CC BY
147
14. Герцен А.И. Соч.: В 30 т. М., 1955. Т. 6. 16. Новгородцев П.И. О путях и задачах русской
(2 218. интеллигенции // Из глубины. Нью-Йорк,
15. Витязев П. Чем обязана русская обществен- 1991. С. 25.
ность П.Л. Лаврову? Пг., 1915. С. 14.
ТАМБОВСКИЕ ДУХОБОРЦЫ В 60-е годы ХУШ века
С.А. Иникова
Inikova S.A. Tambov Dukhobor(ts)y Communities in the 1760s. The article is about the origin of the dukhobory communities in the Russia of the XVIIIth century. The author utilises contemporary records and reveals the beginning of dukhobory sectarian groups in the Tambov Province in the 1760s and traces their spiritual affinity with the left-bank Ukraine. The author also reveals the rudiments of the early dukhobory dissenters’ religious ideas.
Частный, казалось бы, вопрос о тамбовских духоборцах в 60-е годы XVIII века имеет выход на большую и пока не разрешенную проблему возникновения русского сектантства вообще и духоборчества в частности. До сих пор не решены ключевые вопросы об идейных истоках, времени и месте его появления. Одни склонны считать родиной духоборчества Слободскую Украину, другие - Тамбовскую губернию, что же касается времени, то большинство исследователей относят его появление ко второй половине XVIII века. Крупнейший исследователь духоборчества О.М. Новицкий авторитетно заявлял, что в 1763 году "духоборчества в Тамбовской губернии еще и не было ни на самом деле, ни по имени, а было только молоканство" [1]. П.Г. Рындзюнский, обнаруживший архивное дело 1768 - 1769 годы о "тамбов-ских раскольниках", не идентифицировал их с духоборцами, называя "духовными христианами" и "тамбовскими вольнодумцами", из среды которых позже постепенно выделились духоборцы и молокане. Он считал, что их антицерковное движение в крае еще не сложилось в определенную секту, а учение не окостенело [2]. Известный исследователь сектантства А.И. Клибанов, относя появление духоборческого учения к 60-м годам, не считал, что оно оформилось в секту и осторожно называл и их, и молокан "духовными христианами". Даже применительно к духоборцам - авторам известной записки, поданной в 1791 году екатеринославскому губернатору Каховскому, он применяет термин "духовные христиане", хотя в записке сами авторы указывают, что православные называют их духоборцами. Клибанов порицал тех исто-
риков, которые изображали последователей "духовного христианства" "сектантами, еретиками, хулителями православия, отщепенцами, враждебными церкви и государству" [3]. Получается, что только в ХЕХ веке духоборчество оформилось в религиозную организацию со сложившимся вероучением, а в XVIII веке это еще было религиозное движение.
В данной статье мы попытаемся ответить на вопросы о времени появления духоборчества в Тамбовском крае, об организационных основах секты, ее деятельности и вероучении в 60-е годы XVIII века. Именно к этому времени относятся самые ранние из дошедших до нас документов о духоборцах. Помимо архивного дела о "тамбовских раскольниках", которое уже частично использовано в работе Рындзюн-ского, в основу настоящей статьи положен обнаруженный в фонде Кабинета Екатерины II в Российском государственном архиве древних актов комплекс документов, связанный с подачей императрице двух челобитных от духоборцев. Это уникальные документы о секте, позволяющие пересмотреть некоторые устоявшиеся представления. В работе также использованы полевые материалы, собранные во время этнографических экспедиций 1988 -1990 годов к кавказским духоборцам.
Главная трудность при изучении сект в ХУШ веке заключается в том, что они не имели определенных конфессионимов, называя себя "людьми Божьими", "сынами Божьими". Названия "молокане" и "духоборцы", данные им православными, были приняты как самоназвания только в
XIX веке. Для того, чтобы определить, к какой секте принадлежали обнаруженные
нами в архивных делах "вероотступники", и быть уверенными, что речь идет именно о тех, кого в 1788 году архиепископ Сла-венский и Херсонский Никифор назовет "духоборцами"1, была составлена картотека духоборцев, проживавших в 1802 - 1845 годы в Таврии, куда они были переселены по указам Александра I. Часть сектантов, проходивших по следственным делам XVIII века, или их дети в начале XIX века оказались в Таврии.
К сожалению, в рамках статьи нет возможности остановиться на идейных истоках духоборчества, но имеющиеся в нашем распоряжении материалы убеждают, что искать их надо в среде православных проповедников и в околоцерковных кругах Правобережной Украины, испытавших сильное влияние католической схоластики и польско-литовского социнианства. Во второй половине XVII века, а возможно и раньше, зерна этого учения разносились бродячими проповедниками по территории Левобережной Украины и прилегающим губерниям. Распространению учения способствовала и миграция так называемых черкас (украинцев) в воронежские и тамбовские земли. Если посмотреть, в каких регионах к середине XVIII века были духоборцы, а это Слободская Украина, Воронежская губерния (особенно Тамбовский и Козловский уезды) и земли Войска Донского, то окажется, что, во-первых, это районы с наличием украинского элемента, во-вторых, население их состояло преимущественно из свободного служилого люда: однодворцев, детей боярских, казаков. Представители этих категорий и стали первоначальной социальной базой духоборчества, хотя небольшое число духоборцев были выходцами из дворцовых крестьян, и буквально считанные единицы принадлежали к категории частновладельческих крестьян. Секта духоборцев в XVIII веке была очень локализованной.
Начало пропаганды духоборческого учения в Тамбовской провинции (с 1719 по 1779 год - Тамбовский и Козловский уезды), входившей в Воронежскую губернию, принято связывать с именем жителя села Горелое однодворца Лариона Побирохина. Поскольку в документах того времени его
1 В литературе утвердилось мнение, что название “духоборцы” было дано сектантам архиепископом Амвросием в 1785 году, но, во-первых, Амвросий занял этот пост в 1786 году, а во-вторых, в архивных материалах слово “духоборцы” впервые встречается в рапорте архиепископа Славенского и Херсонского Никифора Синоду от 18 марта 1786 года. РГИА. Ф. 796. Оп. 67. Д. 189. Л. 1.
фамилия везде писалась как Побирахин, мы в дальнейшем сохраним старое написание. По сведениям митрополита Киевского Арсения, в доме у Побирахина жня "польский жид", бежавший из Сибири, по другим сведениям - поляк по имени Семен. Ливанов, имевший доступ к архивам, часть которых до нас не дошла, называет даже год его появления - 1733 [4, 5]. Если не принимать в расчет явные наветы на Побирахина, обвиняемого в том, что он вместе с "поляком" и другими последователями поселился в овраге за селом и устраивал грабежи и разбои, то в остальном эта версия выглядит вполне правдоподобной. "Поляком" могли называть русского, пришедшего из Польши или Литвы (беглого или пленного), "поляками", как известно, иногда называли и украинцев из Правобережной Украины, наконец, этот человек действительно мог быть поляком или польским (или украинским) евреем. Видимо, это был странствующий проповедник, обративший в свою веру Лариона Побирахина, вместе с которым он какое-то время вел проповедь в Тамбовском уезде. В пользу того, что Побирахин был посвящен в учение секты человеком пришлым, свидетельствует сохранившаяся в памяти стариков-духоборцев легенда.
Жили на свете муж с женой, и у них не было детей. И вот жена родила ребенка от работника, который на самом деле был странствующим святым. Когда родился этот долгожданный ребенок, то обрадованные родители назвали его Радостью. Он вырос и работал в поле как крестьянин, но однажды явился этот святой и сказал ему, что он должен бросить мужицкий труд и идти проповедовать. Святой вложил ему псалом "Узрех"2 [6], и Радость сразу познал всю истину. Поехал Радость по селу и поет "Узрех” во весь голос, а народ удивляется, уж не с ума ли он сошел. Пришел Радость к себе в дом и говорит родителям, чтобы они баню топили, так как больше он не будет землю копать, а пойдет по миру людям правду рассказывать [7].
У духоборцев отцом называли только самого Бога, а отца по плоти называли по имени или "старичком". Безусловно, в этой легенде речь идет о духовном отце, который передал молодому Побирахину духоборческое учение. Учитель, которого духоборческое предание называет святым, был
2 Это один из важнейших духоборческих псалмов, в котором изложены “Заповеди блаженства” Христа [6].
человеком пришлым и, видимо, часто менявшим места жительства. Хотя дату появления "поляка" в Тамбовском уезде, указанную Ливановым, нельзя принимать безоговорочно, однако мы считаем, что активная проповедь учения в Воронежской губернии, в том числе и в Тамбовском уезде, в 30 - 40-е годы уже велась. Об этом свидетельствуют показания некой Катерины Выповой, жительницы Воронежа, заявившей на следствии в 1772 году, что она отступила от православия и впала в ересь лет 30 назад, то есть в 40-е годы [8].
По преданию, которое в начале XIX века было записано П.И. Сумароковым в Слободско-украинской губернии, в 40-е годы XVIII века в селе Охотчем проповедь духоборчества вел некий престарелый иностранец, отставной унтер-офицер, снискавший любовь многих и умерший в том же селе [9]. Кто же был этот таинственный иностранец? Может быть, это тот же "поляк", который проповедовал в Тамбовской губернии и, видимо, за свою жизнь обошел не один уезд и не одно село и имевший единоверцев и многих последователей. А возможно, в Слободской Украине в это время уже существовала духоборческая религиозная организация, рассылавшая своих миссионеров в соседние губернии. И здесь на память приходит духоборческая легенда об одном из первых духоборческих вождей, имя которого не попало даже в известный духоборческий псалом о "праведных родителях , под которыми подразумевались духоборческие вожди [10]. Это некий Едом - личность легендарная, о котором не сохранилось никаких достоверных сведений. В начале
XX века канадский духоборец П.С. Верещагин, отвечая на вопрос исследователя сектантства В.Д. Бонч-Бруевича, писал, что Едом был мудрецом, лично встречавшимся с императрицей и потребовавшим от нее отпустить народ из кабалы. Разгневанная Екатерина посадила его в столб (тюремная камера, в которой можно только стоять), но Едома выкупили англичане и увезли с собой в Англию. Там он положил начало квакерской секте [11]. Современные кавказские духоборцы рассказывают, что был он "дюже говорец", все знал и никого не боялся, обличал в грехах саму царицу и увел своих ближайших последователей на Амур. Уже в 20-е годы нашего века среди кавказских духоборцев прошел слух, что Едом жив и скоро вернется к ним. Этим воспользовался какой-то проходимец и успел обобрать некоторых до-
верчивых людей. Тогда-то и родился стишок:
Приходил Едомушка,
Обобрал до донышка [12].
Этот случай подтверждает то, что у духоборцев существовало представление о Едоме, как о бессмертном, необыкновенном человеке, святом. Обращает на себя внимание его странное еврейское имя. В переводе с еврейского это слово означает -"красный". "Едом" - это, как известно, прозвище Исава, сына библейского патриарха Исаака, того самого Исава, который продал свое первородство за чечевичную похлебку. Вряд ли из особенного уважения к Исаву духоборческий ересиарх взял такое имя. Скорее всего, это прозвище, взятое по аналогии с библейским героем, так как настоящее его имя тоже было Исав, переделанное окружавшими его людьми на имя Семен или, возможно, он мог иметь рыжий цвет волос - "красный . Безусловно, мы можем только строить гипотезы, так как никаких прямых доказательств на этот счет нет, но легенды о Едоме, на наш взгляд, не противоречат истории о польском еврее, учившим духоборческим истинам в селе Горелом. ^
По версии, кочующей из одной работы о духоборцах в другую, JI. Побирахин был богатым торговцем шерстью и жил в селе Горелое. По переписям села 1722 и 1744 годов в Горелом жили Побирахины (П.Е. Побирахин, его сыновья Лаврентий, Прохор и пасынок последнего - Осип) [13]. Ларион Побирахин не был приписан к этому селу, хотя, возможно, он нелегально долгие годы жил в доме своих родственников или, действительно, около села в овраге. Среди духоборцев существует легенда, что в молодости он строил в Киеве собор и уронил на ногу топор, поранив палец, это-то и натолкнуло Радость на мысль, что церкви и попы не нужны, так как святости в них нет [12]. Возможно, часть семьи Побирахиных в начале XVIII века, как и многие служилые люди, переселилась в Слободскую Украину на более южную Изюмскую черту, а другая часть, попытав счастья на новом месте, вернулась назад в Тамбовский уезд. По переписи 1719 - 1722 годов гореловские Побирахины записаны как скитавшиеся, то есть временно куда-то уезжавшие, хотя и приписанные к Горелому. Ларион мог бывать в Киеве, ездить по селам Слободской Украины и где-то там познакомиться с духоборческим учением и проповедником, с которым и явился в тамбовские земли для
проповеди. Несколько удивляет то обстоятельство, что местные власти не знали или знали, но не реагировали на то, что Поби-рахин жил нелегально, податей не платил, хозяйства не имел. Подобная ситуация, судя по архивным материалам, не единична. Наши представления о повальном сыске и неусыпном наблюдении властей за вверенным им населением в XVIII веке явно преувеличены. Не менее удивительно, что и священники, которые жили среди своей паствы, как будто не замечали, что в их приходах распространяется новая ересь. В 1745 году в Москве была вновь обнаружена "квакерская ересь" (впервые она была обнаружена в 1733 году), как называли тогда хлыстовство. Следственная комиссия, созданная по этому делу, разослала по губерниям циркуляры, в которых местным властям предписывалось провести розыск последователей квакерской ереси и ее наставников в их губерниях. В 1746 году солдаты объезжали села и деревни Тамбовского уезда и под страхом смерти брали показания у священников, соцких и лучших людей, нет ли среди их односель-цев вероотступников, и таковых нигде не нашлось [14], хотя сейчас известно, что хлыстовство в первой половине XVIII века в Тамбовском крае уже было. Причина такого "недогляда" со стороны священников, на наш взгляд, заключалась в общем неустройстве Тамбовской епархии. С конца XVII века ею управлял то митрополит Рязанский, то епископ Воронежский, и только в 1758 году она была возобновлена. Священники не были заинтересованы в выявлении еретиков в собственных приходах, и, естественно, не проявляли инициативы.
Только в 1763 году православное духовенство обратило внимание на то, что Ла-рион Побирахин не посещает церковь и уклоняется от исполнения христианских обязанностей. До этого он, видимо, все-таки старался внешне соблюдать православное благочестие. Тамбовская духовная консистория потребовала от Тамбовской провинциальной канцелярии доставить ей Побирахина и однодворца того же села Родиона Кахова. От этого дела остался только заголовок в архивной описи, а само оно утрачено. Побирахин отыскан не был, так как в 1764 году провинциальная канцелярия вновь посылает в Горелое солдата с приказанием доставить Побирахина для представления его в консисторию. И вот здесь-то только и выяснилось, что однодворец Ларион Побирахин "в сем селе Горелом двора своего не имеет, а где ныне
жительство имеет, того они (жители -прим. С.И.) не знают" [15]. Видимо, после того, как консистория заинтересовалась им, Ларион Побирахин скрывался у сисях единоверцев, но временами наезжал в Горелое. Из следственного дела о духоборцах 1768 года известно, что в 1765 году тамбовский однодворец Семен Жерноклев, приезжавший для научения слову Божию в с. Горелое в дом церковника Кирилла Петрова, встретил там Побирахина. Все, входившие в избу, падали ему в ноги. Последний занимал почетное место в переднем углу, толковал псалмы, и пришедшие называли его Радостью [16]. Его имя не раз упоминалось в следственных документах 1768 - 1769 годов и, судя по всему, разыскан он так и не был. Киевский митрополит Арсений, а вслед за ним и О.М. Новицкий писали, что Побирахин был пойман, судим и сослан в Сибирь вместе со своей семьей [1, 17]. Однако нигде в архивах не осталось никаких упоминаний на этот счет, а мученическая жизнь и смерть в Сибири духоборческого вождя не нашли отражения в религиозном фольклоре секты. М. Каменев - автор обширной статьи о духоборческой секте, побывавший в 70 - 80-е годы XIX века в их селах в Закавказье и беседовавший с людьми, знавшими, якобы, сына Побирахина - Савелия Капустина, ставшего следующим выдающимся вождем секты, ничего не пишет об аресте и ссылке Побирахина и его семьи в Сибирь [18]. Скорее всего, семьи у Побирахина, посвятившего свою жизнь пропаганде духоборческого учения и жившего нелегально, не было, и Капустин был его духовним сыном. Арест и ссылку Побирахина в Сибирь надо считать таким же мифом, как и то, что он был торговцем шерстью в Горелом. Мы считаем, что Побирахин скрывался среди единоверцев и продолжал руководить сектой до своей смерти.
Пока духоборческая секта, - далее мы будем говорить о ее организационных принципах и вероучении, - была малочисленна, членам секты удавалось скрывать свою принадлежность к ней. Чтобы не привлекать внимания соседей, сектанты посещали церковь, крестили своих детей, венчались, праздновали православные праздники и принимали священников в дома. С начала 60-х годов некоторые, особенно ревностные поборники нового учения перестали бывать в церкви, не испове-дывались, не причащались и даже были случаи, когда не пускали священников в дома [19]. Конечно, таких людей священ-
ники замечали, но в начале 60-х годов за отдельными случаями отступления от благочестия они не видели оформившейся новой религиозной организации. В 1764 году Тамбовская духовная консистория потребовала от провинциальной канцелярии присылки, кроме Побирахина, целого ряда людей, отступивших от благочестия: однодворцев села Тоголукова Ф. Фетин-цова, города Козлова И. Запасного, деревни Семеновой П. Лаврентьева с женой и 12 человек однодворцев села Куксова: семьи Кондратьевых, Астафуровых (в документе фамилия написана неправильно -"Стафуровых"), Новосильцовых и вдову М. Ерину [20]. Кто-то из указанных лиц к тому времени уже умер, кто-то оказался тяжело болен или куда-то отъехал, поэтому доставить в консисторию удалось П. Лаврентьева и восьмерых из села Куксова.
Активную роль в секте играл Иван Запасной, которого сразу не смогли отыскать. Будучи однодворцем Козлова, он не один год жил в большом промышленном селе Рассказово и работал на суконной фабрике купца М.П. Олесова. Хозяин фабрики показал при распросе, что "ночными временами в разные числа приезжают к Запасному в дом неведомые люди". В 1763 году рабочие с фабрики переловили незнаемо каких людей, а мужика с девкою и попа, кой о себе объявил, что он Тамбовского уезда, села Знаменского". Выяснилось также, что Запасной затевал разговоры о "церкви лукавнующих" с М.П. Оле-совым и с купцом-фабрикантом Я.В. Ту-линовым, и этот последний читал Запасному толковую псалтырь и беседовал с ним. Вскоре И. Запасной был пойман в Рассказове на торгу (возможно, он вел там пропаганду своего учения, чем и привлек к себе внимание) и отправлен в Тамбов [20]. Иван Запасной был осужден и сослан в Азовскую крепость.
Единичные случаи отступления от православного благочестия постепенно связывались в цепочку, но никакого большого расследования по вышеперечисленным делам тем не менее не последовало и, возможно, еще не одно десятилетие секта сохраняла бы конспиративность, если бы сами духоборцы не раскрыли ее. В 1767 году произошло заметное изменение в поведении части сектантов. Случаи демонстративного отказа от посещения церкви и принятия в своих домах священников участились. Духоборцы начали открыто вести разговоры среди односельчан о бесполезности поклонения рукотворным образам и кресту, перестали налагать на себя крест-
ное знамение. Однодворец Козловского уезда села Жидиловка Андрей Попов и его домашние, ранее скрывавшие свою приверженность новой вере, вдруг решили в церковь больше не ходить, таинств, обрядов и молитв не принимать и крестное знамение не изображать. К этому же решению в 1767 году пришел однодворец села Солдатская Духовка А. Белоусов с семьей. Более того, на Рождество во время праздничного обхода священником домов они не подошли к кресту, заявив, что это щепа, и они поцелуют только Бога живого. На Великую (Пасхальную) неделю в свои дома священника не впустили помимо А. Белоусова еще жители того же села К. Мордовии и Д. Бурлин и при этом "говорили азартно". В том же году в праздничный день Пасхи, когда в церкви бывает особенно много народа, в селе Лысые Горы однодворцы Иван и Влас Суздальцевы и А. Кузнецов во время всенощного бдения "произносили непристойные слова", а Иван Суздальцев требовал "новой книжицы" [21, 22]. По законам того времени "богохуление", под которое было легко подвести любое нелояльное высказывание на религиозную тему, каралось смертной казнью1, и те, кто публично заявлял о своем отступлении от православия, подвергали себя смертельной опасности. Складывается впечатление, что духоборцы преднамеренно вели себя вызывающе, чтобы обратить на себя внимание местных властей и спровоцировать их на ответные меры. Сделать это оказалось нетрудно. Всех названных духоборцев арестовали, чтобы судить, но отданный на поруки духоборцам Тамбова Иван Суздальцев бежал. А тем временем 29 мая епископ Тамбовский и Пензенский Феодосий (Голосницкий) донес в Синод об открывшихся 26 сектантах в селе Жидиловка и шести сектантах в селе Лысые Горы ([8]. С. 4).
Наиболее авторитетные представители духоборцев Тамбовского и Козловского уездов решили идти в Петербург и подать прошение самой царице и просить у нее защиты. Шесть человек: однодворец Лысых Гор Иван Суздальцев, разночинец Стрелецкой слободы города Тамбова Иван Любимов и однодворец из Тамбова Федор
1 Сектантов судили по 1-му пункту 1-й главы Уложения, по которому полагалось "богохульника" казнить и сжечь; по 3-му пункту 1-й главы Воинского Аргикула, по которому богохульнику" отсекали голову, и по 16 пункту Духовного Регламента, предполагавшему предание "богохульника" анафеме. На практике смертная казнь обычно заменялась каторгой, ссылкой в монастырь. ’
Храмцов, однодворец Горелого Михаил Плотников, однодворец из Козлова Ефим Черенков и однодворец села Жидиловка Козловского уезда Ефим Смагин отправились в С.-Петербург с жалобой на местные власти, которые чинят им притеснения и содержат под караулом [21]. Все они, как мы видим, из разных мест и, несомненно, что все они до этого уже были знакомы.
Мы можем только догадываться, каких трудов стоило ходокам добраться без паспортов до северной столицы. Точная дата подачи прошения на имя императрицы не известна, но скорее всего это февраль 1768 года. Почему же самораскрытие секты произошло в 1768 году, а не раньше, ведь случаи арестов и ссылки ее членов были, например, еще в 1764. Ответ на этот вопрос мы видим в 496 пункте Наказа Ее императорского величества Комиссии о сочинении проекта Нового Уложения, широко обнародованного в 1767 году. Он гласил: "Гонение человеческие умы раздражает, а дозволение верить по своему закону умягчает и самые жестоковыйные сердца и отводит их от заматерелого упорства, утушая споры их, противные тишине государства и соединению граждан" [23]. Это был как раз период, когда в начале своего царствования Екатерина II, увлеченная идеями французских энциклопедистов, пыталась играть роль просвещенной монархини, по матерински заботящейся о всех своих подданных. В это же время действительным тайным советником
А. Безбородко, конечно, не без ведома императрицы, был написан проект манифеста "О дозволении в Империи всероссийской свободного различных вер исповедания". Проект принят не был, тем не менее он свидетельствует о намерениях императрицы установить в России принцип веротерпимости [24]. Тамбовские духоборцы, жившие далеко от столицы, безграмотные или в лучшем случае малограмотные, быстро уловили новые веяния. Они поверили заявлениям императрицы, поверили, что они смогут на законных основаниях открыто отправлять свои религиозные обряды. Главным препятствием на этом пути они считали местные власти, которые не выполняют указов царицы. Эти представления о добром царе и злых начальниках не выходят за рамки традиционного народного отношения к власти. Духоборцам нужен был прецедент: местные начальники изнуряют их под караулом, а сама императрица освобождает, тем самым легализуя секту. В основе деятельности духоборцев в этот период лежал хо-
рошо продуманный их руководителями сценарий, и на первых порах он удался.
Успех предприятия во многом зависел от того, как будет представлено государыне их дело. Прибыв в Петербург, ходоки обратились в Кабинет императрицы к тайному советнику, статс-секретарю И.П. Елагину.
О себе Елагин писал, что с юных лет состоял в масонстве, прошел через увлечение деизмом, много читал, постиг смысл масонских символов и иносказаний и этим способом "объяснились мне многия притчи и слова, Спасителем нашим Иисусом Христом реченныя..." [25]. Для масонства было характерно восприятие Св. Писания как набора аллегорий, которые нельзя было понимать буквально, а надо было уметь толковать, причем богохульством это не считалось. Точно так же аллегорично воспринимали Св. Писание духоборцы, только толковали его с помощью внутреннего озарения. Масоны были космополитами, ратовавшими за приоритет общечеловеческих ценностей над национальными и государственными и не поощрявшими укрепление национальных религий, обслуживавших политические интересы государств. Как мы видим, у Елагина, учредителя и мастера первой в России Ложи скромности, имевшего семь степеней масонского ордена, были все основания поддержать сектантов [26]. Но знали ли духоборцы, к кому они обращаются за помощью, или их выбор был совершенно случайным. Тридцать три года спустя этот же сценарий будет повторен, и прошение Александру I будет передано опять же через масона сенатора И. Лопухина. Вопрос о связи масонства и сектантства остается открытым и вряд ли скоро будет решен.
Итак, жалоба духоборцев попала в руки Екатерины II. В архивном деле она отсутствует, но, видимо, они писали ей, что их притесняют за то, что они не желают ходить в рукотворные храмы и поклоняться образам, писанным на досках, а желают ходить в церковь святую, апостольскую "на воздусях" и поклоняться образу Св. Троицы нерукотворному. В одном из документов есть фраза о том, что эти однодворцы пришли "просить себе депутатства" [27]. Прежде чем принимать решение, Екатерина II распорядилась через Елагина навести о ходатаях справки на местах их жительства. С 5 по 8 марта посланный в Воронежскую губернию кабинет-курьер объехал все города и веси, откуда были просители, и опросил священников и лучших людей о каждом из них. Отзывы, как и следовало
ожидать, оказались самые нелестные: все они, как выяснилось, долгие годы не бывали в церкви на исповеди и у причастия, шатались без разрешений и паспортов, трое (М.С. Плотников, И.А. Любимов и Ф.Г. Храмцов) там, где приписаны, жительства (собственного дома и хозяйства) не имели. М.С. Плотников вообще перебрался жить в лес и разъезжал "беспрестанно с девками". И.Р. Суздальцев и его брат чинили беспорядки в церкви, а Е. Черенков и Е.Т. Смагин уже четыре года не допускали в дом священника. Совершенно очевидно, что эта справка до сведения императрицы доведена не была. Елагин отправил духоборцев на собеседование с епископом Тверским (с 1770 года архиепископом С.-Петербургским) Гавриилом. Духоборцы не стали углубляться в догматические споры и обострять вопрос об их отношении к православной церкви, а представили дело так, что они не хотят ходить в церковь и исполнять свой христианский долг у священников, которые скомпрометировали себя дурным поведением. После неоднократных бесед с ними Гавриил объявил, что духоборцы не враги православной церкви и что желательно исполнить их просьбу и "дозволить им в других приходах выбрать священников трезвых, учительных и кротких, у которых бы им исповедываться и причащаться, а священникам их приходов велеть в их домах исправлять протчия требы, во время же праздников для славления без зову к ним ходить так же и прихожанам самовольно их утеснять возбранить" [27]. Это заключение епископа Гавриила сыграло важную роль в принятом Екатериной II решении по делу сектантов. Неужели опытный проповедник, имевший обширные богословские познания, Гавриил не смог разобраться, что же представляла из себя новая секта? Конечно же, он понимал, что духоборцы лукавят, и по двум-трем заданным вопросам несложно было понять сущность их учения. Через 24 года, уже будучи митрополитом, Гавриил, вспоминая о своих встречах с духоборцами, писал, что их умствования анабаптистов опасны для государства, "их мнения не только поставляют равенство, но и выбор, кого слушать и кому повиноваться. Такие мысли тем опаснее, что для крестьян могут быть лестны..." [28]. Скорее всего, тогда, в 1768 году, преосвященный Гавриил, почувствовав настроения императрицы и, возможно, поговорив с Елагиным, воздержался от негативных высказываний о духоборцах.
Ходокам были выданы пропуска до места жительства и конверты с указами для передачи в Тамбовскую провинциальную канцелярию, Козловскую воеводскую канцелярию и епископу Тамбовскому Феодосию, в которых говорилось, что Ее императорское величество "повелела их отправить обратно в их жилища с тем при том, чтоб им в вину того не ставить, что они от домов своих без позволения начальников и без паспорта отлучились, тако же и впредь им притеснения и обид никаких не чинить..." [29].
Преосвященный Феодосий, получив повеление императрицы, в котором также говорилось, что ходатаи могут исповедоваться и причащаться у избранных ими священников, призвал духоборцев и объявил им об этом. Конечно же, духоборцы не ожидали такого результата и, судя по их дальнейшим действиям, не поверили Феодосию. Духоборцы категорически отказались от этой милости и заявили, что хотят иметь священника, посвященного от Бога, который "слово приемлет от уст Божиих". 26 июня преосвященный Феодосий отписал об этом Елагину, сообщив, что уже представил доношение в Синод для доклада Ее величеству. Феодосий указывал, что вероотступники многих уже совратили в свою веру. Особенно его поразили высказывания содержавшегося в Тамбовской провинциальной канцелярии однодворца села Солдатская Духовка Кирея Мордови-на о святых мощах, уверявшего своих сокамерников, что они сделаны из кожи и надуты воздухом и никаких чудес от них не бывает, да еще назвавшего Николая Чудотворца плутом [29]. Святейший Синод, в свою очередь, тоже направил доношение о духоборцах И.П. Елагину для передачи императрице. Однако эти доноше-ния были доведены до сведения Екатерины только четыре месяца спустя. Елагин сразу не дал им хода.
Между тем, уверенные в том, что их вопрос решился положительно, духоборцы были озадачены, так как время шло, а местные власти не спешили выполнять указ императрицы, и их единоверцы продолжали томиться в тюрьмах. Они неоднократно ходили в присутственное место, но воевода каждый раз под каким-нибудь предлогом отсылал их. В один из таких дней встретившийся им в канцелярии офицер "спрося ругательски, что де кои раскольники ходили в Петербург", разбил в кровь лицо Михаилу Плотникову, а Ивана Любимова по приказу офицера вытащили на площадь и "били палками нещадно, от
коих побоев он, Любимов, лежал немалое время". Через неделю после этого духоборцы опять пошли к воеводе просить об освобождении заключенных, но воевода отослал их к повытчику, который потребовал взятку [29]. Духоборцы решили взяток не давать, а добиваться исполнения указа. Между тем, некоторые из сидевших в тюрьме умерли, и духоборцы вынуждены были дать требуемую с них сумму, однако выпущены были только нескольких человек. Видя, что положение их нисколько не изменилось после указа, если не ухудшилось, в конце июля или первых числах августа уже знакомый нам Иван Любимов и однодворец Лысых Гор Елистрат Богатырев подали губернатору Воронежской губернии A.A. Маслову прошение, в котором, напомнив о царском указе, жаловались на Тамбовскую канцелярию, содержавшую под караулом четырех их товарищей, и на магистрат, тоже державший в заточении двоих духоборцев из купцов.
Воронежский губернатор оказался в сложном положении. С одной стороны, есть указ, по которому он должен отпустить арестованных, но, с другой стороны, духовная консистория и епископ Феодосий, человек нрава крутого, с которым светские власти предпочитали не ссориться, вел свое расследование, и идти ему наперекор губернатор не решался. 7 августа Маслов обратился к императрице с просьбой разъяснить, что же делать с вероотступниками, не забыв изложить в своем рапорте их преступления. Через неделю аналогичный рапорт Елагину направила Тамбовская канцелярия, сообщив о дерзком поведении в церкви братьев Суздаль-цевых, один из которых бежал и остался безнаказанным, об отступлении от благочестия Плотникова и Храмцова, и, наконец, о Кирее Мордовине и его непотребных высказываниях о святых мощах и святом Николае [30].
28 августа 1768 года императрица подписала указ, направленный губернатору Маслову. Екатерина приняла решение разделить все указанные в рапорте преступления на три разряда: 1) за "явный церковный мятеж" братьев Суздальцевых и Кузнецова - наказать; 2) Богатырева, Мордо-вина и Белоусова, которые хотя и говорили "непристойные и дерзновенные изречения" против угодников и креста, но явного мятежа в их действиях не было, прислать в Петербург "для изыскания точного их заблуждения"; 3) Плотникова и Храмцова, замеченных только в непосещении церкви, отпустить на места их жительства, а в их
села поставить небольшие воинские манды для наблюдения ([2]. С. 169-1
[30].). Елагин передал указ в Тамбове провинциальную канцелярию, еще ра> подтвердив, чтобы просителей безвинно ж обижали и не притесняли, но тот, кто вш-новат и по закону приговорен к наказанию, "сими написанными словами отнюдь не защищается" [30].
Понимая, что на местах им ничего не добиться, духоборцы написали "Всенижайшее прошение" на имя И.П. Елагина м вновь отправились в Петербург, куда, видимо, прибыли в первой половине ноября 1768 года. Это прошение состоит из трех частей: собственно самого "Всенижайшего прошения", "Объявления", в котором они сами излагают свою веру, и перечисления обид. Духоборцы обратились вновь к Елагину, как к человеку, уже явившему свое милосердие "докладом по сему делу Ея величеству" и сведущему в их деле. Они писали, что тамбовский архиерей и канцелярии, "получив всевысочайшее повеление, не точию чтоб защитить нас от обид и разорения, но еще наипуще причиняют нам изнурение и наглости и несносные изгонения, мучительные побои, но, не стерпев оных, принужденными ими опять себя нашли отлучиться от домов и лишиться своего последнего капиталишка"
[31]. О вероисповедании духоборцев мы поговорим ниже. Перечень их обид, записанный от шести человек, живущих в разных местах, занимает шесть страниц. Духоборцы жаловались на то, что священники в пьяном виде вламываются в их дома, на улице требуют, чтобы они шли под благословление, а в случае отказа бьют их, пишут ложные доносы, натравливают православных, и те не только бьют их, но и грабят, зная свою безнаказанность. Духоборцы писали, что их сажают в тюрьмы и, "безвременно оставляя свои домы с строением и промыслы, а иные и от работ также с сенокосов и от прочих нужных, кои лишаются своего всегда домового сожития, и хлеб кои на корню за неснятием пропал, то же без призрения малые дети странствуют, а скотина распропадает и всякой из нас, почти можно сказать, так разорился от предписанных их наглостей, что почти и есть нечего" и подушный оброк платить нечем. Купцы из их единомышленников, писали духоборцы, лишаются "торгов, промыслов и утратили вовсе ж купеческую коммерцию". И. Суздальцев описал, как его и еще нескольких человек, пришедших в церковь на Пасху, священник после заутрени велел вытащить из церкви и бить
всем прихожанам, а потом велел привязать под колонной, где они и простояли до конца обедни. И. Назаров - однодворец города Козлова, жаловался, что попы с пьяными мужиками врываются в их дома и бьют мужчин и женщин, тащат за волосы в церковь, где запирают на ночь, а утром "тех женок и девиц, заворотя подол, секут у тех же церквей прутьями смертельно". Существовала практика, когда взятым под стражу духоборцам потехи ради выстригали правую сторону бород и левую сторону голов. Конечно, может возникнуть впечатление, что все эти обиды сильно преувеличены, тем более, что для сектантов ореол страданий всегда очень привлекателен, а в данном случае надо было к тому же представить себя перед верховной властью страдальцами, но на большинство случаев насилия у духоборцев было письменное свидетельство в виде челобитных с указанием свидетелей, поданных в воеводскую или провинциальную канцелярию, которые никаких мер не предпринимали. Думается, что духоборцы и под авали-то эти челобитные как раз за тем, чтобы у них были доказательства в случае, если центральные власти захотят проверить справедливость их жалоб.
Духоборцы, уверенные в своей правоте, просили освидетельствовать их веру, моление и поклонение, которые они совершают "по Божественному писанию", "а к назначенному бы свидетельству о вере, молении и поклонении из единодушных нашей братии дозволить бы допустить вольных депутатов с преимуществом тем, как и о земледелии допущены, кто пожелает... а
о причиненных нам наглостях и обидах предписанными ж попами и прочими, мы ни в чем искать на них не желаем, а за наши обиждения осудит их Господь Бог в будущем веце" [31]. Речь идет о депутатах в Уложенную комиссию, которые должны были выступить в защиту своей веры и, видимо, надеялись повлиять в свою пользу на составление нового законодательства по вопросам веры. Со стороны сектантов это была дерзость неслыханная.
Второе прошение в Петербург привез дворовый человек воронежского купца
В. Тулинова Игнат Болычев, Иван Назаров, Иван Суздальцев и Михаил Плотников. Кто был автором "Объявления" о вере, не известно, возможно, что руку к нему приложил сам Побирахин. Позже оно, переписанное во многих экземплярах, будет служить своеобразной памяткой для грамотных духоборцев.
Еще до приезда духоборцев в Петербург
10 октября депутат Комиссии по составлению Нового уложения от Тамбовской провинции Веденеев получил донос от священников и жителей Козловского уезда о том, что ряд однодворцев села Жидиловка (семьи Смагиных, Поповых, Тарабукина, Панина и одинокая Нелида Шульгина), Заворонежской слободы г. Козлова (семьи Черненкова, Суслова) и села Ранина (семьи Рожнова, Бутского и Е. Мжачего) отпали от православия и вступили в еще неизвестную секту. Получив это послание, Веденеев направил его в Уложенную комиссию. Это письмо попало к генерал-прокурору А. Вяземскому. Ему же И.П. Елагин передал рапорт Тамбовской провинциальной канцелярии. Дело принимало плохой для духоборцев оборот. 19 ноября Елагин, поставленный перед необходимостью, представил доклад императрице. Изложив кратко существо первого прошения духоборцев, мнение о них епископа Гавриила и причину их вторичного приезда в Петербург, Елагин сообщил также прямо противоположное мнение о них епископа Феодосия, приложив его письмо и записку из Синода, а также существо рапорта Тамбовской канцелярии от
14 августа. Своего собственного мнения Елагин никак не выразил, предоставив императрице самой разбираться в этом непростом деле. Ее императорское величество велела отправить просителей к Вяземскому, что и было сделано 25 ноября [31]. Их содержали в Сенате, а в начале декабря по приказу Вяземского под караулом отправили к воронежскому губернатору Маслову, который должен был провести расследование и поступить с ними в соответствии с императорским указом от 28 августа [32]. Но не успели еще эти четверо духоборцев доехать до Воронежа, а губернатор Маслов отправил по требованию царицы в Петербург четверых их единоверцев. Кроме указанных ею Белоусова, Мордовина и Богатырева, губернатор в порыве чиновного усердия отправил еще и Любимова, а вместе с ними экстракт с изложением их антицерковных высказываний и деяний. Маслов писал, что всего обнаружено "тех раскольников" 81 человек: в городе Тамбове - 8 человек, в селах Тамбовского уезда: в Куксове - 9, Солдатской Духовке - 10, Горелом - 7, Лысых Горах -
11, Малой Таленке - 4; в городе Козлове -4, в селах Козловского уезда: в Жидилов-ке - 25, Ранино - 2 [32].
30 декабря 1768 года Белоусова, Мордовина, Богатырева и Любимова допрашивал
сам князь Вяземский в присутствии архимандрита Платона. Все они говорили, что "ныне другой год" как отступили от православной веры, так как священник их села читал "божественные книги", где и было сказано, что нельзя поклоняться всему рукотворному и ходить в церковь. К. Мордовии показал, что отступил от православия шесть лет назад по наущению приезжего церковника из села Горелого Кирилла Петрова. Видимо, его имели в виду и остальные, хотя фамилии не назвали. Вяземский сделал вывод, что именно "он из тех церковных отступников больше всех заблуждения свои утверждал... он, Петров, кривым своим толкованием священного Писания совратил некоторых с истинного пути и привел к своему заблуждению" [32]. Вяземский велел воронежскому губернатору прислать в Петербург дьячка Кирилла Петрова, которого уже безрезультатно увещевал епископ Тамбовский Феодосий и которого, как учителя сектантов, держали под стражей в духовной консистории. Маслов распорядился привезти Петрова к нему и уже из Воронежа отправил под караулом к генерал-прокурору в Петербург. Допрос его состоялся 14 марта.
Несомненно, Кирилл Петров был одним из главных духоборческих учителей. Он происходил из семьи дьячка, и его брат Киприян был священником в селе Горелом, тем самым священником, который писал доносы на духоборцев. Кирилл Петров был грамотен, хорошо знал Св. Писание и мог подтвердить справедливость духоборческого учения ссылками на него. К. Петров показал, что лет шесть назад он исполнял свой христианский долг, но потом прочитал в Псалтыри, что нельзя ходить в рукотворные храмы и поклоняться образам; а в рукотворную церковь ходят грешники, и попы там дерутся, а настоящая церковь - это собрание святых. Читал он людям Псалтырь и "по повелению духа святого оное и толковал" [32]. Возможно, он читал своим единоверцам и какие-то другие книги. Петров разъезжал по селам и пропагандировал учение, он же принимал Л. Побирахина в своем доме, куда духоборцы съезжались на моления.
На допросе у Вяземского впервые выявились социально-политические аспекты духоборческого учения: выяснилось, что среди их братии установлена общность имущества и каждый может брать у другого то, что ему не достает. Петров заявил, что повинуется одному Богу, что закон существует для беззаконников, а не для тех, кто живет по заповедям Божьим, что
человек создан Богом по его образу и подобию самовластным, и он не хочет быть на царской службе ([2]. С. 178). Вынос* свое решение по этому делу, архимандрит Платон и князь Вяземский указали на то. что сектанты не только не покоряются церкви, но являются ослушниками государственных узаконений. То, что они считали свое имущество общим, было расценено как желание "избегнуть должных им. яко поселянам, работ и хлебопашества и быть тунеядцами". Было решено отослать их в военную службу, которая является самым надежным средством, направленным к обращению их к благочестию [32]. Екатерина утвердила решение генерал-прокурора.
Что же стало дальше с этими людьми? 26 марта 1769 года все пять человек были отправлены в Военную коллегию с предписанием "иметь за ними неослабное смотрение, чтоб они в праздности не были, так же б и из службы уйтить не могли". Военная коллегия распределила их по пяти прибалтийским гарнизонам для внутренних работ. Как известно, военнослужащие принимали присягу в церкви и, конечно, у гарнизонного начальства сразу же возникли проблемы с духоборцами, тем более, что его не поставили в известность, кого и за что к ним прислали. Уже в начале апреля Иван Любимов, находившийся в Кронштадтском гарнизоне, "объявил, что в службе Ея императорского величества быть и в церковь ходить и слушание божественной литургии не хочет, а желает платить подушный оклад". Его отправили для допроса опять же в Петербург в обер-комендантскую канцелярию, где он подтвердил свое нежелание присягать и ходить в церковь. Военная коллегия постановила отослать его обратно и "с ним за такое упрямство поступать по военным правам без послабления" [33]. Такие же приказы были разосланы и в другие гарнизоны, куда отправили духоборцев. В январе 1770 года Любимов, не вьщержав издевательств и побоев, бежал из Кронштадта в Петербург и некоторое время скрывался без паспорта под именем Григория Уклеи-на, был замечен в непочитании икон и выдан полиции, которая переслала его в Синод. Там он сознался в принадлежности к секте, и его опять увещевал архимандрит Платон. Иван Любимов не отрекся от секты и, видимо, был отослан назад в гарнизон ([34]; [2]. С. 186-187). Далее следы его теряются.
В конце сентября 1769 года из Выборгского гарнизона бежал Артемий Белоусов.
По его заявлению, он бежал "от чинимых ему за нехождение в церковь побои, от коих он пришел в слабость здоровья", и хотел принести жалобу в Военную коллегию. На первой же заставе в Петербурге он объявил о себе. Военная коллегия приказала, наказав его батогами, отправить назад [35]. О других духоборцах никаких сведений нет, но, судя по тем скудным материалам. которые сохранились о Любимове и Белоусове, можно предположить, что они погибли от побоев, хотя, возможно, кому-нибудь из них и удалось бежать.
Епископ Феодосий, между тем, продолжал расследование в Тамбовской провинции. 24 марта 1769 года он доносил в Синод, что всего выявлено сектантов обоего пола 232 человека, причем среди них есть те, кто еще в 1765 году привлекался к дознанию. Все они упорствовали в своем заблуждении и отказались отречься от секты.
Но вернемся к тем четверым духоборцам во главе с Игнатом Болычевым (Суздальцев, Назаров, Плотников), которых под караулом в начале декабря 1768 года отправили из Петербурга в Воронеж к губернатору Маслову для расследования. Вначале беседы с подследственными вел сам епископ Воронежский и Елецкий Тихон, а через полтора месяца дважды в неделю в присутствии губернаторского товарища начались допросы. Но подследственные не только не раскаялись, но показы-вата "немалые суровости, упрямства и неучтивости и, закрывая своих учителей", некоторые заявляли, что научились новой вере, "якобы, сами начитавшись в книгах, иные - будто услыша в церквах, а другим на мысль пришло и приняли в рассуждение ([8]. С. 14). Кроме И. Болычева, под следствием находился дворцовый крестьянин Битюгской волости Степан Кузнецов, арестованный еще до того, как началось следствие над Болычевым с товарищами.
Во время следствия Кузнецов, Болычев и некто Матвей Гаврилов, видимо, по требованию преосвященного епископа Воронежского Тихона представили "Записку о содержании секты". Это то самое "Объявление", которое вторая депутация духоборцев подавала в Петербурге Елагину, но с незначительными изъятиями и искажениями ([36]; [8]. С. 54-56).
Синод передал это дело на рассмотрение в Сенат, в котором уже имелось дело о тамбовских еретиках, и 20 мая последний принял решение заменить мужчинам с
15 лет и до старости смертную казнь военной слабой в Азовской и Таганрогской
крепостях, но чтобы они между собою не сообщались, мальчиков от 5 до 15 лет разослать в гарнизонные школы, после окончания которых распределить в полки. Имущество сектантов было решено продать с торгов, а деньги пустить на отправление их до места назначения. Женам их, пребывающим в заблуждении, было велено следовать за мужьями на положении солдатских жен, вдов и девок раздать православным, чтобы они вывели их из заблуждения и потом раздали в замужество. Детей обоего пола до 5 лет было решено отправить в Сиропитательный дом в Москве. Спустя почти четыре месяца императица внесла небольшую поправку в указ Сената: детей не отправлять в Сиропитательный дом, а раздать крестьянам в дворцовые и экономические волости ([8]. С. 27).
Дальнейшая судьба И. Болычева не известна, но в более поздних документах неоднократно встречаются фамилии И. Суздальцева, М. Плотникова и С. Кузнецова, которые продолжали проповедовать духоборческое учение. Суздальцев служил в Азовской крепости солдатом, после выхода в отставку его оставили там на вольном поселении, но, видимо, без права покидать свое место жительства. В начале XIX века, когда духоборцы поселились на Молочных Водах, они обратились к Александру I с прошением вернуть к ним из мест ссылок их единоверцев, в том числе отбывавших наказание в Азовской крепости. В этом списке значится Иван Суздальцев с женой и дочерью. Ему было тогда уже 89 лет [37]. М. Плотников был определен в Вологодский пехотный полк, стоявший в Азовской и Таганрогской крепостях. Там он прослужил три года и был отправлен на Днепровскую линию, где прослужил еще три года. В 1775 году его отправили в отставку, но по собственному желанию он остался сторожем на линии, продолжая свою миссионерскую деятельность.
Степан Кузнецов служил в Вологодском полку, а затем в Бахмутском в Азове и в Ростовской крепости, при нем жила его жена. Сына их после вынесения приговора отняли и поместили в батальонную школу.
За время своей службы Кузнецов часто отлучался в Воронежскую губернию и продолжал проповедовать духоборческое учение. В 1786 году он вышел в отставку и записался в мещанство г. Новомосковска в Екатеринославском наместничестве, однако жил с семьей в слободе Богдановка, среди жителей которой было много духоборцев и где обосновались отбывшие нака-
зание уже знакомые нам Иван Запасной и Тимофей Астафуров. А недалеко в Новоселице поселился тоже отбывший наказание отставной пикинер Юда Смагин родом из села Жидиловка Козловского уезда. Приток новых сил способствовал усилению духоборческой пропаганды в Екатерино-славском наместничестве.
Репрессии, обрушившиеся на духоборцев в 1769 году, затронули верхушку секты, ее наиболее активных членов. Количество членов секты в XVIII веке не поддается учету, так как после неудачной попытки легализовать ее духоборцы ушли в глубокое подполье. Епископ Тамбовский Феодосий в 1768 - 1769 годы выявил 232 последователя нового учения только в Тамбовском уезде, правда, в это число входили члены их семей, включая детей. Безусловно, духоборцев в Тамбовском и Козловском уездах в этот период было значительно больше.
Как свидетельствуют документы, в 60-е годы духоборческие проповедники вели активную пропаганду своего учения, разъезжая по губернии, а, возможно, и за ее пределы. Они хорошо знали своих единоверцев, живших даже в других уездах. Дом одного из наиболее авторитетных духоборцев становился центром притяжения духоборцев всей округи. Судя по той роли, которую играли в секте разные ее члены, и по уровню их ответов на следствии (даже с учетом того, что все они старались не раскрывать всей правды), духоборцев можно разделить на две группы: на досконально знавших догматику учителей-проповед-ников во главе с Побирахиным и менее глубоко знавших вероучение, но уже принятых в секту рядовых членов. Конечно же, существовал значительный слой тех, кто сочувствовал духоборчеству, знал внешние его отличия от православия, но членом секты еще не стал и не был посвящен в ее секреты. Их, как уже упоминавшегося Жерноклева, приглашали на молитвенные собрания, обучали псалмам, постепенно посвящали в тайны секты. Возможно, даже существовал какой-то обряд принятия в секту. Те, кто раскаивался и возвращался в лоно православной церкви, как правило, принадлежали именно к категории непосвященных в ее тайны.
Документы 60-х годов свидетельствуют, что у духоборцев было принято посещать своих собратьев в тюрьмах, приносить "подаяние" продуктами, брать на поруки, а при возможности давать взятки за их освобождение. На все это требовались деньги.
В ответах подследственных Мордовии». Белоусова и Петрова прозвучало, что между их братией "нет у них ни в чем раздел» или счета, и кому что надобно, то как бы свое берут безвозбранно" (|2|.
С. 174). Скорее всего "общность имущества" выражалась в существовании общественной казны, составлявшейся из пожертвований членов секты. М. Каменев со ело» стариков-духоборцев тоже писал, что Капустин, по примеру Побирахина, собирал деньги для помощи заключенным, ссыльным и бедным единоверцам ([18]. С. 193). Этот общественный капитал существовал и в дальнейшем. Секта имела не только четко оформленную организацию, но и экономическую основу для своей деятельности.
Так как в этот период определенного самоназвания секты не существовало, то возникает закономерный вопрос: как духоборцы из разных мест распознавали друг друга в условиях конспирации, ведь в отрицании внешнего поклонения духоборцы и молокане имели много общего и могли легко обознаться? Дело в том, что в секте были приняты пароли. В "Животной книге духоборцев" В.Д. Бонч-Бруевич поместил несколько паролей, записанных им в 1899
- 1900 годах среди только что переселившихся в Канаду духоборцев. Один из них: "Ликундар наш, слово, дело-лик-дар наш" ([10]. С. 35), был известен воронежским духоборцам еще в начале 70-х годов XVIII века, но произносили они его несколько иначе: "Рекундар наш, слово и дело, рек дар нам" ([8]. С. 44). Со слов стариков Бонч-Бруевич пишет в примечании, что если духоборец мог предположить, что рядом находится неизвестный ему единоверец, то он выкрикивал первую часть пароля, а тот, другой должен был произнести вторую. Несомненно, этот пароль знали и тамбовские духоборцы. В 1767 году И. Суздальцев во время конфликта со священником, происшедшим в церкви села Лысые горы, выговаривал "неведомо какие слова "пир ер" [38]. В списке непонятных слов, которые в начале XX века канадские духоборцы расшифровали по просьбе Бонч-Бруевича, есть одно, по произношению очень похожее "пирибер". Оно означало - "лишняя слава" [39]. Несомненно, что эти непонятные окружающим слова были паролем, каким-то сигналом, так как в церкви в это время находились его единоверцы.
Общение сектантов разных сел и уездов Воронежской губернии, их слаженная деятельность во время подготовки и подачи
челобитных, хорошо продуманный сценарий и наличие центрального руководства, общественная казна и разработанные методы конспирации - все это свидетельствует о существовании организации. И еще одна черта, присущая всякому сектантству, была характерна для духоборчества этого периода: ощущение своей избранности, замкнутость, высокомерная отчужденность от остального населения. Духоборцы не скрывали, что православные их не любят, в насмешку называют "святыми". Причину такого отношения к себе они видели в том, что в отличие от других стоят в истинной вере и живут по заповедям, а мир, видя их, "уклоняющихся от таких злых дел, да и возненавидев, потому что мы с ними никакого дружелюбия & пьянстве не обретаем, так же с ними в родство, кумовство и сватовство не вступаемся" [40]. На следствии некоторые духоборцы заявляли, что приняли на себя смирение и кротость и потому грехов не имеют и повинуются только Богу.
У духоборцев в этот период уже существовал вполне сложившийся обряд богомо-ления. На собраниях они пели псалмы, учитель-проповедник толковал их, в заключение опять пели и двоекратно кланялись друг другу, целовались в уста и опять кланялись. К сожалению, неизвестно, как кланялись. На молении, о котором рассказал Жерноклев, духоборцы подходили к Побирахину и кланялись в ноги, но это может быть исключение, а не обычная практика. Современные духоборцы кланяются, взявшись за руки в дружеском рукопожатии. Может быть, внешне обряд претерпел некоторые изменения, но суть его осталась та же: поклонение Св. Троице (три поклона) в человеке.
Что же представляло из себя в 60-е годы учение секты? Ответ на вопрос, может быть, не такой исчерпывающий, как хотелось бы, мы найдем в ответах духоборцев, бывших под следствием, в их добровольно написанном "Объявлении" о вере и в отзывах живших рядом с ними православных.
Судя по частому цитированию Евангелия, духоборческие учителя хорошо знали его или те места, которые подтверждали их учение. Во всяком случае, они его не отвергали, а толковали по-своему. Кроме Нового завета духоборцы читали и толковали Псалтырь и еще какие-то исповедные книги. Все духоборцы хорошо знали те стороны учения, которые определяли его внешнее отличие от православия. Они заявляли, что ни в чем рукотворном спасения нет, поэтому они в церковь не хо-
дят, креста не почитают, иконам не поклоняются. Поклоняться Господу Богу надо не телесно, а духом и истиною, то есть внутренне. Церковь Бога живого - это собрание верующих, так как тело человека
- храм духа Божьего, а душа - есть образ Божий. Крест, на котором Господь распят, святости не имеет, почитать надо слово Господне, за которое он распят. Кланяться надо не "доскам" и "щепе", а человеку.
Духоборцы не верили в святость мощей, не поклонялись Божьим угодникам и Богоматери, подчеркивая, что они их чтут и покоряются, а не поклоняются.
Духоборцы не признавали церковных таинств, которые опять же делаются руками людей. Они отвергали церковное крещение, говоря, что "крещаются словом во имя Отца и Сына и Св. Духа", взяв крест слова его. Они не верили в евхаристию, заявляя, что вино из винограда, и оно не претворяется в кровь, а хлеб из пшеницы и не претворяется в тело Христово. Также духоборцы не считали церковный брак таинством и, как писали о них жители и священники, законного брака гнушаются. Они считали, что "должно жениху избрать себе невесту по любви и, при свидетелях взявши ее, жить друг с другом по закону Божию" [41], то есть у них уже существовал брачный обряд, суть которого сохранилась и в наше время.
Духоборцы отрицали необходимость иметь посредника между Богом и человеком в лице священника и считали, что исповедоваться надо единому Богу, так как только он может отпустить грехи. Он же -единственный их учитель. Только от Бога можно приобщиться "святым, божественным, бессмертным и животворящим тайнам". Однако вместе с тем духоборцы говорили, что хотят иметь такого священника, которого сами изберут и который посвящен от Бога, и от этого священника принимать бессмертные Христовы тайны. Духоборческий "священник" - это общепризнанный проводник Божественной воли. К сожалению, вопрос о том, кем сектанты считали руководителя секты, остался не раскрытым. Следствие этим не интересовалось, а духоборцы и позже никогда открыто не говорили на эту тему. Но если судить по тому, какие почести духоборцы на молении оказывали Побирахину, то вполне возможно, что уже тогда они считали своего вождя новым Христом, в котором воплотился Бог - существо само по себе не персонифицированное.
Духоборцы не соблюдали постов, но у них уже был пищевой запрет на свинину,
и они воздерживались от употребления спиртного. Православные ставили им в вину несоблюдение праздников, правда, не ясно, в чем это выражалось: только ли в отказе от хмельных застолий и гуляний или они работали в праздничные дни.
В ответе на следствии одного из духоборцев - однодворца села Жидиловка Андрея Попова, которого можно отнести к числу учителей-проповедников, прозвучала такая фраза: "Писано есть - Бог Отец -память, Бог Сын - разум, Бог Дух Святой -воля" [42]. Это понимание Святой Троицы, пребывающей в человеке в трех присущих только ему качествах (памяти, разуме и воле), несколько раз встречается в духоборческих псалмах, помещенных в "Животной книге". Это один из основополагающих догматов духоборческого учения. Где же это могло быть "писано”, где Андрей Попов мог прочитать или ему прочитали? Обратимся к сочинениям известного украинского проповедника Димитрия Туп-тало, ставшего в конце своей жизни митрополитом Ростовским, а затем и православным святым, и сравним часть текста его "Летописи, сказующего деяния от начала мира..." и псалом, записанный в 1841 году у проживавших в Таврии духоборцев.
Дм. Ростовский Духоборческий псалом
"...душа-образ Божий, "Душа бо есть образ Бо-понеже имать тройствен- жий; по ней и мы имеем ную силу, а едино естест- тройственную силу -во; силы же души челове- единое естество. Силы ческия сии суть: память, души человеческой суть: разум, воля. Памятью память, разум, воля, подобится Богу Отцу, Памятью уподобляемся разумом - Богу Сыну, Богу Отцу, разумом упо-волею - Богу Духу Свя- добляемся Богу Сыну, тому. А якоже во Святой волею уподобляемся Богу Троице, аще и три суть Духу Святому. Такожде лица, обаче не три Бога, во Святой Троице три но един Бог: сице и в суть лица; во единой душе человеческой, аще и душе три силы душевные три суть, якоже речеся, - един Бог” [44]. душевные силы, обаче не три души, но едина душа"
[43].
Интересно, что в 1681 году за подобные высказывания о Троице на церковном соборе в Москве как еретик был осужден приехавший из Литвы из города Слуцка Ян Белободский [45].
На допросе Кирилла Петрова прозвучала мысль о том, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию самовластным [46]. Эту же идею мы, опять таки, найдем в "Летописи" Дм. Ростовского и в том же псалме:
Бог создал душу себе Бог “дужу создал челове-подобную "самовластну, ку безгоготну, себе подоб-разумну и бессмертну, ну, самовластну, разумну, вечности общницу и бессмертну к вечности сопряже ю плоти” общницу с сопряжением
Совершенно очевидно, что тамбовские духоборцы-проповедники знали труды Дм. Ростовского, и у них уже был сложен псалом с этими заимствованиями из его труда.
На молениях духоборцы читали и пели псалмы из Псалтыри и "Отче наш". Вернувшийся в православие Жерноклев показал, что в 1765 году в доме Кирилла Петрова человек восемь пели из Библии Заха-рия-пророка 14-ю главу: "Сия дни Господни грядут и разделятся корысти твоя в тебе". Этот текст действительно считался псалмом и в качестве такового до сих пор бытует среди духоборцев ([6]. Пс. 107). В начале 70-х годов четыре псалма, несомненно, известные и тамбовским духоборцам, были записаны от подследственных воронежских сектантов ([8]. С. 50-53; [6]. Пс. 108, 94, 249, 273). Это свидетельствует о том, что у сектантов уже сложился крут псалмов, правда, мы не можем сказать, насколько он был широк.
Те, кто слышали современное исполнение духоборческих псалмов, знают, что для него характерно очень специфическое пение с почти закрытым ртом и долгим распеванием гласных. При таком пении невозможно понять слов. Духоборцы объясняют это тем, что их предки таким образом старались скрыть от посторонних суть своего учения, изложенного в псалмах. В 1760-е годы православные, случайно услышавшие духоборческое пение, писали о своем впечатлении так: "...неким странным, дьявольским гласом чйнят кличи бесчисленные и некоторые стихи от века неслышанные" [46]. Несомненно, что в те годы у духоборцев уже существовала эта своеобразная манера пения псалмов.
И, наконец, еще одна интересная деталь, подмеченная соседями духоборцев: их жены и девы не носили серег и не плели волос. Духоборки ни в XIX, ни в XX веке тоже не носили украшений и делали необычную, с точки зрения православных, прическу, одинаковую для женщин и девушек [47]. Это означает, что у духоборцев женский костюм перестал быть только этническим маркером, он превратился в конфессиональный маркер. Духоборцы стремились отделить себя от русских-православных даже внешне. Этот факт и то, что духоборцы в бытовом поведении старались отмежеваться от православных, свидетельствует о том, что у сектантов существовало конфессиональное самосознание.
Перед нами не аморфное религиозное движение, а совершенно сложившаяся
религиозная организация, с четкой структурой, разработанной догматикой, вероис-
ГоелигипИ “ пРактикой, обрядностью
тон™ И семейной)> нормами пове-
дения и даже отличиями в костюме Совершенно очевидно, что секта возникла не
~ 6°'Х ГОДОВ’ ХОТЯ дУх°борцы стара- ись уверить власти, что отпали от православия другой год". Мы считаем, что духоборчество как секта, а не просто религиозное учение, возникло в Тамбовской провинции за несколько десятилетий до описываемых событий, и деятельность молодого Побирахина и некоего Семена была как раз связана с ее созданием. Что же касается духоборческого учения, оно по нашему мнению, было принесено на Тамбовскую землю в готовом виде и попало на хорошую почву в лице терявшего СВОИ вольности и без того ничтожные привилегии мелкого служилого люда.
1. Новицкий ОМ. Духоборцы: их история и вероучение. Киев, 1882. С. 29-30.
1 пЫТ»1ТСКий ПГ Анти11еРк°В1юс движение В Тамбовском крае в 60-е годы XVIII в. //
С01159 ИСТ°^ИИ Религии и атеизма. М., 1954.
3. Каибанов А. К Народная социальная утопия С 230СИИ РИ0Д Феодализма. М., 1977.
4. Арсении, митрополит Киевский. О молоканской и ДРУГИХ сектах в Тамбовской епар-
Киеп 1Я7? евскои духовной академии, киев, 1875, февраль. С. 154.
Ливанов Ф.В Тамбовские молокане и духо-
С°24? Всемирный труд. Спб., 1864.
о "Узрев много народу..." // Животная книга ^ духоборцев. Спб., 1909. Пс. 184.
^рцаРЛ?88ЭКСПеДИЦИИ К КаВКаЗСКИМ лух0“
л. Высоцкий КГ. Материалы из истории духоборческой секты. Сергиев Посад, 1914.
9- Сумароков ПИ. Досуги крымского судьи
180И3.чТс.4ГШеСТВИе В ТаВРВДУ' С"6-’
10. Животная книга духоборцев. Пс. 310.
Он" 7^ДСЙ22И ЛГ°2И2об СЛИГИИ (ШИР)- Ф' 1
12. Материалы экспедиции к кавказским духо-оорцам. 1989. у
13'ГрЕАЛА^ИИЛ ^рхив ДРевних актов
Л°П- 2- Д- 3496' л- 70об.
Д. 3501. Л. 659-659об.
14. Там же. ф. 447. Оп. 1. Д. 824.
15 д“о2жл. ?:44Г °"■ '•Бывш- 2®-1&xvm г™“;г"к і»--«™ »
Ка 2 С'38 В ОВДР- М’ 1889'
17Т^75Ы1<^ТСсОЙ155/ХОВНОЙ аКадемии' Киев’
18. Каменев М. Духоборческая секта // Миссио-
1Q ргдСплС 2f°,3peHHe- Спб” 1904‘ № 12- С. 190
19. РГАДА. ^ ю. оп. 1. Д. 506. Л. 280-281.
20. Там же. ф. 447, Оп. 1. Д 507 5И ТТ ї
8-8об„ 27, 6О-6О06., 21. ’
2І'232обЖЄ' Ф' °П' 2’ Д' 2287■ Л- 29’ 24’ 322. Там же Ф.Ю. Оп. 1. Д. 506. Л. 280об.
КомиссиГЄРаіРИЦЬІ ЕкаТерины П- Данный Комиссии о сочинении проекта Нового
Уложения. Спб., 1907. С. 134
24. РГАДА. Ф. 18. Оп. 1. Д. 332. л. 1.
25. Елагин И П. Записка о масонстве // Русский
архив. 1864. Т. 1. С. 602. У
26. Масонство в России в XVIII и XIX вв //
11 ЙлСпалЯ £арина- 1882- № 9- с- 535-536. ' fo І Ф' 10- °п- L Д- 506. Л. 280-282
00„“”Хз2.Т “об" аРХ“В (РГИА>' ®' 79?'
29. РГАДА. ф. Ю. Оп.' 1. Д. 506 Л 284 288
298-299об., 294об. ’ 88,
30. Там же. ф. 7. Оп. 2 Л п і о к
Зоб., 10-1406., 4-4об., 5 2'2°б”
31. Там же. ф. 10. Оп. 1. Д. 506 Л ?оп
ч 295°6 ’ 297об-> 294> 295об., 296, 302-303 ’
Л-
;&йф.,гоо^ЖТ2,7,Гв
36. РҐАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 506. Л. 291-292
37. Гос. архив Одесской обл. Ф. 1 Оп 219
Д. 3.1803. Л. 92. 9‘
зо’ 0п- L Д- 506- л- 280°б-
39. ГМИР. ф. 2. Оп. 7. Д. 568 Л 1
40. РГАДА. Ф. Ю. Оп. 1.Д. 506. Л. 292
™н^0С038ЯЩИ'СЯ К “СТОРИИ Р“КОЛа в
42. РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2287. Л. 28об
43. Сочинения св. Димитрия митрополита Ростовского. М., 1827. Т. 4. С. 14.
44. Записка о духоборцах, обитающих в Мелитопольском уезде Таврической губернии //
С 4Р7 К°И ЛУХОВИОЙ академии. 1876. № 8.
45. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1884. Кн. 3. С 236 д^свностеи
46. РГАДА. ф. 7. Оп. 2. Д. 2287. л’. 49об, боб
' г Особенности костюма кавказ-
ских духоборцев // Духоборцы и молокане в Закавказье. М., 1992. С. 99. в
