CC BY
74
УДК 343.98.067
ТАКТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ПРОИЗВОДСТВА СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ЗА ЗАВЕДОМО ЛОЖНЫЕ СООБЩЕНИЯ ОБ АКТЕ ТЕРРОРИЗМА
© А. А. Ахметшин
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 453830 г. Сибай, ул. Островского, 7.
Тел.: +7 (34775) 2 36 40.
Email: AAAinur@mail.ru
Знание судьей тактических особенностей и решений проблем использования результатов судебной экспертизы за заведомо ложные сообщения об акте терроризма способствует вынесению справедливого решения или приговора. Также способствует в правильной оценке доказательств во время судебного следствия. Предлагается создание единой базы данных использования результатов судебной экспертизы по всем уголовным делам «Expert». Сущность работы этой базы состоит в быстроте получения правоохранительными органами результатов судебно-экспертных исследований. Структурой этой базы являются результаты судебно-экспертных исследований по различным видам преступлений конкретных уголовных дел. База предназначена для облегчения поиска необходимой информации по персональным данным человека, обстоятельствам совершения и видам преступлений.
Ключевые слова: «Expert», база результатов судебно-экспертных исследований, определение стратегической цели речи подсудимого.
В соответствии со ст. 196 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации назначение и производство судебной экспертизы уголовных дел обязательно, если необходимо установить психическое или физическое состояние обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости, возраст обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела. Судебно-экспертная деятельность осуществляется в следующих государственных органах: Министерство юстиции РФ, Министерство здравоохранения РФ, Министерство обороны РФ, ФСБ РФ, Государственный таможенный комитет РФ. Производство судебной экспертизы уголовных дел за заведомо ложные сообщения об акте терроризма часто осуществляется в Министерстве юстиции РФ и ФСБ РФ. Осуществление судебно-экспертной деятельности в государственных органах и учреждениях способствует повышению надежности, объективности и достоверности результатов экспертизы. По большинству уголовных дел их эффективное расследование и правильное разрешение трудновыполнимо без использования института судебной экспертизы, который значительно расширяет возможности суда по выяснению различных обстоятельств, входящих в предмет по конкретному уголовному делу [1]. Целью производства судебной экспертизы уголовных дел за заведомо ложные сообщения об акте терроризма является оказание содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу. Под правовой основой государственной судебно-экспертной деятельности следует понимать совокупность законодательных и иных нормативных актов, регламентирующих отношения, возникающие в сфере производства судебной экспертизы [2].
Сегодня среди материалов уголовных дел за заведомо ложные сообщения об акте терроризма все чаще присутствуют фонограммы, на которых случайно или умышленно фиксируется информация о подготовке и совершении преступлений (разговоры преступников и очевидцев), фонограммы допросов различных следственных действий. Во всех указанных выше случаях аудио- и видеозаписи приобщаются к уголовным делам за заведомо ложные сообщения об акте терроризма в качестве вещественных доказательств. Основные задачи, которые могут быть поставлены перед судебными экспертами, — идентификация человека по голосу. Как показывает судебно-следственная практика, наиболее распространенным способом сокрытия исследуемого преступления является передача сообщения из телефона-автомата (81% от общего количества телефонных сообщений) [3]. Поэтому использование результатов судебно-фоноскопической экспертизы за заведомо ложные сообщения об акте терроризма имеет большое значение для разрешения уголовного дела. Научной основой идентификации человека по голосу является криминалистическая фоноскопия, которая изучает речевую информацию в основном в виде магнитных и видеомагнитных записей, звуко- и видеозаписывающую аппаратуру (магнитофоны, видеомагнитофоны, диктофоны, магнитная лента). Анализ уголовных дел показывает, что аудиозапись при производстве следственных действий применяется на практике сравнительно редко [4].
Обращение к судебным экспертам в области речевых технологий участниками уголовного судопроизводства за заведомо ложные сообщения об акте терроризма имеет частый характер. Причиной обращения может явиться содействие в установлении точного содержания записанных на фонограмме переговоров. Это необходимо для того, чтобы
проверить достоверность информации, полученной по результатам судебно-фоноскопической экспертизы. Здесь важно подчеркнуть еще один существенный момент. Документирование телефонных и иных переговоров в последнее время чаще осуществляется с использованием цифровых технологий. В таких ситуациях возникает проблема, что существует дефицит специалистов в сфере использования цифровых технологий. Государству необходимо увеличить численность специалистов в этой сфере. Действительно фонограммы на цифровых носителях представляют для экспертов некоторую сложность в исследовании, но это не означает, что их достоверность принципиально не может быть проверена, и они не могут быть использованы в качестве доказательств. Решение проблемы заключается в том, что действующее уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации не содержит запретов в отношении приобщения к материалам уголовного дела фонограммы на цифровом носителе записи. С помощью су-дебно-фоноскопической экспертизы речи может быть получена важная информация о личностных характеристиках говорящего с целью его установления и розыска по анонимному речевому сообщению (например, по телефону о заложенном взрывном устройстве, по анонимному письму о готовящихся или совершенных преступлениях и т.д.). Такая задача нередко возникает при анализе анонимных телефонных сообщений о террористических актах и других преступлениях, когда обвиняемое лицо отсутствует. На основе судебно-лингвистического анализа с определенной долей достоверности можно дать оценку половозрастным и анатомо-физиологическим характеристикам диктора (автора), его эмоционального состояния (отклонение от нормы, тревожность, напряженность, наличие и тип эмоций, например, волнение, удивление, страх и т.п.), психофизиологического состояния (ненормативность, наличие патологии).
В ходе судебного заседания возникают ситуации, когда подсудимый, свидетель, потерпевший, меняют или вовсе отказываются от своих показаний, ранее данных на стадии предварительного расследования. При этом неважно, были ли они даны в устной форме в ходе допросов с применением звукозаписи или в письменной при собственноручной их фиксации или написании чистосердечного признания. В качестве доказательств высказываются доводы устных или письменных показаний, которые были написаны под диктовку, переписаны с иных материалов или документов. Установление факта воспроизведения вслух заученных показаний или их прочтения, диктовки влияния на лицо, чьи показания фиксируются в протоколе допроса, свидетельствует о наличии наряду с исполнителем текста еще одного участника — автора, который может быть выявлен при помощи специальных лингвистических познаний, применяемых в про-
цессе судебно-экспертной деятельности. Проблема заключается в том, что человек с помощью мастерского заучивания манеры речи другого человека, может серьезно обратить процесс судебного следствия в тупик или заблуждение. В то же время установление факта преднамеренного искажения авторской речи является одной из самых трудноразрешимых задач автороведческой, фоноскопиче-ской судебной экспертизы по уголовным делам, связанным с совершением заведомо ложного сообщения об акте терроризма. Поэтому судебным экспертам очень трудно определить признаки, которые свидетельствуют о намеренном искажении речи подсудимого, свидетеля или других участников уголовного судопроизводства. Под маскировкой речи подсудимого понимается сокрытие авторства голоса различными средствами и методами. Это правило состоит в том, что при восприятии и понимании речи дефекты одного звена могут маскироваться каким-либо из последующих звеньев. Дефекты записи речи могут маскироваться смысловым содержанием. Изучение результатов судебно-фоноскопической экспертизы по уголовным делам о заведомо ложном сообщении об акте терроризма показало, что маскировка речи может осуществляться путем соавторства, сочинения текста одним лицом, а написания или чтения вслух другим. Также маскировка речи может осуществляться с помощью компоновки речевого сообщения из фрагментов текстов других авторов, монтажа фонограммы из заранее подготовленных фрагментов речи и др. В основном происходит имитация речи конкретного лица, труднее всего сделать имитацию речи лица противоположного пола, имитацию речи лица пожилого возраста, имитацию речи лица молодого возраста, имитацию речи представителя конкретной профессиональной группы, имитацию речи маргинальных или криминальных социальных групп.
Судебно-следственная практика по уголовным делам, связанным с совершением заведомо ложного сообщения об акте терроризма, показала, что преступники часто используют имитацию речи, подверженной влиянию конкретного говора, имитацию речи человека, находящегося в состоянии эмоциональной напряженности (стресса), имитацию алкогольного или наркотического опьянения, имитацию речи человека с признаками какой-либо патологии психики с целью, чтобы ввести в заблуждение следствие. Проблема, которая может возникнуть в процессе судебного следствия уголовных дел за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, -это сложность определения принадлежности достоверности исследуемой речи подсудимому.
Для решения этой проблемы органам предварительного расследования необходимо правильно и по возможности полно представить картину компоненты ситуации речевой коммуникации: мотивацию общения и личностные факторы, определяю-
щие процесс общения. Как известно, успешное осуществление маскировки невозможно без овладения определенными тактическими приемами речевого поведения и техникой общения. Это процессы взаимодействия между людьми, содержанием которых является установление контакта, ориентировка в ситуации, обмен информацией, оказание воздействия на информанта, реализация взаимоотношений с помощью вербальных и невербальных средств коммуникации. Специалистам желательно принимать во внимание реконструкцию и моделирование ситуации речевой коммуникации, зафиксированной на материальном носителе в графической или в форме звучащей речи. Эксперт должен ответить на следующий вопрос, какова была стратегическая цель речевого контакта? Цель речевого контакта определяется исходя из стратегических задач преступника, непосредственно участвующего в преступном событии. Каковы особенности исследуемого события речевого взаимодействия? То, что очевидно для одного собеседника, может восприниматься как странное или непонятное другому, а тем более эксперту, выступающему в роли стороннего наблюдателя (слушателя). Преступник может освоить и заучивание некоторых особенностей речевых действий. Таким образом, следует подчеркнуть, что диагностические исследования речи еще находятся в стадии научных исследований и требуют большого объема специальных знаний, баз данных, материально-технического обеспечения, специальных условий. Диагностические исследования речи проводятся пока исключительно только на материале русского языка, поскольку специалист (эксперт) должен в совершенстве владеть языком, на котором ведется разговор, записанный на фонограмме. Каждое заключение судебного эксперта представляет собой результат использования специальных знаний для решения конкретных обстоятельств дела [5]. Выводы эксперта должны вытекать из проведенной экспертизы и содержать ответы на вопросы, поставленные перед экспертом следователем (судом) [6].
Согласно ст. 57 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в случае невозможности провести исследование и дать заключение, если поставленный вопрос суда выходит за пределы специальных знаний эксперта или представленные ему материалы недостаточны, эксперт вправе отказаться от дачи заключения. Данное процессуальное действие рассматривается не только как право, но и как обязанность эксперта. При этом выявляется проблема недостаточного уровня развития соответствующей области знаний для разрешения поставленных перед экспертом вопросов. В связи с невозможностью проведения исследования и дать заключение эксперт имеет право ходатайствовать перед судом, назначившим экспертизу, о предоставлении дополнительных материалов. В аналогичных случаях может возникнуть проблема
неудовлетворения судом этого ходатайства. Проблема состоит в том, что некоторые эксперты не могут своими доводами убедить суд о необходимости предоставления дополнительного материала для решения поставленного вопроса. В данной ситуации ошибку может допустить суд из-за отсутствия специальных знаний и по этой же причине эксперт. Для решения этой проблемы необходимо, чтобы судьи ориентировались в сфере производства судебной экспертизы и обладали определенными специальными знаниями. В связи с появлением и усложнением работы современных информационных технологий экспертам необходимо постоянно повышать свою квалификацию.
Если эксперт участвует в судебном разбирательстве в связи с проведенной экспертизой и по ходу дела возникает необходимость в выяснении новых фактов, эксперт вправе принять поручение о производстве экспертизы непосредственно от суда при условии ее соответствующего оформления определением о назначении экспертизы. Для оформления этой процедуры потребуется некоторое время, с другой стороны, любые действия эксперта должны документально оформляться, т.к. он играет большую роль в судебном процессе. Законодателям необходимо четко продумать, провести анализ процессуальных норм, регламентирующих право эксперта в получении должностных полномочий в выяснении новых фактов по уголовному делу. Также на стадии судебного рассмотрения уголовных дел о заведомо ложном сообщении об акте терроризма применяется судебно-психоло-гическая и судебно-психиатрическая экспертиза. Необходимостью использования этих судебных экспертиз является детальное исследование психологии и психики лица, совершившего заведомо ложное сообщение об акте терроризма. В процессе производства судебной экспертизы может оказываться медицинская помощь лицу в порядке, установленном законодательством о здравоохранении. Оказывать медицинскую помощь во время производства судебной экспертизы вправе и эксперт врачебной специальности. При производстве стационарной судебно-психиатрической экспертизы часто оказывают медицинскую помощь. Проблема отвода эксперта (лечащего врача) актуальна для судебно-психиатрической практики.
Возникают определенные случаи, когда врачам поручается провести судебную экспертизу их пациентов. Действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает процессуальных норм для регулирования этих ситуаций.
При оценке рассматриваемого законодательного нововведения могут возникнуть определенные сомнения в его обоснованности, связанные с тем, что лечащий врач лучше других осведомлен о состоянии здоровья своего пациента, а потому именно он и способен провести наиболее квалифицированное экспертное исследование. Некоторые су-
дебные психиатры сошлись в едином мнении о целесообразности привлечения к экспертизе лица, получавшего ранее психиатрическую помощь, его лечащего врача. Лечащего врача-психиатра предлагалось использовать в качестве врача-докладчика. Основным аргументом в пользу этого нововведения является то, что лечащего врача нельзя признать достаточно беспристрастным. Во-первых, ранее он уже обследовал данное лицо, давал медицинское заключение состояния его здоровья, которым он во время экспертизы может оказаться в известной мере связанным. Во-вторых, во время экспертизы и в процессе производства по делу могут вскрыться ошибки и упущения лечащего врача (ошибочная диагностика, неправильное лечение, несвоевременное помещение в медицинский стационар или преждевременная выписка из него). В процессе производства экспертизы лечащий врач может принять меры к сокрытию этих упущений, отстаивать свои ошибочные решения. Данные действия могут негативно повлиять на объективность экспертных исследований. В-третьих, лечащий врач (особенно врач-психиатр) вступает со своим пациентом в весьма доверительные, эмоционально окрашенные отношения. Пациент и его близкие ожидают от лечащего врача действий, направленных исключительно на защиту интересов больного, и иногда связывают свои надежды с необъективным подходом к данному экспертному заключению. Поэтому при направлении гражданина на судебно-медицинскую или судебно-психиатрическую экспертизу его лечащий врач подлежит отводу. Форма определения суда о назначении экспертизы в уголовном процессе законом не регламентирована. Согласно ст. 256 УПК РФ, содержится лишь указание на то, что такое определение выносится судом в совещательной комнате. Предлагем внести поправки в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, регламентирующие форму определения суда о назначении экспертизы. В процессе судебного рассмотрения уголовных дел за заведомо ложные сообщения об акте терроризма при ознакомлении подсудимого с постановлением о назначении экспертизы по усмотрению судьи может присутствовать эксперт. Эксперт помогает судье решить вопрос об обоснованности ходатайств, о постановке дополнительных вопросов и материалов.
Помимо очных медицинских и психологических, в рамках которых экспертному исследованию непосредственно подвергается человек (живое лицо), существуют заочные судебные экспертизы -судебно-психиатрическая, судебно-психологическая, судебно-медицинская, когда исследования проводятся в отношении отсутствующего (заочная экспертиза). Судебная психиатрия - это наука, которая изучает психические расстройства в их специальном отношении к уголовному и гражданскому праву и процессу. В организационном отношении су-дебно-психиатрическая служба находится в веде-
нии органов Министерства здравоохранения РФ [7]. Существует также судебно-психолинг-вистическая экспертиза, объектом которой является индивидуальная речь субъекта общения. Целью психолингвистической судебной экспертизы является определение и описание признаков речевого действия, проявленных в конкретном объекте. В результате объект экспертизы предстанет как речевая деятельность субъекта, а ее наполнение определит ее психолингвистическое содержание [8].
В судебной практике в отношении несовершеннолетних подсудимых назначаются судебно-психологические, судебно-психиатрические и комплексные судебные психолого-психиатрические экспертизы [9]. Рассмотрение указанной категории дел должно проходить в закрытом судебном заседании [10].
Законодательство РФ предусматривает, что если лицо, в отношении которого назначена судебная экспертиза, не достигло возраста 16 лет или признано судом недееспособным, письменное согласие на производство судебной экспертизы дается законным представителем этого лица. На наш взгляд, данное письменное согласие должно даваться родителями данного лица. Но психиатрия отличается от психологии тем, что она изучает психические болезни, а психология - так называемую здоровую психику человека. Судебно-пси-хологическая экспертиза способна оказывать эффективную помощь в решении виновности в совершении преступлений, их квалификации, индивидуализации ответственности [11].
Соответственно предметом исследования судебного психолога-эксперта выступают закономерности и особенности протекания и структуры психических процессов (психической деятельности), имеющие юридическое значение и влекущие определенные правовые последствия. Таким образом, согласно процессуальным нормам, экспертиза по уголовным делам за заведомо ложные сообщения об акте терроризма должна оцениваться следователем или судом по их внутреннему убеждению [12].
Согласно ст. 17 УПК РФ, результаты экспертиз не имеют заранее предустановленной силы. Это означает, что экспертиза должна быть оценена судом наряду со всеми доказательствами по делу (свидетельскими показаниями, вещественными доказательствами, документами и т.п.). Следует обратить внимание на то, что возникают проблемы оценки содержания экспертного заключения, так как ни следователь, ни суд, не обладая специальными познаниями, не могут оценить экспертное исследование с точки зрения его научной обоснованности и достоверности. Для решения этой проблемы предлагаем повысить квалификацию судьи в сфере экспертных познаний. Также существует проблема использования результатов производства судебной экспертизы по уголовным делам за заведомо ложные сообщения об акте терроризма,
встречающиеся иногда в практике попытки экспертов решать юридические вопросы (например, о причинах преступления, умысле и мотивах совершения преступных действий). Остается открытым вопрос о необходимости привлечения специалиста в области лингвистики для решения поставленных вопросов, т.к. судья не сможет определить, что в представленной фонограмме присутствуют как прямые, так и косвенные угрозы совершения террористического акта.
Выводы
Таким образом, в связи с активным внедрением современных информационных технологий в судебно-экспертную деятельность, возникла потребность переосмысления таких научных категорий как, «экспертная методика», «экспертная тактика» и «экспертная технология», а решение этой проблемы неразрывно связанно с вопросом о констатации самостоятельности науки о судебной экспертизе.
Экспертная методика — это программа действий, предписывающая эксперту в категорической или рекомендательной форме использовать определенные методы исследования объектов, последовательность и процедуру применения этих методов.
Экспертная тактика представляется как система научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и планированию положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и планированию положений. Под экспертной технологией следует понимать совокупность осуществляемых в определенной последовательности операций, действий, выполняемых на основе специальных познаний, в связи с проведением исследования каких-либо объектов, имеющих прямое или косвенное отношение к конкретному уголовному делу [13].
Для совершенствования судебной деятельности по уголовным делам за заведомо ложные сообщения об акте терроризма необходимо создание единой базы данных «Expert», содержащей результаты производств судебной экспертизы по всем уголовным делам, находящимся в производстве правоохранительных органов. Данная единая база данных позволит осуществить своевременный доступ к результатам судебных экспертиз лицам, имеющим соответственно допуск к материалам дела. Единая база данных использования результатов судебной экспертизы по всем уголовным делам (в т.ч. за заведомо ложные сообщения об акте терроризма) бла-
годаря своим положительным качествам даст возможность суду вынести справедливое решение или приговор. Данная база «Expert» должна иметь хорошую систему безопасности, предназначенную для защиты и осуществления деятельности по предотвращению утечки защищаемой информации. Надежную защиту должны обеспечить квалифицированные специалисты, получившие специальную подготовку в этой сфере.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аламова С. В., Пашутина О. С. К вопросу о доказательственном значении вероятных выводов эксперта // Правовая система России: состояние, проблемы, перспективы. Сибай: СГТ, 2010. С. 107-112.
2. Илюхин В. И., Колбай Г. Н. Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». М.: ТК Велби, 2002. С. 192.
3. Золотарев Р. Г. Доказывание по уголовным делам о заведомо ложном сообщении об акте терроризма. М.: Юрли-тинформ, 2008. С. 144.
4. Пухов Я. С. Применение аудиозаписи при производстве следственных действий // Современные проблемы юридической науки. Челябинск, 2013. С. 267-271.
5. Карлов В. Я. Судебная экспертиза в уголовном процессе Российской Федерации. М.: Экзамен, 2008. С. 286.
6. Козлов В. В., Новикова Е. Е. Основы судебно-психиатри-ческой экспертизы. М.: Флинта, 2007. С. 184.
7. Иванова Т. В., Холопова Е. Н. Теоретические и правовые основы судебно-психологической экспертизы несовершеннолетних обвиняемых. М.: Юрлитинформ, 2008. С. 160.
8. Поминов А. В. Об объекте судебной психолингвистической экспертизы // Актуальные проблемы права на современном этапе развития России и Республики Башкортостан. Сибай: Сибайская городская типография, 2013. С. 108-110.
9. Аверьянова Т. В. Судебная экспертиза. Курс общей теории. М.: НОРМА, 2008. С. 480.
10. Хисматуллин Р. Ш., Ахметшин А. А. Тактические особенности заслушивания и исследования судом показаний эксперта // Современные проблемы юридической науки. Челябинск: Цицеро, 2011. С. 199-200.
11. Сахапова А. Нравственно-психологические особенности производства судебной экспертизы по уголовным делам в отношении несовершеннолетних // Актуальные проблемы совершенствования законодательства России и стран СНГ. Уфа: РИЦ БашГУ, 2012. С. 77-80.
12. Шестакова Л. А. Процедурные новшества при производстве по уголовным делам в отношении несовершеннолетних: наработки теории и практики // Правовая система и вызовы современности. Уфа: РИЦ БашГУ, 2010. С. 253-255.
13. Давлетов Б. К. Проблема разграничения экспертной тактики и экспертной методики // Актуальные проблемы уголовного процесса и криминалистики России и стран СНГ. Челябинск: изд-во ЮУрГУ, 2009. С. 292-295.
Поступила в редакцию 14.10.2014 г.
ISSN 1998-4812
BecTHHK BamKHpcKoro yHHBepcureTa. 2015. T. 20. №1
377
TACTICAL CHARACTERISTICS AND PROBLEMS OF CONDUCTING A FORENSIC EXAMINATION IN CRIMINAL CASES FOR KNOWINGLY FALSE COMMUNICATION ABOUT AN ACT OF TERRORISM
© A. A. Akhmetshin
Bashkir State University 7 Ostrovskogo Street, 453830 Sibay, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (34775) 2 36 40.
Email: aaainur@mail.ru
If you encounter problems in the process of evaluation of evidence that the defendant is guilty of the use of the results of a forensic examination is of great importance for the judicial investigation in criminal cases for obviously untrue report on the terrorism act. This is due to the fact that the judiciary is necessary to establish the age, mental or physical condition of the defendant when there is doubt of defendant's sanity. On the trial stage of criminal proceedings for knowingly false information about a terrorist act, the results of forensic phonoscope examination play an important role in these situations. In the authors' opinion, the idea of trial-and-phonoscope examination in the judicial investigation for crimes under article 207 of the Criminal code of the Russian Federation - definition of the strategic objectives of the speech of the defendant. It is noted that forensic phonoscope examination can be difficult for experts then the use of modern information technologies is involved. In order to achieve efficient use of time, material and intellectual resources, it is necessary to create a single database "Expert", which would contain information about the different results of forensic examinations in all criminal cases. Today there are such databases by analogy, but the database "Expert" should be the modern information system that meets the requirements of realities of modern life. Such database "Expert" needs to be high-protected taking into account hackers and others, who interested in information about the results of forensic examinations. And use the use the latest technologies for data security. A specialist working with a database "Expert" must have the appropriate specialty and undergo additional training in order to master the technology work. Database "Expert" will allow law enforcement and intelligence agencies with the permission of the system administrator to obtain the necessary information, the results of forensic studies. This information can be obtained through private data of the person (gender, age, occupation, social status, information on military records and others). In addition, the results of the forensic examination can be obtained according to the nature, method, place and time of committing the crime. Thus, to improve the use of results of judicial-expert studies in the judicial process, the effective implementation of modern information technologies, of the database "Expert" and application of new scientific theories in practice are required.
Keywords: Expert, database, forensic examinations, definition of speech strategy, defendant.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Alamova S. V., Pashutina O. S. Pravovaya sistema Rossii: sostoyanie, problemy, perspektivy. Sibai: SGT, 2010. Pp. 107-112.
2. Ilyukhin V I., Kolbai G. N. Kommentarii k Federal'nomu zakonu «O gosudarstvennoi sudebno-ekspertnoi deyatel'nosti v Rossiiskoi Federatsii» [Commentary to the Federal Law "On state forensic activities in the Russian Federation"]. Moscow: TK Velbi, 2002. Pp. 192.
3. Zolotarev R. G Dokazyvanie po ugolovnym delam o zavedomo lozhnom soobshchenii ob akte terrorizma [Proving on criminal cases about the false report about an act of terrorism]. Moscow: Yurlitinform, 2008. Pp. 144.
4. Pukhov Ya. S. Sovremennye problemy yuridicheskoi nauki. Chelyabinsk, 2013. Pp. 267-271.
5. Karlov V Ya. Sudebnaya ekspertiza v ugolovnom protsesse Rossiiskoi Federatsii [Forensic examination in criminal procedure of the Russian Federation]. Moscow: Ekzamen, 2008. Pp. 286.
6. Kozlov V. V, Novikova E. E. Osnovy sudebno-psikhiatri-cheskoi ekspertizy [Basics of forensic psychiatric examination]. Moscow: Flinta, 2007. Pp. 184.
7. Ivanova T. V., Kholopova E. N. Teoreticheskie i pravovye osnovy sudebno-psikhologicheskoi ekspertizy nesovershennoletnikh obviny-aemykh [Theoretical and legal bases of judicial-psychological examination of accused juveniles]. Moscow: Yurlitinform, 2008. Pp. 160.
8. Pominov A. V Aktual'nye problemy prava na sovremennom etape razvitiya Rossii i Respubliki Bashkortostan. Sibai: Sibaiskaya go-rodskaya tipografiya, 2013. Pp. 108-110.
9. Aver'yanova T. V Sudebnaya ekspertiza. Kurs obshchei teorii [Forensics. General theory course]. Moscow: NORMA, 2008. Pp. 480.
10. Khismatullin R. Sh., Akhmetshin A. A. Sovremennye problemy yuridicheskoi nauki. Chelyabinsk: Tsitsero, 2011. Pp. 199-200.
11. Sakhapova A. Aktual'nye problemy sovershenstvovaniya zakonodatel'stva Rossii i stran SNG Ufa: RITs BashGU, 2012. Pp. 77-80.
12. Shestakova L. A. Pravovaya sistema i vyzovy sovremennosti. Ufa: RITs BashGU, 2010. Pp. 253-255.
13. Davletov B. K. Aktual'nye problemy ugolovnogo protsessa i kriminalistiki Rossii i stran SNG Chelyabinsk: izd-vo YuUrGU, 2009. Pp. 292-295.
Received 14.10.2014.
