CC BY
19
УДК 811.11-112 Ю. В. Работкин
кандидат филологических наук, доцент кафедры немецкого языкознания филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова e-mail: georgevol@newmail.ru
СУБЪЕКТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА ПРЕДЛОЖЕНИЯ / ВЫСКАЗЫВАНИЯ И ТЕКСТОВАЯ МОДАЛЬНОСТЬ (на примере немецкой сказки «Der Fuchs und die Gänse»)
Статья посвящена анализу описательной категории ego loquens и ее связи с эпистемической модальностью в немецкой сказке «Der Fuchs und die Gänse». Теоретической базой служат исследования по феноменологии, психолингвистике, грамматике и семантике. Автор показывает, как когнитивные феномены связаны с письменной речью.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика; эпистемическая модальность; анализ текста; семантика; сказка.
J. V. Rabotkin
Ph. D., Associate Professor at the Department of German Linguistics, Faculty of Philology, MSU e-mail: georgevol@newmail.ru
THE SUBJECTIVE PERSPECTIVE OF UTTERANCES AND TEXT MODALITY (an analysis of the German tale «Der Fuchs und die Gänse»)
The article analyses the descriptive category ego loquens and its link to epistemic modality in the German fairy tale «Der Fuchs und die Gänse». The analysis relies on studies in phenomenology, psycholinguistics, grammar and semantics and reveals the way cognitive phenomena are related to written speech.
Key words: cognitive linguistics; epistemic modality; text analysis; semantics; fairy tale.
Процесс порождения текста в психологии и психолингвистике формализуется и описывается с помощью таких типов операций, как осмысление некоторого объекта, привлекшего внимание говорящего / пишущего, и осуществление языковой номинации, посредством которой кодируется смысл.
В настоящее время проблема порождения смысла исследуется в психологии, философии, когнитивных науках и лингвистике; при этом каждая из указанных дисциплин предлагает свое решение.
Оставляя за рамками статьи обзор существующих теорий и моделей порождения смысла, рассмотрим некоторые положения феноменологии - течения в европейской философии XX в., основоположником которой выступил Э. Гуссерль [8; 7; 9], и положения которой развивались в работах Э. Кассирера [12], М.Мерло-Понти [17], А. Рикёра [22], Г. Г. Шпета [26]и А. Ф. Лосева [15].
Феноменология исходит из того, что всякий эмпирически данный предмет, вписанный в пространственно-временные рамки, соотносится лишь с одним из типов, или модальностей присутствия предмета в сознании и образует поле присутствия, или горизонт [8, с. 212213]. Сам предмет трактуется в феноменологии всего лишь как «вещь опыта», и опыт, а точнее, сознание, приписывает предмету смысл, конструирует его содержание в интенциональном переживании, или акте [9, с. 340]. Тем самым в феноменологии постулируется сопряженность индивидуального сознания и предмета, что позволяет снять логическую оппозицию субъект-объект и говорить о конституирующей функции сознания, так как предмет всегда дан сознанию тем или иным образом. На языковом уровне на способ данности предмета сознанию указывают предикаты.
Предметом интенционального переживания может стать предполагаемое или даже вымышленное положение дел или объект (например, Вальхалла, Водан, Фрея). Язык, вслед за сознанием, которое наполняет предметы смыслами, определенным образом интерпретирует эти виды действительности. Средой, в которой конституируется смысловая предметность, является сознание, мышление (логические формы) и язык [6-9; 12; 15; 34; 25].
Феноменология постулирует отсутствие изоморфно-коррелирующего соотношения между смыслом, мышлением и языком как на статичном категориально-понятийном уровне, так и на процессуальном аналитически-синтаксическом уровне. В частности, Л. А. Гого-тишвили пишет: «Интенционально высвеченный предмет-смысл вообще может не воплощаться в конкретные семантические или процессуальные формы и, соответственно, не занимать не только при его коммуникативно-языковом, но и при его чисто логическом осмыслении и передаче никаких синтаксических позиций» [6, с. 272273]. В «Философии имени» А. Ф. Лосев доказывает континуально-дискретный характер смысла и представляет соотношение смысла
с языковым выражением как нисходящую лестницу модификаций самого смысла [15, с. 740-742].
Отличие в анализе связи сознания и языка между феноменологией и аналитической философией в общих чертах можно свести к тому, что в феноменологии представлено три семантических уровня: знак, смысл (умопостигаемая предметность) и референт, в то время как аналитическая философия оперирует двумя уровнями - знаком и референтом [6, с. 291-293]. В этой двухуровневой смысловой области знак (логическое понятие и пропозиция) изоморфен внеположному предмету, референту, что означает соответствие языкового выражения «положению дел» в действительности [5, с. 44-84]. А. Ф. Лосев же подчеркивал, что логический уровень (понятие, суждение, умозаключение), как и языковой уровень, представляют лишь модифицирующие ступени, которые проходит коммуникативный смысловой импульс [15, с. 723-724].
В психологии при описании моделей вербализации мысли исходным также является единство сознания и субъективной речевой деятельности, главная функция которой связана с выражением психологических состояний. Содержание, выражаемое словом, является психологическим образованием, представляющим собой чувства, желания, мысли в разной степени оформленности, впечатления от событий или ситуаций, воспоминания, настроения и др. Именно разного рода психологические состояния составляют неотъемлемую часть речи [34, с. 214].
Сам вербальный механизм включает периферические звенья, обеспечивающие восприятие языковых знаков и артикулирование смысловых заготовок, а также внутреннее звено, где хранятся данные о лексиконе, грамматике, семантике и прагматике языка. Это звено отвечает за формирование и понимание речи [там же, с. 215].
Важным функциональным элементом внутреннего звена выступает логоген - «когнитивные структуры, осуществляющие запечатление в нервной системе человека всех существующих сторон слова: его звучания; артикуляционных команд для его произнесения; внешних впечатлений, связанных с ним, и самое существенное - «семантических меток», служащих материалом его семантики» [там же, с. 60].
Речеязыковой механизм объединяет структуры, которые в статической форме сохраняют «психологический субъективный опыт»,
и динамические процессы, источниками которых служат психические процессы, т. е. внутренний мир самого человека [там же, с. 215]. В основе порождения речи лежит интенциональность сознания, т. е. направленность сознания не некий предмет [6-10; 15; 32; 25]. Интенциональность организует воспринимаемое по принципу важности / периферийности (горизонта, по Гуссерлю), когда предмет выделяется в качестве фигуры из окружающего фона [4, с. 208].
Предицирование смыслового содержания предмету, который конституируется сознанием, составляет начальный шаг в формировании высказывания, когда слово «прикрепляется» к психическому продукту [34, с. 216]. Именованию психических продуктов предшествует речемыслительная операция, связанная с поиском адекватных для выражения мысли слов (нахождением актуального значения), уже освоенных в процессе предшествующего опыта [там же, с. 216].
Таким образом, операцию осмысления можно описать как совокупность перцептивного (когда нечто воспринимается), эпистемического (когда воспринятое распознается), аксиологического (когда воспринятое и распознанное оценивается) и мотивационного / волитивного аспектов (осознание цели) [2, с. 31]. Важно также подчеркнуть, что не все указанные аспекты находят свое отражение при номинации, и в этом случае образуют имплицитный модус предложения / высказывания.
Неизоморфное соотношение языка и смысла создает предпосылку для языкового варьирования действительности. Язык как система не только располагает набором альтернативных средств интерпретации континуально-дискретного смысла, но и вынуждает говорящего / пишущего выбирать средства из ряда близкофункциональных.
Das Fenster kann man nicht schließen / kann nicht geschlossen werden / ist nicht zu schließen / klemmt; Wichtig ist, dass die Zähne täglich vor dem Schlafengehen gereinigt werden / Wichtig ist die Reinigung der Zähne vor dem Schlafengehen.
Наличие альтернативных языковых средств выражения свидетельствует о динамическом аспекте осмысления. Разное осмысление одного и того же предмета (Abendstern / Morgenstern; Pferd / Ross / Gaul) или ситуации / положения дел выявляет разные актуальные значения. Под актуальным значением понимается «то, что важно для говорящего / пишущего в объекте в данный момент и при данных условиях
деятельности» [13; с. 17]. Формируя высказывание, говорящий / пишущий приписывает предмету мысли некоторое свойство, состояние, процесс или действие, которые характеризуют этот предмет в некоторый момент времени. В силу сказанного актуальное значение, в основе которого лежит большой жизненный опыт говорящего / пишущего, является переменной величиной. Наиболее часто встречающиеся из актуальных значений закрепляются посредством номинации в языковых единицах и обнаруживают основу «ассоциативного потенциала» предмета, или поле / горизонт присутствия предмета в сознании. При этом в феноменологическом аспекте речь идет о совокупности личностных смыслов, а в языковом - о совокупности языковых единиц, выражающих эти личностные смыслы.
В лингвистике процесс возникновения смысла описывается с помощью пропозитивной модели [13, с. 19]: [ПРЕДМЕТ] + [Наличие Связи] + [АКТУАЛЬНЫЙ ПРИЗНАК ПРЕДМЕТА], которая в максимально развернутом виде представлена в предложении, а в свернутом -в слове:
Der Geschäftsinhaber lockte die Käufer mit niedrigen Preisen an / Das
Anlocken der Kunden mit verbilligten Waren ist eine beliebte Praxis.
В общем случае типологию актуальных значений можно свести к логическим отношениями «быть / являться» (Die Linde ist ein Laubbaum) и «иметь» (Alle großen Städte haben einen Hafen). Важно подчеркнуть, что пропозитивная модель связана с эпистемическим аспектом (когнитивным аспектом), когда говорящий / пишущий распознает воспринятое определенным образом, высвечивая ту или иную грань в предмете / ситуации. То, какую сторону предмета / явления или ситуации воспринимает человек, определяется его интенцией [2, с. 442].
Указанные логические отношения выступают лишь отправной точкой в дальнейшей дифференциации актуальных значений предмета. Как было указано выше, актуальные значения предмета определяются единством следующих аспектов: (1) денотативным пространством, в котором осмысливаются свойства стимула и конституируется само предметное содержание деятельности; (2) операциональным пространством, где осмысливаются операциональный состав деятельности; (3) аффективно-мотивационным пространством, устанавливающим ассоциированные аффективные реакции и переживания. Каждое из пространств может «отображаться» в себе самом и в двух остальных
[13, с. 30-31]. Принимая во внимание то, из какого пространства и куда «течет» мысль, можно установить следующие виды актуальных значений: предмет ^ предмет, предмет ^ операция, предмет ^ эмоция, операция ^ предмет, операция ^ операция, операция ^ эмоция, эмоция ^ предмет, эмоция ^ операция, эмоция ^ эмоция. Эмоциональная реакция на предмет порождает эмоциональное значение предмета для говорящего и связана с восприятием предмета (денотативного пространства) сквозь призму эмоции (аффективно-мотивационного пространства). Наложение денотативного пространства на операциональное определяет «поведенческое значение предмета». Совмещение операционального пространства с денотативным позволяет говорящему / пишущему найти «предметное значение поведения» [там же].
В развернутом виде актуальные значения предмета представлены в предложении и реализуются в семантических предикатах, которые связаны в общем случае с морфологическим классом глагола. С семантической точки зрения глаголы весьма разнородны и объединяются в подклассы. Приведем основные подклассы [1; 2; 19; 35; 23; 34]:
1) акциональные глаголы, для которых характерна активность и целенаправленность действия, совершаемого лицом / живым существом. Акциональные глаголы выражают наблюдаемые и локализованные во времени и в пространстве действия. Этот подкласс включает в себя:
• глаголы конкретного физического действия (machen, waschen, reinigen, kochen, schreiben, tun);
• глаголы перемещения / движения (gehen, laufen, fliegen, sausen);
• глаголы речевого действия (sprechen, erzählen, mitteilen, fragen, antworten);
• глаголы донативного действия, выражающие изменение пос-сесивных отношений и указывающие на межличностный характер (schenken, geben, verkaufen, kaufen);
• глаголы, выражающие социальные интерсубъективные действия (spielen mit, sich streiten, (be)grüßen, sich verabschieden).
Периферию этого подкласса составляют:
• глаголы, связанные с ментальными / мыслительными действиями (nachdenken, nachgrübeln, analysieren, meinen, sich etwas vorstellen);
• глаголы восприятия (sehen, wahrnehmen, hören, spüren), которые не всегда выражают действия наблюдаемые и целенаправленные;
• глаголы эмоционального действия (sich aufregen, sich freuen), наблюдаемость которых зависит от активности внешнего проявления и которые не всегда целенаправлены;
• глаголы физиологического действия (essen, trinken, schnarchen, nieseln), которым может быть или не быть свойственна целенаправленность;
• глаголы деятельности / занятости (arbeiten, lernen, studieren);
• глаголы, называющие способ поведения обычно с оценочно-характеризующим оттенком (schmeicheln, schwindeln, nörgeln, schmollen, bocken).
Глаголы этих двух групп могут обладать признаками активности и целенаправленности, но чаще передают не конкретно наблюдаемое действие, а лишь интерпретацию итеративного действия. Семантические элементы интерпретации и оценки позволяет ввести еще один критерий деления - разграничение глаголов констатирующих (sprechen über j-n / von j-m) и глаголов интерпретирующих (j-n schimpfen / schelten).
2) неакциональные глаголы, которым не свойственны признаки активности и целенаправленности действия. В этот подкласс входят:
• глаголы состояния, носителями которых могут быть:
- лица или живые существа, испытывающие физические и душевные состояния (sich sehnen, schlafen, gedeihen, wachsen);
- предметы (brennen, blühen, kochen, tauen);
- среда / пространство / локус (regnen, schneien, blitzen, wehen, ziehen, donnern, hier geht's lustig zu, grünnen).
В некоторых контекстах акциональные глаголы сочетаются с предметными субъектами и утрачивают значение действия (неживые предметы не могут действовать). Тогда эти глаголы сообщают о наблюдаемом или известном говорящему исправном или неисправном функционировании предмета / механизма (der Fahrstuhl geht hinauf; das Messer schneidet gut / schlecht / nicht), либо о существовании, обнаружении или интенсивности явлений природы (die See wirft / schlägt hohe Wellen; der Mond nimmt ab / zu; der Mond leuchtet hell). Необходимо отметить условность семантических границ при классификации глагольной лексики; так, один и тот же глагол, например riechen, может попадать в разные рубрики.
К неакциональным глаголам относятся и реляционные глаголы, выражающие разные отношения между предметами: локативные, партитивные, компаративные, поссесивные и др. Здесь можно выделить:
• глаголы с локальным значением, которые характеризуют предмет через местоположение (stehen, liegen, hängen, sich befinden) или через ориентацию в пространстве (der Wegführt in die Stadt; die Fenster gehen auf die Straße / zum Hof hinaus);
• глаголы с партитивным значением, которые включают лексические единицы со значением классификационным (когда речь идет о виде и роде, предмете и классе) и со значением части и составных частей (gehören zu / zählen zu; verfügen über; einen Teil ausmachen; angehören; umfassen; enthalten);
• глаголы с поссесивным значением (haben, gehören);
• глаголы с сопоставительным значением (gleichen, ähneln, einer Sache gewachsen sein; unterlegen / überlegen sein);
3) каузативные глаголы и глаголы речи / мысли / мнения, так как они усложняют элементарные предложения.
Семантическая дифференциация предикатов, учитывающая разные актуальные значения предмета, привела в лингвистике к своеобразному «расщеплению», или большей дифференциации категории субъекта. Данная категория может описывать говорящего / пишущего как: 1) субъекта сознания; 2) субъекта восприятия; 3) субъекта дейксиса или 4) субъекта речи. Первый аспект позволяет соотнести -с разной степенью очевидности - ментальное, эмоциональное или волитивное состояние говорящего / пишущего с семантикой и синтаксисом конкретного высказывания / предложения. Второй аспект выделяет в категории субъекта план восприятия. Третий связан с системой координат, которая позволяет участникам речевой ситуации осуществлять референцию. Последний аспект связывает категорию субъекта с речевыми актами [20, с. 262].
На грамматическом / синтаксическом уровне субъект выступает предицируемым компонентом, когда предикат очерчивает сферу бытия референта субъекта и тем самым создает субъектную сферу. Субъектная перспектива предложения / высказывания возникает благодаря соотнесению субъекта диктума и субъекта модуса и вербализации этой связи в рамках конкретного предложения / высказывания [2; 11; 31; 23; 39]. Субъектная перспектива строится на оси Он - Я, которая позволяет определить источник информации, тип адресата, разграничить «свое» и «чужое» слово [18, с. 122-134].
На самой оси Он - Я выделяются разные субъектные зоны, которые можно представить следующим образом [11, с. 232] (см. табл. 1):
j j
Не-Я Я Не-Я
Модус Диктум
ss s4 s3 s2 S,
Слушающий (адресат) Говорящий ABTopM3aTop Kay3aTop Субъект базовой модели
Du/Ihr/Sie Ich Sie sah ein Auto vorbeifahren; Er glaubt sie gesehen zu haben; Sie weiß, dass...; Seiner Meinung nach...; Rolf bekommt von Meike mitgeteilt, dass er sie mal im Mondschein besuchen soll; usw. Er stellte den Tisch ans Fenster; Er sorgte dafür, dass sie darüber nichts erfährt; Er zwingt sie zu diesem Schritt; Sie machte so, dass er wegging; Der Makler bringt den Käufer mit dem Verkäufer zusammen; An die Wand wird vom Schlosser ein Gitter geschweißt Der Clown macht die Kinder über seine Tolpatschigkeit lachen: Gaby bekommt von Peter einen Korb getragen: Der Termin ist amtlich festgesetzt; usw. Das Kind geht (действие); Ihm wurde feierlich zumute (состояние); Er ist 1.80 Meter hoch (свойство)
SrS3 Ich weiß / glaube / meine / sehe nicht ein,...; Soweit ich unterrichtet bin,...; Soweit mir bekannt ist,...; Mir scheint, ...; usw. s2=s, Er duscht sich kalt; Sie gab sich Mühe, die Sache zu erledigen; Der Stoff färbt sich rot, Manfred kriegte von Gustav ein Auge gehauen: usw.
SrS2 Sie ließ sich eine Tasse Kaffee geben; Sie bat ihn zu gehen; Das Gesetz gestattet niemandem eine Ausnahme; auf j-s Anraten / Bitte, usw. hin; usw.
S4"S3"S2 Ich wünsche 1 fordere, dass...; Ich bitte Sie aufzustehen; Sie werden geben 1 Es wird darum gebeten,...; Ich taufe das Schiff auf den Namen Sieglinde; Ich ließ mir einen Termin geben; usw.
Диалог Монолог
фактор адресата
Императив: Bleib gesund! Mach doch endlich deine Hausaufgaben! / Du machst jetzt sofort deine Hausaufgaben / Du wirst jetzt deine Hausaufgaben machen / Jetzt wird aber geschlafen! /Alle mal herhören! / Aufgepasst! Dass ihr mir ja um 10 Uhr zu Hause seid; usw., S5—>S , при этом S4 не совпадает с S .
Побуждение к действию: Es ist nicht gestattet, Tauben von der Wohnung aus zu füttern / In der Zeit von 20 Uhr bis 8 Uhr darf nicht musiziert werden, где S , не будучи включен в состав S , должен быть включен в эту зону; при этом S4 включен в состав S .
to
5»
Если обратиться к тексту сказки «Der Fuchs und die Gänse» (см. в конце статьи), то первое, что обращает на себя внимание, - это отсутствие бытийного предложения (Es war einmal ein / eine + Name), характерного для данного жанра. Инициальное предложение в структурно-синтаксическом отношении является сложноподчиненным с придаточным определительным. В главной и придаточной частях синтаксический субъект оформлен 3-м л. ед. ч. (der Fuchs / eine Herde schöner fetter Gänse) и образует сферу S1. В центр внимания инициальное предложение помещает лйса (der Fuchs) - антогониста в сказке [21, с. 60], действие которого передается точечным предикатом kam.
Лис как действующий персонаж животного эпоса («О Лисе Рей-нарте») известен в европейской литературе со Средних веков. В немецкой литературной традиции закрепилась уменьшительная нижненемецкая форма Рейнеке (Reynke de vos), которая встречается у Готшеда и Гёте («Рейнеке-Лис»). Забегая вперед, следует отметить, что в сказке это единственный предикат, выражающий перемещение в пространстве, т. е. смену локуса.
Фоном в инициальном предложении выступает луг, где и развернется действие сказки, когда из статической ситуация превращается в динамическую. Придаточное предложение можно определить как предложение характеризации, так как в нем представлено актуальное значение «предмет ^ эмоция» (schöne fette Gänse). Инициальное предложение, вводя персонажей сказки и помещая их в определенный контекст, образует модусную рамку, т. е. сферу S4, поскольку предикат kam определенным образом соотносит действие с говорящим / пишущим и тем самым указывает на его своеобразный «наблюдательный пункт». Введение антагониста - лиса - без предварительной мотивации является характерным для сказочного жанра [21, с. 64].
Следующее предложение вводит ситуацию испытания; в нем используются антропоморфные предикаты lachen / sprechen, дейктиче-ское наречие da и прямая речь, которая помещает в сферу S4 уже лйса, т. е. происходит смена субъекта модуса. Лис в этом предложении является субъектом оценки (Ei, ich komme ja wie gerufen, ihr sitzt hübsch beisammen) и потенциального действия (da kann ich eine nach der anderen auffressen). Часть бессоюзного предложения - ihr sitzt hübsch beisammen - оформляет сферу S5, а сам диалог замедляет действие сказки. Реакция гусей описана предикатами действия (Die Gänse schnatterten
vor Schreck, sprangen auf und fingen an, gar kläglich um ihr Leben zu bitten), которые указывают на переход от внутренних ощущений к их внешним проявлениям и поэтому образуют совмещенную сферу S2 и Sj. Конструкции с предлогами vor / aus + Dat., которые вводят причину действия, можно классифицировать как политемпоральную версию причинности, так как они указывают на наблюдение измененных состояний и знание причин, по которым состояние изменилось. Предикат fingen an, gar kläglich um ihr Leben zu bitten образует S3, при этом наречная группа gar kläglich указывает на субъекта оценки / модуса, т. е. S4. Последнее предложение содержит ответ лйса с отказом выполнить просьбу и реализует сферы S4 и S5. В этом же предложении коннектор aber указывает не на то, что пропозиции предшествующего и последующего предложений противоречат друг другу, а на то, что реакция лиса не отвечает представлениям о христианских добродетелях (милость к слабому). Иными словами, aber указывает на эписте-мический и аксиологический контекст предложения [33, с. 519], т. е. выявляет сферу S4 - субъекта мнения, отличного от лиса.
Вторая часть сказки содержит схожие и уже описанные субъектные сферы, поэтому обратимся к термину «модальность».
Понятие «модальность» было заимствовано лингвистикой из философии и логики и связан с понятием «модус» (лат. modus - способ, мера, образ), обозначающим свойство предмета, присущее ему не постоянно, а лишь в некоторых состояниях. Традиционно языкознание определяет модальность как функционально-семантическую категорию, выражающую разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого. Термин «модальность» используется для обозначения широкого круга явлений, неоднородных по смысловому объему, грамматическим свойствам и по степени оформленности на разных уровнях языковой структуры. Категория модальности большинством исследователей дифференцируется, и одним из аспектов дифференциации оказывается противопоставление объективной и субъективной модальности.
Объективная модальность понимается как обязательный признак любого высказывания, как одна из категорий, формирующих предикативную единицу - предложение. Тем самым объективная модальность выражает отношение сообщаемого к действительности в плане
реальности (осуществляемости или осуществленности) или ирреальности (неосуществимости / неосуществленности).
Субъективная модальность понимается как отношение говорящего к сообщаемому. Смысловую основу субъективной модальности образует понятие оценки в широком смысле слова, включая не только логическую (интеллектуальную, рациональную) квалификацию сообщаемого, но и разные виды эмоциональной (иррациональной) реакции [14, с. 303].
С развитием лингвистики [2; 28; 11; 31; 32; 20; 33; 37-39] модальность была экстраполирована на текст, и теперь ее понимают как текстовую категорию, в которой находит отражение: эмоционально-волевая установка автора текста при достижении коммуникативной цели, психологическая позиция автора по отношению к излагаемому, а также к адресату и ситуации общения. Для более полного описания текстовой модальности представляется необходимым упомянуть следующие типы модальностей, выделяемые в лингвистике и логике [27, с. 251-302; 3, с. 299-346]:
1. Алектическую модальность, которая оценивает ситуацию или связь признаков с предметом с точки зрения некоторого множества законов (физических, биологических, математических и других) и включает модальные операторы:
• возможно (Возможно, что в Москве растут пальмы);
• невозможно (Невозможно, что в Москве растут пальмы);
• необходимо (Необходимо, что при температуре 100°С вода закипает).
Алетическая модальность бывает логической и онтологической. Онтологическая модальность детерминируется либо физическими, либо биологическими, либо математическими или иными законами (Необходимо, что всякий человек смертен).
Логическая необходимость определяется логическими формами соответствующих высказываний. Предложение «Die Gänse schnatterten vor Schreck, sprangen auf und fingen an, gar kläglich um ihr Leben zu bitten» вполне возможно, если возможность понимать как логическую модальность. Логическая формула приведенного предложения имеет следующий вид «p&r&q», где p, r, q являются пропозициональными переменными и p = die Gänse schnatterten vor Schreck, r = die Gänse sprangen auf, а q = die Gänse fingen an, gar kläglich um ihr Leben zu bitten. Логическая формула предложения является выполнимой, так
как принимает значение «истина» тогда, когда каждая входящая в нее пропозициональная переменная (p, r, q) имеет значение «истинна». Подобную логическую форму имеют многие предложения естественного языка, например: Он пришел домой, поужинал и включил телевизор. Однако с онтологической точки зрения анализируемое предложение невозможно, так как не существует закона, по которому гуси могли бы говорить.
2. Деонтическая модальность определяет ситуацию с точки зрения кодекса норм - юридических или этических - связана с такими функторами, как обязательно, разрешено, безразлично, запрещено. В сказке поведение лиса и гусей в ситуации испытания определяется одинаковой системой норм - христианских добродетелей, основной из которых является милосердие (Gnade). В теологии понятие «Gnade» связано с идеей спасения человека, грешного и сомневающегося, которое даруется Богом [36, с. 1022]. Гуси просят лиса даровать им перед неминуемой смертью последнюю милость - помолиться (<...> erweis uns die einzige Gnade und erlaube uns noch ein Gebet, damit wir nicht in unsern Sünden sterben), в чем лис им отказать не может. Ведь в этическом смысле праведная смерть означает примирение с Богом, молитву о прощении грехов и благодарность за познанную в жизни Божью милость [30, с. 1724-1725].
3. Эпистемическая модальность соотносит ситуацию с миром знаний, мнений, убеждений и верований. Лис верит гусям, уступая их последней просьбе. Обман в сказке оказывается возможным в силу двойственного отношения самого лиса к милости: с одной стороны, гуси обречены (Da ist keine Gnade, ihr müsst sterben), а с другой - лис готов дать гусям время помолиться („Ja", sagte der Fuchs, „das ist eine fromme Bitte. Betet, ich will so lange warten").
4. Аксиологическая модальность оценивает ситуацию сквозь призму системы ценностей и связана с операторами: ценное (хорошее, позитивное), неценное (дурное, негативное) и нейтральное. Аксиологическая модальность задает в сказке координату добро - зло.
5. Временная модальность соотносит ситуацию с временным рядом - прошлое, настоящее и будущее. Временная модальность связана с текстовым временем, точкой отсчета в сказке для которого задается «лис - тогда».
Собственно языковые средства выражения текстовой модальности включают эмоциональные междометия, эмоционально-экспрессивная
лексика, слова-интенсификаторы, средства экспрессивной фонетики и синтаксиса, тропы и фигуры [16, с. 549].
На языковом уровне модальность в анализируемой сказке создается стилистически окрашенными словами и словосочетаниями Gnade / die einzige Gnade erweisen / ein Gebet erlauben / in Sünden sterben / unser frisches Leben lassen (sollen) / eine fromme Bitte. Глагол sprechen, употребляемый вместо нейтрального sagen при прямой речи, придает повествованию приподнятый характер.
К лексико-грамматическому средству оформления сказочного зачина относится инициальное предложение сказки:
Der Fuchs kam einmal auf eine Wiese, wo eine Herde schöner fetter Gänse saß.
Финальное предложение Und wenn sie alle ausgebetet haben, soll das Märchen weiter erzählt werden, sie beten aber alle noch immerfort также характерно для жанра сказки, поскольку выявляет бинарную функцию структурного элемента сказки «нанесение вреда» (ситуация беда - победа) [21, с. 77].
Анализ текстовой модальности позволяет более дифференцированно описать категорию субъекта, которая реализуется в тексте с разной степенью выраженности. Оперируя этой категорией, лингвистика описывает многие речемыслительные феномены в естественных языках и, таким образом, расширяет представления о связи мышления и языка.
Der Fuchs und die Gänse
Der Fuchs kam einmal auf eine Wiese, wo eine Herde schöner fetter Gänse saß. Da lachte er und sprach: „Ei, ich komme ja wie gerufen, ihr sitzt hübsch beisammen, da kann ich eine nach der anderen auffressen". Die Gänse schnatterten vor Schreck, sprangen auf und fingen an, gar kläglich um ihr Leben zu bitten. Der Fuchs aber sprach: „Da ist keine Gnade, ihr müsst sterben".
Endlich nahm sich eine das Herz und sprach: „Sollen wir doch unser junges, frisches Leben lassen, so erweis uns die einzige Gnade und erlaube uns noch ein Gebet, damit wir nicht in unsern Sünden sterben. Danach wollen wir uns auch in eine Reihe stellen, damit du dir immer die Fetteste aussuchen kannst". - „Ja", sagte der Fuchs, „das ist eine fromme Bitte. Betet, ich will so lange warten". Also fing die erste ein recht langes Gebet an, und weil sie gar nicht aufhören wollte, wartete die zweite nicht, bis sie an die Reihe kam, sondern fing auch an. (Und wenn sie alle ausgebetet haben, soll das Märchen weiter erzählt werden, sie beten aber alle noch immerfort).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. Т. 1. - М. : Языки русской культуры, Восточная литература, 1995. - 472 с.
2. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 896 с.
3. Бочаров В. А., Маркин В. И. Введение в логику. - М. : Форум, 2008. - 560 с.
4. Величковский Б. М. Когнитивная наука: Основы психологии познания : в 2 т. - Т. 1. - М. : Смысл, Академия, 2006. - 448 с.
5. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. - М. : Канон+, 2011. - 288 с.
6. Гоготишвили Л. А. Непрямое говорение. - М. : Языки славянских культур, 2006. - 720 с.
7. Гуссерль Э. Идея феноменологии. Пять лекций. - СПб. : Гуманитарная Академия, 2008. - 224 с.
8. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологию философии. - СПб. : Владимир Даль, 2004. - 399 с.
9. Гуссерль Э. Логические исследования : в 2 т. - Т. 2. - М. : Академический проект, 2011. - 818 с.
10. Жинкин Н. И. Язык. Речь. Творчество. - М. : Лабиринт, 1998. - 366 с.
11. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. - М. : Филологический факультет Моск. ун-та,
1998. - 528 с.
12. Кассирер Э. Философия символических форм : в 3 т. - М. : Академический проект, 2011. - 948 с.
13. Кукушкина О. В. Основные типы речевых неудач в русских письменных текстах. - М. : Диалог-МГУ, 1998. - 288 с.
14. Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
15. Лосев А. Ф. Философия имени // Бытие. Имя. Космос. - М. : Мысль, 1993. - С. 613-801.
16. Матвеева Т. В. Тональность // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. - М. : Флинт ; Наука, 2003. - С. 549-552.
17. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. - СПб. : Ювента ; Наука,
1999. - 606 с.
18. Москальская О. И. Грамматика текста. - М. : Высшая школа, 1981. - 183 с.
19. Недялков В. П. Каузативные конструкции в немецком языка. Аналитический каузатив. - Ленинград : Наука, 1971. - 178 с.
20. Падучева Е. В. Семантические исследования. - М. : Языки русской культуры, 1996. - 464 с.
21. Пропп В. Я. Морфология <волшебной> сказки. Исторические корни волшебной сказки. - М. : Лабиринт, 1998. - 512 с.
22. Рикёр П. Время и рассказ : в 2 т. - СПб. : Университетская книга, 2000. -513 с.
23. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. Семиологическая грамматика. - Изд. 2-е, стереотип. - М. : УРСС, 2002. - 360 с.
24. Субъект деятельности / ред.-сост. Дормашев Ю. Б. и др. Общая психология. Тексты : в 3 т. - Т. 2, Кн. 2. - М. : Когито-Центр, 2013. - 664 с.
25. Ушакова Т. Н. Рождение слова: проблемы психологии речи и психолингвистики. - М. : Изд-во «Института психологии» РАН, 2011. - 524 с.
26. Шпет Г. Г. Сознание и его собственник // Философские этюды. - М. : Прогресс, 1994. - 376 с.
27. Abraham W. Die Urmasse von Modalität und ihre Ausgliederung. Modalität anhand von Modalverben, Modalpartikel und Modus. Was ist das Gemeinsame, was das Trennende, und was steckt dahinter? // Modalität / W. Abraham, E. Leiss (Hrsg.). - Tübingen : Stauffenburg Verlag, 2009. - S. 251-302.
28. Brinker K. Linguistische Textanalyse. Eine Einführung in Grundbegriffe und Methoden. 7., durchgesehene Auflage. - Berlin : Erich Schmidt Verlag, 2010. -160 S.
29. Der Fuchs und die Gänse / Grimms Märchen. - Genova : Lechner Eurobooks, 1996. - 326 S.
30. Henning Ch. Ethisch (Sterben) / Religion in Geschichte und Gegenwart. Handwörterbuch für Theologie und Religionswissenschaft : in 9 Bd. - Bd. 7. 4, völlig neu bearb. Aufl. - Tübingen : Mohr Siebeck, 2000. - S. 1724-1725.
31. Metzeltin M. Theoretische und angewandte Semantik. Vom Begriff zum Text. -Wien : Praesens Verlag, 2007. - 304 S.
32. Morgenthaler E. Kommunikationsorientierte Textgrammatik. - Düsseldorf : Schwann, 1980. - 204 S.
33. Pasch R. et al. Handbuch der deutschen Konnektoren. - Berlin, New York : de Gruyter, 2003. - 800 S.
34. Schumacher H. et al. VALBU - Valenzwörterbuch deutscher Verben. - Tübingen : Gunter Narr Verlag, 2004. - 1040 S.
35. Sommerfeldt K.-H., SchreiberH. Wörterbuch der Valenz etymologisch verwandter Wörter: Verben, Adjektive, Substantive. - Tübingen : Niemeyer, 1996. - 298 S.
36. Spieckermann H. Gnade / Religion in Geschichte und Gegenwart. Handwörterbuch für Theologie und Religionswissenschaft : in 9 Bd. - Bd. 3. 4., völlig neu bearb. Aufl. - Tübingen : Mohr Siebeck, 2000. - 1022 S.
37. Vater H. Einführung in die Textlinguistik. 3. Aufl. - München : Wilhelm Fink Verlag, 2001. - 221 S.
38. Weinrich H. Textgrammatik der deutschen Sprache. 4., revidierte Aufl. -Hildesheim, Zürich, New York : Georg Olms Verlag, 2007. - 1111 S.
39. Zifonun G. et al. Funktionale Analyse von kommunikativen Minimaleinheiten und ihren Teilen. Bd. 1 / Grammatik der deutschen Sprache : in 3 Bd. - Berlin, New York : De Gruyter, 1997. - S. 595-952.
