CC BY
86
О. Ю. Авдевнина
[О. Ю. Авдевнина]
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
И КОГНИТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ НОМИНАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ С ЧАСТИЦЕЙ ВОТ
OLGA YU. AVDEVNINA
STRUCTURAL AND SEMANTIC PECULIARITIES AND COGNITIVE POTENTIAL OF NOMINATIVE CONSTRUCTIONS WITH "ВОТ" ("HERE IS")
Специфика номинативных конструкций с «вот» заключается в том, что их возникновение и функционирование связано с языковой репрезентацией психологического процесса восприятия. Перцептивная обусловленность этих единиц определяет их грамматическую интерпретацию и когнитивное содержание, в частности, их участие в формировании языковой и художественной картины мира.
Ключевые слова: перцепция; дейксис; номинативная конструкция; указательная частица; номинативность.
The nominative constructions with “вот” (“here is”) specificity is that its origin and functioning is connected with the linguistic representation of the psychological process of the perception. The perceptual conditionality of these units determines grammatical interpretation and cognitive content, in particular, its participation in the forming of the linguistic and artistic picture of the world.
Keywords: perception, deixis, nominative construction, demonstrative article, nomination.
Ольга Юрьевна Авдевнина
Доктор филологических наук, доцент кафедры русского языка и культуры Саратовской государственной юридической академии ► olga.rosauz@gmail.com
Возникновение и функционирование конструкций с указательными частицами вот, это, вон детерминировано вербализацией такого психологического процесса, как перцепция — восприятие окружающей действительности посредством той или иной формы чувствительности: зрения, слуха, осязания и т. п.
Связь этих синтаксических структур с моделированием ситуации восприятия отчасти обусловлена направленностью лексической семантики использованных в них частиц. Так, слово вот, конструкции с которым анализируются в данной статье, многозначно и включает, в том числе, следующие значения: «1. Употребляется при указании на кого-, что-л., находящееся или происходящее перед глазами, в непосредственной близости. Вот стороной дороги бегут две потные косматые лошади. Л. Толстой, Отрочество. Сопровождает указательный жест. Я выстрелил, и попал вот в эту картину. (Граф указывал на простреленную картину.) Пушкин, Выстрел. — Вот... — Шацкий торжественно показал на море. — Вот громадные водные плоскости. Паустовский, Кара-Бугаз. (...) 4. Употребляется для привлечения внимания собеседника [Аркадина (Тригорину)] Вот взгляните: старинное лото, в которое играла с нами покойная мать. Чехов, Чайка» [МАС]1.
В этих значениях имплицируются не только пространственные семы, типичные для указательных слов, например значение расстояния (’в непосредственной близости’), но и семы перцептивные. Связь этого слова с моделированием ситуации восприятия выражается, напри-
[мир русского слова № 4 / 2014]
27
[лингвистические заметки]
мер, в наличии такой семы, как ’перед глазами’ (зрительная перцепция), в отмеченной словарем возможности ассоциации этого слова с указательным жестом и в семе ’привлечение внимания’, выделенной в одном из значений.
Эту обусловленность лексического содержания слова репрезентацией процесса восприятия обнаруживают и семы, имплицированные в текстовых иллюстрациях. Так, в приведенных в словарной статье примерах из произведений
А. Пушкина, К. Паустовского, А. Чехова используются перцептивные глаголы (Граф указывал пальцем.., Шацкий торжественно показал.., Вот взгляните...), которые актуализируют семантику восприятия. Эти глаголы отмечены и спецификой употребления: коммуникативно-речевой кон-
текст с частицей вот — это речевые ситуации, которые предполагают совмещение речи (диалога) с актом восприятия окружающей действительности (главным образом, визуальной перцепции). Собеседники находятся в одном перцептивном пространстве и воспринимают одни и те же объекты: говорящий указывает, показывает и т. д. (см. словарные иллюстрации).
В таких коммуникативно-речевых условиях указательная частица вот приобретает функцию своеобразного вербального жеста, так тесна ее связь с невербальными средствами речи. Эта ее особенность во многом определяет своеобразие и самих синтаксических конструкций, в которых она используется2: основой их содержания становится перцептивно-психологическое значение, которое влияет на грамматическую их квалификацию.
По мнению В. В. Бабайцевой, связь таких конструкций с феноменом восприятия необходимо учитывать в структурно-семантическом анализе и определении грамматического статуса данных предложений. Так, частица вот является «маркером номинативного указательного предложения», тем его «особым структурным компонентом», который «вводит в семантику такого предложения наглядно-чувственные образы (восприятия представления). Синтаксическая характеристика таких предложений определяется тем, что они выражают двухкомпонентное логико-психо-
логическое суждение. Частицы вот/вон в перцептивно-психологическом значении не входят в состав главного члена номинативного указательного предложения; они выполняют функцию связки, соединяющей наглядно-чувственные образы с их номинацией: „Х — вот/вон + сущ.“»3.
Связь функционирования данных частиц и основанных на их употреблении синтаксических конструкций с обозначением психологических процессов усматривают и другие исследователи. Например, Ю. Д. Апресян и Л. Л. Иомдин в своей концепции СинтО (синтаксических отношений), интерпретирующей эти отношения как типы взаимодействия грамматики и словаря, относят конструкции с частицей вот к типу «презентативных СинтО» — «презентативных», т. е. вводящих образы восприятия. Смысловая структура этого типа отношений толкуется следующим образом: «В качестве вершины Х выступают слова вот или вон, которыми говорящий вводит нас в некоторую ситуацию [Y]. В качестве Х могут выступать слова различных частей речи (существительные, прилагательные и даже целые предложения). Вот [Х] мой дневник [Y]. Вон [Х] стоит [Y] дом»4.
Сама природа той разновидности дейксиса, которую способны выражать конструкции с указательными частицами, связана с моделированием реального перцептивно-речевого события. Это не внутритекстовый (анафорический) дейксис, присущий употреблению многих местоимений и местоименных наречий (он, она, этот, который, там, здесь, тогда и т. п.), и не обобщенно-абстрактный дейксис, характерный для языковых средств выражения таких категорий, как пространство, время, определенность / неопределенность и т. п., а ситуативная указательность, обусловленная присутствием участников речи в одной перцептивной ситуации.
Конструкции с вот формируются и функционируют в результате совмещения двух важнейших психологических процессов, имеющих непосредственное отношение к процессу познания мира: восприятия (чаще всего зрительного) и речи. Первый — восприятие — реализует общее направление когниции, универсальное в плане познания объектов действительности: предметов, объектов
28
[мир русского слова № 4 / 2014]
природы, человека, событий. Второй — речь — это особая форма познания, в котором когниция опосредована коммуникацией и выражением социальных и социально-психологических отношений.
В силу совмещения разнородных когнитивных установок и функций, важен анализ не только способов выражения объекта восприятия (Вот дом), но и средств смысловой манифестации говорящего и собеседника, которые являются одновременно участниками перцептивной ситуации. Конструкциям с вот присуща ориентация на преимущественное использование форм первого и второго лица, что является еще одним доказательством смыслового совпадения субъекта восприятия с говорящим или собеседником. Даже в том фрагменте из стихотворения И. Сурикова (Вот моя деревня, вот мой дом родной...), который часто используется в качестве иллюстрации таких конструкций, уже отражена эта когнитивная ориентация на первое лицо (моя, я), хотя этот контекст моделирует не актуальное восприятие, а воспроизведенное перцептивное впечатление — представление памяти, воображение: «Вот моя деревня...» — это воспоминания о детстве; я — это и субъект, и объект воспроизведенных впечатлений: вот качусь я в санках по горе крутой....
Анализируя конструкции с частицей вот, исследователи чаще всего ведут речь о некоторой усредненной их модели — в основном о номинативных предложениях (Вот дом, Вот сад, Вот моя тетрадь), тогда как, согласно нашим наблюдениям, эти модели в структурном и семантическом отношении весьма неоднородны. Структурное их разнообразие позволяет не только выявить синтаксический потенциал частицы, но и уточнить и детализировать представления о ее указательной функции и когнитивном содержании самих конструкций. Так, в зависимости от того, какую грамматическую структуру вводит это слово и каково лексическое наполнение этой структуры, можно выделить следующие структурно-семантические типы конструкций с вот:
- номинативно-объектный тип (с субстантивной грамматической основой, обозначающей объект восприятия): Вот — луга и над оврагом мост, Под горой — поселок одинокий, На горе — заброшен-
[О. Ю. Авдевнина]
ный погост (И. Бунин. «Вьется путь в снегах, в степи широкой...») 5;
- объектно-уточняющий тип (с субстантивной грамматической основой, в состав которой входит лично-указательное местоимение он, она, оно): Вот оно — мое небо ночное, Пред которым как мальчик стою... (О. Мандельштам. Тайная вечеря);
- глагольно-описательный тип (с глагольной грамматической основой, описывающей объект): Вот в голубом луче скользнула чья-то тень, Неслышно подошла и на постель садится (Вс. Рождественский. Русская муза);
- пространственно-уточняющий тип (с пространственными местоименными наречиями вот здесь.., вот тут...): Тут вот и жил ваш батюшка? — спросил Ивлев, входя и снимая шляпу (И. Бунин. Грамматика любви);
- определительно-уточняющее употребление частицы (в препозиции к определению с указательными местоимениями этот, тот, такой): Вот в этот без света чуланчик на охолодавшую кровать и залег однажды Ипатов, чтобы не выходить уж больше и не видеть света (Л. Андреев. Ипатов);
- перцептивно-глагольный тип (с перцептивным глаголом, вводящим содержание восприятия): Смотри, вот мальчик бродит с сеткой, Смотри, вот девушка наполнена весны (К. Вагинов. «О, заверни в конфектную бумажку...»);
- ментально-глагольный тип (с глаголами представления, воображения, памяти и т. п.): И мнится — вот он, юный, буйный, Заденет древние кресты (З. Гиппиус. Zepplin III);
- перформативный тип (предложение с функцией сопровождения невербального жеста): — Вот ваше место, — указала нянька на высокую, чистую постель и стоявший возле нее небольшой столик (Л. Андреев. Жили-были);
- комбинированный тип (комбинация структурных элементов предыдущих типов): Вот он, здесь, мой белый месяц! Звезды ходят по ковру... (С. Городецкий. Ущерб) — он и здесь; — А я люблю тебя, что ты образованный и понимаешь нашего брата, — отвечал Абрам Петрович. — Гляди-ка, рука-то: она вот! (Л. Андреев. В подвале) — перцептивный глагол, объектное местоимение, функция жеста. Комбинированный тип — самая распространенная разновидность структур с частицей вот.
Наиболее репрезентативным в плане моделирования перцептивной ситуации следует признать номинативно-объектный тип конструкции
[мир русского слова № 4 / 2014]
29
[лингвистические заметки]
с вот. Это номинативное (назывное, безглагольное) предложение, в содержании которого актуализирован объект восприятия — то, что видит (наяву или в воображении, памяти) субъект перцепции: предметы, пейзажи, людей, события и т. д.:
Вот река по имени Абава. Голубая, она через неделю стала б рыжей (И. Сельвинский. Кандава); Вот парк с пустынными опушками, Где сонных трав печальна зыбь, Где поздно вечером с лягушками Перекликаться любит выпь (Н. Гумилев. Старина); Вот чей-то сад; он черен, гол — И не о нем ли мой осел Рыдающим томится ревом? (И. Бунин. Война); А вот за черными кипарисами — низенький, скромный, тихий — домик под красной крышей (И. Шмелев. Солнце мертвых).
На перцептивный характер этих контекстов указывает концентрация предметной и признаковой лексики (существительные, прилагательные со значением предмета, его внешних, перцептивных, признаков), разнообразие и концентрация определительной семантики (согласованные и несогласованные, одиночные и распространенные определения, определительные придаточные с который или где и т. д.).
Сама синтаксическая категория номинатив-ности, формирующая этот тип предложения, определяет перцептивность их содержания, ведь номинативные предложения всегда, так или иначе, представляют объекты как такие, которые наблюдаются или воспринимаются по перцептивным каналам6. Номинативным предложениям свойственен «эффект перцептивности» — «рождение образа непосредственного восприятия» (И. И. Ковтунова). Бытийный аспект перцептивности связывается с фиксацией предметов и явлений в некотором пространственном фрагменте, что обеспечивается субстантивом, который способен вводить не только предметные сущности, но и представлять явления как объекты восприятия, как субстанции7. Действительно, наряду с существительными, обозначающими конкретные предметы (дом, сад,река), частица вот может вводить и номинации явлений (туман) и отвлеченные понятия (закат в сердце):
Вот и туман, застилающий Рощ и лугов окоем, Вот и закат, догорающий В сердце вечернем моем... (Вс. Рождественский. «Вижу себя уже издали...»).
Перцептивно-обобщающий характер и субстанциональность подобных контекстов может быть усилена с помощью употребления при слове вот обобщающих слов вот картинка, вот картина или обобщающих компонентов при однородных членах (это, все и т. п.):
Вот картина: какой-то итальянский лунный пейзаж — висит он криво, и никто этого не замечает, и кажется, что всегда висел он так, и при старом губернаторе, и при том, который был еще раньше (Л. Андреев. Губернатор); Вот картинка: Есенин в черном котелке и модном демисезонном пальто «раглан», в лаковых полуботинках, с тростью в левой руке, облокотившись на выступ книжного шкапа, слушает... (И. Бунин. Из воспоминаний. Автобиографические заметки); Вот гвозди, вот сосуд, вот крест перед тобой, Все говорит тебе, чтоб сердцем сокрушенный Мою святую плоть и кровь из всей вселенной, Мой глас и Мой закон ты возлюбил душой (Эллис (Л. Л. Кобылинский). «И молвил мне Господь...»).
В таких конструкциях иногда объединяются чувственные образы разных форм перцепции (визуальные, звуковые, обонятельные, тактильные) и разной степени абстрагирования (ср. треск и печка, блеск и дом), что способствует художественной актуализации ситуации восприятия:
Вот смрадный дом: тупых ланцетов блеск, Куски кровавой ваты, печки треск, И тот же вечный, беспощадный зной... (С. Соловьев. Балашов); И вот еще запах: в саду — костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев (И. Бунин. Антоновские яблоки).
Область восприятия включает обычно несколько объектов, именно этой особенностью объясняется возникновение в высказываниях, моделирующих этот процесс, рядов однородных членов, называющих эти объекты или их признаки. Номинативно-объектный тип конструкции с вот чаще всего имеет именно такую реализацию: вот + перечислительный ряд объектов, вводимых этой частицей:
Вот — хмурые страны сосен, уходящие в сумрак к востоку, вот — редкие леса, болота и перелески, ниже которых, к югу, начинаются бесконечные поля и равнины (И. Бунин. Поздней ночью); Вот черный волос, вот багряный, Зеленый, си-
30
[мир русского слова № 4 / 2014]
ний... света сны! (В. Брюсов. «Люблю в закатном замираньи...»); Вот крыши изб, густо поросшие ярким мхом, вот знакомый старый столб с полустертой надписью (название деревни и число душ), вот журавль, ведро, черная грязь, белоногая баба (В. Набоков. Защита Лужина).
Другой языковой особенностью таких конструкций является активность указательной семантики. Репрезентация чувственного впечатления нередко сопровождается частотностью употребления пространственной лексики. В качестве пространственных локализаторов выступают названия пространственных параметров (верх, низ, край, даль, горизонт, юг, север, запад), особенностей земного рельефа, ландшафта (гора, поле, двор, город, дом, спуск, подъем), ориентиров движения в помещении или местности (вход, дверь, выход, въезд), пространственные наречия (далеко, близко, тут, там, здесь, около, рядом), пространственные предлоги и т. п.:
Вот верх и дверь в мой кабинет Вторая с краю. (...) Вот спуск, вот лестничный настил, Подъем, перила, Где я так много мыслей скрыл В тот век бескрылый (Б. Пастернак. «Когда я с честью пронесу...»); Вот и скамья, и соломенный зонт, Дальше обрыв — и туманный, Мглисто-багровый морской горизонт, Запад зловещий и странный (И. Бунин. «К вечеру море шумней и мутней...»); Вот плетень и въезд в широкий двор (И. Бунин. Князь во князьях); Вот спуск в разлужья, как будто бездонные, залитые тонким белым паром (И. Бунин. Последнее свидание); Вот — Самария, и тут Мерзкий народ, злоязычный...(С. Соловьев. Перед Иерусалимом).
Конструкции номинативно-объектного типа могут быть рассмотрены и в аспекте логикофункциональной категории описания. За такими структурами признана наглядно-чувственная основа выражения бытийной семантики8, связанная с изображением предметов реального мира. Эффект же описательности, изобразительности достигается посредством активности признаковой и определительной семантики. Он может быть усилен с помощью последовательного введения глаголов, уточняющих или детализирующих внешний облик объекта и сообщающих целостность всему чувственному впечатлению, выраженному в данном контексте. Контекст в данном
[О. Ю. Авдевнина]
случае приобретает форму сложного синтаксического целого, которое открывается одним или несколькими номинативными конструкциями, а заканчивается развернутой структурой с глагольной грамматической основой (подлежащее объект восприятия):
И вот еще запах: в саду — костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев (И. Бунин. Антоновские яблоки); Вот — мальчик над цветком и с птицей, Вот — муж с пергаментом в руках. Вот — дряхлый старец над гробницей Склоняется на двух клюках (А. Блок. Сиенский собор); Вот старый дуб — листва из звонкой меди, Могучий стан в извилинах коры, Он весь гудит, рокочет о победе, Как некогда на струнах гусляры. Вот сосны. Прямоствольны и упруги, Колючие — ветрам не разорвать, Стоят в своей чешуйчатой кольчуге, Спокойные, как Игорева рать (Вс. Рождественский. Деревья); Вот — вечер; тот же город спящий, Здесь двое под одним плащом Стоят, кропимые дождем, Укрыты сумрачным гранитом, Спиной к приподнятым копытам (В. Брюсов. Вариации на тему «Медного всадника») и т. п.
Такое построение предложения можно считать особой разновидностью номинативно-объектного типа конструкции с вот. Глагол в таких конструкциях чаще всего обозначает наблюдаемое действие (склоняется, глядит, рвет одежду, подымает бич и т. п.), движение (бредет), положение в пространстве (лежит, стоит), визуальные эффекты (река дрожит, туман плавает, луна сияет), звучание предмета (ревет, гудит, рокочет). Такая семантическая специфика глагольной лексики подтверждает связь подобных контекстов с репрезентацией чувственных впечатлений.
Построение, при котором глагольные конструкции следуют за номинативными, разворачивая, детализируя чувственные впечатления, позволяет высказать предположение об ограниченности возможностей номинативных конструкций в плане описания воспринимаемых или воображаемых объектов восприятия, целостности и полноты воссоздания чувственного образа. Глагол же не только передает динамику, движение, но и обнаруживает признаковую, качественную природу своей семантики: он относится к тем ярким изобразительным, характеризующим
[мир русского слова № 4 / 2014]
31
[лингвистические заметки]
средствам, которые позволяют передать очень многие признаки наблюдаемых объектов: их состояние, положение в пространстве, соположение с другими объектами, особенности движения, поведение, изменение и т. д. и т. п.
Нельзя не отметить исключительную частотность конструкций с вот в поэтическом тексте. Их художественная маркированность проявляется в том, что они становятся базой формирования поэтического параллелизма. Такова композиция стихотворения А. Блока «Гимн»:
В пыльный город небесный кузнец прикатил Огневой переменчивый диск.
И по улицам — словно бесчисленных пил Смех и скрежет и визг.
Вот в окно, где спокойно текла Пыльно-серая мгла,
Луч вонзился в прожженное сердце стекла,
Как игла.
Все испуганно пьяной толпой Покидают могилы домов...
Вот — всем телом прижат под фабричной трубой
Незнакомый с весельем разгульных часов...
Он вонзился ногтями в кирпич В унизительной позе греха...
Но небесный кузнец раздувает меха,
И свистит раскаленный, пылающий бич.
Вот — на груде горячих камней Распростерта не смевшая пасть...
Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей Набежавшая страсть...
Вот — монах, опустивший глаза,
Торопливо идущий вперед...
Но и тех, кто безумно обеты дает,
Кто бесстрастные гимны поет,
Настигает гроза! (...)
Такие конструкции могут участвовать в формировании антитезы (фрагмент из стихотворения Б. Пастернака «Дрозды»):
Наверное, из этих впадин И пьют дрозды, когда взамен Раззванивают слухи за день Огнем и льдом своих колен.
Вот долгий слог, а вот короткий.
Вот жаркий, вот холодный душ.
Вот что выделывают глоткой,
Луженной лоском этих луж (...)
Художественный потенциал этих конструкций обусловлен, прежде всего, их исконной принадлежностью системе номинативных предложений. Тенденция же к актуализации номина-тивности, к устранению глагола, к «безглаголь-ности» является приметой поэтической речи. Так, М. Л. Гаспаров рассматривает безглагольность в русле поэтической стратегии «изменения синтаксиса в целях вытеснения повествовательности изобразительностью»9.
Размышляя об индуктивном и дедуктивном методах в поэзии и об индукции как особом стиле поэтического мышления, Л. Я. Гинзбург говорит о том, что возникновением именно этого стиля и психологизмом новой литературы объясняется экспансия номинативных конструкций в синтаксис поэзии XX века. Для индуктивного поэтического мышления характерна метонимичность, заключающаяся в актуализации «делокализованной предметности», в смене ракурсов восприятия и описания, в многопредметности («Многопредметность при сближенности значений приводит к широкому применению линейного перечисления»10). И все это позволяют выразить номинативные конструкции. Активность их функционирования связана именно с вниманием поэзии к процессам восприятия и стремлением максимально психологично и выразительно воспроизвести чувственные впечатления в образной системе произведения.
Исключительную роль номинативных предложений в поэзии подчеркивает и Е. С. Кубрякова. Она тоже объясняет поэтическую актуализацию этих конструкций существованием так называемого «номинативного стиля поэтической речи» — «безглагольного именного стиля»11. В номинативном стиле поэтического мышления предикация вытесняется стремлением к описанию, воссозданию особенностей визуального восприятия происходящего12. При этом синтаксис, понимаемый как система предикации — способов и средств установления связей и отношений между предметами, «может быть сведен до мини-
32
[мир русского слова № 4 / 2014]
[О. Ю. Авдевнина]
мума», синтаксическая конструкция может быть равной слову по своей структурной (форматной) характеристике; «фокусом смыслов оказывается при этом слово, название, краткий, но емкий знак ситуации, события, явления, процесс»13.
Другой особенностью номинативных конструкций с вот, объясняющей их актуализацию в поэтической речи, можно считать, на наш взгляд, их ритмическую оформленность и интонационную окрашенность. Благодаря фиксированному положению частицы (в начале предложения) и обусловленному этой позицией, достаточно предсказуемому порядку слов (вот + имя и т. п. — см выше), такие конструкции вполне отвечают параметрам образности, реализованной в условиях тесноты стихового ряда, задачам фокусировки образа предмета, образного слова, ритмической организации поэтического текста. И все это реализуется на малом текстовом пространстве заданного объема (строка, строфа), структурирование которого ограничено требованиями стихотворного размера: Вот вам бочка — Неба дно. Вот вам точка — Вот окно. Это звезд большая кружка, А над ней Нарисована игрушка — Туз червей (Н. Олейников. Пролог); Вот елочка, а вот и белочка, Из-за сугроба вылезает... (Г. Иванов. «Аспазия, всегда Аспазия...»).
Таким образом, когнитивный потенциал номинативных конструкций с вот заключается не только в их обусловленности перцепцией — начальным этапом познания, в их тесной связи с вербализацией перцептивных впечатлений
и объектов восприятия, системная совокупность которых ложится в основу формирования картины мира, но и в тех их смысловых и грамматических параметрах, которые позволяют активно использовать эти конструкции в художественном познании — в передаче образности, лиризма и психологизма художественного контекста.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Словарь русского языка в четырех томах. М., 19851988. (МАС)
2 Бабайцева В. В. Система односоставных предложений в русском языке. М., 2004. С. 372.
3 Бабайцева В. В. Система членов предложений в современном русском языке. М., 2011. С. 190.
4 Апресян Ю. Д., Богуславский И. М., Иомдин Л. Л.
и др. Теоретические проблемы русского синтаксиса: Взаимодействие грамматики и словаря/ Отв.ред.
Ю. Д. Апресян. М., 2010. — С. 31.
5 Здесь и далее примеры из художественных произведений приводятся по материалам: Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс] — Режим доступа: http:// www.ruscorpora.ru
6 Иванова Е. Ю. О перцептивности номинативных предложений // Вопр. языкознания. 2004. № 1. С. 107.
7 Там же.
8 Бабайцева В. В. Явления переходности в грамматике русского языка. М., 2000. С. 572.
9 Гаспаров М. Л. Фет безглагольный. Композиция пространства, чувства и слова // Гаспаров М. Л. Избр. тр. Т. 2. О стихах. М., 1997. С. 21.
10 Гинзбург Л. Частное и общее в лирическом стихотворении // Вопр. литературы. 1981. № 10. С. 173-174.
11 Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986. С. 135.
12 Там же.
13 Кубрякова Е. С. Указ. соч. С. 134.
[ хроника]
МОНГОЛИЯ, ТАЙВАНЬ, ЯПОНИЯ: НОВЫЕ МАРШРУТЫ СЕССИИ «МАПРЯЛ — РУССКОМУ МИРУ»
(Начало. Окончание на с. 105)
В октябре и декабре 2014 года Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) провела серию семинаров в Монголии, Японии и на Тайване в рамках научно-практической сессии «МАПРЯЛ — Русскому миру».
Цель семинаров, организуемых МАПРЯЛ при поддержке фонда «Русский мир», — расширение масштабов совместных проектов между МАПРЯЛ и национальными ассоциациями русистов за рубежом, поиск и обсуждение новых направлений научно-методической работы, распространение новых подходов к преподаванию и изучению русского языка, литературы
и культуры. В этом году в мероприятиях сессии приняло участие около 180 русистов Монголии, Тайваня и Японии.
Семинар «Россия — Монголия» состоялся 7-8 октября в Монгольском государственном университете науки и технологии, мероприятия семинара «Россия — Тайвань» проходили в 4-6 декабря в Тамканском университете, а участников семинара «Россия — Япония» принимало 23-24 декабря Посольство России в Токио.
Зарубежным русистам была представлена разнообразная научная программа: круглые столы по вопросам функционирования русского языка в мире, лекции
[мир русского слова № 4 / 2014]
33
