CC BY
73
К 230-летию ТАМБОВСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ
УДК 281.9
ТАМБОВСКАЯ ДУХОВНАЯ СЕМИНАРИЯ В 1820-1850-е гг.: УПРАВЛЕНИЕ СЕМИНАРИЕЙ, УЧЕБНАЯ ЧАСТЬ И ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКИЙ СОСТАВ
© Епископ Тамбовский и Мичуринский ФЕОДОСИЙ
Статья посвящена православному богословскому учреждению в период действия устава 1814 г. Автор подробно описывает, как было устроено управление семинарией, из каких элементов состояла учебная система и как осуществлялся образовательный процесс в этом учебном заведении, а также характеризует преподавательский состав в период 1820-1850-х гг.
Ключевые слова: семинария; епархия; учебное заведение; управление; учебная часть; устав; преподаватели.
Управление Тамбовской духовной семинарией основывалось на двух главных принципах: соподчиненность младших звеньев управления старшим и коллегиальность при обязательном исполнении требований Устава и соответствующих инструкций. Семинарское управление, его кадровая, административная, финансовая, экономическая деятельность не были сосредоточены в руках одного человека. В случае нарушения положений Устава всегда имелась возможность аппеля-ции к высшей инстанции.
Во главе семинарии находилось правление, состоявшее из ректора, инспектора и эконома. На них возлагалась вся ответственность по управлению семинарией. Каждый из них был наделен определенными полномочиями и осуществлял свои функции в строгом соответствии с ними.
Главное должностное лицо семинарии -ректор - прежде всего наблюдал за учебной частью. При этом, как подчеркивал Устав, он являлся руководителем «и прочих частей управления и всех чиновников» [1]. Ректор назначался на свою должность епархиальным архиереем. Его кандидатура должна была быть одобрена академическим правлением. Если же управляющий епархией намеревался освободить ректора от должности, то на это также было необходимо получить согласие академического правления. Епархиальный архиерей являлся для ректора прямым начальником, но в случае нарушения ректором каких-либо правил архиерей не мог
его наказать без разрешения Комиссии духовных училищ. На ректорскую должность мог быть определен человек, имевший священный сан и степень магистра богословия. По своей должности он являлся одновременно и членом Духовной консистории. Ректор председательствовал на заседаниях правления семинарии. Правление находилось в непосредственном ведении архиерея. Прежде чем принять решение по тому или иному вопросу, оно письменно обращалось к нему через секретаря правления. Архиерей должен был рассмотреть ходатайство в течение трех дней и выразить свое согласие или несогласие. Если по истечении этого срока епископ не давал ответа или же выражал свое несогласие с мнением правления, но при этом в течение недели не предлагал своего собственного решения, то в действие вступало решение, принятое правлением, даже если оно не было утверждено архиереем. В том случае, если епископ выражал несогласие и предлагал свое решение, оно обсуждалось членами правления. Если большинством голосов распоряжение архиерея не принималось, то спорное дело отдавалось на суд Комиссии духовных училищ, которая и выносила окончательное решение. Епископ мог сделать замечание любому члену правления при обнаружении недостатков в его деятельности. Однако если замечание противоречило Уставу, то правление могло его оспорить перед академическим правлением. Как писал исследователь истории духовных школ
Б.В. Титлинов, «архиерей не был распорядителем в школьном деле. Оно направлялось педагогически - учеными инстанциями и высшими учено-административными учреждениями, а не единоличной волей преосвященных, что, несомненно, лучше обеспечивало нормальное течение школьной жизни» [2].
Второй по значимости в семинарии была должность инспектора. Кандидатура инспектора избиралась правлением из среды старших профессоров и с одобрения епископа утверждалась академическим правлением. Под наблюдением инспектора находилась нравственная сторона жизни семинаристов. Инспектор постоянно контролировал их поведение, однако он «сам собою не мог вводить ничего нового. Он должен представляться с мнением своим Правлению» [1, с. 38]. Ежемесячно на рассмотрение правления инспектор представлял таблицу поведения учеников семинарии.
Эконом семинарии ведал экономической частью. Он назначался на свою должность архиереем по представлению ректора из преподавателей семинарии или священников, проживавших в губернском центре. Все семинарские средства хранились в Духовной консистории. По доверенности правления эконом ежемесячно получал необходимую сумму для нужд семинарии и раз в месяц отчитывался перед правлением о произведенных расходах. Эконом также выдавал жалование преподавателям, закупал продукты питания, нанимал рабочих для ремонта зданий, следил за пожарной безопасностью и состоянием классов и комнат в общежитии.
По-разному складывались отношения тамбовских епископов и ректоров. Так, епископ Иона (Васильевский) смог назначить на должность ректора своего кандидата - архимандрита Иасона (Никольского), который управлял семинарией до 1826 г. Взаимодействие его с архиереем было почти идеальным. Епископ Арсений (Москвин) был недоволен деятельностью ректора архимандрита Адриана (Тяжелова), занимавшего эту должность в 1833-1841 гг. Однако поменять ректора епископ не смог и все время своего управления Тамбовской епархией мирился с пребыванием архимандрита Адриана на этой должности. Епископ Николай (Доброхотов) поступил так же, как в свое время епископ Иона (Васильевский), и прибыл на тамбов-
скую кафедру со своим сослуживцем - бывшим инспектором Санкт-Петербургской духовной академии архимандритом Иоасафом (Покровским), который и стал ректором Тамбовской духовной семинарии [3].
В исследуемый период семинарией в Тамбове управляли выдающиеся личности. Архимандрит Анастасий (Ключарев) был ректором с 1828 по 1833 гг. В 1833 г. он был вызван из Тамбова в Санкт-Петербург и 13 мая 1834 г. хиротонисан во епископа Старорусского, викария Новгородской епархии, а 22 мая 1837 г. стал епископом Екатерино-славским и Таганрогским [4]. Архимандрит Платон (Фивейский), будущий архиепископ Костромской, был ректором Тамбовской семинарии с 1847 по 1852 гг. Оба ректора оставили о себе добрую память у воспитанников. Об архимандрите Платоне протоиерей Виктор Певницкий, в частности, вспоминал: «Он принес и оставил много доброго и полезного в семинарии. Человек он был умный, ученый и добрый, мягкосердечный, но вспыльчивый. Ученики его боялись, но при этом все были к нему расположены за его серьезное, строгое, но сердечное отношение к ним. Управление семинарией он крепко держал в своих руках, и сам зорко следил за всем. Это был полновластный господин и хозяин в семинарии. Боялись его не одни ученики; побаивались и инспектор, и все наставники и держали себя перед ним в струнку» [5].
Как уже было сказано, устав 1814 г. структурировал учебную систему, выделив в ней четыре уровня образования от низшего к высшему и дав каждому из них собственное управление. По отношению к уездным училищам за семинарией оставалось право ревизовать училища, наблюдать за производимыми в них экзаменами, назначать учителей, контролировать их деятельность, принимать решение об их награждении. В свою очередь ректора училищ должны были представлять в семинарское правление годовую ведомость об успеваемости, формулярные списки на учителей, отчеты о расходовании денежных и материальных средств.
Духовные училища должны были быть отделены от семинарии, но в Тамбове, в силу разных обстоятельств, они долгое время располагались вместе с семинарией и окончательно были отделены от нее лишь к 1841 г. В 1825 г. было принято решение строить еще
один двухэтажный каменный корпус, который в 1826 г. был возведен. Наблюдение за строительством осуществлял эконом семинарии иерей Стефан Березнеговский, а смотрителем за постройкой был назначен иеромонах Варлаам. Фундамент и стены корпуса возводил подрядчик из Владимирской губернии; все внутренние работы осуществляли рязанские мастера. Местоположение корпуса неизвестно, но, судя по всему, он находился с южной стороны главного семинарского корпуса. В новый корпус, согласно решению семинарского правления от 18 июля 1825 г., следовало перевести учеников училищ. «Здешние училища перевесть в верхний этаж нового корпуса, в нижнем же этаже поместить кухню и столовую для учеников. Остающиеся праздными нынешние классные комнаты и нынешнюю столовую обратить в комнаты для жительства воспитанников» [6]. В январе 1826 г. новый корпус был практически готов, и правление семинарии наняло бригаду рабочих из Тамбова для окончательной отделки здания снаружи и внутри. Эконом семинарии сообщил правлению о полной готовности нового семинарского корпуса для приема воспитанников 22 ноября 1826 г. [7].
Устав определял цель духовного обучения так: «Оно должно образовать благочестивых и просвещенных служителей Слова Божия» [1, с. 6]. Весь учебный семинарский курс разделялся на три отделения: низшее, среднее и высшее - по два года обучения в каждом. Изучаемые в семинарии науки делили на классы: философских наук, физикоматематических наук и т. д. На всех отделениях обучение осуществлялось по строго определенным учебникам и учебным пособиям. «Никакая новая к обыкновенному классическому учению не принадлежащая книга не должна появляться иначе, как с назначением учебного управления», - так строго предписывал устав [1, с. 126]. Учитель семинарии обязан был не просто объяснять урок, а помогать «развитию ума» у воспитанников. Поэтому в семинариях не была принята лекционная форма подачи учебного материала; она, напротив, запрещалась уставом. Следовало проводить уроки в форме вопросов и ответов, причем особое внимание уделялось написанию воспитанниками сочинений, которые тщательно разбирались учителем. На дом задавалось чтение из учебника для за-
учивания наизусть, а затем в классе ученик отвечал домашнее задание. Бывший воспитанник семинарии Николай Евгенов, однако, вспоминал, что дома они делали только письменные упражнения, но не читали, поскольку библиотека состояла из книг на латинском языке, которые они изучали в классе.
Каждый урок начинался с молитвы «Царю Небесный», а заканчивался молитвой «Достойно есть». Ученики отделений (до 80 человек в каждом) закреплялись по 3-4 человека за лучшими воспитанниками, которых называли «авдиторами» (от латинского audio - слушать). «Авдиторы» были обязаны в начале каждого урока проверять степень готовности своих подопечных и отмечать их успехи в специальных журналах - «нотатах». Учитель начинал урок с просмотра указанных «нотатов».
Все педагоги должны были перед началом каждого курса представить в правление семинарии т. н. конспекты уроков, или, говоря современным языком, учебно-тематические планы. В конспекте указывались программа уроков, количество часов, необходимых для освоения той или иной темы, пособия, используемые при изучении данного предмета. По окончании учебного года составлялось обозрение уроков, т. е. отчет о том, что пройдено из предлагаемой программы, а что нет и почему.
В низшем отделении изучалась словесность. Много внимания уделялось теории словесности и основам стихосложения. В качестве образцов рекомендовались древние классические авторы, Священное Писание, творения святых отцов. Однако в действительности все выглядело не так идеально. И.И. Дубасов вспоминал: «Нас совершенствовали в долблении записок об источниках изобретения, о тропах и фигурах. Что же касается до литературных образцов, то они тщательно от нас были скрываемы» [8]. Результатом такого теоретизирования «было то, что мы, не выработав у себя ясной и толковой речи, привыкли к самому необузданному фразерству» [8].
На этом же отделении начинали изучать гражданскую историю и историю Церкви. Цель изучения истории определялась так: «Чтобы каждое происшествие, замечательное в бытиях мира уметь отнести к своему времени и месту и связать его с обстоятельства-
ми современности» [1, с. 124]. Изучение истории было сопряжено и с изучением географии. Также в курс наук низшего отделения входило изучение математики и физики.
Среднее отделение по-прежнему называлось философским. Курс наук состоял из логики, психологии, метафизики, обозрения философских учений. Особое внимание уделялось рассмотрению философской терминологии и различных философских систем. Изучая философию, ученики должны были исходить из следующего наставления: «Все, что несогласно с истинным разумом Священного Писания, есть сущая ложь и заблуждение и без всякой пощады должно быть отвергаемо». Помимо указанных предметов первые четыре года изучалось Священное Писание, гомилетика, а со среднего отделения - литургика, герменевтика и библейская история.
На высшем отделении занимались преимущественно следующими науками: основным, догматическим, нравственным, пастырским, обличительным богословием. Кроме того, продолжались изучаться курсы гомилетики и литургики. На этом отделении воспитанники семинарии обязаны были подготовить и произнести две проповеди в храме.
В семинарии продолжали изучать древние языки - латинский и греческий. На высшем отделении дополнительно изучали еврейский язык, а также один из новых языков -немецкий или французский. В отношении новых языков требовалось лишь понимание их и умение переводить.
Особенностью Тамбовской духовной семинарии этого времени являлось преподавание татарского и мордовского языков. Татары и мордва проживали в основном в северных уездах губернии: Спасском, Темников-ском, Шацком и Елатомском. Отдельные поселения татар имелись в Тамбовском, а мордвы - в Кирсановском уездах. В миссионерских целях еще в 1820-х гг. в семинарии был открыт класс татарского языка, а в 1834 г., по предложению Святейшего синода - мордовского языка. По поводу открытия мордовского класса в рапорте семинарского правления на имя Тамбовского епископа писалось следующее: «Класс мордовского языка ныне же открыт в высшем отделении в одни и те же часы, в которые бывает класс татарского языка, так чтобы ученики по своему произ-
волу обучались или татарскому, или мордовскому языку. В класс мордовского языка определить наставника и профессора церковноисторических наук и греческого языка Павла Орнатова как знающего мордовский язык. Орнатову поставить в обязанность, чтобы он: преподал мордовскую грамматику, составил краткий мордово-русский словарь, грамматически разобрал катехизис и заставил их выучить оный, перевел чин церковной исповеди и из Нового Завета - Евангелие от Матфея со славянского на мордовский и, наконец, приучил их к мордовскому разговорному языку, так чтобы они могли изъясняться на нем с мордвинами» [9]. Таким образом, перед первым преподавателем мордовского языка Павлом Петровичем Орнатовым ставилась настоящая исследовательская задача. Не имея под рукой ни учебников, ни словарей, он должен был выполнить все это сам. Орнатов составил мордово-русский и русско-мордовский словари, которые, по свидетельству современных специалистов в области языкознания, «содержали ценные сведения по лексике западного диалекта мокшан» [10]. Он также написал и издал в 1838 г. первую грамматику мордовского языка [11]. Безвременная кончина педагога и лингвиста, последовавшая, вероятно, около 1840 г., не дала ему в полной мере осуществить цели, поставленные перед ним правлением. В группу мордовского языка были набраны семинаристы хоть как-то знакомые с мордовским наречием. Как видно из обозрения класса мордовского языка, в течение 1834-1835 гг. ученики при помощи преподавателя «переводили с русского на мордовский язык 1-ю главу из Евангелия от Матфея» [9, д. 186, л. 3]. К концу года было переведено еще четыре главы. Дальнейшую работу Орнатова продолжил наставник Николай Тюменев, который перевел на мордовский язык все четыре Евангелия. Изучение языка татар и мордвин в Тамбовской духовной семинарии продолжалось вплоть до 1867 г.
Преподавательский состав семинарии этого времени в основном состоял из выпускников духовных академий. На свои должности учителя назначались семинарским правлением по представлению академического правления. Выпускник академии со степенью магистра богословия назначался на свою должность со званием профессора. Да-
же имея академический диплом и рекомендации, кандидат на должность обязан был провести две пробные лекции, по результатам которых правление решало - принять его или нет. Преподавателям классических языков в помощники из старших воспитанников назначались т. н. лекторы, которые, еще учась в семинарии, готовились к педагогической деятельности.
Жалование преподавателей было небольшим и его не хватало для проживания в губернском городе, особенно семейным. Современники отмечали, что семинарские преподаватели по образовательному цензу были выше многих чиновников в городе, однако жалование порой получали меньше, чем становой пристав, образование которого часто не простиралось далее элементарной грамотности. Среди преподавателей было очень много людей действительно достойных и преданных своему делу, оказавших заметное влияние на своих воспитанников. Один из них - магистр богословия протоиерей Иоанн Максимович Сладкопевцев - начал свою педагогическую деятельность в 1852 г. и отдал семинарии более 30 лет жизни [12]. Дубасов писал о нем: «Иван Максимович стал любимым нашим наставником. В классе у него всегда была совершенная тишина. Самые плохие ученики внимательно и напряженно вслушивались в его речи и кое-что усвояли из них. Сочинения наши Сладкопевцев разбирал внимательно и со своими серьезными критическими замечаниями возвращал каждому из нас лично» [8, с. 390]. На погребении отца Иоанна в 1888 г., когда собрались почтить его память многие выпускники, один из них - преподаватель А.С. Быстров - говорил: «Были периоды нашей школьной жизни, когда Иоанн Максимович был для большей половины семинарии всем, как бы заменяя собою и начальника, и воспитателя, и учителя» [13]. Учениками протоиерея Сладкопевцева являлись известные иерархи Русской церкви -митрополит Владимир (Богоявленский), митрополит Антоний (Вадковский), епископ Михаил (Грибановский).
Характеризуя педагогическую корпорацию Тамбовской духовной семинарии исследуемого периода, можно согласиться с тем,
что писал о ней протоиерей Виктор Певниц-кий: «Все профессора были люди умные и добрые, с подобающей солидностью внешней и с великодушием внутренним. Все ученики их любили и уважали за то именно, что они искренно желали и добивались, чтобы их преподавание принесло действительно пользу. Да будет вечная память этим умным и добрым наставникам! Им мы обязаны своим умственным и нравственным развитием и надлежащим знанием» [5, с. 367].
1. Свод уставов. СПб., 1908. С. 18.
2. Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX столетии. Вильно, 1908. С. 52.
3. Хитров Г.В., прот. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии. Тамбов, 1861. С. 245.
4. Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские Православные иерархи: 992-1892 гг. М., 2003. Т. 1. С. 89.
5. Русская старина. СПб., 1905.
6. ГАТО (Гос. арх. Тамбовской области). Ф. 186. Оп. 31. Д. 1. Л. 77.
7. ГАТО. Ф. 186. Оп. 32. Д. 1. Л. 137 об.
8. Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края. Тамбов, 2006. С. 384.
9. ГАТО. Ф. 186. Оп. 40. Д. 3. Л. 3.
10. Мордовия: Энциклопедия. Саранск, 2003. С. 130.
11. Орнатов П.П. Мордовская грамматика, составленная на наречии мордвы-мокши Тамбовской семинарии профессором магистром П. Орнатским. М., 1838.
12. ГАТО. Ф. 186. Оп. 66. Д. 6. Л. 67-72.
13. ТЕВ. 1888. № 1. С. 54.
Поступила в редакцию 26.10.2009 г.
Theodosius (Vasnev), Bishop of Tambov and Michurinsk. The Tambov Orthodox seminary in 1820-1850: management of seminary, teaching department and teaching structure. Article is devoted to the orthodox theological establishment in action of the charter of 1814. The author describes in detail how has the management of the seminary been arranged, what elements educational system consisted of and how was the educational process carried out in this educational institution, and also characterizes the teaching structure in 1820-1850.
Key words: seminary; diocese; educational institution; management; teaching department; charter; educators.
