CC BY
207
Вестник Томского государственного университета. История. 2013. №1 (21)
94(4)"375/1492"
Д.С. Коньков
СУЩЕСТВОВАЛО ЛИ ТУЛУЗСКОЕ КОРОЛЕВСТВО В 418-450:
ПРОБЛЕМА СТАТУСА ВЕСТГОТОВ В АКВИТАНИИ
Освещается период 418-450 гг. в истории вестготов и Римской империи. В это время, с точки зрения ряда исследователей, существовало так называемое Тулузское королевство вестготов. Рассматривается вопрос, действительно ли поселение вестготов в Аквитании в обозначенный период имело или приобретало статус королевства. Для решения данного вопроса анализируются данные письменных источников, освещающих обозначенный период в истории вестготов, а также рассматриваются и сопоставляются точки зрения различных отечественных и зарубежных историков. Ключевые слова: Тулузское королевство, вестготы, варвары, поздняя Римская империя, Теодорих I, Теодорид, Галла Пла-цидия, Аэций, властные институты, федераты, политическая идентичность, варварские королевства.
В 418 г. в истории Римской империи произошло одно из наиболее важных событий с точки зрения его последствий - расселение готских варварских формирований на территории провинции Аквитания Вторая в Южной Галлии. Оно оказало влияние на формирование испанского и французского народов, определило специфику взаимодействия романского и германского элементов в Западной Европе, положило начало складыванию особой социально-политической системы, называемой варварским королевством. Тулузское королевство вестготов рассматривается в современной историографии как одно из первых варварских королевств на территории империи, подавшее пример для прочих подобных образований. Однако до сих пор остаются спорными проблемы природы этого королевства и его оформления. Насколько корректно говорить о существовании королевства как автономного территориального образования вестготов в этот период? Каков был истинный статус вестготов, расселившихся в Аквитании на излете существования Римской империи, и как этот статус трансформировался со временем? Каково было восприятие этого статуса, с одной стороны, римлянами и, с другой стороны, вестготами? Наконец, каковы были причины, влиявшие на изменение или сохранение этого статуса? Последующий текст представляет собой попытку ответа на данные вопросы. В нем рассматривается период 418-450 гг., связанный с начальным этапом пребывания вестготов в Аквитании, а также с именем их предводителя Теодорида или Теодориха I.
Для решения поставленной проблемы необходимо определиться с общими дефинициями: понять, когда и по каким причинам появилась концепция Тулузского королевства вестготов. Х. Вольфрам констатирует, что в источниках Тулузское королевство было так названо лишь по от-
ношению к 507 г. - времени его гибели [1. С. 245]. Действительно, в Сарагосской хронике начала VII в., которую имеет в виду исследователь, идет речь о Тулузском королевстве (.. .ге§пиш ТоЫапиш destructum е8^ [2. Р. 223]. Однако, судя по другим данным, это название не являлось общепринятым и формальным на тот момент; Исидор, также автор VII в., использует формулировку «Аквитанское королевство» по отношению к правлению Теодориха I (418-450) [3]. Если обратиться к более ранним источникам, то в первой, более древней части той же Сарагосской хроники приводится наименование «королевство готов» (... Thurismundus... ОойЬогит ге§па ге§й...) [2. Р. 222]. У Идация, современника аквитанского периода в истории вестготов, не встречается даже такого выражения, хотя он говорит о «королевстве свевов» (АшНш dum regnum Suevorum spirat...) [4].
Сравнив высказывания Идация, Исидора и Сарагосской хроники, можно заметить, что смысл понятия regnum со временем изменился. Если для Идация смысловое значение «regnum» передается как «правление, система власти» - в равной степени используемое как по отношению к преемственности римского престола, так и к варварским вождям и племенам, то Сарагосская хроника и Исидор, говоря о Тулузском или Аквитанском «regnum», соотносят этот термин уже не с племенем, а с территорией. За двести лет, с V по VII в., историческое сознание романской Европы изменило свои ориентиры. Для Идация вестготы - одно из объединений варваров, во главе с вождем странствующих по империи и не привязанных к какому-либо месту. Вестготы Исидора - это место, территория, область, над которой осуществляется власть их короля, что говорит о разрушении идеи территориального единства и универсальности Римской империи в глазах историка
VII в. Появление концепции Тулузского королевства отражает трансформацию общественного и исторического сознания раннесредневековых хроникеров, но не реальную институционализацию новых властных структур и изменение статуса вестготов.
Х. Вольфрам, считая Сарагосскую хронику аутентичной описываемым в ней событиям, относит формирование представления о территориальности этого королевства к 507 г. П. Хизер, ссылаясь на работу французской исследовательницы, посвященную происхождению идеи готской нации в V-VII вв. [5], говорит о времени короля Эвриха (466-484) [6. P. 181]. Оба автора подчеркивают, что до 418 г. в источниках по отношению к готской общности использовались определения exer-citus (войско, подразделение - у Аммиана Мар-целлина) или gens (род, народ - у Орозия), но не regnum. Ю. Б. Циркин, не останавливаясь на терминологии, связывает возникновение Тулузского королевства с моментами противостояния вестготов и Римской империи в 425 г. [7. C. 155]. Так или иначе, очевидно, что период истории вестготов, который принято называть в историографии Тулузским королевством, являлся скорее периодом формирования этого королевства. Однако необходимо уточнить, когда и как происходил этот процесс. Очевидно, что существовали факторы, как ему способствующие, так и противодействующие. Произошло ли становление Тулузского королевства в период 418-450 гг. или позднее, какие события говорят о движении вестготов к созданию самостоятельного объединения или о противоположной тенденции, какие намерения лежали в основе решений готских и римских лидеров -об этом пойдет речь ниже.
По сведениям Идация, в 418 г. вестготы были отозваны из Испании в Галлию Констанцием, magister militum императора Гонория, мужем его сестры Галлы Плацидии и фактическим правителем империи в этот период (per Constantium ad Gallias revocati) [4]. Х. Вольфрам обращает внимание на то, что переселение было осуществлено именно по приказу Констанция, а не по желанию иберийского или аквитанского романского населения или самого Гонория [1. C. 245]. Хотя другие источники сообщают, что император даровал вестготам земли в Галлии в качестве награды за службу [3; 8. C. 251], - кроме Иордана, последовательно проводящего линию самостоятельности решений готов [9. C. 95], - текст Идация представляется наиболее достоверным в силу аутентичности хроники описанным событиям. Таким образом, вся ответственность за это решение лежала на
Констанции, и в его мотивах и образе мыслей необходимо искать ему объяснение. Резоны переселения вестготов из Испании в Южную Галлию неочевидны. Констанций, ведущий полководец империи, своим приказом отвел войска вестготов в момент их наивысшего успеха, оставив провинцию Испания беззащитной перед набегами вандалов и свевов из Галисии. Такое решение зарекомендовавшего себя талантливым военачальника вызывает недоумение и интерес исследователей.
Э.А. Томпсон считает, что передислокация вестготской армии оправдывалась необходимостью пресечь потенциальные волнения и восстания крестьян и рабов в Арморике и Аквитании, как наиболее богатых и важных в экономическом отношении провинциях; Х. Вольфрам в целом поддерживает эту точку зрения [1. С. 247; 10. С. 49]. Однако более вероятным представляется мнение П. Хизера, видящего в этом шаге Констанция в равной степени военную и логистическую необходимость [6. С. 182]. Находясь в Испании, вестготы постоянно испытывали угрозу голода - это являлось главным предметом переговоров между ними и империей. Несмотря на однократную большую поставку зерна, завершившую эти переговоры, за два года войн в Испании ситуация с продовольствием не улучшилась, и вестготы вновь оказались перед лицом нехватки продовольствия. Констанций вновь пошел навстречу их нуждам - возможно, это оговаривалось в заключенном договоре - и нашел для поселения провинцию, способную эти нужды удовлетворять в обозримом будущем - Аквитанию Вторую [11]. Основываясь на ресурсах этой провинции, войско могло сохранять боеспособность; решалась проблема, мучавшая вестготов несколько лет, и сохранялась возможность продолжить со временем кампанию в Испании. Как указывает П. Хизер, расселение в Аквитании позволяло вестготам вернуться обратно в Испанию и отвоевать ее, что и произошло в 422 г. [12. С. 374]. Таким образом, принятое решение отвечало интересам и вестготов, и империи. Можно предположить, что свою роль в комплементарном решении Констанцием судьбы вестготов сыграла Галла Плацидия, поддерживавшая с ними дружеские связи со времен замужества за Атаульфом [13].
Однако полного доверия и взаимопонимания между вестготами и Констанцием не существовало. Зная силу, возможности и вспыльчивость вестготов, Констанций предпочитал не давать им лишнего повода для военного шантажа. Такой вывод из слов Идация, относящихся к описанию территорий поселения вестготов: ...sedes т
Aquitanica a Tolosa usque ad Oceanum acceperunt (место жительства в Аквитании вместе с Тулузой вплоть до океанского побережья) [4], делает Х. Вольфрам. Он отмечает, что средиземноморское побережье было для вестготов закрыто [1. C. 246], - действительно, «usque ad» в контексте может означать «вплоть до» как «за исключением». Однако эти рассуждения несколько спекулятивны. В отсутствие внятных археологических находок как эмпирической базы для выводов А. М. Хименес Гарника попыталась прояснить проблему географического расселения вестготов в Аквитании с помощью анализа современной топонимики Южной Франции. В соответствии с составленной ею картой, основная масса названий местностей готского происхождения концентрируется в департаментах Тарн, Тарн-и-Гаронна, Ло, Аверон и Дордонь [14. P. 99-102]. Это исключительно благоприятные для ведения сельского хозяйства территории, компактно расположенные вокруг Тулузы и максимально удаленные от моря. Это подтверждает, что Констанций стремился обеспечить вестготов продовольственной базой, но не желал допускать их до морского побережья. Доступ к побережью означал возможность переправиться в Африку, житницу Западной империи. Имея в качестве главного инструмента давления на вестготов фактор обеспечения продовольствием, Констанций сделал все, чтобы исключить вероятность самодостаточности вестготов в этом смысле и тем более возможность контроля ими основного источника продовольствия для самой Италии. В любом случае при всех предосторожностях поселение вестготов в Аквитании представляло собой знаковое событие. М. Куликовски, один из ведущих американских исследователей проблем этнической самоидентификации в период поздней античности, говорит, что с 418 г. вестготы перестали быть одной из варварских пограничных групп и начали трансформацию в варварское королевство на территории империи [15. P. 183]. Эта точка зрения не оригинальна - практически все исследователи так или иначе полагают, что поселение в Аквитании стало принципиальным рубежом в истории вестготов.
Соглашаясь с этой позицией, необходимо тем не менее понимать, что все последствия присутствия вестготов в Аквитании проявили себя лишь со временем. Первоначально, по всей видимости, это было ординарным мероприятием, сопровождавшимся заключением стандартного foedus^ между империей и варварами на ее территории. Непосредственный текст этого foedus^ или хотя бы сколько-нибудь презентативные косвенные свиде-
тельства о нем не сохранились, поэтому об условиях расселения остается догадываться. Э. А. Томпсон описывает их как типовую для подобных случаев систему hospitalitas [10. С. 48-49], однако П. Хизер правомерно замечает на это, что единственное прямое свидетельство источников об этих условиях - слова Филосторгия о том, что готам пожаловали земли в Галлии для возделывания [8. С. 251; 12. С. 372], которые ничего не доказывают. Исследователь видит единственную возможность уточнить условия поселения готов в Аквитании с помощью потенциальных археологических данных. Тем не менее П. Хизер не находит нужным спорить с выводами Э. А. Томпсона. Само отсутствие отдельных сообщений источников об условиях поселения вестготов отчасти подтверждает их заурядность. Р. Матисен и Х. Сиван полагают, что в договоре 418 г. выстраивалась иерархическая модель соподчинения - от римского императора к готскому королю, знати и простолюдинам; однако тут же оговариваются, что имперское правительство стремилось сохранить контроль над Аквитанией с помощью своих эмиссаров [16. С. 11]. П. Хизер также сомневается в существовании в каком-либо виде самостоятельной административной власти вестготского предводителя в Аквитании, по крайней мере в 418 г., а вероятнее - в течение всего правления Теодориха [6. Р. 183— 185]. Аквитания оставалась римской провинцией и иным образом не воспринималась.
В свете вышесказанного следует заключить, что в 418 г. вестготы в Аквитании представляли собой в первую очередь войско на службе императора; Теодорих, соответственно, расценивался как римлянами, так и вестготами как военачальник в армейской иерархии империи. В источниках отсутствуют данные о присвоении ему официального армейского статуса magister militum, следовательно, войско вестготов находилось в ранге вспомогательного, а власть Теодориха распространялась только на вестготов, не затрагивая римские структуры. В этот период провинция Аквитания Вторая оставалась неотъемлемой частью административной системы империи. Действия вестготов, отраженные в источниках, подтверждают эту точку зрения. В 422 г. правительство империи организовало экспедицию против вандалов в Испании - видимо, ради завершения их разгрома, прерванного переселением вестготов в 418 г. Как отмечает П. Хизер, четырехгодичный перерыв потребовался для аккультурации вестготов в Аквитании [6. Р. 185], что вполне вероятно. Вестготы участвовали в этой экспедиции, но не являлись ее главной силой. Очевидно, планы Ра-
венны в отношении Испании не изменились, несмотря на смерть главного их инициатора - Констанция - в 421 г.
Пост ша§І8Іег шіїіїиш после него перешел к Кастину, которого Проспер характеризует как недружелюбного и горделивого военачальника [11]. Характеристика дана постфактум, и явно отражает ведущую роль Кастина в последующей узурпации Иоанна, однако она релевантна поведению Касти-на в походе 422 г. и позволяет с большей уверенностью говорить о мотивах его действий. Проспер утверждает, что Кастин был послан в Испанию императором; Идаций акцентирует внимание на самом Кастине как на инициаторе войны с вандалами в Бетике. Это противоречие источников на самом деле создает взаимодополняющую картину. Можно предположить, что Кастин в силу своего характера стремился к самоутверждению через осуществление мероприятия, которое не удалось закончить его прославленному предшественнику Констанцию. Проспер косвенно подтверждает это, порицая Кастина за намеренный разрыв отношений с другим известным военачальником Бонифацием с тем, чтобы тот не участвовал в походе и не претендовал на славу победителя. Привлечение вестготов же не представляло угрозу репутации Кастина, очевидно, в силу отсутствия у Теодориха претензий на официальные римские должности и титулы. Кроме того, вестготы представляли собой только вспомогательные войска ауксилиев в отличие от времен Констанция, когда им была дана свобода действий от имени империи.
Идаций негативно отзывается о роли Кастина в этом походе, в целом неудачном; он же говорит о лживости ауксилиев как об одной из причин этой неудачи (...аихіїіогит £гаЫе deceptus ad Таггаеопаш уіс^ ейи§ії) [4]. Х. Вольфрам предполагает, что вестготы внезапно предательски атаковали римлян по приказу Теодориха. При этом сам же исследователь отмечает, что никаких последствий такая измена не имела [1. С. 248], что вызывает недоумение. П. Хизер оставляет вопрос об измене готов открытым [6. Р. 185]. Это представляется более рациональной точкой зрения при отсутствии ясных свидетельств. Однако этот вопрос проясняется, если понимать слова Идация о вестготах в общем контексте порицания Кастина в данном параграфе. Тогда речь может идти не о предательстве ауксилиев, а об обмане, нечестном поведении Кастина по отношению к ним. Так или иначе, вестготы не предъявляли претензий к римлянам вплоть до 425 г., что предполагает сохранение взаимовыгодного статус-кво. Э.А. Томпсон оценивает отношение Теодориха к римлянам как
избирательную и осторожную враждебность и считает, что вестготы в этот период пользовались любой возможностью ослабления империи для организации набегов [10. С. 50]. Однако это не так. Смерть Гонория в 423 г. означала регентство Галлы Плацидии, а реально - Кастина, затем, с попустительства последнего, как указывает Проспер, узурпацию Иоанна [11]. Ни одно из этих событий, действительно ослаблявших империю, не вызвало враждебной реакции Теодориха, вопреки логике Э. А. Томпсона.
Ю.Б. Циркин не считает вестготов априори противниками империи, но предполагает, что они в этот период стремились к самостоятельности от имперского правительства, к созданию собственного королевства на отведенных для поселения территориях. Как полагает Ю. Б. Циркин, смерть Гонория в 423 г. освободила вестготов от обязательств федератского договора 418 г., и Теодорих воспользовался этим, отказавшись его возобновлять [7. С. 154-155]. Однако и это не так. Теодо-рих заявил о себе только в 425 г. наступлением на Арль. И даже оно было скорее демонстративным, чем реальным - Проспер и Исидор утверждают, что вестготы ушли сразу, как только появились слухи о подходе войск Аэция [3, 11]. К этому времени с момента смерти Гонория прошли годы, чрезвычайно насыщенные событиями для Западной империи. Вряд ли вести из Италии в Южную Галлию доходили за несколько лет, и Теодорих узнал о смерти Гонория только к 425 г. Следует предположить, что он был информирован о происходящем, но предпочитал не вмешиваться. В ситуации борьбы за престол империи и непредсказуемости ее исхода это было естественным образом действий только в том случае, если вестготы были ориентированы на сохранение отношений с имперским правительством и на перезаключение договора: в период 423-425 гг. не было ясно, с кем именно его перезаключать.
Именно в ключе демонстративного обращения на себя внимания ради выгодных условий нового foedus’а оценивает акции вестготов в отношении аквитанских городов Х. Вольфрам [1. С. 249]. Этой же позиции придерживаются и Р. Матисен и Х. Сиван [16. Р. 16]. П. Хизер рассматривает ситуацию более комплексно, вводя в систему отношений вестготов и империи аквитанскую галлоримскую знать как самостоятельную переменную. Он считает, что близких контактов и взаимного сотрудничества между вестготами и аквитанцами в течение правления Теодориха не было. Имперское правительство целенаправленно позаботилось об этом, создав совет галльских провинций в
Равенне ради упрочения влияния центра среди галло-римлян [6. P. 192]. Это наблюдение П. Хи-зера лишь еще раз подтверждает сказанное выше. В отсутствие контактов с местной знатью не могло идти речи о самостоятельности или автономности вестготов по отношению к империи в территориальном или ресурсном плане. Будучи субординатами административной иерархии, вестготы могли рассчитывать на улучшение условий своего расселения только через пересмотр условий договора. Инструмент для давления на имперские власти в этом смысле был известен и традиционен -демонстративные набеги и походы. Естественно, что в качестве цели для подобных походов выбирались наиболее значимые местные центры, как Арль и Нарбонна, которые было важно не столько завоевать, сколько обозначить такое намерение и возможность.
Условия нового foedus^ неизвестны, но очевидно, что он был перезаключен после прибытия к Арлю Аэция в качестве magister militum per Gallia. Поссидий Каламский в своем Житии св. Августина называет готов федератами римских войск Бонифация в событиях 429-430 гг. (...comes quondam Bonifacius cum Gothorum foederatorum exercitu) [17. P. 114] (хотя Ю. Б. Циркин подвергает сомнению это свидетельство [7. C. 155]). В то же время демарши в сторону Арля и столкновения с Аэцием продолжаются. Идаций сообщает об уничтожении Аэцием готских войск и пленении знатного гота Анаульфа около 430 г. (.Gothorum manus exstinguitur, Anaolfo optimate eorum capto) [4]. В данном случае возможна контаминация сообщений о походе на Арль со стороны Идация или Проспера; последний более аутентичен в силу своего аквитанского происхождения. Исидор, в частности, говорит только об одном походе [3]. Слова Идация о пленении некоего готского аристократа Анаульфа заставляют предполагать, что Теодорих либо вовсе не участвовал и не имел отношения к этому мероприятию, либо предпочел дистанцироваться от него. Подобной точки зрения придерживается Э.А. Томпсон [10. C. 51], и вслед за ним П. Диас [18. P. 330-331]. По мнению последнего, вестготский король и знать находились в состоянии противостояния, что создавало баланс сил; таким образом, действия отдельных вождей на свой страх и риск оказывались вполне возможными. Однако Идаций в указанном фрагменте говорит не о предводителе похода, а лишь о знатном человеке, пленение которого, видимо, значимо, но само по себе не свидетельствует о его руководящей роли. Также вызывает сомнение, что отдельный готский вождь был способен угрожать такому
городу, как Арль. Наконец, отсутствуют данные о подобных самостоятельных инициативах, проявленных ранее. Поэтому сомнительно, чтобы Тео-дорих не возглавлял или хотя бы не санкционировал демонстративные походы на Арль.
П. Хизер пытается объяснить мотивы готских эскапад 430-х гг. стремлением Теодориха, подобно Алариху, добиться официальной имперской должности и получать ежегодные субсидии [6. Р. 186-187]. Однако ситуация Теодориха серьезно отличалась от положения Алариха. Если последний действовал в условиях отсутствия договора, то Теодорих основывался на уже существующем foedus’e, который в той или иной степени устраивал обе стороны. Э.А. Томпсон убежден, что, несмотря на агрессивные выпады вестготов, действие соглашения из-за них не прекращалось [10. С. 51]. Источники не дают даже намека на политические или бюрократические амбиции Теодори-ха на службе империи. Можно предположить, что целью Теодориха было в первую очередь хозяйственное, экономическое упрочение позиций вестготов в регионе.
При этом знаменательно, что, отстаивая права и преференции вестготов, Теодорих на рубеже 420-430-х гг. начал использовать совершенно нехарактерный ранее метод: возник союз Теодориха с вандалами, за сына короля которых он выдал свою дочь [9. С. 97]. В это же время Теодорих пытался, хотя и безуспешно, вести переговоры со свевами [4]. Такой поворот во взаимоотношениях с другими варварскими объединениями, налаживание альтернативных имперским взаимосвязей можно расценивать как свидетельство определенного разочарования в могуществе империи, снижение ее статуса в глазах вестготов. Впервые проявилась тенденция разотождествления вестготов с империей и формирования особой корпоративности варварских объединений. Кроме того, подобный союз давал возможность осуществлять скоординированное давление на имперское правительство.
Возможно, в русле этой тенденции в 436439 гг. развернулась полномасштабная кампания вестготов, начавшаяся с похода на Нарбонну. Причины очередной демонстрации сил Теодори-хом неявны, но в контексте имперских событий этого времени объяснимы. Начиная с 435 г. Аэций, назначенный magister шіїіїиш praesentalis, занялся урегулированием отношений с различными варварскими объединениями. Были заключены договоры с гуннами, вандалами, франками, бур-гундами, свевами. Возможно, Аэций также усматривал признаки формирования союза между варварами и нанес упреждающий удар. Более того,
теперь он хотел ставить условия договоров - об этом говорит его целеустремленность. Осада Нар-бонны вестготами была снята Аэцием и его подчиненным Литорием, но на этом противостояние не прекратилось. Более того, к нему были привлечены отряды гуннов, личных союзников Аэция. Идаций сообщает о восьми тысячах готов, убитых Аэцием, что, хотя и представляется преувеличением, но показательно характеризует серьезность его намерений. В 439 г. римляне и гунны уже подошли к Тулузе [4, 11]. В соответствии с Житием св. Оренция Ошского Теодорих через христианских епископов пробовал начать переговоры и заключить мирный договор (cum pax ab illis postu-laretur: ille Episcopos mitterent...) [19. P. 60]. Характерно, что отношение к Литорию со стороны Оренция резко отрицательное как к язычнику и предводителю язычников-гуннов; в сравнении с ним Теодорих, будучи христианином, изображен в положительных тонах [1. C. 250]. Подобное отношение может свидетельствовать о солидаризации местного галло-римского населения и вестготов; очевидно, за двадцать лет установились достаточно крепкие контакты, чтобы Оренций идентифицировал себя не с представителями равеннского правительства, а с интересами местного вестготского короля. Из этого следует, что местничество в этот период уже становится доминирующим трендом в интересах аквитанской знати, и последняя, несмотря на усилия имперского правительства, готова идти на сближение с вестготами.
Переговоры не дали результата. Источники винят в этом неразумную агрессивность Литория, доверившегося языческим оракулам, предрекавшим победу. Учитывая отрицательное отношение к Литорию как к язычнику со стороны христианских авторов, эта оценка неудивительна. Проспер приводит, помимо указанной, еще и личную мотивацию Литория на продолжение войны - честолюбивое стремление выслужиться, превзойти Аэция. Для этого действительно были шансы: тот же автор прямо указывает на возможность успеха римлян, если бы сам Литорий не попал в плен. Идаций добавляет, что спустя несколько дней он был убит [3, 4, 11]. Иордан не говорит о таких подробностях, однако отмечает равные силы сторон и бесперспективность противостояния для них, в результате чего был заключен мир на условиях возвращения к статус-кво (datis dextris in pristina concordia redierunt) [9. C. 96]. Проспер также подтверждает, что готы желали и просили мира [11]. Однако Р. Матисен и Х. Сиван полагают, что вестготы могли диктовать свои условия, исходя из факта пленения предводителя соперников, и по-
этому условия нового договора были намного благоприятнее для них. Следуя этой логике, исследователи видят в договоре 439 г. ключевое событие для формирования Тулузского королевства [16. Р. 17]. Авторы не оригинальны в своих взглядах: Д. Клауде, выражая мнение ряда немецких историков, считает, что в 439 г. foedus с вестготами вообще был расторгнут и заменен мирным соглашением, подобным договору между двумя равными сторонами [20. С. 48].
Нет оснований не доверять сведениям о стремлении готов к миру с римлянами; Иордан вряд ли проигнорировал бы выгодный для готов договор, рассматривающий вестготское объединение как самостоятельное, на одном уровне с имперскими представителями. Э.А. Томпсон считает, что Равенна была также заинтересована в сохранении foedus’a 418 г. неизменным, и рассматривает действия Лито-рия как авантюру, не поддержанную официальными властями [10. С. 51]. Дальнейшие действия Теодори-ха подтверждают точку зрения о сохранении статус-кво в отношениях римлян и вестготов.
Теодорих, отмечает Х. Вольфрам, как можно быстрее избавился от бежавшего к нему опального magister militum Себастиана [1. С. 252]; охотно участвовал в походе римских войск против свевов в Испании (...superatis etiam т congressione qui ei ad depraedandum т adjutorium venerant, Gothis...) [4], однако при этом спустя некоторое время заключил с королем свевов брачный союз (Rechiarius accepta т conjugium Theodoris regis 6^...) [4]. Таким образом, он продолжил наметившийся к 436 г. курс, сочетающий сохранение договора с параллельным налаживанием союзных связей с другими значимыми варварскими объединениями. Неудивительно, что в попытках сотрудничать с равеннским правительством и одновременно опираться на сторонних союзников Теодорих оказался в условиях цейтнота и был вынужден в 450 г. выбирать сторону в противостоянии Аэция и гуннов. Несмотря на то, что отношения с гуннами у вестготов, по всей видимости, на тот момент отсутствовали, Теодорих колебался в решении поддерживать римлян. Возможно, главную роль в этих колебаниях, ранее не проявлявшихся по отношению к какому-либо иному сопернику, сыграла память готов о поражениях и бегстве от гуннов столетием ранее, вероятно, ставшая частью готской мифологии. По словам Сидония Апполина-рия, готы предпочитали, вопреки планам Аэция, ожидать гуннов на собственных землях (Hunos... т sedibus hostem exspectare Getas...), и только посольство Авита смогло преодолеть этот барьер нерешительности [21. Р. 146]. Значительную роль сыграли личные отношения между Теодорихом, с
одной стороны, и Авитом, с другой, поскольку соглашение 439 г. также заключалось Теодорихом и Авитом.
Иордан в подробном и, видимо, мифологизированном описании битвы на Каталаунских полях расценивает статус вестготов в это время как аук-силиев, при этом употребляя для обозначения связи между вестготами и римлянами не характерное foedus (федератский договор), а имеющее совершенно иной контекст societas - союз в значении содружество, товарищество, чем подразумевает равенство сторон (auxiliamini etiam rei publicae... quam sit autem nobis expetenda vel amplexanda so-cietas...) [9. C. 96]. Несмотря на предвзятость и апологетичность, данную оценку можно считать соответствующей если не действительности, то перспективным целям Теодориха в этот период. Теодорих пытался извлечь все плюсы из положения вестготов как римских федератов-поселенцев, и для этого сохранял и развивал определенную дистанцию между римлянами и вестготами, использовал все возможные методы давления на имперское правительство. Отсюда его выпады против аквитанских городов и союзы с другими варварами. Это балансирование на грани «друг-враг», шантаж и вымогательство выгод делают политику вестготов в отношениях с империей в 418-450 гг. на первый взгляд противоречивой. Однако на самом деле она была неизменно нацелена на сохранение федерат-ских отношений и не подразумевала стремление к самостоятельности в какой-либо форме. Таким образом, следует согласиться с точкой зрения П. Хизера, упомянутой выше: на протяжении эпохи Теодориха I принципиальных изменений в статусе вестготов и их самоидентификации не произошло.
ЛИТЕРАТУРА
1. ВольфрамХ. Готы. СПб.: Ювента, 2003.
2. Chronicorum Caesaraugustanorum reliquiae // Mommsen T. Monumenta Germaniae Historica. Т. Auctorum Antiquissi-morum. T. XI. Cronicorum Minorum. T. II. - Berlin, 1894.
3. Исидор Севильский. История готов [Электронный текст] - Режим доступа: http://www.vostlit.info/ Texts/rus/ Isidor_S/frametext.htm
4. Hydatii Episcopi Chronicon [Электронный текст] - Режим доступа: http://www.thelatinlibrary.com/ hydatiuschroni-con.html
5. Teillet S. Les Goths a la nation gothique: La origins de l’idee de Nation en Occident du V au VII siecle. Paris, Les Belles Lettres, 1984.
6. Heather P. The Goths. Wiley-Blackwell, 1998.
7. Циркин Ю.Б. Испания от античности к средневековью. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2010.
8. Филосторгий. Сокращение «Церковной истории» // Церковные историки IV-V веков. М.: РОССПЭН, 2007.
9. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб.: Але-тейя, 1997.
10. Томпсон Э.А. Римляне и варвары. Падение Западной империи. М.: Ювента, 2003.
11. Хроника Проспера Аквитанского [Электронный текст] - Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/rus17 / Prosper_Aqvit/text1.phtml?id=6887
12. Хизер П. Падение Римской империи. М.: АСТ: Аст-рель, 2011.
13. Коньков Д.С. Проблемы становления идентичности вестготов после смерти Алариха // Вестник Томского государственного университета. Томск: Изд. ТГУ, 2012. № 363. С. 107-111.
14. Jimenez Garnica A.M. Settlement of the Visigoths in the fifth century. // The Visigoths from the migration period to the seventh century. Boydell & Brewer Ltd, 2003.
15. KulikowskiM. Rome’s Gothic Wars: from the third century to Alaric. Cambridge University Press, 2007.
16. Mathisen R., Sivan H. Forging a new identity: the kingdom of Toulouse and the frontiers of Visigothic Aquitania (418507) // The Visigoths: studies in culture and society. BRILL, 1999.
17. Sancti Augustini Vita scripta a Possidio Episcopo. Princeton University Press, 1919.
18. Diaz P.C. Visigothic political structures // The Visigoths from the migration period to the seventh century. Boydell & Brewer Ltd, 2003.
19. De Sancto Orientio // Acta Sanctorum Maii. T. I. Bruxelles: Culture et Civilisation, 1968.
20. Клауде Д. История вестготов. СПб.: Евразия, 2002.
21. Sidonius. Poems and letters. V. I. London: William Heinemann Ltd, 1963.
