CC BY
68
ных способностей, у 16 - низкий уровень НПУ и поведенческой регуляции; у 15 - недостаточное развитие адаптационных способностей. У 18 - выявлена акцентуация (как и в экспериментальной группе) по смешанному типу - тревожный, возбудимый в сочетании с дистимным).
В профиле личности по шкале MMPI - у 23 человек с аутоагрессивным поведением отмечено повышение по шкалам "Pd" (психопатия), "D" (депрессия), "Sch" (шизоидность),"Р1" (психастения), "Hy" (истерия). Повышение по этим же шкалам отмечено у 12 человек контрольной группы. У всех военнослужащих группы с аутоагрессивным поведением отмечалась неустойчивая самооценка, они характеризовали себя как "слабых, неуверенных малообщительных, вспыльчивых, слабохарактерных людей". В контрольной группе - у 28 человек преобладала адекватная самооценка. В ситуации фрустрации (по данным теста Розенцвейга) в исследуемой группе у большинства обследованных определялось увеличение ED реакций (самозащитных) и в меньшей степени OD реакций (препятственно-доминантные), что свидетельствует о повышенной чувствительности, слабой уязвимой личности. В контрольной группе - отмечалось преобладание NP реакций (необходимо-упорствующие, с фиксацией на удовлетворение потребностей) - характеризует ориентацию на рациональное решение возникших проблем; установка на позитивное преобразование стрессовых ситуаций. 8 обследуемых (поступивших в разное время в стационар) из группы с аутоагрессивным поведением, были из одного подразделения. В 75% случаев (у 24 человек) предшествовало аутоагрессивному поведению -нарушение межличностных взаимоотношений, трудности пребывания в воинском коллективе, факты неуставных отношений.
Выводы.
1. В группе с расстройством адаптации с аутоагрессивным поведением в большей степени, чем у здоровых лиц, представлены черты личности, обусловливающие легкость нервно-психической декомпенсации и социальной дезадаптации; выявляется больше акцентуированных личностей.
2. У военнослужащих с аутоагрессивным поведением в индивидуальном опыте обнаруживается накопление травматических жизненных событий, а именно: «алкогольные» семьи, суицидальное поведение родственников, насильственные смерти в семье, побои родителей, скандалы.
3. Предшествовало совершению аутоагрессивных действий в 75% случаев (у 24 человек) - нарушение межличностных взаимоотношений, факты неуставных отношений, трудности пребывания в воинском коллективе.
4. Остается важным выполнение регламентированных мероприятий профилактической направленности в отношении аутоагрессивного поведения в войсках, объединяющих меры социального, психологического, медицинского, правового и педагогического характера.
Литература:
1. Амбрумова А.Г., Трайнина Е.Г., Ратинова Н.А. Аутоагрессивное поведение подростков с различными формами социальных девиаций // Шестой Всероссийский съезд психиатров. - Томск, 24-26 октября 1990: Тез. докл. - Том 1. - М., 1990. - С. 105-106.
2. Егоров Р.С., Пудовкин В.В., Кузнецов В.А. Аутоагрессивное поведение при расстройствах адаптации у военнослужащих по призыву // Мат. научно-практической конф., посвященной 65-летию образования органов судебно-медициской экспертизы ВС РФ / под ред. Проф. В.В. Колкутина и д.м.н. М.В. Федуло-вой. - М.:ГВКГ им. Бурденко, 2008. - С. 298. - 300 с.
3. Кудрявцев И.А. Смысловая типология суицидов // Суицидоло-гия. - 2013. - Том 4, № 2. - С. 10-14.
СУИЦИДАЛЬНЫЕ ПОПЫТКИ СЛЕДСТВЕННО-АРЕСТОВАННЫХ МУЖЧИН: СПОСОБЫ И СРЕДСТВА
П. В. Кузнецов
Тюменская ОКПБ, г. Тюмень, Россия Е-mail автора: k-p-v79@rambler.ru
Обследованы 100 следственно-арестованных мужчин после совершения суицидальной попытки. Показано, что в условиях пенитенциарной системы способы и средства реализации суицидальных действий качественно отличаются от общей популяции: самопорезы, в том числе проникающие ранения - 60,0%; проглатывание инородных тел - 27,0%, повешение - 13,0%. Шантажный формы присутствовали в 71,0% случаев. Делается вывод о том, что профилактические мероприятия помимо повышения контроля доступа к указанным в работе средствам суицида, должны включать методы психокоррекционной работы, а так же меры по выявлению лиц, с повышенной суицидальной активностью.
Ключевые слова: суицид, суицидальная попытка, следственно-арестованные, следственный изолятор.
Заключение под стражу относится к одним из наиболее тяжелых психотравмирующих факторов, определяющих развитие у многих людей различных психофизиологических реакций, оцениваемых как «пенитенциарный стресс» [6, 16]. Наиболее травматичным считается период содержания в следственном изоляторе, когда происходит ломка привычного жизненного стереотипа, образа жизни, крушение планов. Одним из результатов действия пенитенциарного стресса у лишенных свободы является повышение частоты развития агрессивного поведения, направленного как во вне (как правило, на окружающих, в том числе сотрудников исправительного учреждения), так и на себя (аутоагрессивные проявления, связанные с членовредительством, суицидом и пр.) [1, 7, 18].
К ведущим предикторам самоповреждающего поведения относят депрессию и чувство безнадежности. S. Brown [20] показано, что заключенные с более высокой степенью одиночества проявляют более высокий уровень депрессии, безнадежности и индикаторов суицидального поведения, что в целом согласуется с данными отечественных авторов [2, 11, 15].
Основными пенитенциарными причинами аутоагрессивного поведения лиц, содержащихся под стражей, являются: конфликт с представителями администрации исправительного учреждения (реакция
на законные требования, факты притеснения); конфликт с другими осужденными (физическое, психическое насилие, принуждение к вступлению в гомосексуальную связь, долги), приобретение авторитета в глазах других подследственных (осужденных), раскаяние в содеянном, отсутствие жизненной перспективы после отбывания наказания, несогласие с приговором суда [5, 13, 16, 17].
Приводимые в доступной литературе данные о частоте аутоагрессивных действий неоднозначны. Так, по оценкам М.Г. Кузнецовой и Е.Н. Фоменко [12] в следственных изоляторах УФСИН России по г. Москве в 2007-2009 г. в общей структуре деструктивных форм поведения заключенных под стражу преобладали членовредительства и самоповреждения, превышающие число завершенных суицидов в десять и более раз. По наблюдениям А.М. Сысоева [19] частота самоповреждений в исследуемом контингенте может достигать 19%. Зарубежные авторы [21] приводят более высокие показатели распространенности этих нарушений - до 37%.
Число суицидальных действий, приводимых в отечественной литературе так же относительно невелико. При этом указывается, что 29% всех суицидов подозреваемых, обвиняемых и осужденных совершается в условиях предварительного заключения под стражу [12]. Между тем S. Brown и соавт. [20], напротив, считают, что тюремные самоубийства стали проблемой здравоохранения, достигающей размеров кризиса во всем мире. Для примера, исследования, проведённые в Южном Уэльсе (Австралия) за период с 1995 по 2005 гг., показали, что самоубийства составили 41% от всех случаев смерти заключенных. За 10 лет число самоубийств снизилось, тем не менее, продолжает десятикратно превышать суицидальность в общей популяции [22].
Таким образом, несмотря на имеющиеся исследования в этой области, изучение суицидальной активности заключенных является важной медико-социальной задачей, требующей анализа самых различных аспектов этой проблемы. Одним из таких направлений является анализ выбора способа и средств суицидальных действий исследуемого контингента лиц.
Известно, что выбор способа суицидальных действий и средств для его реализации определяется многими факторами, среди которых, помимо особенностей личности и психопатологической почвы, важное значение имеют: доступность, степень летальности (в зависимости от цели: шантаж или смертельный исход), приемлемость по эстетическим параметрам, болезненность и др. [3, 4, 10 и др.]. В условиях пенитенциарной системы ограниченность свободы и доступа к средствам может определять особый характер этих предпочтений, что должно учитываться при планировании и проведении профилактических мероприятий [14].
Цель исследования: оценка способов и
средств суицидальных попыток мужчин, содержащихся под стражей.
Материалы и методы.
Обследовано 100 следственно-арестованных мужчин, совершивших суицидальную попытку. Возраст обследуемых - от 14 до 65 лет (средний -39,5±1,7 лет). Все мужчины в постсуицидальном периоде наблюдались в медицинской части СИЗО.
Методы исследования: клинический, клиникопсихопатологический, статистические.
Результаты и обсуждение.
Оценка реализованных покушений на самоубийство показала, что ведущим способом являлись само-порезы, в том числе проникающие ранения (60,0%). Обращает внимание, что, несмотря на систему ограничений доступа как к предметам прямого повреждающего действия (режущих, колющих средств и др.), так и продуктам промежуточного обращения с возможным повреждающим эффектом (металлические и стеклянные консервы, банки, карманные зеркала и др.), частота повреждений целостности кожных покровов с суицидальной целью среди заключённых под стражу составила 60,0% (п=60). В 43 случаях подследственные для нанесения поверхностных самопорезов использовали лезвие бритвы («мойку»), реже, проволоку (п=6) или осколки стекла (п=4). При этом раны локализовались не только на предплечьях, локтевых сгибах, но и наблюдались в области шеи (п=13), реже - грудной клетки, живота (п=8). В 9 случаях повреждения включали две и более зон тела.
У семи человек причинённые раны носили более глубокий, проникающий характер. С помощью «заточки» из ложки, вилки или гвоздя, в одном случае острым предметом, изготовленным из хлеба, обожжённым определённым образом, что сделало его твёрдым, как камень, заключенные наносили повреждения в области грудной клетки или живота. При всех ранениях грудной клетки «заявленной» целью являлось сердце («... чтобы умереть быстро и не мучаясь»). Однако отсутствие знаний анатомии, а так же явно демонстративно-шантажный характер поведения не приводил к тяжёлому или прямому повреждению сердечной мышцы. Ранения живота так же не затрагивали паренхиматозных органов.
На втором месте по частоте, регистрируемый у 27,0% заключённых, был приём с суицидальной целью инородных тел внутрь. В структуре принимаемых внутрь инородных тел, преобладало заглатывание шурупов-саморезов (п=12) и сапожных гвоздей (п=8). В двух случаях сочетание гвоздей и «скруток» из проволоки. Количество проглоченных шурупов и гвоздей у одного человека составляло от 2 до 11 штук. Среди других инородных тел, принятых внутрь с суицидальной целью, были металлическая производственная стружка (п=3), осколки стекла лампочки накаливания (п=1) и мелкие кусочки лезвия бритвы (п=1).
Анализ этих случаев свидетельствовал о том, что заключенные достаточно тщательно готовили попытку, сохраняли использованные лезвия, накапливали шурупы и гвозди, надпиливая их. Шурупы предварительно выворачивались из строительного материала или стен помещений. Гвозди добывались из обуви. В этой связи можно отметить, что выявление
накопления данных предметов может способствовать своевременной диагностике суицидальной активности и служить методом профилактики попыток самоубийства.
На третьем месте по частоте были попытки са-моповешенья, регистрируемые у 13,0% подследственных. Использовались подручные средства: скрученный жгут из обрывков постельного белья (n=4), простыни (n=4), ремень (n=3) или шнурки от обуви (n=2). Выбор такого способа суицида, не всегда характеризовался шантажностью - семи мужчинам спасти жизнь помогла вовремя оказана помощь.
Таким образом, результаты исследования показали, что среди заключённых под стражу ведущими способами покушений на суицид являются самопоре-зы и проглатывание инородных тел, что значительно отличается от структуры попыток, совершаемых в общей популяции в регионе исследования [8, 9]. Такие предпочтения в большинстве случаев можно объяснить условиями режимного учреждения, а так же характером суицидальной активности - преобладанием шантажных форм суицидальной активности - 71,0%. Эти данные могут указывать направления необходимых мер профилактики подобных действий, среди которых важное значение имеет, не только поддержание дисциплинарной стабильности в работе сотрудников режимного учреждения, но и психологическая поддержка заключенных, в том числе профессиональная помощь психолога и психиатра.
Литература:
1. Бойков С.В., Юлдашев В. Л. Аутоагрессия у больных с аффективными нарушениями // Суицидология. - 2012. - № 1. - С. 5356.
2. Борисов И.В., Гладышева А.Г., Любов Е.Б. Онтологический взгляд: суицидальное поведение и феномен жизнестойкости // Суицидология. - 2013. - Том 4, № 2. - С. 35-44.
3. Вагин Ю.Р. Вопросы феноменологической суицидологии // Суицидология. - 2011. - № 3. - С. 3-17.
4. Вальздорф Е.В. Самопорезы среди способов суицидальной активности уголовно ответственных // Суицидология. - 2011. -№ 1. - С. 56-57.
5. Вальздорф Е.В. Судебно-психиатрическая экспертиза как процедура для выявления нефатальных суицидентов среди подозреваемых и обвиняемых // Суицидология. - 2011. - № 2. - С. 51-52.
6. Вальздорф Е.В., Иванова О.В. Психологическая характеристика подследственных, совершивших аутоагрессивные действия // Академический журнал Западной Сибири. - 2012. - № 6. - С. 40.
7. Диденко А.В., Аксенов М.М. Особенности динамики социального статуса осужденных с расстройствами личности в процессе отбывания уголовных наказаний в местах лишения свободы // Тюменский медицинский журнал. - 2011. - № 1. - С. 7-8.
8. Зотов П.Б., Родяшин Е.В. Суицидальные действия в г. Тюмени и юге Тюменской области (Западная Сибирь): динамика за 2007-2012 гг. // Суицидология. - 2013. - Том 4, № 1. - С. 54-61.
9. Зотов П.Б., Родяшин Е.В., Ряхина Н.А. Системный учет суицидальных попыток: первый опыт работы суицидологического регистра в Тюменской области // Академический журнал Западной Сибири. - 2012. - № 6. - С. 44-45.
10. Касимова Л.Н., Святогор М.В., Втюрина М.В. Анализ суицидальных попыток путем самоотравления // Тюменский медицинский журнал. - 2011. - № 2. - С. 37-38.
11. Кривулин Е.Н., Голодный С.В., Охтяркин Е.В. Клиникодинамические особенности депрессивных реакций при пенитенциарной дезадаптации у подростков с резидуально-органической церебральной недостаточностью и коморбидной наркологиче-
ской патологией // Сибирский вестник психиатрии и наркологии.
- 2008. - № 3. - С. 96-98.
12. Кузнецова М.Г., Фоменко Е.Н. Особенности психологического сопровождения подозреваемых и обвиняемых, содержащихся од стажей // Ведомости уголовно-исполнительной системы. -2012. - № 11. - С. 30-34.
13. Масагутов Р.М., Пронина М.Ю., Николаев Ю.М. Распространенность и факторы риска суицидального поведения осужденных мужчин // Суицидология. - 2012. - № 2. - С. 43-50.
14. Положий Б.С., Панченко Е.А. Дифференцированная профилактика суицидального поведения // Суицидология. - 2012. - № 1.
- С. 8-12.
15. Розанов В.А., Мидько А.А. Метафакторы Big Five и феномен безнадёжности в предикции суицидальности // Суицидология.
- 2012. - № 2. - С. 34-43.
16. Семке В.Я., Диденко А.В., Аксенов М.М. Адаптация осужденных с расстройствами личности в пенитенциарной среде: клинико-динамические и социально-психологические параллели // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 4. -С. 72-78.
17. Спадерова Н.Н., Зотов П.Б. Суицидальное поведение у подэкс-пертного, обвиняемого в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетних // Медицинская наука и образование Урала. - 2013. - № 2. - С. 109-111.
18. Спадерова Н.Н., Горохова О.В., Зотов П.Б. Суицидальное поведение лиц, совершивших преступления против жизни и здоровья, находящихся на амбулаторной судебно психиатрической экспертизе в ТОКПБ в 2012 году // Тюменский медицинский журнал. - 2013. - Том 15, № 1. - С. 27-29.
19. Сысоев A.M. Психология аутоагрессивного поведения осужденных и его предупреждение: Автореф. дисс. ... докт. психол. наук. - Рязань, 2002. - 44 с.
20. Brown S., Day A. The role of loneliness in prison suicide prevention and management // J. Offender Rehabil. - 2008. - Vol. 47, №
4. - Р. 433-449.
21. Caponetti T., Caponetti R., Fierro A. Autolesionismo e syndrome ansioso-depressiva in pazienti afferent alla Medicina Protetta dell'Ospedale Sandro Pertini di Roma // Clin. Ter. - 2010. - Vol. 161, № 2. - Р. 139-141.
22. O'Driscol C., Samuels A., Zacka M. Suicide in New South Wales prisons, 1995-2005. Towards a better understanding // Austral. and N. Z. J. Psych. - 2007. - Vol. 41, № 6. - Р. 519-524.
АСПЕКТЫ ПСИХОДИАГНОСТИЧЕСКОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ АУТОАГРЕССИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ОСУЖДЕННЫХ, ПОДОЗРЕВАЕМЫХ, ОБВИНЯЕМЫХ
А. М. Петушкова
ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Россия
E-mail автора: annik@yandex.ru
В исправительных учреждениях УФСИН Росси по Санкт-Петербургу и Ленинградской области было проведено исследование, целью которого стало сравнительное изучение особенностей личности, механизмов психологической защиты и копинг-стратегий заключенных с аутодеструктивным поведением и заключенных, поведение которых не характеризуется данной направленностью.
Ключевые слова: аутоагрессия, суицид, заключенные, пенитенциарная психология.
За последние десятилетия во всем мире наблюдается рост числа самоубийств [7, 14]. По данным Всемирной организации здравоохранения Россия, по прежнему, находится в группе стран с высоким уровнем самоубийств по количеству суицидов на 100 тысяч населения [3, 12]. В местах лишения свободы ломается прежний уклад жизни человека, происходит
