CC BY
155
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
УДК 343.211
О.Н. ГОРОДНОВА СВОБОДА ВОЛИ И ЕЕ РОЛЬ В УГОЛОВНО-ПРАВОВОМ СОУЧАСТИИ
Ключевые слова: свобода действия, выбора и воли, преступное соучастие, подстрекатель, инициатор.
При рассмотрении вопроса об уголовно-правовом соучастии для правильной квалификации преступления необходимо учитывать мотивацию, психическое отношение к содеянному лиц, совместно причинивших вред. Совместность является не только объективным, но и субъективным признаком соучастия. В ст. 32 УК РФ содержится указание на умышленный характер действий всех участников, что необоснованно исключает возможность соучастия в неосторожных преступлениях, преступлениях в состоянии аффекта.
O.N. GORODNOVA FREE WILL AND ITS ROLE IN CRIMINAL COMPLICITY
Key words: freedom of action, choice and freedom, criminal complicity, instigator, initiator, qualification.
When considering the question of whether complicity meets the proper qualifications of a crime under criminal law, it is necessary to take motive into account, as well as the metal attitude toward the parties’ deed and the reasons for the crime. Compatibility is a not only objective, but also subjective sign of complicity. Article 32 of the Criminal Code contains a reference to the intentional actions of all participants, which unreasonably excludes the possibility of complicity in crimes of negligence and crimes of passion.
В философском предметном поле проблема свободы, как правило, анализируется в трех аспектах: свобода действия, выбора и воли. При этом в условиях современной правовой действительности актуализируются философско-юридические проблемы свободы воли. Для следственной, а также судебной практики в условиях демократизации общества все большее значение приобретают вопросы анализа оснований поступков и мотивов индивида. Свобода действия выражается в беспрепятственном переходе уже имеющегося у индивида желания в движение его тела, которое соответствовало бы цели этого желания. Иными словами, она состоит в том, что человек может делать то, что хочет. Являясь внешней и внутренней предпосылкой для какой бы то ни было серьезной жизненной деятельности, эта свобода издавна считалась одним из основных прав человека. Однако она далеко не исчерпывает проблемы социальной свободы человека в контексте философии [12].
В частности, посредством каких импульсов, факторов у индивида рождается желание, которое он реализует? Является ли оно осознанным либо навязанным? В известном случае с «падающим камнем» Б. Спиноза говорит о том, что камень может «думать», он в высшей степени свободен и продолжает движение по своей непредсказуемой траектории. Такова человеческая свобода, обладанием которой демократической общество гордится. Таким образом, человек сознает свои желания, но не знает причин, которыми они детерминируются. Члены общества, которые гордятся свободомыслием, не всегда могут похвастаться свободной волей. Нередко они воодушевлены общей политической, порой навязываемой им идеологией. В то же время относительная утрата свободы действия также не указывает на утрату свободы воли: человек, изолированный от общества, приговоренный к пожизненному заключению, ограничен в свободе действия, но продолжает оставаться вольнодумцем, хозяином своего мироощущения и сознания.
При социальной жизненной адаптации внешнее и внутреннее принуждение взаимообусловлены: у человека, лишенного свободы действия, легко отнять психологическую свободу путем принуждения, угрозы. Например, заключенный вправе активно протестовать против незаконного режима содержания либо незаконного осуждения, но нередко он отказывается сознательно от пользования эти правом, так как понимает, что усугубит свое положение и не сможет добиться правды, которая на стороне сильного. При этом он ограничивает себя в свободе выбора возможного поведения. Находясь под психическим давлением, человек из страха должен следовать чужой воле.
Как верно отмечает С.А. Левицкий с ростом зрелости социума физическое принуждение все больше заменяется моральным давлением и все большее число запретов накладывается на человека с раннего возраста. В большей степени ограничивается не свобода действия (бездействия), а свобода выбора варианта поведения.
Не случайно В. Виндельбанд более сложной называет проблему свободы выбора, а не свободу действия. По вопросу - способна ли человеческая воля выбирать между мотивами или воля является только регистратором, приводящим в действие наиболее сильный мотив - среди философов нет общего мнения. Детерминисты считают, что волевая жизнь человека сводится к борьбе мотивов, в которой автоматически побеждает мотив сильнейший, а воля является лишь регистратором, приводящим в действие наиболее сильный мотив. Какой из мотивов пересилит, можно выявить опытным путем. Другие, в противовес детерминистам, считают, что человеческая воля сама способна выбирать между разными мотивами [12]. При этом ситуация выбора возможна в случае одинаковой силы дифференцированных мотивов, так как в случае явного их неравенства сил выбор может быть сделан неосознанно и автоматически. При этом «победа достигается через прибавление нового, третьего, мотива, так как наше «я» не может оставаться пассивным зрителем мотивов и должно породить новый мотив-решение или отказаться временно от решения [12]. Однако проблема свободы в контексте философской мысли не может быть решена даже путем многоаспектного анализа. Пример Спинозы с падающим камнем иллюстративен: человек, убежденный в своей свободе, становится рабом обстоятельств.
Тему свободы нельзя раскрыть, руководствуясь субъективными ощущениями индивида. Свободный выбор не всегда приносит удовлетворенность. Часто «свободный выбор» достигается «муками выбора», а чувство освобождения от сделанного выбора в действительности означает ограничение свободы. Внутреннее ощущение свободы не всегда является доказательством свободы или нет.
Таким образом, свободу не может определить и обусловить ни свобода действия, ни свобода выбора. Несмотря на то, что истинное решение вопроса должно охватить все три уровня (свободу действия, выбора и воли), именно свободы воли имеет ключевой значение.
Разрешим ли вопрос о свободе воли в юриспруденции? Так ли он важен для правильной квалификации преступного деяния? На наш взгляд, руководствуясь справедливостью закона и наказания, суд должен ответить на данный вопрос путем анализа психического отношения лица к содеянному в каждом конкретном случае отдельно. Случаи психологического, физического, морального принуждения нередки, как и соучастия в преступлении. Следует отказаться от принятия априори признания своей вины обвиняемым. Вина должна быть доказана. Презумпция невиновности - гарантия реализации принципа справедливости, который включает в себя основные идеалы, в том числе и свободу действия и выбора, волеизъявления.
При рассмотрении вопроса об уголовно-правовом соучастии для правильной квалификации преступления необходимо также учитывать мотивацию и
психическое отношение лиц, совместно причинивших вред, к содеянному. Совместность действия, бездействия необходимо доказывать путем анализа субъективной части совершенного соучастниками преступления, т.е. их психической мотивации. Содержание психической связи можно выявить при определении и доказывании отношения каждого соучастника к деятельности других лиц и стремления к достижению реализации общего преступного умысла. Для субъективной стороны соучастия характерно также отношение соучастников не только к совершенному совместно деянию, но и к его последствиям.
Дискуссионным институтом уголовного права продолжает оставаться институт соучастия в преступлении. Об актуальности его свидетельствует систематический рост организованной преступности. Глава 7 УК РФ включает 5 статей, регулирующих вопросы преступного соучастия. Так, отдельные формы соучастия довольно часто используются российским законодателем в качестве квалифицирующих, особо квалифицирующих признаков составов преступлений. В 70 статей особенной части УК РФ (27% составов преступлений) включен такой квалифицирующих признак, как совершение преступления организованной группой, в 45 квалифицированных составах организованная группа фактически охватывается такими квалифицирующими обстоятельствами, как совершение преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору (24% составов преступлений) [2].
Кроме того, немало основных составов преступлений в УК РФ сформулированы законодателем так, что их обязательный признак - наличие организованной группы. Законодательной новеллой УК РФ является установление уголовной ответственности за создание преступной организации (ст. 210 УК РФ).
По уголовному законодательству соучастием в преступлении признается «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления» (ст. 32 УК РФ). В этой законодательной формуле, следуя принятому в теории уголовного права методу разделения объективного и субъективного, выделяются две группы признаков [1]. Количественный признак характеризует участие в преступлении двух или более лиц. При этом эти лица должны обладать всеми необходимыми качествами субъекта преступления, т.е. достичь возраста уголовной ответственности, быть вменяемыми (ст. 19-23 УК РФ). Другим объективным признаком соучастия является «совместность действия» двух или более лиц в совершении преступления. Она заключается в поступках нескольких лиц, направленных на выполнение единого преступления. Совместность является не только объективным, но и субъективным признаком соучастия. Совместность действия соучастников заключается в наличии причинной связи между действиями каждого соучастника и наступившим последствием.
В ст. 32 УК РФ содержится указание на умышленный характер действий всех участников, что исключает возможность соучастия в неосторожных преступлениях, преступлениях в состоянии аффекта.
Вместе с тем в рамках настоящей дискуссии справедливо будет рассмотреть вину подстрекателя, инициатора (на наш взгляд, данные понятия отнюдь не тождественные) в уголовном преступлении. Виды соучастия, которые определены законом, - исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник.
Подстрекатель - это лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или иным способом (ч. 4 ст. 33 УК РФ). Склонить - значит породить у другого субъекта умысел на совершение преступления. Порой исполнитель действует под влиянием психического воздействия на него другого лица, но сам не осознает свою несвободу, зависимость [7]. Можно ли в условиях современной законодательной истины признать такое находящееся в тени лицо подстрекателем, вместе с тем и соучастником преступления? В художественной литературе есть классический об-
разец такого явления. В трагедии В. Шекспира Яго рассказал Отелло о якобы измене Дездемоны, что послужило импульсом для ревности и стало причиной убийства «неверной» жены. Является ли Яго подстрекателем? Пленум Верховного Суда СССР еще в 1965 г. в Постановлении по делу указал, что «ответственность за подстрекательство к убийству может наступить лишь в случае, если виновный, имея намерение лишить жизни потерпевшего, склонил к этому исполнителя преступления» [3]. В случае с Отелло подстрекатель желает возбудить в нем умысел совершить убийство, хотя сам исполнитель не осознает истинной роли подстрекателя и, возможно, если представить, что состоится следствие, не скажет о своем соучастнике. В противоположных случаях, по мнению ученых (В.И. Гуреев), когда лишь исполнитель считает, что действует в соответствии с желанием мнимого подстрекателя, но последний не осознает своей подстрекательской роли и не направляет волю на совершение преступление исполнителем, - соучастие отсутствует и за совершенное преступление подлежит ответственности только исполнитель [7]. Если суду руководствоваться указанной позицией, то следует верить не исполнителю, а подстрекателю, который вряд ли признает свою вину (прямой или косвенный умысел в совершении преступления). Следовательно, данная позиция не соответствует принципу справедливости в уголовном праве.
Целесообразно в ходе следствия выявить мотивы и исполнителя, и подстрекателя. Сделать это нелегко, так как вина и невиновность - понятия философские. Именно поэтому большой процент судебных ошибок практически неизбежен. Однако цель науки - минимизация ошибок судебной практики, а значит, поиск новых представлений для решения фундаментальных проблем. В этой связи хочется обратить внимание на психическую зависимость (несвободу) исполнителя от подстрекателя, которая порождает совершение преступлений не умышленных, а в состоянии аффекта. Здесь главным аргументом против возможности соучастия в преступлениях такого рода служит тезис о том, что соучаствовать в состоянии аффекта невозможно (соучастие предполагает умысел). В плане рассуждений об аффекте и мотиве следует привести пример. Бытовая ситуация: женщина любит молодого человека, от которого должна родить. Будущий отец ребенка, не имея постоянного заработка, являясь студентом, склоняет ее сделать аборт, но она не соглашается, надеясь убедить его в будущем семейном счастье, которое заключается в воспитании ребенка. Мужчина заявляет, что не намерен заботиться о ней и о будущем ребенке. Он предлагает ей умертвить младенца сразу после родов, внушая страх перед родителями, учителями, соседями. Разрешившись от бремени, женщина рассчитывает на поддержку сожителя, но получает ответ, что он больше не желает с ней видеться, поскольку она не исполнила его настоятельное требование убить новорожденного. Любовь к мужчине и боязнь стать изгоем подросткового общества, страх, депрессия преодолевают законодательные и моральные запреты. Женщина, действуя в состоянии сильного душевного волнения (аффекта), убивает младенца, горько после этого сожалея о содеянном. В описанной ситуации субъект подстрекал не к аффекту, а к конкретному преступлению, причем своими подстрекательскими действиями создал к тому же ситуацию сильного душевного стресса. В таком случае следует оценить его действия как соучастие в преступлении, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 106 УК РФ в виде подстрекательства (изложенное касается и пособничества, и действий организатора). Таким образом, логика рассуждений приводит к выводу о том, что соучастие (в определенных случаях) возможно и в преступлениях, совершенных в состоянии аффекта (разумеется, в таких случаях невозможно со-исполнительство). На практике же трудно предугадать поведение женщины-убийцы после совершения преступления, а также предугадать поведение подстрекателя и поверить в их виновность или невиновность.
Кроме того, можно считать бесспорным, что в любом преступлении, в котором участие принимают два или более лица, инициатива преступного действия всегда принадлежит одному из них. Когда речь идет о преступлении, совершаемом соисполнителями, необходим первоначальный импульс, который придает действиям соучастников определенную преступную направленность. При обязательном наличии такого побудительного начала необходимо лицо, породившее его. Возникает новая фигура, качественно отличающаяся от существенных видов соучастников. Ранее П.И. Гришаев и Г.А. Кригер указывали на наличие такой фигуры, обозначая ее термином «инициатор преступления», понимая под ним «лицо, которое совершает при исполнительстве функции исполнителя и подстрекателя» [4].
В настоящее время в судебной практике существует тенденция сглаживания ответственности между исполнителями и «инициаторами» преступления, тем самым искажается один из основополагающих принципов уголовного права -принцип индивидуализации наказания. Это явление не новелла сегодняшнего дня. Печальный отечественный исторический опыт демонстрирует практическое применение теории соучастия в широком смысле слова, которое заключалось в том, что признание «общей преступной деятельности» исключало необходимость доказывать эпизоды убийства, измену Родине, иные преступления. По мнению известного теоретика и практика «правового» обеспечения сталинских репрессий А.Я. Вышинского, «общая преступная деятельность» - ключ к решению проблемы соучастия. Преступлений как таковых может и не быть, а «деятельность будет», значит, будет и ответственность. Однако исторический опыт, в том числе и печальный, целесообразно анализировать. При этом пресекать преступность, необходимо только законными средствами. Вместе с тем каждый должен понести наказание, а не «один за всех и все за одного». Это подчеркивает необходимость внесения изменений в действующее законодательство. А именно - дополнить ч. 3 ст. 33 УК РФ еще одной разновидностью соучастников -«инициатор преступления». С точки зрения практики правоприменения это облегчит весьма сложный процесс квалификации групповых преступлений, совершенных без предварительного сговора, придаст более строгий вид всему институту соучастия и, что наиболее важно, усугубит ответственность лиц, выполняющих помимо функции исполнителя подстрекательские действия.
Различие между инициатором преступления и иными соучастниками состоит в следующем. Исполнителем преступления признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо участвовавшее в его совершении совместно с иными соисполнителями, а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости (ч. 2 ст. 33 УК РФ).
Организатор - это лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а также лицо, создавшее организованную группу, преступное сообщество либо руководившее ими (ч. 3 ст. 33 УК РФ).
Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, представлением информации, а также лицо, обещавшее скрыть преступника, следы и предметы преступления, а равно лицо, обещавшее приобрести, сбыть такие предметы (ч. 5 ст. 33 УК РФ).
Подстрекатель - лицо, склонившее субъекта к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы, иным способом (ч. 4 ст. 33 УК РФ).
Инициатором (зачинщиком - по терминологии дореволюционного права) следует считать того, кто действует, проявляя инициативу [8, 10]. Другими словами, это лицо, которое предлагает идею - совершить преступление [2]. На практике нередко его роль этим не ограничивается: соучастник может выступить в нескольких амплуа (в качестве и инициатора, и организатора пре-
ступления). В этом случае «инициатор», а также объективная возможность проявления инициативы (от лат. шШит - начало) любым соучастником, за исключением пособника, снимают, по нашему мнению, вопрос о выделении инициатора в качестве самостоятельного вида соучастника. Вместе с тем вызывает сомнение предложение П.Ф. Тельнова о полном отказе от использования данного понятия в судебной практике [10]. Актуальность приобретает такой субъект, как инициатор в случаях соисполнительства. Например, важно определить инициативную роль каждого в хищении чужого имущества. Проявление инициативы в совершении преступления при прочих равных условиях повышает степень общественной опасности конкретного соучастника и требует индивидуального подхода при назначении наказания каждому из сопричинителей вреда.
Вместе с тем вряд ли инициирующая роль лица в совершении преступления «должна учитываться при назначении наказания в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. «г» ч. 1 ст. 63 УК)» [5, 6]. Представляется, что инициатива совершить преступление не во всех случаях влечет последующую активность при подготовки и реализации преступного умысла.
Инициирующая роль лица в совершении преступления (как один из факторов, позволяющих судить о степени участия в преступлении, свидетельство более высокой степени общественной опасности конкретного соучастника) должна быть учтена судом при индивидуализации ответственности лиц, совместно участвовавших в совершении преступления (ст. 67 УК РФ).
Кроме того, установление фигуры инициатора преступления в судебной практике может сыграть важную роль и вне рамок института соучастия. Например, определение инициатора преступления может повлиять на квалификацию содеянного при решении вопроса о наличии или отсутствии необходимой обороны в ситуации совместной драки либо разграничения убийства из хулиганских побуждений и убийства в ссоре или драке. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» особо подчеркивается, что «для правильного отграничения убийства из хулиганских побуждений от убийства в ссоре или драке следует выяснять, кто явился их инициатором... Если инициатором (зачинщиком) ссоры (драки) явился потерпевший... виновный не может нести ответственность за убийство из хулиганских побуждений» (п. 12) [9].
Итак, свободен ли человек в своем выборе или нет, не может определить ни философия, ни юриспруденция, ни он сам. Проблема выявления роли соучастников актуализируется и в философии права, и юридической практике. Остается надеяться, что суд справится с задачей восстановления справедливости, а общественная идеология насытится высокими моральными эталонами, законодательство - правилами поведения, позволяющими индивидуализировать наказание, учитывая степень вины соучастника.
Литература
1. Амелин Д.В. Соучастие по уголовному законодательству России и Украины // Российская юстиция. 2002. № 9. С. 70.
2. Артеменко Н.В., Минькова А.М. Проблемы уголовно-правовой оценки деятельности посредника, провокатора и инициатора преступления в уголовном праве РФ [Электронный ресурс]. ЫРЬ: http://www.juristlib.ru/book_2985.html (дата обращения: 18.02.2011).
3. БВС СССР. 1965. № 5. С. 16.
4. Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по уголовному праву. М.: Юрлитиздат, 1959. С. 5863, 72-84.
5. Кузнецова Н.Ф. Курс уголовного права. Т. 1. Общая часть: Учение о преступлении. М.: БЕК, 2004. С. 5.
6. Курс уголовного права. Общая часть / под ред. И.М. Тяжковой. М.: Норма, 1999. Т. 1. С. 397.
7. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М.: БЕК, 1996. С. 297.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азъ, 1992. С. 252.
9. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27.01.1999 г. [Электронный ресурс]. 1^1.: http://www.zaki.ru/ pagesnew.php?id=10702 (дата обращения: 17.01.2011).
10. Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М.: Мир, 1974. С. 69-70.
11. Толковый словарь русского языка / под ред. Т.Ф. Ефремова. 2000 [Электронный ресурс]. иР1_: http://www.classes.ru. (дата обращения: 18.02.2011).
12. Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество. 2000 [Электронный ресурс]. иР1_: http://www.i-u.ru/biblio/archive/shabanova_undepending/4.aspx (дата обращения: 04.12.2010).
ГОРОДНОВА ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА - кандидат философских наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (gorodnova.olga@yandex.ru).
GORODNOVA OLGA МКОЬАЕУЫА - candidate of philosophical sciences, assistant professor of Civil and Legal Disciplines, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
УДК 343.211
О.Н. ГОРОДНОВА
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ОПИСАНИЯ ГИПОТЕЗЫ, ДИСПОЗИЦИИ СТАТЬИ 177 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ПРЕДУСМАТРИВАЮЩЕЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЗЛОСТНОЕ УКЛОНЕНИЕ ОТ ПОГАШЕНИЯ КРЕДИТОРСКОЙ ЗАДОЛЖЕННОСТИ
Ключевые слова: судебный акт, крупный размер задолженности, злостное уклонение.
Норма об ответственности за злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 177 УК РФ) имеет цель обеспечить эффективное уголовноправовое воздействие на недобросовестных должников. В условиях современного развития финансово-кредитных обязательств состав преступления нуждается в совершенствовании.
O.N. GORODNOVA CRIMINAL EVASION OF DEBT REPAYMENT Key words: judicial certificate, large size of debts, malicious evasion.
The general rule of liability for willful evasion of payment of accounts payable (art. 177 Criminal Code) aims to provide an effective criminal law for unscrupulous debtors. The modern development of the financial and credit obligations of the crime need to be improved.
Судебным приставам приходится работать с гражданами, которые считают, что необязательно возвращать кредиты. Суды вынуждены выдавать исполнительные листы, а приставы-исполнители бороться с неплательщиками.
Так, Горнозаводский районный суд приговорил должника по исполнительному производству о взыскании задолженности по кредиту к одному году лишения свободы условно. В ходе судебного следствия выявлено, что должник, обязанный к выплате долга в размере 280 тыс. руб. в пользу кредитной организации, умышленно уклонялся от возврата долга. Должник являлся предпринимателем, получателем пенсии, т.е. имел постоянный заработок. Несмотря на неоднократные предупреждения пристава, неплательщик попыток погасить долг частями не предпринял. Рассмотрев материалы дела, суд признал должника виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 177 УК РФ.
С начала 2011 г. органами дознания Управления федеральной службы судебных приставов по Московской области возбуждено 19 уголовных дел в отношении граждан, злостно уклоняющихся от погашения задолженности [1]. Несмотря на оптимизацию практики применения ст. 177 УК РФ, вопросы законности ее применения решены недостаточно четко.
