CC BY
33
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 14 (369). История. Вып. 64. С. 62-67.
История России и ее регионов
УДК 323.22 «451»(470.4)
ББК 63.3(2)51
И. К. Загидуллин
ТАТАРЫ-МУСУЛЬМАНЕ И ШКОЛЬНАЯ ПОЛИТИКА РОССИЙСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА
Анализируются основные причины отрицательного отношения татарского мусульманского населения Волго-Уральского региона к школьной политике правительства: учреждению начальных русско-татарских училищ, открытию русских классов при мусульманских конфессиональных школах в последней трети XIX в. Основными причинами указываются закрытость крестьянских и религиозных общин к «внешнему миру», невостребованность в аграрной России для татарских крестьян русской грамоты, влияние мулл-традиционалистов, неумелые действия местной администрации, поступки которых нередко воспринимались мусульманами как подготовка к крещению.
Ключевые слова: школьная политика правительства в отношении мусульман; русские классы при медресе; русско-татарские школы; татарские крестьянские общины.
Во главу угла концепции интеграции татар и башкир Волго-Уральского региона во второй половине XIX в. в российское социокультурное пространство имперская власть поставила распространение русского языка и образования через специальные, адаптированные к потребностям мусульман школы. «Правилами
0 мерах к образованию населяющих Россию инородцев» от 26 марта 1870 г. были определены правовые основы школьной политики, основные направления и методы достижения поставленной цели в Казанском и Одесском учебном округах1.
«Правила» предусматривали новую систему получения мусульманским населением светского русского образования: двуязычное начальное, русское среднее и высшее образование. Первое звено предполагало два варианта начальной школы для мусульман: 1) русско-татарское начальное училище, где изучение мусульманских наук было сведено до минимума и главный акцент делался на русский язык и математику; родной язык учащихся использовался как средство для изучения русского языка; 2) предполагалось вводить русский класс повсеместно во всех вновь открывающихся мусульманских учебных заведениях, а их содержание осуществлять за счёт прихожан; ша-кирды до достижения 16-летнего возраста в обязательном порядке должны были посещать русский класс и усвоить его программу. Таким образом, в регионах компактного расселения татар и башкир правительство с 1870 г. наметило по-
1 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 4. Стлб. 1556-1557.
ворот к обязательному изучению государственного языка на базе национальной традиционной школы.
Однако новая школьная политика правительства была воспринята татарами настороженно и нередко вызывала бойкот со стороны сельских обществ. У этого явления имеются как объективные, так субъективные причины.
В XIX в. имелись локальные группы татар, знающие русский язык и грамоту. Из представителей национальной элиты ими владела малочисленная группа дворян, которая после восстановления своего привилегированного статуса рассматривала получение русского образования как путь к достижению материального благополучия через карьеру мелких чиновников. Следует выделить также канцелярских служащих и чиновников из татар в мещеряцких и башкирских кантонах и других правительственных учреждениях. Разговорным языком, навыком чтения и письма владели торговцы, ведущие коммерческие операции на ярмарках и базарах в русской среде. В сельской местности этот список пополняли отставные солдаты и представители органов крестьянского самоуправления.
Основными причинами незаинтересованного отношения мусульман к изучению русской грамоты можно назвать следующие.
В аграрной России абсолютное большинство татарского населения проживало в сельской местности, и взаимодействие с государственными органами осуществлялось через выборных представителей. В этноконфессиональном селе-
нии потребность в русском языке была сведена к минимуму, скажем, во время появления в поселении представителя администрации или вызова в какое-либо учреждение. Как и любая сельская община, община татарских крестьян была закрытой организацией по отношению к «внешнему миру». Она сообща решала наиболее важные вопросы в жизни поселения. «Групповое общинное сознание (в значительной степени оно было мифологическим) пронизывало все сферы жизни крестьянского сообщества. Это было сознание коллектива людей, связанных между собой не только деловыми отношениями, но и эмоционально, сознание, ориентированное на идущие исстари традиции и идеалы»1. Замкнутость и изолированность многонационального крестьянства от российской общественной жизни также имели своё значение.
Большинство татарских поземельных общин были простыми, т. е. представлены жителями одного поселения, которые формировали сельское общество. В рамках сельского общества функционировал мусульманский приход, в крупных селениях действовали два и более приходов. Религиозная община как основная форма культурно-общественного социума мусульман, основная ячейка их религиозно-культурной автономии являлась ключевым элементом в организации самоуправления мусульманского сообщества, самодостаточным социальным институтом. Она представляла собой миниатюрное государство с прочной связью частей с целым, имевшее свои законы, обычаи, общественные порядки, учреждения и традиции, поддерживаемые в постоянной силе и свежести духом ислама, свою власть в лице старейшин и всего прихода, не нуждавшихся в высшем признании, ибо авторитет этой власти - авторитет религиозно-нравственный, её источник - Коран2. Это определение крымско-татарского просветителя И. Гаспринского правомерно распространить и на мусульман Вол-го-Уральского региона. Автономность сельского общества и крестьянской общины в решении социальных проблем существенно дополняла и облегчала организацию религиозно-обрядовой жизни и обеспечение религиозных институтов источниками существования в рамках единого религиозно-культурного пространства.
«Замкнутость» татар в рамках традиционных религиозных общин была обусловлена, прежде всего, их «религиозно-национальными особенностями», в аналогичной ситуации находились
1 Данилова Л. В., Данилов В. П. Крестьянская ментальность и община. С. 26.
2 Гаспринский И. Русское мусульманство... С. 39.
и другие нерусские народы3. Стараясь сохранить традиционные устои, прихожане противились учреждению в селениях волостных правлений, открытию питейных заведений и т. п. Характеризуя особенность социокультурных процессов среди основной массы татар, директор народных училищ Казанской губернии М. Н. Пинегин в 1910 г. резюмировал, что «религиозное настроение проникает и направляет весь быт народа, когда вопросы веры преобладают над всеми другими. Преданность вере, боязнь за её неприкосновенность и чистоту у мусульман достигает очень высокого напряжения»4.
Мусульманские духовные лица, видящие своим идеалом ценности и культурные традиции Средней Азии, не воспринимали русский язык. Изучение прихожанами русского языка муллы-традиционалисты переводили на плоскость религиозного запрета и называли «грехом»5. Традиционное схоластическое обучение и воспитание предполагало следование во всём сложившимся традициям. В своей объёмной статье «Кое-что о казанском мусульманстве» (1893 г.) инспектор Казанской татарской учительской школы Ш. Ах-меров подчёркивал: «Вся культурная жизнь мусульманина основана на религии: жизнь его регулируется и направляется ясно выраженными правилами и законами шаригата; всякое дело, каждый шаг, каждое явление рассматривается с точки зрения соответствия или противоречия требованиям шаригата <...> Всё, что не предусмотрено шаригатом, не предписано или не дозволено им, в глазах татарина есть новшество, требующее, по крайней мере, одобрения и санкции духовенства»6.
Татарское народное просвещение испокон веков носило конфессиональный характер. Другой альтернативной национальной школы татарское общество не знало. «Татарские школы существуют давно, имеют свои традиции, вполне своеобразные, чисто народные, направлены в исключительно религиозно-нравственном духе; учёные муллы, заведующие медресе и их шакирды составляют гордость населения, мударрисы, муллы и учителя (мугаллимы) проникнуты идеей святости своих педагогических трудов, ибо учат они во имя Бога, во имя распространения и укрепления ислама, по предписанию шариата безвозмездно. Отсюда понятно и сильное влечение татар к сво-
3 Материалы по истории Татарии... С. 108.
4 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 821. Оп. 8. Д. 801. Л. 45 об.-46.
5 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 733. Оп. 171. Д. 656. Л. 109 об.
6 Мусульманин. Кое-что о казанских татарах. С. 4.
им медресе и к учению в них <.. .> Учиться и изучать религию у татар сливается в одно понятие и обозначается даже одним словом. И потому смысл учения татарская масса до последнего времени понимала только в обучении религии. Поэтому выражение "учиться по-русски" татары понимали не иначе, как изучать и "русскую" (т. е. православную) религию»1, - подчёркивал современник. Правомерно констатировать, что всякая школа в представлении татарина воспринималась как учебное заведение, имеющее религиозно-нравственные цели.
Между тем, в учебных планах всех русских светских специальных, средних и высших учебных заведений был обязательным со сдачей экзамена Закон Божий. Чисто светского образования в России не было, потому что законодательство не признавало атеизм. Как известно, обязательным атрибутом архитектурного комплекса зданий учебных заведений являлись так называемые «домовые» церкви, где в штате состоял церковнослужитель. «Домовые» церкви имели ведомственный характер и предназначались для выполнения обязательных «духовных треб» преподавательского и учебного персонала.
В дореформенный период в русских деревнях функционировали церковно-приходские школы и начальные училища Министерства государственных имуществ, где также преподавался Закон Божий. Во второй половине XIX в. русские начальные народные училища, согласно «Положению о начальных народных училищах» от 25 мая 1874 г., имели «целью утверждать в народе религиозные и нравственные понятия и распространять первоначальные полезные знания»2.
Консервативный внутриполитический курс императора Александра III вскоре проявился и в области русского народного образования. По закону от 13 июня 1884 г. все школы грамоты были переданы ведению Синода, и правительство начало открывать в русских деревнях и усиленно финансировать начальные училища православного ведомства.
Вмешательство православного миссионерства в дело просвещения «инородцев» самым непосредственным образом воздействовало на общественное сознание мусульман3. В 70-90-е гг. XIX в. в селениях крещёных «инородцев», в том числе крещёных татар, интенсивно открывались
1 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 821. Оп. 8. Д. 801. Л. 46, 51 об. - 52.
2 Амирханов Р. У. Некоторые особенности развития народного образования... С. 29.
3 Валидов Дж. Очерк истории образованности и литературы... С. 44.
миссионерские школы. Религиозное обучение велось на родном языке «инородцев». В 80-90-е гг. XIX в. за счёт казны в деревнях крещёных татар стали открывать церкви и совершать богослужение на татарском языке. Всё это происходило на глазах мусульман.
Одной из главных причин, отталкивающих мусульман от русских школ, известный крымскотатарский просветитель И. Гаспринский указывал боязнь остаться без надлежащего религиозного воспитания, которое немыслимо без обучения татарской грамоте4.
У татар испокон веков действовала система конфессионального образования. Среди татарского общества существовало убеждение, что грамотность на родном языке важнее русской5, поскольку до открытия русско-татарских школ и русских классов при медресе практиковалось изучение письменности с помощью репетитора, т. е. индивидуально6, или в ходе общения с русскими, и отношение к изучению русской грамоты, упрощённо говоря, сводилось к тезису «кто хочет и так выучится»7.
Содержание русских классов при мусульманских конфессиональных школах государство возложило на самих родитилей, поэтому их содержание воспринималось мусульманами как обязательство. Русские классы предполагали введение русского языка как одного из предметов татарской школы Эта задача была успешно выполнена самими татарами путём учреждения джадидских школ в начале XX в. Введение светских предметов, в том числе русского языка, произошло благодаря финансовому содействию и моральному воздействию представителей татарской буржуазии. Поэтому в начале XX в. русские классы удачно вписались в реформу татарской конфессиональной системы образования и облегчили решение финансовой проблемы по части обеспечения обучения русскому языку.
Совершенно иное предназначение имели начальные русско-татарские (башкирские) школы. Они по сути являлись альтернативой татарским мектебе. В одноклассных русско-татарских школах практиковалось трёхгодичное обучение с подразделением учащихся на младшее, среднее, старшее отделения. В них изучение мусульманских наук было сведено до минимума, и главный акцент делался на русский язык и математику;
4 Тарджеман-Переводчик. 1886. № 31. 16 мая.
5 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 733. Оп. 171. Д. 656. Л. 42.
6 Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф. 92. Оп. 1. Д. 5883. Л. 4.
7 Мусульманин. Кое-что о казанских татарах. С. 3.
родной язык учащихся использовался как средство для изучения русского языка.
Однако русско-татарские (башкирские) начальные школы и русские классы при медресе не получили равных прав с русскими начальными или приходским училищами, которые непременно сделали бы их привлекательными для подрастающего поколения, обязанного исполнять воинскую повинность. Начиная с 1874 г., для повышения заинтересованности в получении элементарной грамотности власти предоставляли лицам, окончившим или продолжающим обучение, льготы в исполнении всеобщей воинской повинности. Одна из основных причин такой позиции имперской власти заключалась в неразработанности по вине учебного ведомства полноценного учебно-методического сопровождения и программы обучения по введённым в курс обучения предметам. Учителя русско-татарских школ и русских классов были вынуждены адаптировать программы начальных училищ для русскоязычного населения. Известно, что в конце XIX в. такой базой служила «Примерная программа предметов, преподаваемых в начальных народных училищах ведомства Министерства народного просвещения», утверждённая министром народного просвещения 7 февраля 1897 г.1
Следует отметить, что на рубеже столетий увеличение численности русско-татарских школ произошло в значительной степени благодаря финансовой поддержке земств. В 1895 г. в Казанском ученом округе (Казанская, Астраханская, Вятская, Самарская, Саратовская, Симбирская, губернии) функционировало 11 русско-татарских школ и 10 русских классов при медресе2, в 1902 г. - уже 41 русско-татарское учебное заведение, из которых 9 являлись русскими классами при конфессиональных школах. Попытки инспекторов народных училищ и земств Саратовской губернии открывать новые учебные заведения встретили бойкот со стороны сельских общин3. Аналогичная ситуация наблюдалось в Самарской губернии (3 школы). В 1902 г., если считать количество мусульман по материалам Первой всеобщей переписи населения 1897 г.4,
1 НА РТ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 1038. Л. 24.
2 НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 21785. Л. 5.
3 НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 24602. Л. 1-15.
4 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. / под ред. Н. А. Тройницкого. II. Астраханская губер-
ния. СПб., 1904. Тетрадь 2. С. 46-47; X. Вятская губерния.
СПб., 1904. С. 92-93; XIV. Казанская губерния. СПб., 1904. С. 106-107; XXXVIII. Саратовская губерния. СПб., 1904. С. 84-85; XXXVI. Самарская губерния. СПб.: Тип., 1904. С. 62-63; XXXIX. Симбирская губерния. СПб., 1904. С. 66-67.
то в Казанском ученом округе на 1 учебное заведение нового типа в среднем приходилось 38822 души обоего пола.
В Оренбургском учебном округе (Оренбургская, Пензенская, Уфимская губернии) показатели оказались более весомыми. Важнейшими причинами данного явления следует назвать отсутствие в регионе сильнейшего противостояния между мусульманским обществом и миссионерскими институтами, какое наблюдалось в Казанской губернии, и это напряжение транслировалось татарскому населению соседних сред-неволжских губерний, а также наличие дворян, которые стали активными земскими деятелями. Здесь также значительная часть школ была открыта на рубеже веков. Скажем, лишь в 1897 г. были учреждены 5 русских классов при медресе5. Согласно нашим подсчетам, по материалам Первой всеобщей переписи населения 1897 г.6, в конце столетия в среднем по Оренбургскому учебному округу на 1 учебное заведение нового типа приходилось 19199 душ обоего пола.
В целом, в татарско-мусульманском обществе у различных групп населения во взглядах на школьную политику государства в отношении мусульман существовали различные точки зрения. Однако групп, интегрированных в русское социокультурное пространство, было очень мало. Поэтому их влияние на основную массу мусульманского населения было незначительным. В результате в последней четверти XIX в. в общественном сознании доминировало мнение традиционалистов, что обусловило настороженное отношение к школьной политике правительства среди мусульманского населения.
Бесплатные школы нового типа для мусульманского населения были ориентированы, главным образом, на бедные слои населения - крестьян и мещан. Они не являлись единственными учебными заведениями, в которых татары изучали русскую грамоту. Дети торговцев и духовенства обучались государственному языку у частных учителей, малочисленная группа татарской молодёжи посещала русские начальные школы.
Несмотря на противодействие мулл-традиционалистов и консервативной части сельских обществ русские классы и русско-татарские школы всегда имели контингент учащихся, что свидетельствовало о наличии потребности в зна-
5 НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 23263. Л. 1.
6 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. / под ред. Н. А. Тройницкого. XXVIII. Оренбургская губерния. СПб., 1904. С. 60-61; XXX. Пензенская губерния. СПб., 1903. С. 101-105; XLV. Уфимская губерния. СПб., 1904. Тетрадь 2. С. 44-45.
нии русской грамоты. Однако прихожане не допустили преподавания русского языка в мектебе (начальной школе). Русские классы были созданы лишь при медресе, что было не случайно: изучение государственного языка стало уделом интеллектуальной части татарского общества. В них обучались шакирды - наиболее грамотная часть татарского населения, а в русско-татарские
школы поступали дети, родители которых не имели средств, чтобы нанять частного учителя. Малочисленные русско-татарские школы на рубеже веков превратились в неотъемлемую часть национального образования татар, численность которых, благодаря усилению позиций джадиди-стов, стала уверенно увеличиваться после 1905 г.
Список литературы
1. Амирханов, Р. У. Некоторые особенности развития народного образования у татар в дооктябрьский период / Р. У. Амирханов // Народное просвещение у татар в дооктябрьский период. - Казань, 1992. - С. 22-60.
2. Валидов, Дж. Очерк истории образованности и литературы поволжских татар до революции 1917 г. / Дж. Валидов. - Казань, 1998. - 159 с.
3. Гаспринский, И. Русское мусульманство. Мысли, заметки и размышления мусульманина / И. Га-спринский. - Симферополь, 1881. - 45 с.
4. Данилова, Л. В. Крестьянская ментальность и община / Л. В. Данилова, В. П. Данилов // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.): материалы междунар. конф. - М., 1996. - С. 22-39.
5. Материалы по истории Татарии второй половины XIX в. - М.; Л., 1936. - Ч. 1. - 512 с.
6. Мусульманин. Кое-что о казанских татарах. - Казань, 1893. - 21 с.
7. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения: в 17 т. - СПб., 1877. - Т. 4. - 1752 стб.
8. Тарджеман-Переводчик. - 1886. - № 31. - 16 мая.
Сведения об авторе
Загидуллин Ильдус Котдусович - доктор исторических наук, доцент, заведующий отделом средневековой истории ГБУ «Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ» Министерства образования и науки Республики Татарстан.
zagik63@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. № 14 (369). History. Issue 64. P. 62-67.
MUSLIM TATARS AND SCHOOL POLICY OF THE RUSSIAN GOVERNMENT
IN THE LAST THIRD OF XIX CENTURY
I. K. Zagidullin
Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, the Head of the Department of Medieval History of SBI «Sh. Marjani Institute of History of the Ministry of Education and Science of the Republic of Tatarstan».
zagik63@mail.ru
The article analyzes the main reasons for the negative attitude of Muslim Tatars of the Volga-Ural region to school policies of the government: the establishment of primary Russian-Tatar schools and the opening of Russian classes in Muslim religious schools in the last third of XIX century. The main reasons were the closeness of peasant and religious communities to the "outside world", un-necessity of the Russian alphabet for Tatar peasants in agrarian Russia, the impact of the mullahs-traditionalists, as well as inept actions of the local administration, which were often interpreted by Muslims as a preparation for baptism and assimilation.
Keywords: school policies of the government to Muslims; Russian classes at medrese; Russian-Tatar schools; Tatar rural parishes; Tatar peasant community.
References
1. Amirchanov R. Nekotorye osobennosti razvitia narodnogo obrazovania tatar v dooktiabrskii period [Some features of the development of education among the Tatars in the pre-October period]. Narodnoe pros-vezhenie u tatar v dooktiabrskii period [Public education among the Tatars in the pre-revolutionary period]. Kazan, 1992. Pp. 22-60. (In Russ.).
2. Validov Dzh. Оgherki istorii obrazovannosti i literatury povolzhkich tatar do revoliutsii 1917 g. [Essay on the history of education and literature of the Volga Tatars before the revolution of 1917]. Kazan, 1998. 159 p. (In Russ.).
3. Gasprinskii I. Russkoe musulmanstvo. Mysli, zametki i razmychlenia [Russian Islam. Thoughts, notes and reflections Muslim]. Simferopol, 1881. 45 p. (In Russ.).
4. Danilova L.V., Danilov V.P. Krestianskaia mentalnost i obzhina [Peasant mentality and community]. Mentalnost i agrarnoe razvitie Rossii (XIX-XX vv.): materiale mezhdunarodnoi konferensii [Mentality and agricultural development in Russia (XIX-XX centuries.): Proceedings of the International Conference]. Moscow, 1996. Pp. 22-39. (In Russ.).
5. Materialy po istorii Tatarii vtoroi poloviny XIX v. [Materials on the history of the Tatars of the second half of the nineteenth century], part 1. Moscow; Leningrad, 1936. 512 p. (In Russ.).
6. Musul'manin. Koie chto o kazanskich tatarach [Muslim. Something about the Kazan Tatars.]. Kazan, 1893. 21 p. (In Russ.).
7. Sbornikpostanovlenii po Ministerstvu narodnogo prosvechenia: v 171. [Collection of resolutions of the Ministry of Public Education]. vol. 4. St. Petersburg, 1877. 1752 stb. (In Russ.).
8. Tardgeman-Perevodchik [Tardzheman-Translator], 1886, no 31, May 16. (In Russ.).
