экономической политики может получить адекватное рассмотрение лишь в рамках исследований долгосрочного прогноза.

Образ будущего как источник критериев оценки текущей экономической политики. В рамках долгосрочного прогноза появляется возможность сформулировать требования к текущей экономической политике как к политике, которая должна способствовать движению экономики по траектории, обеспечивающей необходимый темп приближения к «нормативному» (предпочтительному) образу будущего. Понятно, что при таком подходе ключевое значение приобретает выбор процедуры формирования образа будущего. В долгосрочном прогнозе могут быть реализованы развернутые нормативные построения, цель которых - обоснование важнейших параметров и механизмов перспективной модели благосостояния, модели структурно-технологической модернизации или желательного институционального и технологического образа отдельных отраслей и сфер национальной экономики. Однако весьма информативными могут быть даже относительно простые межстрановые сопоставления тех или иных макроэкономических показателей экономики России с аналогичными показателями стран, признанных лидерами мирового экономического развития и, следовательно, могут служить образцом для заимствования элементов образа будущего.

Анализ основных тенденций эволюции мировой экономической системы может стать источником представлений об относительной динамике развития отечественной экономики, о возможной траектории перемещения России в мировом экономическом пространстве (в пространстве уровней экономического развития).

В соответствии с прогнозом развития мировой экономики, разработанным ИМЭМО РАН [1], в перспективе до 2015 г. темпы экономического роста группы наиболее развитых стран будут находиться в интервале 2-3% в год.

В таблице представлен простой расчет, оценивающий нормативные требования к динамике ВВП на душу населения России по двум различным гипотезам о темпах роста ВВП стран - членов ОЭСР и о динамике сокращения сложившегося отставания России от этих стран по уровню данного показателя.

Поддержание того уровня отставания абсолютного объема душевого ВВП России от аналогичного показателя развитых стран, который характерен для 2000 г. (18244 долл.), потребует экономического роста среднегодовым темпом 4,0-5,5%. При этом относительное отставание сократится с 71% в 2000 г. до 53-45% в 2015 г. Восстановление предреформенного (1990 г.) уровня отставания абсолютного объема душевого ВВП России от аналогичного показателя развитых стран может быть результатом экономического роста среднегодовым темпом не ниже 6-7%. При этом относительное отставание от развитых стран сократится с 71% в 2000 г. до 30-26% в 201 5 г. Восстановление к 2015 г. относительного уровня отставания России от развитых стран по уровню душевого ВВП, сложившегося в 1990 г. (48%), предполагает экономический рост среднегодовым темпом 4,5-5,3%. Сохранение сложившегося в 2000 г. уровня относительного отставания (71%) соответствует варианту экономического развития России среднегодовым темпом 1,5-2,2%. Однако при этом Россия в лучшем случае лишь восстановит в 2015 г. дореформенный объем душевого ВВП (11500 долл.), а отставание от развитых стран по абсолютному уровню этого показателя увеличится с 18244 до 24500-28500 долл.!

Накопленные масштабы спада объемов производства (и вполне возможная их стагнация в среднесрочной перспективе) предопределяют отставание уровня экономического развития, которое можно считать непреодолимым в обозримом будущем. Переход к экономическому росту становится императивом экономической политики. Если же принять во внимание экстраординарные требования к его тем-

пам и устойчивости, обусловленные переходом России в категорию стран с развитой экономикой, то можно сделать вывод, что в мировой экономической истории имеется весьма ограниченное число прецедентов разработки и реализации столь эффективной экономической политики.

Таблица

Динамика и уровень душевого ВВП России и стран - членов ОЭСР

Показатель 1990 г. 2000 г. 2015 г., гипотезы

1 2

Динамика душевого ВВП в развитых странах*

абсолютный уровень**, долл. 21970 25744 34648 40108

среднегодовой темп прироста, % 1,6 2,0 3,0

Фактическая динамика душевого ВВП РФ

абсолютный уровень**, долл. 11500 7500

среднегодовой темп прироста, % -4,2

Фактический разрыв в уровнях душевого ВВП, долл. 10470 18244

Соотношение душевого ВВП РФ и развитых стран, % 52 29

Отставание РФ по душевому ВВП от развитых стран, % 48 71

Динамика разрыва в уровнях душевого ВВП по варианту, долл.:

восстановления разрыва 1990 г. 10470 10470

сохранения разрыва 2000 г. 18244 18244

восстановления соотношения душевого ВВП 1990 г. 16500 19200

сохранения соотношения душевого ВВП 2000 г. 24500 28500

Требования к перспективной динамике душевого ВВП

РФ в варианте сохранения разрыва 2000 г.

абсолютный уровень**, долл. 16404 21864

среднегодовой темп прироста, % 4,0 5,5

Требования к перспективной динамике душевого ВВП

РФ в варианте восстановления разрыва 1990 г.

абсолютный уровень**, долл. 24178 29638

среднегодовой темп прироста, % 6,0 7,1

Требования к перспективной динамике душевого ВВП РФ

в варианте сохранения его соотношения с душевым ВВП

стран ОЭСР 2000 г.

абсолютный уровень**, долл. 10148 11608

среднегодовой темп прироста, % 1,5 2,2

Требования к перспективной динамике душевого ВВП РФ

в варианте сохранения его соотношения с душевым ВВП

стран ОЭСР 1990 г.

абсолютный уровень**, долл. 18148 20908

среднегодовой темп прироста, % 4,5 5,3

* Группа развитых стран представлена следующими странами — членами ОЭСР: Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия, Дания, Италия, Канада, Нидерланды, Норвегия, США, Финляндия, Франция, Швеция, Япония.

** С округлением.

Можно утверждать, что вопросы о месте России (или любой другой страны, осуществляющей переход к рыночной экономике) в будущем мировом экономическом пространстве или о соответствующих тенденциях изменения (и факторах, определяющих эти тенденции) относятся к числу «непривлекательных» для партии реформаторов, поскольку заставляют сформулировать итоги реформ в терминах, характеризующих не ход реформ (темпы приватизации, темпы организационнохозяйственных преобразований и формирования рыночных институтов, темпы либерализации экономических отношений, динамика бюджетного дефицита и уровня инфляции), а итоги экономического развития (уровень реальных доходов, объем и структура потребления населения; масштабы, структура, технический уровень и результаты капитального строительства; сдвиги в объемах и структуре производства; производительность труда, капитало-, фондо-, энерго- и материалоемкость про-

изводства; количественные и качественные характеристики внешней торговли и т. п.). Эти и подобные им вопросы заставляют задуматься о том, как соотносятся (и как должны соотноситься в разумно продуманном и общественно одобренном варианте) процессы рыночных реформ и процессы экономического развития, как в ходе разработки и реализации экономической политики органично соединить их, найти компромиссы в той части целевых установок развития и реформ, которые находятся в конфликтных взаимодействиях.

Содержательный контекст и естественная логика прогнозно-аналитических построений, характерные для долгосрочного прогноза, переводят дискуссии о задачах реформ и выборе подходов к их практической реализации в существенно более конструктивное русло - задают операциональные критерии оценок вариантов политики реформ в терминах реальных итогов развития отечественной экономики.

Долгосрочная позитивная перспектива развития как чрезвычайно жесткий критерий селекции концепций экономической политики. Главная проблема состоит в том, что далеко не все варианты экономической политики и соответствующие им сценарные альтернативы социально-экономического развития можно рассматривать как варианты развития в долгосрочной перспективе, поскольку их реальный исторический горизонт предопределяется ограничениями как собственно экономического потенциала факторов роста, так и социально-политической прочности реализуемой в их рамках концепции развития. Содержание концепции развития предполагает, прежде всего, выбор:

- состава факторов роста, что предопределяет общий потенциал социальноэкономического развития;

- способов мобилизации экономического потенциала, степени его использования для решения проблем социально-экономического развития;

- состава проблем, принимаемых в качестве актуальных, что одновременно выявляет круг проблем, нерешенность которых неизбежно станет фактором усиления напряженности в развитии соответствующих элементов социально-экономической системы, в перераспределении экономической и (или) социальной нагрузки между ними (что скажется на эффективности решения и актуальных проблем), а в случае приближения к «порогу прочности» может вызвать форсированную трансформацию принятой концепции.

С содержательной точки зрения не совсем корректно рассматривать некоторые варианты экономической политики, например, сохранения неизменной экономической политики или экспортно-ориентированного роста, как варианты, реализуемые на всем протяжении долгосрочной перспективы. Следует исходить из того, что они важны с точки зрения оценки не только достижимых в их рамках темпов роста, но и возможных или допустимых (по имеющимся критериям оценки результатов экономического развития) временных интервалов их практической реализации. Лишь формально инерционный сценарий развития можно рассматривать в долгосрочной перспективе. Следует предпринять специальные усилия по оценке того периода времени, который можно поставить в соответствие данному варианту экономической политики, по оценке его потенциальных временных границ. На самом деле наиболее актуальной задачей при рассмотрении инерционного варианта развития является оценка его «внутренней прочности», в том числе и в терминах продолжительности того временного интервала, на котором он может практически реализоваться без форсированной (обусловленной приближением к пороговым значениям параметров, определяющих устойчивость социально-экономической системы) трансформации в альтернативные варианты.

Долгосрочный прогноз как пространство для поиска эффективных компромиссов экономической политики. При разработке политики реформ необходимо учитывать внутренние конфликтные взаимодействия различных целевых установок, тенденций развития различных сфер экономики, аспектов процесса реформ. Однако только при расширении временных рамок прогнозных разработок возможно сформулировать и всесторонне рассмотреть объективные противоречия между краткосрочными целевыми установками политики финансовой стабилизации, выбором инструментов их реализации и задачами социально-экономического развития в более отдаленной перспективе. Исследования долгосрочного прогноза должны включать анализы: компромиссов текущей экономической политики, пространственно-временных, межпоколенных, межотраслевых «разменов», меры соответствия сегодняшних потерь и будущих приобретений (имеются в виду потери при осуществлении того маневра, который может открыть перспективу позитивного развития в будущем, например, перераспределение ресурсов в пользу накопления, необходимого для структурно-технологической модернизации экономики, за счет сдерживания роста текущего потребления). «Бескомпромиссные» варианты развития, ориентированные либо на максимально возможное демпфирование текущих негативных последствий кризиса, либо на максимальные затраты во имя будущего, могут быть одинаково «тупиковыми» с точки зрения той эволюции воспроизводственной ситуации, которую они предопределяют. Анализ конфликтных ситуаций и оценка возможных последствий различных компромиссов в рамках исследований долгосрочного прогноза способствуют повышению эффективности, действенности экономической политики, так как позволяют поставить задачу поиска приемлемого варианта политики реформ как политики компромисса, согласовывающей тактические и стратегические приоритеты развития.

Экономическая политика, не учитывающая отдаленных последствий конъюнктурных решений, породила острый кризис развития научно-технической сферы российской экономики. Приоритет сокращения бюджетного дефицита, не ограниченный соображениями потребностей будущего развития, в значительной мере предопределил пассивный характер научно-технической политики, которая неадекватна задачам поддержки, трансформации и развития имеющегося научнотехнического потенциала. Тот же фактор определил как избыточно жесткие критерии государственной поддержки инвестиционных проектов, так и общий дефицит свободных финансовых ресурсов для инвестиций в реальный сектор экономики, которые лишают ресурсов и потенциала технологического развития целые секторы отечественной экономики.

Особенности текущей рыночной конъюнктуры порождают такие целевые установки в сфере технологической политики, которые, как правило, не совпадают с долгосрочными стратегическими приоритетами. Тем самым дестабилизируются воспроизводственные процессы в инновационной сфере, которая создает условия для интенсификации социально-экономического развития и повышения конкурентоспособности отечественной экономики. Следовательно, требуется анализ долговременных последствий текущих конъюнктурных экономических решений реальной хозяйственной практики управления процессами, способствующими прогрессивным сдвигам. Эти сдвиги могут быть осуществлены только на значительных временных интервалах, а неадекватная им социально-экономическая политика может практически немедленно вызвать цепную реакцию труднообратимых деструктивных изменений.

Долгосрочный прогноз призван эффективно выполнить «охранительную» функцию, став источником оценок долговременных последствий альтернативных вариантов решения текущих воспроизводственных проблем или научной основой

документов, формулирующих позицию органов государственной власти по различным аспектам экономической безопасности (собственно экономической, технологической, информационной, экологической, продовольственной и т. п.).

Широкий содержательный контекст исследований, проводимых в рамках долгосрочного прогноза, позволяет создать благоприятные предпосылки для синтетических концептуальных построений, описывающих взаимозависимость и взаимообусловленность различных аспектов развития экономики и общества. В частности, он идеально подходит для демонстрации конфликтных взаимодействий «локальных» критериев рациональности, свойственных разным аспектам политики: экономической (развитие отдельных отраслей: аграрной, энергетической, транспортной), финансовой, внешнеэкономической, экологической, демографической, социальной, институциональных преобразований, политике реформ, проводимой на федеральном и региональном уровнях, и т. п., а также объективного характера существующих между ними противоречий. Тем самым долгосрочный прогноз может внести важный вклад и в формирование компромиссов на множестве системно противоречивых, но локально безупречных рекомендаций.

Это особенно важно в ситуации, характеризующейся неспособностью правительства разрабатывать экономическую политику как интегрированную, целостную систему мер. Слабое правительство не в состоянии согласовывать и интегрировать в целостную политику совокупность «локально верных» предложений («политик») различных министерств и ведомств, отвечающих за отдельные секторы национальной экономики или аспекты экономического развития. Вследствие этого частные «политики» вступают в процессе их реализации в разрушительные, деструктивные для экономики и общества конфликтные взаимодействия, причем каждая из них имеет ту силу, которая эквивалентна политической силе соответствующего министерства или ведомства, а не ее оценке по критерию здравого экономического смысла. Целью экономических дискуссий в правительстве должно быть формирование компромисса, учитывающего достаточно широкий круг сопряженных обстоятельств. С этой точки зрения, например, дискуссия «реформаторов» и «консерваторов» должна рассматриваться не как столкновение различных идеологий, а как процедура формирования такой стратегии преобразований, при которой продвижение вперед по одним направлениям экономической эволюции сопровождается социально приемлемыми потерями при движении по другим, что является наиболее существенной предпосылкой необратимости реформ.

Практика разработки и реализации хозяйственных решений свидетельствует об отсутствии как субъективных намерений, так и объективных механизмов, позволяющих поддерживать приоритет стратегических целей развития и усилий по решению тех реальных воспроизводственных проблем, с которыми страна неизбежно столкнется в будущем. В этой ситуации долгосрочные прогнозы призваны стать действенным инструментом экономической политики, которая эффективно сочетает задачи системной трансформации и позитивного экономического развития.

Долгосрочный прогноз как научный проект

Объект экономического исследования. Исследователь изучает реальную экономическую действительность, работая с различного рода описаниями - качественными (экономическая фактография, экономические теории и экономическая статистика в части определения способов сбора и обработки первичной экономической информации как методологическая и методическая основа количественных оценок в экономике) и количественными (разнообразные статистические данные).

Иными словами, объектом анализа и прогноза служит не само реально существующее явление, а его описание.

Можно дать следующую иерархию «объектов» экономических исследований:

- реальный объект;

- условно полное (не всегда адекватное!) качественное статистическое его описание, которым располагает научное сообщество в целом;

- объективно неполное (в части как качественных суждений, так и статистики) описание объекта, с которым работает отдельный исследователь или группа, занимающаяся конкретными прогнозно-аналитическими разработками;

- актуальное описание (модель) объекта (часть описания, выделенная в соответствии с конкретными особенностями задачи исследования, с имеющимися у исследователя представлениями о важности тех или иных элементов описания объекта, доступного для решения данной задачи по таким критериям, как практическая реализуемость исследования при сложившихся ограничениях по времени, кадровому, программному обеспечению расчетов).

Прогнозирование представляет собой развитие имеющегося описания объекта, экстраполяцию его во времени или в экономическом пространстве (перенос описания-модели, развитой в отношении одного типа объектов, на некоторое множество других объектов, обладающих высоким уровнем подобия).

Из рассмотренных выше проблем методологии экономического исследования можно сделать важные выводы.

Во-первых, разные исследователи (или их группы), как правило, располагают различными (как минимум не полностью совпадающими) описаниями одного и того же номинального экономического объекта (национальной экономики, отрасли, региона, совокупности предприятий, отдельных рынков и т. п.). Это означает, что прогноз, разработанный одной группой исследователей, непосредственно не сопоставим с одноименным прогнозом другой исследовательской группы и не может быть корректно интерпретирован в терминах того описания, которое характерно для альтернативной «модели» объекта.

Во-вторых, именно аналитическая часть исследования в совокупности с прогнозным сценарием задает актуальное описание объекта прогнозирования, а следовательно, и ограничения на корректную интерпретацию прогнозных результатов.

Особенности объекта долгосрочного прогноза. Необходимость исследования взаимозависимости и взаимообусловленности различных аспектов развития экономики и общества предопределяет логику и аналитических разработок, и исследований в рамках кратко-, средне- и долгосрочного прогноза. Однако лишь долгосрочный прогноз обеспечивает реальную возможность рассмотрения как прямых, так и обратных связей между воспроизводственными процессами в экономике и динамикой демографического, социального и научно-технического развития, изменениями в ресурсной, экологической, мирохозяйственной ситуации. Долгосрочный прогноз может включать в качестве эндогенных, зависимых от содержания экономического сценария многие из тех аспектов социально-экономического развития, которые в рамках кратко- и среднесрочного прогноза остаются экзогенными, независимыми источниками внешних ограничений. В соответствии с этим методологическую основу долгосрочных прогнозов социально-экономического развития должны составлять синтетические концептуальные построения, описывающие взаимозависимость и взаимообусловленность различных аспектов развития экономики и общества. С позиции экономистов представляется естественным разделить все исследовательское пространство долгосрочного прогноза на два неравных сегмента - экономика и неэкономика. Аналогичные синтетические построения

возможны и при описании взаимозависимости и взаимообусловленности отдельных составных частей неэкономики, например, учет социально-политических факторов при анализе перспектив решения экологических проблем.

Таким образом, с определенной мерой условности, можно выделить три основных направления развития методологии долгосрочного прогнозирования:

1) привнесение экономических факторов в контекст анализа и прогноза неэкономических аспектов социально-экономической эволюции;

2) введение неэкономических факторов в контекст анализа и прогноза перспектив экономического развития;

3) конструктивный учет особенностей описания объекта прогнозирования и постановки прогнозной задачи.

В дальнейшем изложении основное место будет уделено иллюстрации значимости первого и третьего из них.

Экономические факторы в контексте анализа и прогноза научно-технического развития. В качестве иллюстрации рассмотрим возможности исследования проблем научно-технического развития, которые обусловлены потенциальной широтой содержательных и временных рамок прогноза.

Научно-технический прогресс опосредуется совокупностью инновационных и инвестиционных процессов. Временные рамки краткосрочного прогноза (1-2 года), как правило, оказываются существенно меньшими, чем инвестиционные лаги (средняя продолжительность инвестиционного процесса), что не позволяет включить в рассмотрение итоги капитального строительства, выражающиеся в росте объемов производства, уровня его эффективности, т. е. в конечном счете в изменениях отраслевой, технологической и региональной структур производства. Следовательно, в краткосрочном прогнозе инвестиции выступают не в качестве инструмента осуществления структурно-технологической модернизации экономики, а фактора макроэкономической динамики (элемент ВВП). В соответствии с этим первоочередной становится задача оценки абсолютных объемов капитальных вложений, а не прогноз их отраслевой структуры и того приращения эффективности объемов производства, которое они обеспечат в будущем. Это означает, что в рамках краткосрочного прогноза проблематика научно-технического развития рассматривается лишь в части анализа динамики объемов и структуры расходов на исследования и разработки. При этом обоснованность суждений о достаточности этих расходов определяется тем, в какой мере исследователь сможет опираться на соображения, относящиеся к средне- и долгосрочной перспективе социальноэкономического развития.

Среднесрочный прогноз (5-10 лет) идеально подходит для анализа хода инвестиционных процессов в национальной экономике, для оценки вклада инвестиций в решение проблем ее структурно-технологической модернизации, поддержание относительной сбалансированности между потребностью в ресурсах и услугах производственного и потребительского назначения и их внутренним предложением. Первостепенное значение приобретает анализ отраслевой, технологической и воспроизводственной структур капитальных вложений, а также тех сдвигов в эффективности и структуре производства, которые они способны обеспечить в рассматриваемой перспективе. Значительное увеличение прогнозного горизонта позволяет расширить и круг рассматриваемых проблем научно-технического развития. В частности, типичная задача среднесрочного прогноза - социально-экономическая и экологическая оценка имеющихся альтернативных сценариев технологического развития отдельных отраслей, оценка требований к согласованности структурных и технологических сдвигов в развитии сопряженных отраслей и меж-

отраслевых комплексов. Однако при этом объектом рассмотрения, как правило, становятся альтернативы технологического развития. Они определяются совокупностью уже известных технологий, являющихся результатом функционирования сферы исследований и разработок в ретроспективе: новых для данной экономики технологий (т. е. технологий, находящихся на начальной стадии внедрения в хозяйственную практику), а также новейших для данной экономики технологий, еще не получивших распространения, но пригодных для практического использования. Вместе с тем и среднесрочный (как и краткосрочный) прогноз не позволяет поставить и решить задачу оценки вклада в перспективную социально-экономическую динамику сферы научных исследований и разработок (НИОКР), создающей поток технологических инноваций. Варианты научно-технической политики, существующие даже в «нулевой» точке прогнозного периода, могут оказать заметное влияние на достижимые итоги социально-экономического развития лишь за пределами принятого в среднесрочном прогнозе временного горизонта (поскольку он меньше суммарной продолжительности периода, необходимого для новой научной разработки и создания готовой к внедрению технологии, и инвестиционных лагов).

Долгосрочный прогноз (15-30 лет) позволяет оценивать социально-экономические последствия практической реализации технологий, основанных на использовании новейших научных результатов и находящихся в период работы над прогнозом в стадии экспериментальных разработок. Оценка долговременных последствий текущей политики развития научно-технической сферы дает основания для выработки системы научных и технологических приоритетов не в подражательной логике заимствования индикаторов стран - лидеров мирового экономического развития и не в «охранительной» логике под воздействием императива максимально возможного сохранения научно-технической сферы в условиях инвестиционного и инновационного кризисов, а в логике соответствия составу и содержанию тех воспроизводственных и социальных проблем, которые потребуют для своего решения заблаговременной мобилизации имеющегося научного потенциала.

Проблема обоснованного выбора критериев согласованности развития сферы НИОКР и экономики является ключевой для построения процедур оценки необходимых масштабов государственного финансирования этой сферы. Особое значение эта проблема для России приобретает в условиях современного социальноэкономического кризиса.

Дискуссии по проблемам бюджетных расходов на сферу НИОКР свидетельствуют о том, что аргументы часто основываются на заимствованных из опыта развитых стран соотношениях, характеризующих долю затрат на науку либо в государственном бюджете, либо в ВВП. Эти соотношения для кризисной российской экономики не могут определять уровень национальных потребностей в финансовых ресурсах для развития сферы НИОКР, хотя подобные межстрановые оценки получили широкое распространение в качестве ориентиров научно-технической политики.

Следует иметь в виду, что в рамках межстрановых сопоставлений показатель «нормальных» пропорций развития экономики и научной сферы, как правило, заимствуется из опыта стран, находящихся в стационарном режиме развития. В условиях переживаемого Россией крупномасштабного кризисного спада ВВП перестает отражать динамику реального экономического потенциала страны, который хотя и сокращается, но существенно меньшими темпами. Кроме того, сфера НИОКР характеризуется высокой инерционностью позитивного развития, тогда как труднообратимые деструктивные процессы могут иметь очень высокие темпы. Следовательно, если масштабы сокращения сферы НИОКР будут пропорциональны масштабам спада ВВП, то на этапе выхода экономики из кризиса поддержать

эту необходимую пропорциональность (т. е. высокие темпы роста реальных масштабов исследований и разработок и соответственно потока инноваций) не удастся.

Научно-технический потенциал имеет такую инерционность позитивного развития, такие динамические характеристики «нормального» воспроизводства, которые существенно отличаются от кратко- и среднесрочной динамики социальноэкономических процессов (это относится как к динамике спада, так и к возможному наращиванию объемов производства в среднесрочной перспективе). Следовательно, можно говорить об объективно обусловленной мере рассогласования динамики важнейших параметров, характеризующих воспроизводственную ситуацию в экономике и сфере НИОКР, которая обеспечит их более согласованное развитие в будущем, на этапе выхода из кризиса. Нынешние (кризисные) структурные соотношения между ресурсным обеспечением исследований и макроэкономическими показателями, а также пропорции развития различных элементов самой научнотехнической сферы, неизбежно должны отличаться от пропорций, характерных как для отечественной экономики в дореформенный период, так и зарубежной. Только явный учет особенностей хода воспроизводственных процессов, свойственных отдельным элементам НИОКР, и явный структурный прогноз позволят дать четкую интерпретацию итоговых агрегированных показателей и соответствующих макроэкономических пропорций (например, доли расходов на науку в ВВП), которые в условиях переживаемого страной системного кризиса объективно не могут соответствовать ни дореформенным трендам, ни нормативам стационарного развития, ни сложившимся в развитых странах тенденциям.

В связи с этим оценки, полученные в результате прямого переноса соответствующих пропорций в развитых странах, например США, в процедуру обоснования «нормального» уровня российских расходов на науку имеют весьма ограниченный интерес, поскольку для периода кризисного развития «нормальные» пропорции являются неадекватными, и наоборот, правильными могут оказаться такие пропорции, которые выглядят весьма экзотическими по сравнению с характеристиками, соответствующими периоду стационарного развития.

Корректная процедура заимствования пропорций, нормативов, свойственных другим странам, для обоснования уровня и структуры расходов на исследования и разработки в России может основываться на следующей логической схеме, использующей возможности, объективно присущие долгосрочному прогнозированию.

Во-первых, необходимо сформировать образ будущей российской экономики, которая пройдет этапы преодоления кризиса, восстановительного роста и вступит в режим стационарного развития на основе нового воспроизводственного механизма. Представляется оправданным предположение, что уровень затрат на исследования и разработки в развитых странах адекватен усилиям, которые должны предприниматься для обеспечения потребностей экономики в инновациях в соответствии с этапами ее технологической эволюции. Тогда уровень затрат на исследования и разработки, соотнесенный с ВВП, характеризует ту долю ресурсов, которую возможно выделить на развитие науки. Это дает основания для использования тех или иных показателей наукоемкости, например США, при оценке рациональных масштабов финансирования сферы НИОКР в России, но применительно к прогнозируемой, а не современной кризисной экономике.

Во-вторых, используя те элементы прогнозного сценария экономического развития, которые дают основания для оценки будущего, существенно более высокого, чем современный, «нормального» уровня эффективности затрат на науку, следует построить оценки важнейших кадровых и фондовых характеристик собствен-

но сферы исследований и разработок, соответствующие «нормальным» масштабам финансирования, оцененным на первом шаге.

В-третьих, следовало бы рассмотреть возможные сценарии перехода сферы исследований и разработок из современного кризисного состояния в будущее нормальное состояние, соответствующее стационарному режиму развития российской экономики. При этом процесс перехода представляется именно как процесс воспроизводства (суженного, простого и расширенного) кадрового и фондового потенциалов сферы НИОКР. В связи с этим необходимо учесть соответствующие лаги, отражающие ту особенность сферы НИОКР, в отличие от реального сектора, что консервация ее потенциала (до «лучших времен», до перехода к режиму стационарного развития) может быть осуществлена лишь в режиме воспроизводства. В результате может быть получен некоторый набор сценариев развития сферы исследований и разработок в долгосрочной перспективе, а следовательно, и вариантов научно-технической политики, и вариантов «нормального» режима государственного финансирования этой сферы в переходный период, когда, по существу, должен действовать не механизм структурного сопряжения данной кризисной экономики и данной кризисной сферы исследований и разработок, а механизм, обеспечивающий гарантированный переход в состояние эффективного структурного сопряжения «нормальной» экономики и «нормальной» сферы исследований и разработок.

В-четвертых, на основе сценариев, построенных на третьем шаге, можно сформировать процедуру оценки потребности в финансировании сферы НИОКР применительно к отдельным этапам переходного периода, исходя из того, что научнотехническая политика в целом и режим финансирования должны определяться не текущей конъюнктурой, а необходимостью реализации такого сценария развития сферы НИОКР, который обеспечит ее максимальное соответствие (или максимально допустимое несоответствие) образу будущей российской экономики.

Таким образом, долгосрочный прогноз дает возможность рассмотреть существенную часть «обратных» связей между будущим образом экономики, который может стать итогом социально-экономического развития в долговременной перспективе, и содержанием научно-технической политики, системой ее приоритетов, объемами и структурой затрат на НИОКР в той мере, в какой закономерности развития сферы НИОКР выявлены современной наукой и поддаются операциональному анализу. Анализ проблем научно-технической политики в рамках долгосрочного прогноза позволяет поставить задачу оценки ее вариантов по критерию вклада в достижение целевых установок социально-экономического развития. И наоборот, отсутствие исследований в рамках долгосрочного прогноза, оценивающих вклад технологических факторов в достижение стратегических целей социально-экономического развития, лишает процедуру разработки национальной научно-технической политики возможностей опираться на обоснованные долгосрочные цели развития национальной экономики и общества (вместо представлений о «нормальных» или «эффективных» ресурсных и финансовых предпосылках научно-технической сферы вне связи с теми задачами социально-экономического развития, для решения которых должны быть созданы соответствующие технологические заделы).

«Неэкономические» факторы в контексте анализа экономических проблем. Это направление в экономической науке имеет большие традиции и предысторию в рамках исследований по долгосрочному прогнозу. Достаточно сослаться на сценарный технологический прогноз как важный фактор содержательного обоснования приоритетов структурно-инвестиционной политики. В этом прогнозе:

- во-первых, раскрываются возможности эффективной мобилизации потенциала технологических факторов для решения тех актуальных проблем социальноэкономического развития, которые уже вошли в контекст экономического анализа;

- во-вторых, в контекст экономического анализа привносится новое знание о технологиях, способных расширять само пространство экономического развития, порождать альтернативные варианты применительно как к экономике в целом, так и ее отдельным секторам;

- в-третьих, содержится анализ меры соответствия социально-экономических предпосылок эффективного (или безопасного) использования различных направлений технологического развития российским реалиям.

Исследования роли социальных факторов экономической динамики позволяют обосновать принципы целенаправленной политики изменения модели благосостояния, модели оплаты труда и обеспечения доступности разных потребительских благ как системных предпосылок активизации социальных факторов экономического развития [2, с. 9-33; 3, с. 51-82].

Привнесение социальных и экологических факторов в формирование концепции благосостояния способно кардинально изменить традиционные взгляды на функциональную роль потребления благ и услуг, осознать потребление как процесс, обеспечивающий защиту человека от агрессивных компонентов окружающей среды. Следовательно, прогноз реальной динамики благосостояния ставится в зависимость от двух величин: фактического и расчетного уровня потребительских стандартов, обеспечивающих адекватное функционирование физиологических и психологических защитных механизмов [4, с. 202-213].

Изучение особенностей возможной эволюции сложившейся системы коллективных (общественных) и индивидуальных ценностей может дать представление о стереотипах восприятия тех или иных вариантов экономических реформ и тем самым способствовать осознанному выбору таких вариантов политики системных преобразований, которые позволяют обеспечить желательные позитивные итоги при минимальном уровне социального сопротивления [5].

Описание объекта прогнозирования и постановка прогнозной задачи. В рамках долгосрочного прогноза принципиальное значение приобретает выбор языка, используемого как для построения вариантов экономической политики и соответствующих им сценариев развития, так и для содержательного обобщения традиционных количественных показателей итогов развития. Этот язык должен обеспечить:

- «свертывание» множества частных параметров экономической политики в систему понятий, позволяющих установить качественные различия на множестве рассматриваемых ее вариантов;

- «свертывание» разнообразных частных характеристик экономической динамики в систему понятий, адекватных задаче выявления и описания устойчивых закономерностей экономического развития, процессов качественной эволюции.

В частности, язык описания процессов экономического развития, свойственный традиционным экономико-математическим моделям, например, моделям, реализующим схему межотраслевого баланса производства и распределения продукции, является универсальным и в силу этого малосодержательным. Одна и та же формальная схема балансовых расчетов априори пригодна для описания воспроизводственных процессов в экономиках и Советского Союза, и США, и России на разных этапах развития: роста, кризиса, конструктивного реформирования. Иначе говоря, исходная балансовая схема не имеет специфически экономического содержания. Соответственно формальным окажется и описание сценариев экономического развития или его возможных итогов при использовании языка параметров и пере-

менных этих моделей. Чтобы расчеты на основе этих универсальных балансовых схем были содержательными, это содержание должно быть привнесено извне и сформулировано на проблемно-ориентированном языке, обеспечивающем обобщенное выражение смысла проводимых расчетов.

Еще одно требование к языку описания процессов экономического развития определяется общей методологической установкой - избежать подмены смысла некоторых сложных понятий представлениями о их интуитивной ясности.

Особенности языка описания экономического роста и экономического развития в рамках долгосрочного прогноза. В современных условиях критического сжатия масштабов российской экономики императив экономического роста выражается в установке на рост ВВП. Тем самым проблема экономического роста существенно сужается, лишаясь множества значимых деталей, которые выходят на первый план при расширении временного горизонта анализа. Ориентацию на наращивание объемов производства нельзя не оценить как ретроградную, не соответствующую представлениям о приоритетах социально-экономического развития в среднесрочной и долговременной перспективе. В соответствии с такой ориентацией может приветствоваться и увеличение объемов производства в энергосырьевом секторе, которое ведет к утяжелению структуры отечественной экономики, усиливает ее зависимость от конъюнктуры мировых рынков; и рост производства вооружений и военной техники на экспорт, и участие России в международном военнотехническом сотрудничестве, позволяющие удерживаться на плаву части предприятий российского оборонного сектора, но сохраняющие его в качестве обособленной части национальной экономики, что не дает возможности использовать его ресурсные и технологические возможности для модернизации гражданской экономики.

Тенденция к абсолютизации темпов роста агрегированных макроэкономических показателей преодолевается естественным образом в исследованиях долгосрочного прогноза, в рамках которых экономическое развитие рассматривается в многомерном пространстве, которое кроме собственно экономического имеет и другие измерения (например, демографическое - продолжительность жизни населения, тенденции изменения рождаемости и смертности; экологическое - изменение состояния природной среды; медико-демографическое - интегральные характеристики состояния здоровья населения; геоэкономическое - изменение места страны в системе мирохозяйственных связей).

Рост в терминах агрегированных макроэкономических показателей нетождествен экономическому развитию. Рост ВВП не должен быть самоцелью. Динамика макроэкономических агрегатов является весьма упрощенной количественной характеристикой изменений в экономике и обществе. Наоборот, различные по своему содержанию сценарии развития могут порождать сходные траектории объемов ВВП.

Долгосрочный прогноз предусматривает не просто наращивание объемов производства и потребления, а закономерную смену целей, факторов, ресурсных ограничений, механизмов функционирования, типов благосостояния и т. п. Это означает, что основная задача концепции догоняющего развития состоит не в максимизации темпов экономического роста, а в достижении высоких темпов реального приближения к предпочтительному образу будущего по подмножеству его наиболее важных, приоритетных характеристик.

Таким образом, в рамках долгосрочного прогноза ставится задача обоснования концепции экономической политики, формирующей необходимые и достаточные условия желательной социально-экономической эволюции. Темпы роста ВВП (или любого другого макроэкономического показателя) будут естественным следствием особенностей принятого варианта экономической политики, одним из аспектов его

развернутой характеристики, но содержательные итоги развития будут сформулированы на другом языке, обосновывающем выбор целей и механизмов их реализации.

Взаимообусловленность развития российской экономики и ее энергетического сектора. В вопросе о соотношении социально-экономической и энергетической политики можно предложить следующие содержательно различные варианты.

Первый исходит из того, что энергетический сектор - часть национальной экономики, а энергетическая политика - часть социально-экономической политики в смысле подчинения части целому. Этот подход, или парадигма отвечает формуле: «ТЭК призван удовлетворить потребности экономики в энергоносителях наиболее эффективным, рациональным образом». В соответствии с этим в рамках балансовых построений ставится задача оценки потребности в энергоносителях или спроса на них. Для ее решения сначала строятся сценарии развития экономики, затем определяется степень сбалансированности потребности в энергоресурсах с ресурсными возможностями отраслей ТЭК, т. е. разрабатывается энергетическая политика в терминах развития собственно энергетических отраслей. В рамках этого подхода энергетическая политика - это политика обеспечения экономики необходимым количеством энергетических ресурсов.

Второй подход основан на логике подчинения целого части. Иными словами, вариант энергетической политики, понимаемый достаточно широко и включающий политику развития производства энергоресурсов, политику ценообразования, внешнеэкономическую политику предприятий ТЭК, будет обладать настолько большой эвристической силой, что достаточно жестко предопределит «коридор» вариантов развития национальной экономики.

Есть основания считать, что в годы реформ принципиальные решения в области социальноэкономической политики, да и сама концепция реформ в существенной мере были связаны с политикой развития энергетического сектора, и лишь отчасти - вторичных по отношению к ней секторов. Одно из центральных мест в обосновании концепции политики реформирования занимал тезис о значительном отставании экономики России по уровню энергетической эффективности от развитых стран. Это отставание связывалось преимущественно с низким уровнем цен энергоносителей, что служило основанием для реализации такого варианта политики либерализации цен и внешней торговли, при котором цены энергоресурсов должны были в относительном выражении существенно возрасти, а в абсолютном - достичь уровня, эквивалентного ценам мирового рынка (уровня мировых цен). Такое изменение ценовых пропорций, как ожидалось, должно было создать мощные экономические стимулы для активизации процессов энергосбережения. Высвобождаемые в результате роста эффективности (или сокращения сфер неэффективного использования) энергетические ресурсы предполагалось направить на экспорт, дополнительные доходы от которого могли бы обеспечить импорт ресурсов как потребительских для смягчения социальных последствий реформ, так и инвестиционных (в сочетании с импортом капитала) для решения задач структурно-технологической перестройки российской экономики, создания материально-вещественных предпосылок повышения уровня ее эффективности, снижения ее ресурсоемкости. Таким образом, концепция рыночных реформ предполагала использование экономического потенциала отраслей ТЭК и для решения текущих социальных проблем переходного периода, и для создания предпосылок структурно-технологической модернизации российской экономики, но использование этого потенциала должно было опосредоваться внешней торговлей.

Парадигма «подчинение целого части» - более актуальная в настоящее время постановка задачи прогноза совместного развития энергетики и экономики и потому, что в современном энергетическом секторе сосредоточены крупнейшие хозяйственные субъекты, имеющие достаточную экономическую и политическую силу, чтобы навязать экономике и обществу такие варианты развития, которые соответствуют их локальным интересам. Таким образом, ответ на вопрос о взаимообусловленности развития экономики и энергетики может быть прямо противоположным тому, который представлялся вполне естественным в рамках первого подхода.

Третий подход - соответствует задаче обеспечить органическое сочетание политики развития энергетики и экономики, при этом задачи энергетической политики должны быть ориентированы на развитие экономики в целом, в то время как политика развития некоторых неэнергетических отраслей должна способствовать решению проблем энергетического сектора. В контексте данного подхода политика развития отраслей энергетического сектора направлена в первую очередь на ис-

пользование в стратегических интересах национальной экономики того экономического потенциала, который может быть передан потребителям посредством явного или неявного субсидирования через уровень цен, потенциала, который транслируется в другие отрасли экономики через вклад энергетического экспорта в поддержание обменного курса и относительной общей сбалансированности платежного баланса, через обеспечение необходимого стране импорта и т. д.

Этот потенциал является одним из немногих ресурсов, которые остались в распоряжении страны, чтобы радикальным образом решить проблемы структурнотехнологической модернизации экономики и повышения уровня жизни населения. Без решения этих проблем и сам ТЭК не имеет оптимистических перспектив развития. С этой точки зрения, возможно, важнейшим направлением энергетической политики является политика развития неэнергетических секторов экономики, которые позволяют разгрузить энергетический сектор от несвойственных ему проблем.

Механизм использования экономического потенциала отраслей ТЭК, сложившийся в годы реформ, внутренне противоречив: налоговые поступления отраслей ТЭК и их доходы от экспорта расходуются на компенсацию негативных проявлений текущего социально-экономического кризиса в отраслях обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства и социальной сферы. Он обусловлен частично сокрытием доходов в самом энергетическом секторе, а частично - высокими внутренними ценами на энергоресурсы.

Режим компенсации кризисных явлений не имеет позитивной долгосрочной перспективы - экономический потенциал отраслей ТЭК фактически проедается. И в краткосрочной, и в долговременной перспективе темпы роста объемов производства в отраслях ТЭК будут весьма низкими. Существенный положительный вклад в экономическую динамику энергетический сектор может внести только опосредованно, путем поддержки процессов структурно-технологической модернизации других отраслей, которые обладают потенциалом динамичного развития в долгосрочной перспективе. При этом прагматический выбор состоит в прямой поддержке отраслей-потребителей посредством сочетания субсидирования заниженных цен на топливо и энергию и сокращения масштабов утечки капитала.

В свою очередь стратегические интересы энергетического сектора связаны с преодолением кризиса в экономике. Над ним все время висит угроза либо прямого административного, либо более «тонкого» экономического давления, направленного на то, чтобы «выжать» из него тот потенциал, который в нем еще остался. Вмешательство государства в процессы перераспределения экономических ресурсов энергетического сектора в пользу других секторов национальной экономики создает дополнительные возможности для развития последних уже в кратко- и среднесрочной перспективе. Но в долгосрочной перспективе государство должно расширить спектр возможностей развития и самого энергетического сектора. Благодаря проведению структурно-технологической модернизации «неэнергетических» секторов российской экономики и кардинальному повышению их экономической и энергетической эффективности и конкурентоспособности станет возможным переложить на них всю тяжесть проблем социально-экономического развития в перспективе и обеспечить разгрузку энергетического сектора от тех «непрофильных» для него общеэкономических функций, которые он вынужденно несет в условиях кризисного состояния других секторов российской экономики. Экономическая разгрузка энергетического сектора предопределит расширение пространства выбора энергетических стратегий, а следовательно, и возможностей повышения эффективности функционирования самих отраслей ТЭК. Это позволит по-новому представить диалектику взаимообусловленности энергетического сектора и экономики,

поставить задачу разработки схемы прогнозно-аналитических расчетов, ориентированной на моделирование такого рода межотраслевых взаимодействий.

Ориентация на мировые цены: экономические последствия. В процессе проведения экономических реформ в России задача установления «правильных» цен на энергоресурсы была трансформирована в установку на приближение цен внутреннего рынка к уровню цен мирового. Однако при сложившейся в России технологической структуре производства и уровне его эффективности невозможно обеспечить приближение внутренних цен к мировым одновременно и по исходному природному сырью, и по продуктам его переработки (например, по нефти и основным нефтепродуктам, по металлургическому сырью и металлам, по древесине и продуктам ее переработки и т. п.). Более низкая производительность труда не позволяет выдвигать в качестве конструктивной и актуальной целевой установки приближение оплаты труда в российской экономике к уровням стран - лидеров мирового экономического развития. Это означает, что вопрос о изменении структуры цен неизбежно подводит к вопросу о взаимосвязи и согласованности сдвигов в структуре относительных цен и в материальной структуре экономики (или в финансовостоимостной и ресурсно-технологической структуре экономики), о взаимозависимости уровней цен на ресурсы и эффективности их использования в экономике.

Взаимообусловленность энергетических цен и энергоемкости производства в дореформенной ретроспективе может быть описана следующим образом. Высокая обеспеченность экономики страны (России, а ранее СССР) минерально-сырьевыми ресурсами на протяжении длительного периода была важным фактором ее развития, предпосылкой реализации специфической системы приоритетов социальноэкономической политики и обусловленного ею режима поддержания относительной ресурсно-технологической сбалансированности. Мировая экспансия, самоутверждение на мировой арене, великодержавные интересы определяли приоритет оборонной промышленности, реализующей военные программы, а также оборонных НИОКР, обеспечивающих разработку новых технологий и материалов для них. Этот сектор национальной экономики развивался на основе высоких технологий, качественных материалов и квалифицированной рабочей силы.

Гражданский сектор российской экономики испытывал хронический дефицит качественных ресурсов развития, что предопределило его технологическую деградацию. Низкий технический уровень гражданской машиностроительной продукции обусловил режим ресурсорасточительного инвестирования. Низкоэффективное оборудование пополняло парки техники во всех отраслях гражданской экономики. Для поддержания ресурсно-технологического равновесия (покрытия дополнительного спроса на ресурсы, предъявляемого ресурсорасточительными технологиями гражданской экономики) потребовалось не только форсировать рост объемов производства сырья, материалов, энергоносителей, но и поддерживать низкие цены на них. Энергосырьевая политика по существу была направлена на использование имеющегося потенциала экстенсивного развития. В противном случае гражданский сектор экономики не имел бы возможностей роста.

Рост экономической эффективности гражданской экономики мог бы быть обеспечен за счет ее технического перевооружения, перераспределения в нее существенной части качественных ресурсов, затрачиваемых на реализацию внеэкономических военно-политических целей. Такой структурный маневр требовал изначально отказа от чрезмерно разросшихся оборонных программ. Альтернативой кардинальной смене приоритетов экономической политики являлась ориентация на процессы компенсации, т.е. на использование экономического потенциала энергосырьевого сектора для поддержания экстенсивного развития других секторов экономики. При этом эффекты компенсации обеспечивались как прямым

мики. При этом эффекты компенсации обеспечивались как прямым субсидированием потребителей через относительно низкие цены сырьевых и энергетических ресурсов, так и динамичным наращиванием объемов их производства. Кроме того, обеспечение основной части экспорта сырьем и энергоносителями позволяло в значительной мере компенсировать импортными поставками негативные последствия ограниченных возможностей наращивания потребительских и инвестиционных ресурсов, конструкционных материалов, осуществления сдвигов в их структуре.

Таким образом, в ретроспективе политика наращивания масштабов производства в энергосырьевом секторе, обеспечивающая высокие объемы внутреннего потребления и экспорта первичных сырьевых и энергетических ресурсов, а также политика субсидирования потребителей посредством низких цен, была объективно обусловлена необходимостью компенсации низкого качественного уровня техники и технологий гражданских отраслей народного хозяйства, их избыточной материа-ло- и энергоемкости. Ресурсорасточительный характер производства в гражданской экономике был в свою очередь следствием того, что необходимые для повышения качества производственного аппарата ресурсы развития (научно-технические и производственные кадры, прогрессивные виды конструкционных материалов, технологии их обработки) были сконцентрированы в оборонном секторе, т.е. в определенном смысле изымались из нормального процесса воспроизводства. В этом состояла главная особенность специфического характерного для ретроспективы режима поддержания относительной ресурсно-технологической сбалансированности. Следовательно, дореформенная взаимообусловленность уровней цен и эффективности принципиально отличалась от той схемы, которая определяла исходный замысел реформ: «низкая эффективность как следствие низких цен».

Наконец, реальный опыт ценообразования на рынках топлива и энергии развитых стран свидетельствует об отсутствии универсально действующего закона соответствия цен внутреннего и мирового рынков. Важнейшим фактором, определяющим уровень цены энергоносителей на внутреннем рынке, является уровень налогообложения. Яркой иллюстрацией различий в абсолютном уровне цен и особенностей налоговой политики являются цены на бензин в странах - членах ОЭСР в 90-е годы (рис. 1-3) [6].

Во-первых, обращает на себя внимание стабильность 3-4-кратного различия в уровнях цен на внутренних рынках этих стран (большинство из них относится к странам с развитой рыночной экономикой). Во-вторых, в абсолютном большинстве стран, если отбросить данные по Мексике как нетипичные, налоговая составляющая значительно превышает 50-процентный уровень цены и колеблется в интервале от 33% (США) до 80-85% (Великобритания, Франция, Финляндия).

В свою очередь политика налогообложения - один из примеров тех опосредующих механизмов, которые обеспечивают корректировку уровней цен и ценовых пропорций мирового рынка с учетом особенностей экономической ситуации каждой конкретной страны. Содержание налоговой политики государства определяется в процессе рассмотрения широкого круга проблем экономического и социального развития, т. е. за рамками экономики энергетического сектора, и имеет ярко выраженные национальные (страновые) черты. Это означает, что ориентиры ценовой политики должны определяться не из общих, отвлеченных, теоретических соображений экономической рациональности (основанной на упрощенном понимании микроэкономической теории), а из анализа конкретных проблем и быть согласованы с содержанием социально-экономической политики в целом.

Рис. 1. Цены на автобензин и их налоговая составляющая в странах ОЭСР

в IV квартале 1991 г.

- абсолютный уровень цен в долларах США за литр по паритету покупательной способности валют, - доли налогов, %

Долл ./л

1,6 -|

73 78 67 73

69 75 70 67

Страна

69

1,2

4

Рис. 2. Цены на бензин и их налоговая составляющая в странах ОЭСР в III квартале 1995 г.

- абсолютный уровень цен в долларах США за литр по паритету покупательной способности валют, - доли налогов, %

Рис. 3. Цены на автобензин и их налоговая составляющая в странах ОЭСР

в I квартале 1999 г.

■53 - абсолютный уровень цен в долларах США за литр по паритету покупательной способности валют, - доли налогов, %

Таким образом, можно сделать вывод, что исходная целевая установка ценовой политики, принятая в концепции реформ, несет в себе избыточную идеологическую нагрузку, неконструктивна в силу своей отвлеченности от конкретных особенностей воспроизводственной ситуации, сложившейся в реформируемой российской экономике. Кроме того, рост относительных цен на энергоносители не является достаточным условием активизации процессов энергосбережения. Инвестиционный кризис и неопределенность перспектив экономического развития как на ма-кро-, так и на микроуровне сводит на нет стимулирующее значение повышения относительных цен на энергоносители. Следует исходить из того, что эффективная адаптация - не единственно неизбежный и безальтернативный исход такой ценовой политики. Стимулы, возникающие в условиях роста относительных цен на энергоносители, несмотря на их позитивную направленность, могут привести не к росту эффективности энергопотребления, а к серьезным деструктивным последствиям для национальной экономики в целом.

Развернутая постановка прогнозной задачи как фактор совершенствования методики прогнозирования

Любая постановка задачи обладает той или иной степенью строгости (или мерой степеней свободы), а следовательно, определенной эвристической силой, способной предопределить существенные стороны содержания проводимого исследования (направленность, «богатство» экономического контекста, подходы к интерпретации результатов) или, наоборот, привнести в исследование значительную неопределенность. Именно на стадии формирования постановки задачи в нее вводятся разнообразные (явные или неявные) гипотезы и целевые установки, которые конкретизируют совокупность социально-экономических процессов (актуальный объект

исследования). Таким образом накладываются существенные ограничения на возможную свободу интерпретации результатов исследования. Работа по уточнению постановки задачи прогнозно-аналитических построений позволяет установить, что разные результаты исследований, которые на первый взгляд представляются неодинаковыми ответами на один и тот же «интуитивно ясный» вопрос, фактически могут относиться к разным конкретным постановкам задачи, т. е. быть несопоставимыми. Они не являются альтернативами, поскольку отвечают на существенно различные вопросы. Уточнение постановки задачи дает возможность более четко структурировать пространство не только собственно исследований, но и получаемых результатов и тем самым создавать достаточные гарантии их корректной интерпретации. Это означает, что и в социально-экономических исследованиях существует не только объективная необходимость, но и реальная практическая возможность существенно более глубокой работы над постановкой прикладных прогнозно-аналитических задач, несмотря на их «гуманитарный» характер, не допускающий такого же уровня формализации и жесткости формулировок, как в естественных науках (математические теоремы, постановки задач физических экспериментов).

Конкретизируем изложенное на основе задачи оценки экологических последствий мер социально-экономической политики.

Уточнение основных понятий. Экономическая политика способна повлиять на ход воспроизводственных процессов в национальной экономике, которые в существенной мере предопределяют экономическую нагрузку на природную среду, например, на динамику объемов и эффективности производства, его отраслевую, продуктовую, технологическую, институциональную, региональную структуру, режим использования имеющегося производственного потенциала, масштабы и структуру экономической деятельности сектора домашних хозяйств и т.п. Именно как инструмент воздействия на масштабы, эффективность и различные структурные характеристики экономики социально-экономическая политика становится фактором позитивной или негативной трансформации режимов природопользования.

Необходимо отметить неопределенность в выборе как конкретного содержания понятия «социально-экономическая политика», так и состава экономических объектов, функционирование которых испытывает на себе воздействие набора мер, соответствующих постановке задачи.

Возможны несколько вариантов определения социально-экономической политики:

- во-первых, отдельные меры, конкретные частные решения (например, девальвация рубля, секвестр бюджетных расходов, способы регулирования естественных монополий, например, изменение тарифов перевозок на железнодорожном транспорте или принципов ценообразования в газовой промышленности и т.п.);

- во-вторых, частная политика, т. е. более или менее согласованные системы мер, которые предпринимаются в отношении либо отдельных секторов национальной экономики, отдельных аспектов процесса воспроизводства, либо характеризуются общей предметной или функциональной направленностью (например, политика инвестиционная, инновационная, технологическая, бюджетная, внешнеэкономическая, цен и т.п.). Такая политика может иметь различный уровень обобщения (актуализации), например, в составе бюджетной политики можно выделить политику: бюджетных расходов, налоговую, а также внешних и внутренних заимствований; в качестве актуализированного варианта бюджетной политики можно рассматривать политику покрытия бюджетного дефицита;

- в-третьих, целостные, проблемно-ориентированные варианты социально-экономической политики, цель которых - перевод всех элементов экономики в новое состояние, например, политика рыночных реформ, экономической (или финансовой) стабилизации, политика стимулирования экономического роста.

Самостоятельная и весьма актуальная исследовательская задача - анализ практики разработки и реализации социально-экономической политики в России (в противоположность, например, совокупности нормативных положений о задачах и способах действий отдельных министерств и ведомств, образующих государственную систему управления), степень согласованности ее отдельных элементов, соотношения номинальных (провозглашенных) и реальных приоритетов.

В качестве экономических объектов, применительно к которым рассматриваются процессы формирования экологических последствий реализации мер или вариантов социально-экономической политики, могут выступать как отечественная экономика в целом (например, все отрасли материального производства и сферы услуг), так

и отдельные ее подсистемы (например, отдельные отрасли или подотрасли, экономика тех или иных регионов). Конкретный состав объекта определяется целью исследования. Цель конкретного исследования экологических последствий реализации социально-экономической политики обусловлена постановкой задачи.

Структуру обобщенной постановки задачи формируют количественные и качественные:

- характеристики отдельной меры или системы мер, задающие конкретное содержание рассматриваемого варианта социально-экономической политики (назовем их «определением социально-экономической политики» - ОСЭП);

- параметры режимов природопользования, состояния природной среды, изменения которых в рамках данного исследования принимаются в качестве индикаторов экологических последствий реализации социально-экономической политики (в дальнейшем - «индикаторы последствий» - ИП). К ним относятся материалоемкость, энергоемкость, природоемкость производства (на макроэкономическом уровне, на уровне отдельных отраслей или регионов); показатели загрязнения природной среды; степень извлечения (потерь) полезных компонентов природного сырья в процессах его преобразования в конечный продукт; параметры режима воспроизводства лесных ресурсов, почвенного плодородия; качество (степень загрязненности) питьевой воды и основных продуктов питания; состояние здоровья населения и т.п.

Можно привести следующие варианты обобщенной постановки задачи для оценки экологических последствий реализации отдельных мер или проблемно-ориентированных вариантов социально-экономической политики:

- оценить воздействие повышения относительного уровня цен сырьевых и энергетических ресурсов (ОСЭП) на уровень материалоемкости и энергоемкости производства (ИП);

- измерить сдвиги в уровне материалоемкости (энерго-, природоемкости) производства (ИП), которые станут результатом реализации системы мер политики восстановительного послекризисного экономического роста за счет использования не загруженных в условиях кризиса производственных мощностей (ОСЭП). В данном случае ОСЭП представлен не предметным описанием политики, а ее условным девизом, что предполагает дальнейшее уточнение постановки задачи (описания соответствующей системы мер);

- определить экологические последствия политики дальнейшего роста доли природного газа в структуре топливного баланса страны (ОСЭП). В данном случае прежде всего требуется уточнить ИП. Действительно, данная постановка задачи допускает как ИП, выражающие динамику вредных выбросов (ИП1), так и ИП, характеризующие последствия для экологических систем полуострова Ямал (ИП2), разработка месторождений которого может обеспечить основную часть прироста добычи природного газа. Существенная неопределенность свойственна и данному варианту ОСЭП. В частности, необходимо уточнить, за счет каких факторов предполагается обеспечить рост потребления природного газа отечественными энергопотребителями: форсированного введения в эксплуатацию новых месторождений, прежде всего месторождений полуострова Ямал (ОСЭП1); перехода к разработке более глубоких залежей в традиционных районах добычи (ОСЭП2); относительного (или абсолютного) сокращения экспорта газа (ОСЭП3). Наконец, необходимо уточнить и сценарий развития сферы энергопотребления (какие энергоносители будут замещаться природным газом и в каких регионах страны). Важно отметить, что разным вариантам конкретизации ИП и ОСЭП при прочих равных условиях могут соответствовать принципиально разные ответы о изменениях в экологической ситуации. Например, исследования, соответствующие сочетанию ИП1 с любым из приведенных выше вариантов ОСЭП, должны привести к обоснованию высокой вероятности позитивных экологических последствий. Исследования, проводимые в рамках уточненной постановки задачи (ОСЭП1, ИП2), скорее всего, приведут к выводу о высокой вероятности негативных экологических последствий этого варианта политики развития газовой промышленности для экосистемы Ямала. Наоборот, в условиях двух других вариантов уточненной постановки задачи (ОСЭП2, ИП2) и (ОСЭП3, ИП2) расширение газопотребления будет нейтрально по отношению к эволюции экологической ситуации на полуострове Ямал. Можно предложить и принципиально более сложный вариант постановки задачи -(ОСЭП1, ИП1, ИП2), который предполагает попытку соизмерения позитивных воздействий расширения газопо-требления в терминах сокращения удельных выбросов веществ, загрязняющих воздух, и вероятной деградации локальной экологической системы.

Вывод, который можно сделать из приведенных примеров, состоит в том, что важнейшей предпосылкой корректной оценки экологических последствий реализации отдельных мер или развернутых вариантов социально-экономической политики является явный переход от обобщенных к конкретным постановкам соответствующих исследовательских задач. В случае неявной подмены обобщенной постановки задачи одним из допустимых ее частных вариантов растет вероятность ошибочной расширительной интерпретации частного результата. Потенциальная неоднозначность оценок экологических последствий определяется: остаточной неопре-

деленностью, характерной для включенных в постановку задачи вариантов ИП и ОСЭП; допустимостью альтернативных сценариев развертывания адаптационных процессов; возможностью использования различных систем расчетов.

Гипотезы конкретизации как основополагающий элемент развернутой постановки задачи. Переход от обобщенной к развернутой (полной) постановке задачи связан с построением сценария, характеризующего трансформацию изменений в экономической ситуации по данному варианту ОСЭП в сдвиги в ситуации экологической, выраженные в терминах принятого набора ИП.

Следует исходить из того, что механизм формирования экологических последствий (т.е. механизм передачи воздействий ОСЭП на уровень данного ИП) в реальности может существенно отличаться от объекта анализа в рамках конкретной постановки задачи. Уточнение существенных особенностей такого механизма является основным содержанием гипотез конкретизации, отражающих относительный характер качественных и (или) количественных оценок, получаемых в результате исследования, порождая тем самым естественные ограничения на свободу их интерпретации.

В наборе гипотез конкретизации с определенной долей условности можно выделить два подмножества в соответствии с этапом исследования оценки экологических последствий. На этапе уточнения постановки задачи, предшествующем процедуре построения системы расчетов, формируется первое подмножество - априорные гипотезы конкретизации (ГК1).

Гипотезы конкретизации на этапе качественного анализа. Процесс описания актуального опосредующего механизма, как правило, предполагает наличие аналитического этапа. Его цель состоит в первоначальной систематизации знаний о том множестве материально-вещественных и информационных процессов, которые должны были бы стать объектом «идеального» исследования, а также формирование прогнозного сценария, характеризующего особенности взаимодействия отдельных элементов опосредующего механизма на рассматриваемом интервале времени. Неоднозначность результатов такого анализа может быть обусловлена различиями в исходных посылках, широте охвата факторов и качестве содержательного анализа процессов социально-экономического развития, взаимодействия его экономических и экологических аспектов.

Характеристика экологических последствий реализации заданной социальноэкономической политики (в части как качественных суждений о изменениях в характеристиках режима природопользования, так и количественных оценок) зависит от того, какие процессы приняты во внимание, какие гипотезы образуют сценарий формирования последствий. Введение в сценарий новых содержательных элементов может кардинально изменить даже качественный вывод о направленности изменений в экологической ситуации.

Проиллюстрируем этот тезис на примере оценки возможных экологических последствий девальвации рубля.

Девальвация рубля увеличивает рублевый эквивалент валютных доходов экспортеров и тем самым создает стимулы к наращиванию экспорта. Для экономики России, основную часть экспорта которой составляют энергетические ресурсы, сырье и продукты его первичной переработки, расширение экспорта при прочих равных условиях означает увеличение экономической нагрузки на природные ресурсы и может быть интерпретировано как фактор ухудшения режима природопользования. Таким образом, в данном экономическом контексте девальвация рубля (ОСЭП) может быть оценена как мера, имеющая негативные экологические последствия. Но если дополнить этот сценарий новыми элементами, то возможно, что:

- текущая (или средне-, или даже долгосрочная) депрессивная конъюнктура мировых рынков сырья и энергоресурсов не позволит использовать стимулы, вызванные девальвацией рубля, и определит стабилизацию или снижение объемов энергосырьевого экспорта (следовательно, девальвация может и не вызвать негативных изменений режима природопользования);

- следствием девальвации рубля явится, прежде всего, рост экспорта и внутреннего производства (в режиме замещения импортных поставок продукции, ставшей неконкурентоспособной на внутреннем рынке при новом курсе рубля) продукции обрабатывающей промышленности; подобные сдвиги в структуре внут-

реннего производства и экспорта обусловят «облегчение» структуры экономики (увеличение доли обрабатывающей промышленности по сравнению с добывающей), в результате возможно улучшение основных характеристик материало- и энергоемкости российской экономики.

Важным источником неоднозначности является множественность гипотетических вариантов развития процессов, во-первых, формирования механизма последствий, во-вторых, взаимодействия элементов опосредующего механизма, которые обусловливают неопределенность как экономических, так и экологических итогов реализации рассматриваемого варианта социально-экономической политики. Оценка экологических последствий является задачей прогнозно-аналитической: в ее рамках проводится формирование прогнозного сценария, описывающего возможную логику адаптации к той или иной мере экономической политики.

Наконец, еще одним объективным обстоятельством, определяющим неоднозначность трансформации сценарного варианта ОСЭП в заданную совокупность индикаторов экологических последствий (ИП), является неопределенность компромисса между широтой охвата взаимосвязей, которая адекватна результатам содержательного анализа, и практическими возможностями реализации такой «идеальной» схемы исследования. Особенности компромисса между адекватностью и реализуемостью определяют множество процессов, которые в конкретных условиях проведения исследования составляют актуальный объект рассмотрения.

Набор априорных гипотез конкретизации (ГК1) - это описание наиболее важных (с точки зрения исследователя) элементов сценария, характеризующего принятую в исследовании логику трансформации мер социально-экономической политики в заданный набор качественных и количественных оценок изменений в экологической ситуации. Они, как правило, формулируются исследователем в явном виде и определяют требования, которым должна отвечать методика реализации исследования, в том числе и методика расчетов (например, состав переменных, логика взаимосвязей между ними, горизонт прогноза и т.п.). Однако, как правило, не удается сформировать такой набор требований, с помощью которого возможно обоснование выбора варианта искомой системы расчетов.

Гипотезы конкретизации на этапе построения системы расчетов. Источниками неопределенности, свойственной этапу построения системы расчетов, отвечающей особенностям данной постановки задачи, являются:

- неполнота набора ГК1 (некоторые существенные элементы рассматриваемого механизма формирования экологических последствий остались неспецифициро-ванными, т.е. не определен выбор на множестве допустимых сценариев развития соответствующих процессов);

- трудности формализации гипотез конкретизации, использующих неконструктивные понятия (понятия, которым не удается поставить в соответствие устоявшийся способ их формального выражения). Одной из самых сложных в этом отношении является гипотеза конкретизации, предполагающая необходимость определения экологических последствий в условиях сохранения сложившейся экономической политики; достаточно велика степень свободы при формализации гипотез конкретизации, опирающихся на понятия экономической инерции или «тренд процесса»;

- недоопределенность компромисса между адекватностью и реализуемостью (например, в части выбора уровня агрегирования, вида функциональной связи между переменными, особенно при формализации неконструктивных понятий).

Неопределенность, оставшаяся после принятия априорных гипотез конкретизации, регулируется гипотезами реализации, которые характеризуются двумя важнейшими особенностями.

Во-первых, они состоят в принятии (по соображениям, часто непосредственно не связанным с содержанием уточненной постановки задачи, т.е. ОСЭП, ИП, ГК1)

способа формального представления тех элементов механизма формирования последствий, которые не были однозначно определены с помощью набора ГК1 вследствие неполноты анализа «актуального» объекта исследования или неконструктивности использованных понятий.

Во-вторых, гипотезы реализации, как правило, не только выражают существенные особенности методики проведения данного исследования, но и уточняют его реальное экономическое содержание. Это происходит в случаях, когда гипотезы реализации принимаются в отношении тех элементов опосредующего механизма, которые могут быть уточнены с помощью содержательных понятий.

Анализ гипотез реализации, имеющий своей целью определение границ корректной интерпретации результатов исследований, может приводить к формированию второго подмножества гипотез конкретизации (ГК2), которые могут быть условно названы апостериорными. Особенность этих гипотез состоит в том, что они являются следствием решений, касающихся тех аспектов формирования системы расчетов, которые в силу недостаточных усилий по уточнению постановки задачи представляются именно формальными, т.е. не требующими дополнительного содержательного анализа. Это, как правило, и приводит к тому, что апостериорные гипотезы конкретизации так и остаются неявными, и вероятность расширительной интерпретации получаемых количественных оценок ИП, некорректного обобщения частного результата возрастает.

Необходимо подчеркнуть, что ГК2 выражают наиболее важные предположения, с явным или неявным принятием которых связано применение данного модельного аппарата для решения данной прогнозно-аналитической задачи. К ошибочным выводам приводит не само обращение к тому или иному инструментарию, а пассивный характер его использования, отсутствие содержательного анализа важнейших особенностей объективно реализующегося в ходе расчета варианта механизма формирования последствий, отсутствие целенаправленных усилий по уточнению границ корректной интерпретации получаемых оценок.

Гипотезы конкретизации завершают формирование представлений о логике и экономическом содержании проводимого исследования. Совокупность (ОСЭП, ИП, ГК1 , ГК2) является полной формулировкой постановки задачи оценки экологических последствий изменений, индуцируемых реализацией данного варианта (набора мер) социально-экономической политики.

Основной результат анализа внутренней структуры постановок задач данного типа состоит в констатации того, что ее центральным элементом является набор гипотез, конкретизирующих рассматриваемый вариант сценария формирования экологических последствий. Именно он определяет реальное экономическое содержание исследования и границы корректной интерпретации получаемых результатов. Можно констатировать, что выраженная определенным ИП оценка экологических последствий реализации заданного варианта социально-экономической политики является информативной лишь в совокупности с развернутым описанием содержательной логики и формальной методики ее получения.

Как правило, и экономическая теория, и реальный исторический опыт могут дать определенные логические основания для различных вариантов сценария формирования экономических и экологических последствий рассматриваемой политики. Следовательно, множественность сценариев является содержательной, поскольку отражает множественность вариантов как выбора конкретного состава инструментов экономической политики, тактики и стратегии их применения, так и их взаимодействия с факторами экономической инерции и экономической конъюнктуры.

И направленность (характер), и степень воздействия любой меры экономической политики на экологическую ситуацию предопределяются не столько ее конкретным содержанием, сколько ее взаимодействием с другими элементами социально-экономической политики и текущей экономической ситуации.

В связи с этим первостепенным становится вопрос о сути определения социально-экономической политики: только ли это совокупность целей и общая логика их реализации? Очевидно, что выбор способа и конкретных инструментов реализации социально-экономической политики, мера их адекватности конкретной социальноэкономической конъюнктуре, сложившейся в момент реализации каждого конкретного пункта программы, играют в реальной жизни как минимум столь же важную роль, как и обоснование ее целевых установок и общей логики реализации. В процессе разработки и реализации социально-экономической политики участвуют и наука управления (теоретический и прикладной анализ проблемной ситуации), и искусство управления (эффективность, адекватность собственно организационных усилий по ее реализации). Следовательно, инструментальные аспекты должны занять соответствующее их значению место и в процедурах построения развернутых сценариев формирования экономических и экологических итогов реализации вариантов социальноэкономической политики.

Если оставаться на уровне обобщенных формулировок целей политики и не уточнять ее конкретное содержание (применяемую систему мер, реальный смысл и контекст принимаемых решений) в процессе построения соответствующего сценария, то очень велика вероятность превалирования «благонамеренных» неявных гипотез, некорректного обобщения частного результата, неоправданного сужения пространства возможных вариантов развития событий, логики формирования экономических и экологических последствий.

Претензии на простоту и наглядность, как правило, приводят к тому, что положительный экономический и экологический итог реализации тех или иных мер экономической политики определяется неявной гипотезой о том, что соответствующая политика эффективна и действенна в силу ее адекватности текущей экономической ситуации и позитивному взаимодействию с другими элементами экономической политики. Иначе говоря, успех специфически адекватного варианта политики вменяется любой политике (при неявном предположении ее адекватности!), а главный вопрос о том, что такое адекватная (эффективная, действенная) политика применительно к каждому конкретному случаю ее разработки и реализации остается за рамками рассмотрения. Следовательно, установка на простоту, наглядность или предположение о интуитивной ясности опосредующего механизма оборачивается опасностью некорректного обобщения частного результата.

Заключение. Последнее десятилетие глубокого воспроизводственного кризиса в России оказалось и периодом, когда отсутствие реального интереса к перспективам и проблемам социально-экономического развития в долгосрочной перспективе наблюдалось со стороны как государственной власти и деловых кругов, так и общества. В этих условиях исследования в жанре долгосрочного прогноза стали делом относительно узкого круга профессионально заинтересованных в них ученых. В то же время в мире в условиях широкой общественной заинтересованности и при масштабной организационной и финансовой поддержке государственных и межгосударственных организаций и деловых кругов долгосрочное комплексное (многоаспектное) технологическое прогнозирование (technology foresight - TF) получило мощный импульс развития сначала в группе наиболее развитых стран, а затем и во многих других регионах мира [7, 8, р. 15-20; 9].

В настоящее время TF интерпретируется достаточно широко, от собственно анализа перспектив технологического развития вплоть до одного из возможных названий проектов, имеющих своей целью разработку долгосрочного прогноза развития национальной экономики. Последний вариант интерпретации практически совпадает с замыслом Комплексной программы научно-технического прогресса СССР [2, 3, 10, 11], которая по названию являлась программой (прогнозом) научно-технического развития, а по существу - попыткой системного, многоаспектного рассмотрения перспектив социально-экономического развития, выявления возможной позитивной роли научно-технических факторов в решении актуальных воспроизводственных проблем (как современных, так и будущих).

На наш взгляд, следует воспользоваться благоприятной «мировой конъюнктурой», а также определенным оживлением интереса к долгосрочному прогнозированию, обусловленным положительной динамикой российской экономики в последние годы, для возрождения масштабных и систематических исследований такого рода в России.

Литература

1. Мир на рубеже тысячелетий (прогноз развития мировой экономики до 2015 г.). М.: Изд. Дом «Новый век», 2001.

2. Перспективы развития народного хозяйства // Проблемы прогнозирования. 1990. № 1.

3. Яременко Ю.В. Прогнозы развития народного хозяйства и варианты экономической политики // Избр. труды в трех книгах. Кн. 2. М.: Наука, 1997.

4. Яременко Ю.В. Приоритеты структурной политики и опыт реформ // Избр. труды в трех книгах. Кн. 3. М.: Наука, 1 999.

5. Долгосрочная динамика общественных ценностей. // Проблемы прогнозирования. 1994. № 5.

6. Energy Prices and Taxes. Quarterly Statistics, 1991-1999. International Energy Agency, OECD, Paris.

7. Martin B.R. Technology Foresight: A Review of Recent Overseas Programmes. Office of Science and Technology, Cabinet Office, HMSO. London. 1993.

8. Martin B.R. Technology Foresight: A Review of Recent Government Exercises. Science, Technology, Industry Review, 1 7, 1 996.

9. Martin B.R., Technology Foresight in a Rapidly Globalizing Economy. Report at the Regional Conference on Technology Foresight for Central and Eastern Europe and the Newly Independent States. Vienna, Austria. 4-5 April 2001. (http://www.unido.org/doc/381412.htmls).

10. Перспективы научно-технического развития СССР //Проблемы прогнозирования. 1990. № 3.

11. Яременко Ю.В. Экономические беседы. М.: Центр исследований и статистики науки, 1998.