CC BY
90
Иванова Оксана Сергеевна
адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России (тел.: +79184488777)
Субъект семейного насилия и регламентация его признаков в истории, современности и перспективах развития уголовного законодательства России
В статье проведен анализ истории становления и перспектив развития уголовно-правовой регламентации признаков субъекта семейно-насильственных преступлений в уголовном законодательстве России, отражены особенности дифференциации уголовной ответственности за преступления, совершенные в отношении родственников.
Ключевые слова: семейное насилие, семейно-насильственная преступность, преступления против несовершеннолетних, субъект преступления.
O.S. Ivanova, Adjunct of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +79184488777.
Subject of family violence and regulation of its sings in the history, present and prospects of development of the criminal legislation of Russia
In the article the analysis of history of formation and prospects of development of criminal-legal regulation of the subject characteristics of family violent crimes in the criminal legislation of Russia. It also describes the features of differenziali criminal responsibility for crimes committed against relatives.
Key words: family violence, family violent crime, crimes against minors, the offender.
Насилие как форма разрешения внутрисемейного конфликта - достаточно распространенное явление, уходящее своими корнями в глубокую древность.
Расценивая насилие испокон веков как крайнюю, исключительную форму разрешения семейных конфликтов, реализуя такую оценку в содержании «уголовных» законов, общество, тем не менее, по-разному оценивало характер и степень опасности семейного насилия в зависимости от семейных статусов виновного и потерпевшего, степени и законности их родства, пола, малолетнего или престарелого возраста пострадавшего, его беспомощности или зависимости от виновного, наличия особой обязанности виновного заботиться о потерпевшем, а также в зависимости от причины конфликта, мотивов его насильственного разрешения и других обстоятельств.
Изменяясь с совершенствовавшимся уголовным законодательством, регламентация ответственности за семейное насилие в той или иной степени всегда находила отражение в отечественном уголовном законодательстве на всех этапах его развития. Необходимо отметить, что такие изменения касались не только содержания объекта, объективной или субъ-
ективной стороны составов семейно-насиль-ственных преступлений, но и признаков их субъекта.
На ранних этапах развития отечественного уголовного законодательства констатируется практически абсолютная, законодательно регламентированная власть родителей над детьми и, соответственно, фактическое бесправие последних перед родителями. Так, в ст. 97 Псковской судной грамоты в отдельное преступление выделялось убийство отца и братоубийство; Соборное уложение 1649 г. за убийство сыном или дочерью отца или матери регламентировало единственный безальтернативный вид наказания - смертную казнь [1]. В то же самое время убийство рожденных в браке детей своими родителями считалось привилегированным и в соответствии со ст. 3 гл. XXII предусматривало санкцию в виде тюремного заключения на один год с последующим церковным покаянием. При этом ст. 6 гл. XXII Соборного уложения 1649 г. фактически определяла родительский иммунитет от уголовного преследования и, кроме того, предусматривала уголовное наказание детей за поиск судебной защиты от неправомерных, по их мнению, действий родителей.
102
Констатируя подобного рода неравенство в правах детей и родителей, Н.С. Таганцев отмечал, что оно является прямым следствием «дисциплинарной власти семьи и ее главы, в особенности в той ее форме, в какую она вылилась в древнем римском праве. Его власть по объему была безгранична... такой же по своему объему являлась она и в древнейшем праве других народов, например, у германцев и у славян» [2].
Прогрессивные новеллы в части установления уголовной ответственности за убийства родственников были внесены в российское законодательство Артикулом воинским Петра Первого 1716 г., уравнявшего наказание за убийство родителей и убийство родителями младенцев [3].
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. относило к квалифицированным составам убийство родителей, жены, мужа, сына, дочери, родных деда или бабки, внука или внучки и вообще одного из родственников восходящей или нисходящей прямой линии в какой бы то ни было степени, родных брата или сестры, родных дяди или тети [4, с. 481]. Кроме того, в Уложении о наказаниях наличие родственной связи между субъектом преступления и потерпевшим существенно ужесточало санкцию за причинение вреда здоровью.
Необходимо отметить, что в период действия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. семейно-родственные связи между виновным и потерпевшим выступали не только основанием дифференциации ответственности за семейное насилие, но и подспудно регламентировались в качестве основания для индивидуализации наказания. Так, ст. 135 «О обстоятельствах, увеличивающих вину и наказание» регламентировала перечень отягчающих обстоятельств, среди которых в п. «6» значилось совершение преступления, сопряженное с нарушением личных обязанностей, не исключая брачно-семейных обязанностей, в отношении потерпевшего («Вина учинившего какое-либо преступление, а с тем вместе и мера следующего за сие наказания увеличиваются по мере того. 6) Чем более им нарушено особых личных обязанностей в отношении к. лицам, против коих оное предпринято») [4, с. 481].
В Уголовном уложении 1903 г. продолжались сложившиеся тенденции дифференциации ответственности за внутрисемейное насилие [5, с. 268]. Статья 454 Уголовного уложения регламентировала дифференцированную, по срав-
нению с простым убийством, ответственность за убийство матери или законного отца, а п. 1 ст. 455 - за убийство родственника по восходящей или нисходящей линии, убийство мужа или жены, брата или сестры.
В отличие от Уложения о наказаниях 1845 г., в Уложении 1903 г. ответственность за убийство дифференцировалась только на основе законных родственных связей и не дифференцировалась в зависимости от того, что виновный «был обязан воспитанием своим и содержанием» потерпевшему, что, с нашей точки зрения, является не вполне обоснованным и последовательным решением. Так, Н.С. Таганцев, характеризуя справедливость дифференциации ответственности за отцеубийство, отмечает, что «особенного уважения требовали законы от детей к родителям в оплату за те бессонные ночи, которые провела мать у изголовья ребенка, в оплату за те лишения, которым подвергал себя отец, чтобы доставить средства существования» [6, с. 8]. По мнению Н.С. Таганцева, отцеубийство предполагало «забвение виновным одного из инстинктов, присущего человеческой природе, забвение, предполагавшее в нем в свою очередь особенную испорченность преступной воли, а потому должествовавшее повлечь и усиление ответственности» [6, с. 8]. В связи с этим, с нашей точки зрения, логично было бы признать одним из видов отцеубийства в качестве квалифицированного вида убийства умышленное причинение смерти лицу, которому виновный «был обязан воспитанием своим и содержанием». Представляется, что не государственно-правовая регистрация брачно-семейных отношений, а фактическое наличие таковых должно определять особые правовые последствия насильственного попрания семейных ценностей и служить основой дифференциации ответственности за семейное насилие по отношению к общеуголовной насильственной преступности.
Кроме того, бессистемность вышеобозна-ченных подходов можно констатировать, исходя из следующего: «В 1902 году Россия отказалась подписать Гаагскую конвенцию о взаимном признании браков, заключенных в иностранных государствах по их законам, гражданский брак допускался лишь за некоторыми исключениями для отдельной категории лиц (раскольников, старообрядцев, сектантов). Это обстоятельство способствовало трудностям в определении брачного союза как института гражданского права» [7, с. 58]. С другой стороны, подобный подход определял фактическое
103
неравенство граждан единого государства в процессе уголовно-правовой оценки совершенных ими преступлений.
Необходимо отметить, что Уголовное уложение 1903 г. содержало специальную гл. 19 «О преступных деяниях против прав семейственных», субъектами которых, помимо родителей, выступали также опекуны, попечители или иные лица, «имеющие надзор за несовершеннолетним». Так, в ст. 422 Уложение регламентировало ответственность таких лиц за принуждение к вступлению в брак. По ст. 420 ответственности подлежали «родитель, опекун, попечитель или имеющий надзор за несовершеннолетним, виновные в жестоком обращении с не достигшим семнадцати лет, в его к нищенству или иному безнравственному занятию или в отдаче его для этой цели; в принуждении не достигшего двадцати одного года, посредством злоупотребления родительской или опекунской властью к вступлению в брак, если брак последовал» [5, с. 268]. В соответствии со ст. 421 регламентировалась особая ответственность родителей, опекунов, попечителей или иных лиц, «имеющих надзор за малолетним», не достигшим установленного для этого возраста, за его «отдачу на завод, фабрику, горный промысел или в ремесленное заведение». Статья 507 Уложения предусматривала ответственность за «злоупотребления родительскою, опекунскою или иною властью» и «принуждение выполнить или допустить что-либо, нарушающее право или обязанность принуждаемого, или отказаться от осуществления права или от исполнения обязанности». Такое принуждение несовершеннолетнего к совершению преступления наказывалось в соответствии со ст. 508 Уголовного уложения.
В гл. 27 «О непотребстве» Уголовного уложения 1903 г. квалифицированными видами преступлений признавалось их совершение в отношении лица, «находящегося под властью или попечением виновного». Пункт 1 ч. 2 ст. 516 регламентировал квалифицированный вид мужеложства, совершенного «с лицом, находящимся под властью или попечением виновного». Нахождение потерпевшей девицы «под властью или попечением виновного» являлось составо-образующим признаком любодеяния (в современном прочтении - понуждения к действиям сексуального характера), предусмотренного ст. 517 Уголовного уложения. Часть 2 ст. 523 регламентировала ответственность за любодеяние (изнасилование), совершенное с малолет-
ними и несовершеннолетними, «находящимся под властью или попечением виновного». Статья 524 регламентировала ответственность за сводничество жены, дочери или «состоящей под его властью или попечением». Статья 525 регламентировала специальную ответственность «родителя, опекуна, попечителя или имеющего надзор за не достигшим семнадцати лет несовершеннолетним или находящегося при нем для услуг, виновного в потворстве непотребству такого несовершеннолетнего». Статья 526 регламентировала ответственность за склонение к непотребству (в современном прочтении - занятию проституцией), совершенное (помимо прочих способов) путем «злоупотребления своею над сим лицом властью, или пользуясь беспомощным его положением или зависимостью такого лица от виновного».
Таким образом, в отечественном уголовном законодательстве конца XIX - начала XX в. получили легальное закрепление представления о повышенной общественной опасности преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних, не только со стороны родителей, но и лиц, их замещающих (опекунов и попечителей, а также иных лиц, имеющих надзор за несовершеннолетним или наделенных в отношении них иной властью).
Уголовное законодательство РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг. фактически не содержало специальных норм, буквально регламентировавших дифференциацию ответственности за совершение преступлений в отношении именно родственников или супругов (ни в виде привилегированных, ни в виде квалифицированных составов преступлений).
Вместе с тем, в качестве специальных норм в УК РСФСР 1922 и 1926 гг., содержательно включавших семейное насилие, можно отметить п. «д» ст. 142 УК РСФСР 1922 г. и п. «д» ст. 136 УК РСФСР 1926 г., предусматривавшие ответственность за убийство при отягчающих обстоятельствах «при условии его совершения... д) лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом». Данные квалифицирующие признаки, к сожалению, не нашли отражения в УК РСФСР 1960 г.: ст. 102 УК РСФСР об ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах не предусматривала в качестве таковых нарушения виновным обязанности «особой заботы о потерпевшем» [8]. Кроме того, неисполнение обязанности по «особой заботе о потерпевшем» не было включено в обстоятельства,
104
отягчающие ответственность, по УК РСФСР 1960 г., что исключало возможность индивидуализации наказания на основе рассматриваемых обстоятельств.
Дальнейшее развитие уголовного законодательства о семейном насилии находит отражение в расширении его специальных субъектов в УК РФ 1996 г. В частности, в ст. 156 УК РФ «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего» регламентируется уголовная ответственность за жестокое обращение с несовершеннолетним со стороны не только родителя, но и иного лица, на которое возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего, а равно со стороны работника какой-либо организации, обязанного осуществлять надзор за несовершеннолетним.
Вместе с тем, необходимо отметить, что не всякое преступление, совершенное в отношении несовершеннолетнего, есть проявление жестокости в уголовно-правовом понимании данного термина. Так, например, вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления или антиобщественных действий, совершенное «родителем, педагогическим работником либо иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего», является квалифицированным видом соответствующих преступлений в ч. 2 ст. 150 и ч. 2 ст. 151 УК РФ. Наряду с этим обоснованным представляется дополнение перечня отягчающих обстоятельств, регламентированных ч. 1 ст. 63 УК РФ, п. «п»: совершение преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней), а равно педагогическим работником или другим работником образовательной организации, медицинской организации, организации, оказывающей социальные услуги, либо иной организации, обязанным осуществлять надзор за несовершеннолетним (несовершеннолетней)». Данная норма предусматривает ужесточение наказания в отношении тех же категорий лиц, что и в рассмотренной выше ст. 156 УК РФ -не только родителей, но и лиц их заменяющих, включая работников организаций, осуществляющих надзор за несовершеннолетним.
Представляется, что перечень таких лиц должен быть расширен за счет специального указания не только на иных лиц, на которые законом возложены обязанности по воспитанию
несовершеннолетних, но и на иных лиц, фактически осуществляющих такие функции, т.е. лиц, состоящих в незарегистрированном браке и совершающих преступления в отношении детей своего сожителя. Представляется, что закон должен регламентировать дифференциацию ответственности и индивидуализацию наказания таких лиц при совершении ими преступлений в отношении детей, de facto находящихся под их властью и попечительством, как члена семьи над своими домочадцами. Безусловно, при этом определяющую роль должно играть объективно выраженное и понятное для ребенка отношение его законного родителя к своему сожителю как к одному из старших, наравне с родителем, членов семьи, что обусловливает обязанность ребенка подчинения его семейному статусу, а в связи с этим - власти и авторитету.
На основании вышеизложенного предлагаем дополнить положения ст. 156 УК РФ «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего», ч. 2 ст. 150 УК РФ «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления», ч. 2 ст. 151 УК РФ «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий», а также п. «п» ч. 1 ст. 63 УК РФ ссылкой на совершение преступления в отношении несовершеннолетнего лицом, фактически выполняющим обязанности по воспитанию и (или) содержанию несовершеннолетнего, и изложить обозначенные нормы в следующих редакциях.
Пункт «п» ст. 63 УК РФ «Обстоятельства, отягчающие наказание»: «п) совершение преступления в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) родителем или иным лицом, на которое законом возложены или фактически осуществляются обязанности по воспитанию несовершеннолетнего (несовершеннолетней), а равно педагогическим работником или другим работником образовательной организации, медицинской организации, организации, оказывающей социальные услуги, либо иной организации, обязанным осуществлять надзор за несовершеннолетним (несовершеннолетней)...».
Часть 2 ст. 150 и ч. 2 ст. 151 УК РФ «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления»: «То же деяние, совершенное родителем, педагогическим работником либо иным лицом, на которое законом возложены или фактически осуществляются обязанности по воспитанию несовершеннолетнего.».
105
С учетом вышеизложенного соответствующие изменения, с нашей точки зрения, должны быть внесены и в нормы УК РФ об иммунитете от уголовного преследования на основе брачного или семейного статуса лица (примечания к ст. 151, 308, 316 УК РФ).
Представляется, что предлагаемые изменения и дополнения УК РФ будут способствовать
1. Тихомиров М.Н., Епифанов П. П. Соборное уложение 1649 года. М., 1961. URL: http://www. hist.msu.ru/ER/Etext/1649.htm (дата обращения: 03.03.2016).
2. Таганцев Н.С. Уголовное право (Общая часть). Ч. 1. По изданию 1902 г. URL: http:// www.allpravo.ru/library/doc101p0/instrum105/ item756.html (дата обращения: 20.03.2016).
3. Артикул воинский с кратким толкованием. URL: http://history.scps.ru/regulations/1716-02.htm (дата обращения: 20.03.2013).
4. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, с приведением статей других томов Свода законов, на которые сделаны ссылки и указания в этом уложении. М., 1867.
5. Уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. СПб., 1903.
6. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. СПб., 1871. Т. 2.
7. Колинько А.Ю. Развитие семейного права в России в XIX - начале XX века: дис. канд. ... юрид. наук. Краснодар, 2006.
8. Уголовный кодекс РСФСР: утв. ВС РСФСР 27 окт. 1960 г. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
систематизации уголовно-правового регулирования и квалификации ответственности за семейно-насильственные преступления, обеспечат реализацию принципов вины и справедливости в процессе регламентации преступности и наказуемости семейно-насильственных преступлений, а также в процессе назначения наказаний за их совершение.
1. Tihomirov M.N., Epifanov P.P. Cathedral Code of 1649. Moscow, 1961. URL: http://www. hist.msu.ru/ER/Etext/1649.htm (date of access: 03.03.2016).
2. Tagantsev N.S. Criminal law (General part). Pt. 1. According to the edition 1902. URL: http:// www.allpravo.ru/library/doc101p0/instrum105/ item756.html (date of access: 20.03.2016).
3. Article military with short interpretation. URL: http://history.scps.ru/regulations/1716-02.htm (date of access: 20.03.2013).
4. Code about criminal and penitentiary punishments, with reduction of articles of other volumes of the Code of laws, on which references and instructions in this code are made. Moscow, 1867.
5. Criminal code, which is most highly approved on March 22, 1903. St. Petersburg, 1903.
6. Tagantsev N.S. About crimes against life by the Russian law. St. Petersburg, 1871. Vol. 2.
7. Kolinko A.Yu. Development of a family law in Russia at 19th and beginning of the 20th century: diss. ... Master of Law. Krasnodar, 2006.
8. Criminal code of the RSFSR: appr. by the Supreme Soviet of the RSFSR on Oct. 27, 1960. Access from legal reference system « СonsultantPlus».
106
