CC BY
97
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 11 (226).
Филология. Искусствоведение. Вып. 53. С. 47-51.
Б. Н. Жантурина
СТРУКТУРА МНОГОЗНАЧНОСТИ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО ‘BITTER’
В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ
В статье рассматривается сходство перцептивной и экспериенциальной семантики сенсорного признака ‘горький’ в русском и английском языках. Структура многозначности такой признаковой семантики находится в прямой зависимости от особенностей каузальной связи значений в прототипической и непрототипической ситуациях.
Ключевые слова: перцептивный компонент, экспериенциальность, каузальная связь.
Проблема имен прилагательных в английском языке оформляется как семантическая проблема, поскольку прилагательные объединяются на основе общего значения признака, свойства или характеристики предметных имен, а не формальных показателей. Телесно-перцептивные признаки (термин Е. Ф. Тарасова) или сенсорные признаки (термин Н. Д. Арутюновой и М. В. Никитина) в широком смысле соотносятся с признаковыми именами, определяющими свойства или проявления объектов, производными от действий и процессов со снятой идеей времени и начина-тельности; их значение толкуется через перцептивные образы. Образы составляют основу абстрактных ментальных квантов знания - концептов. По М. В. Никитину1, концепт в современной научной парадигме представляется как дискретная многофакторная ментальная единица со стохастической структурой, формирование которой происходит на основе данных чувственного опыта в непосредственных деятельностных контактах с миром. Перцептивные образы каузированы ощущением и соотносятся с зонами перцепции, организованными по способу восприятия (зрительное, слуховое, вкусо-запаховое и тактильное ощущение). Языковые знаки, вербализующие их, могут сохранять первый признак перцепции - актуальность восприятия, как например, глаголы восприятия ‘видеть, слышать, чувствовать’ или имена существительные ‘вид, точка зрения, перспектива’. Имена прилагательные соотносятся с постоянными, более или менее стабильными признаками; в отличие от глагольных предикатов, в них уже предполагается множество обобщаемых ситуаций при множестве реакций на воздействие, а идея актуальности восприятия скрыта.
Интерес к категориальным свойствам прилагательных позволил в настоящее время выделить некоторые семантические особенности этого класса имен, в частности, принято разделять их на две большие группы: на предметно-
параметрические и экспериенциальные признаки. В самом общем виде, первая группа соответствует семиотизации объективных физических и собственных признаков объектов восприятия, внешних по отношению к человеку. Экспери-енциальная семантика2 проявляется в большей степени интериоризации опыта человека, акцентируя переживаемые им ощущения. Так, понятия параметризации и размерности пространственных и чувственно (зрительно) воспринимаемых объектов применяются для толкования значений прилагательных ‘высокий - низкий’, ‘высокий - плоский’, ‘высокий - глубокий’, признаков пространственного членения при контактах человека с внешней средой. Экспе-риенциальность значения у прилагательных вкусо-запаховой перцепции устанавливается не столько по физическим признакам объектов, которые воздействуют на человека и вызывают у него ощущения, сколько по реакции на них в результате ощущения. В отличие от размерных свойств, эти свойства трудно описать безотносительно к человеку и переживаемому им опыту ощущения и оценки как нечто внешнее по отношению к нему.
Идея горечи концептуализируется в широком диапазоне физиологических ощущений в дискомфортных для человека ситуациях и состояниях, часто получающих негативную оценку. Структура значений вкусового3 прилагательного ‘горький’ показательна и по типам значений, и по стратегиям образования производных значений в экспериенциальной сфере.
Вкус (‘taste’)4 и способность ощущать разные вкусы (‘tastes’, ‘flavours’) относятся к основным и повседневным опытам человека при удовлетворении потребности в пище, а также являются средствами биологической защиты человека. Но столь привычная для нас дифференциация непосредственных вкусовых ощущений ‘горький -сладкий’, ‘неприятный - приятный’ произошла
сравнительно недавно5. Оценка пищи со времен древних греков связывается с гедонистическим опытом насыщения; ощущениями наслаждались при добавлении кислых, соленых и пряных ингредиентов, вводя чувственную дифференциацию приемлемого и неприемлемого, приятного и неприятного через «пряную» стратегию. Оценка и формирование вкуса ложились в основу культурных ценностей пищи, вкуса и поведенческих стратегий как отдельного индивида, так и социума. Повседневные опыты вкуса - это «убедительный случай трансформации биологической потребности человека в поле культурных смыслов»6. Культурные смыслы вкусовых ощущений, вполне очевидно, неотделимы от категории оценки и аксиологической ценности пищи. Вкусовое оценочное суждение, выносимое социумом как опыт культурного вкуса, включает в себя не только употребляемые в пищу продукты (каждый имеющий свой вкус), но и те вкусовые ощущения, которые становятся стереотипом наслаждения при насыщении. В сенсорной гедонистической оценке (термин Н. Д. Арутюновой7) участвуют не только и не столько физические признаки употребляемого продукта, например, горечь - признак перца или сладость - признак сахара или меда, сколько любые вкусы как гедонистическая ценность. Вычленение отдельных концептов горечи и сладости крайне важно для гедонистического вкуса, так как это - уже систематизация повседневного опыта и дифференциация вкусовых ощущений по составляющим их доминантам.
Ощущения горечи и сладости протекают как внутренний физиологический процесс, возникающий в результате воздействия внешних факторов: почувствовал горечь или сладость во рту, а не увидел, услышал, осознал горечь или сладость. В английском и русском языках прилагательное ‘горький’ (‘bitter’) употребляется атрибутивно и предикативно: It tastes bitter / sweet ‘горько / сладко (о вкусе), во рту горечь’; bitter / sweet taste ‘горький / сладкий вкус’, bitter flavour ‘горький, едкий привкус’.
Эталонные вкусы горечи устанавливаются в том числе по превышенному количеству соли; так, морская вода (‘bitter sea water’) имеет горько-соленый вкус при той норме соли в питьевой воде, которая есть в пресной воде (‘sweet water’): On such days we added from 20 to 40 per cent of bitter salt sea water to our fresh water ration (Th. Heyerdahl); Ну да, над вами триста футов / Горько-соленой глубины (Л. Мартынов). Или же прототипической горечью обладают перец,
кофе и шоколад. Горечь в физиологическом смысле осознается как некоторое внутреннее состояние, каузированное ощущением, но кау-зативность значения затемнена. В семантике экспериенциальности отражена средняя обобщенная реакция человека, что и зафиксировано в паритетных сравнениях: bitter as the peel of an orange ‘горький, как апельсиновая кожура’, bitter as coffee dregs ‘горький, как кофейная гуща’. В терминах ботанической классификации ‘bitter’ сходным образом указывает на особый вид растения, дерева или кустарника: bitter almond, bitter apple, bitter nut, bitter root. При этом нор-мальный8 вкус продукта (‘горький кофе, горькая таблетка’) связывается с крайней точкой на шкале оценки ‘сладкий, вкусный - горький, невкусный’ в противоположность приятному ощущению и гедонистической оценке сладкого: I was grateful for the scalding bitter coffee and heartening bacon (D. Du Maurier); Dr John asleep at last with a bitter tablet dissolving on his tongue spoke once in German (G. Green).
Ощущения горечи относительно нормы возникают также на фоне противопоставления ожидаемого вкуса продукта и вкуса, отличающегося от ожидаемого: The tangerine was very sour. It had a sharp, bitter taste in my mouth, and I had only just noticed it (D. Du Maurier) (кожура мандарина и сам мандарин значительно различаются по признаку горечи и сладости).
«Нормальный» вкус лежит посередине между крайними точками сладкого и горького: I drank another pint. It changed taste several times: bitter, scented, sour, watery, sweet, brackish (J. Braine), в перечислении вкусов пива - горький, с приправами, кислый, водянистый, сладкий, солоноватый и противный; собственно вкусовыми являются крайние точки - ‘горький
- кислый - сладкий’.
Импликативный потенциал горечи включает и вкусовой дискомфорт, что может быть сигналом опасного для жизни вещества: The tea tasted of bitter almonds, and he didn’t much care of it (R. Dahl) (вкус горького миндаля - это вкус растительного яда).
Производные значения этого прилагательного связаны с непрототипическими ситуациями и импликациями перцептивного компонента вкуса. Его семантические рефлексы могут обнаруживаться в поле варьирования экспериенциаль-ности по разным направлениям.
Так, перцептивный (актуальный) режим восприятия сохраняется при определении сенсорных слуховых признаков через прототипи-
ческие признаки вкуса: горечь в непрототипической ситуации связывается с восприятием звука на сходном синестезическом ощущении9, а само сходство ощущений выступает как основа синестезической метафоры: I’m behaving like a “woman’s Chats” auntie, though. Or Juliet’s nurse. Her tone seemed bitter (J. Braine), ‘горький
- очень печальный голос’; He said with a tone of bitter meaning (G. Eliot), ‘сказал горько - крайне сокрушенно’; He gave the same brief, neighing little laugh, very sad and bitter now (D. H. Laurence), ‘горький - скорбный смешок’.
Понятно, что в выражениях ‘горький тон, горький голос, горький смех’ признаки вкуса и звука могут быть лишь метафорически соотнесены по сходству ощущения при актуальном восприятии: резкие, неприятные, почти невыносимые звуки голоса и смеха крайне негативно оцениваются. Равно, как и акты речи10: bitter reproach, dispute, debate, words ‘горький упрек, спор, обсуждение, слова’; He sat with head a little bent, unable to bring the bitter phrases from his mind to his lips (G. Green); My mother replied to my letter by return of post. The reply was very long and bitter (H. Mantel).
Сходные метафоры звука обнаруживаем и в русском языке: Возможно, что горькие слова в адрес своего большого творения были написаны под влиянием горького настроения, которое посетило тогда Сергея Васильевича (А. Никитин); Удивительно изображен Мусоргским горький юмор Варлаама - юмор, в котором чувствуется глубокая драма (Ф. Шаляпин); Горькой насмешкой звучит тогда звание художника (Б. Никитин); Его упрек безмолвно горький / С тех пор забыть я не могу (А. Жигулин).
Каузальная связь ощущения проявляется в двуплановости значения: каузатор, внешние факторы воздействия и ощущение, реакция на воздействие представлены в виде конверсивной пары. В непрототипической ситуации деривация в зоне каузатора, например, воздействия природных сил, внешних по отношению к человеку, приводит к развитию исходного вкусового значения. Каузатор - холод, мороз, ветер, зимняя погода - характеризуется через прилагательное ‘bitter’ с новым значением ‘сильный’, указывая на проявление крайней степени воздействия на человека. При этом почти вся информация о чувственной окраске образа размывается, и происходит перенос от вкусового физического ощущения на определенном органе чувств к температурному ощущению, выражая представление
о степени качества через степень проявления
признака относительно нормы - эталона проявления зимы (в русском языке такие значения отсутствуют): All that thickly wooded countryside was stiff with a bitter and brittle frost (Chesterton), ‘сильный, трескучий мороз’; Then by ill-luck the husband returned before expected and I had to escape through the cow-shed and left my good cloak behind in that bitter December weather (B. Un-sworth), ‘очень холодная декабрьская погода’; It was cold. A bitter wind blew through the open door, and rattled the corrugated roof (D. Du Maurier), ‘очень сильный ветер’.
Конверсивные каузальные значения сохраняются, если определяется метафизическая горечь. Абстрактные имена существительные, обозначающие умственную деятельность и внутренние психические процессы, могут быть каузаторами ощущения горечи: bitter experience ‘горький жизненный опыт, тяжелые и неприятные события, причиняющие негативное чувство, как при ощущении горечи’; bitter blow ‘сильный, жестокий удар, вызывающий чувство горечи’, bitter defeat ‘горькое поражение, глубоко и мучительно переживаемое чувство’, bitter death ‘мучительная смерть’, bitter enemy ‘злейший враг, ненавистник’, bitter row, fight, opponent, rivalry, struggle. Как видно, пара семантических компонентов - каузатор и рецепция воздействия
- связаны причинно-следственным отношением: bitter attack - это и воздействие, и реакция на нее. Сопровождающая их рациональная оценка лежит в основе эмотивных метафор, при которых сравниваются эмоциональные реакции на метафизические каузаторы: These thoughts taste so bitter that they made the veins stand up in his head (J. Darling), ‘горькие мысли’, как и ‘горькие вкусы’ оцениваются сходно; She could give no enjoyment and gained herself no more than an embittered sense of inefficiency (G. Green), ‘горчайшее чувство беспомощности’; All memories are bitter, and I prefer to ignore them (D. Du Maurier), ‘горькие воспоминания’.
Прототипическая вкусовая ситуация горечи применяется для определения чувств, реакций в зоне рецепции воздействий от каузаторов, что наглядно проявляется в идиоматическом выражении ‘a bitter pill to swallow’: ‘горькая пилюля’ (реальная прототипическая ситуация приема горького лекарства) и ‘тяжелая необходимость’
- оскорбление, унижение, с которым приходится мириться: We found his deception a bitter pill to swallow.
Сходные значения находим в зоне рецепции воздействия при существительных со значени-
ем сильного чувства, тяжелого эмоционального состояния. При этом такие значения развиваются при скрытых каузаторах преимущественно в пейоративах, выражающих неудовлетворенность, обиду, унижение, стыд, разочарование. сожаление: feeling or showing great anger or dislike, especially because of something that one thinks is unfair - состояния и чувства злости и неприятия, возникающие как результат несправедливости. Каузатор состояния скрыт: a bitter disappointment ‘чувство горького, то есть сильного разочарования’, bitter humiliation ‘горькое сильное унижение’. Philip felt some bitter complacency in the promising stupidity of this well-made active-looking boy (G. Eliot), ‘испытывал горькое удовлетворение’; Never before had she felt such bitter contempt for herself (J. B. Priestley), ‘испытывала горькое презрение к себе’. Сходные значения и образуются и в русском языке: Браню ее, а себя ловлю на горьких сожалениях о деревянной ноге, о возрасте (Б. Окуджава); Лев Николаевич нанес ему горькую обиду (Б. Никитин); Я должен сделать признание, что Мефистофель - одна из самых горьких неудовлетворенностей всей моей артистической карьеры (Ф. Шаляпин).
В обоих языках мелиоративы редки при прилагательном ‘bitter’, но если все же появляются, то в негативных контекстах: He could not disguise a bitter interest (G. Green); (она) любила Свечина горькою любовью, с проклятиями, с ожесточением (Б. Окуджава).
Телесные партитивы также обнаруживают связь с проявлениями горечи; горечь варьирует в метонимической зависимости ‘целое, человек
- партитив’. Так, горечь можно увидеть: в чертах лица - bitter mouth ‘горький рот’, bitter look ‘горький взгляд’, ...and for the first time since his return his face lost its daze of love and took on a look of bitterness (B. Unsworth) (‘горький’ перерастает в ‘горестный’, импликация целого при указании на часть); A wry, almost bitter look came over her face (H. Robbins); She suddenly turned away, leaned her forehead against the wall, and burst into bitter tears (D. H. Lawrence) (горькие мучительные слезы, потому что неприятные); I know
I cried that night, bitter youthful tears that could not come from me today (D. Du Maurier); He was using a voice not his own. It came through the cruel and bitter mouth of the mask, slow, deliberate, with a sound of metal in it (B. Unsworth); Jacob’s face hardened while I stared at him into a bitter mask that I‘d thought was gone for good (H. Mantel); Был конец декабря, и я помню, какие горькие слезы я
проливала перед окном своей маленькой комнаты (А. Тютчева); Сахарин - это горькие слезы, / Истолченные в порошок (Л. Мартынов).
Таким образом, структура многозначности прилагательного ‘bitter’ складывается и увязывается в одно целое при условии выделения, в первую очередь, прототипической перцептивной ситуации из зоны вкусо-запаховой перцепции, тем самым устанавливая актуальный режим восприятия. Такая исходная ситуация выявляется в сочетаемости с веществами или продуктами питания, в состав которых входят горькие вещества. В прототипической ситуации также четко проявляется и экспериенциальность семантики вкуса, в центре которой стоит человек, а сам механизм деривации исходного значения обусловлен каузальной природой ощущения: исходные компоненты базовой ситуации вкуса включают каузатор ощущения и рецепцию ощущения (реакцию на воздействие). Семантическая деривация прилагательного ‘bitter’ ‘горький’ в русском и английском языках проходит шаги «исследования» человека: при акценте на ощущения деривация проходит по синестезическому типу, на чувства приятия или неприятия - по типу эмо-тивного варьирования негативного чувства; при оживлении зависимости смежного соположения ‘часть-целое’ - по типу метонимии. В иных непрототипических ситуациях метафизическая горечь осмысляется при сохранении исходной двуплановости каузальной связи между воздействием и реакцией на него. Особняком стоят сочетания с событийными существительными, обозначающие явления природы и значения крайней степени проявления признака, которые представлены только в английском языке.
Примечания
1 Никитин, М. В. Курс лингвистической семантики. СПб. : Науч. центр проблем диалога, 1996.
2 Апресян, Ю. Д. Основания системной лексикографии // Языковая картина мира и системная лексикография / отв. ред. Ю. Д. Апресян. М. : Языки славян. культуры, 2006; Кустова, Г. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М. : Языки славян. культуры, 2004.
3 Вкус и запах - это контактная вкусо-запаховая перцепция, которая осознается при воздействии на человека химических и температурных агентов, входящих в состав веществ. Таково современное представление о формировании вкуса;
современная химия, например, сводит разнообразие вкусов и запахов к пяти различно сочетаемым элементам: углероду, водороду, кислороду, сере и азоту. Составляя таблицы присутствия и отсутствия их в веществах, оценивая дозировки и пороги, наука приходит к учету различий и сходств между свойствами веществ, вызывающих вкусовые и обонятельные реакции человека. Определяя источники запахов, отмечая их функции в жизни человека, структурная антропология также оставляет без ответа вопросы перцептивной классификации собственно вкусов и запахов как обратной реакции на воздействие. Некоторые исследования оставляют «ощутимый» след в способах категоризации объектов окружающего мира в современном и примитивном обществах (Леви-Строс, К. Первобытное мышление / пер., вступ. ст., примеч. А. Островского. М. : ТЕРРА - Книж. Клуб : Республика, 1999; Rosch, E. H. On the Internal Structure of Perceptual and Semantic Categories // Cognitive Development and the Acquisition of Language / ed. by T. E. Moore. N. Y. ; L. : Academic Press, 1973; Никитина, Е. С. Семиотика : курс лекций : учеб. пособие для вузов. М. : Академ. Проект : Трикста, 2006).
4 ‘Taste’ распадается на два значения чувственного вкуса: вкус как ощущение и способность человека (субъекта восприятия) и вкус, каузи-руемый употребляемым продуктом: 1. the taste -sense by which flavour is known sweet / sour taste, 2. a taste - quality of a substance made known by the sense, e. g. by putting some on the tongue Sugar as a sweet taste. В этом значении его синоним -‘flavour’, который соотносится также и с запахами. Культура вкуса и эстетическое значение
- ability to enjoy beauty, esp. in art and literature; ability to form judgments about these; ability to behave in the most appropriate and pleasing way She has an excellent taste in dress. It would be bad taste to refuse their invitation (Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English / A. S. Hornby. Oxford Univ. Press, 1974. 885 p.) - указывают на наличие духовной способности, формировавшейся на основе чувственного ощущения вкуса не только в зоне ольфакторной перцепции, но и зрительной и слуховой при оценке зрительного и слухового ряда.
5 Перцептивные опыты вкуса были определены в терминах воздействия определенных химических веществ на рецепторы вкуса в ротовой полости только после Лавуазье; свидетельства органа вкуса и разнообразие вкусов в современной химии сводятся к пяти различно сочетаемым
элементам: углероду, водороду, кислороду, сере и азоту.
6 Рассадина, С. А. Герменевтика удовольствия : (Наслаждение вкусом) : науч. изд. СПб. : Петрополис, 2010.
7 Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы). Изд. 3-е, стер. М. : Едиториал УРСС, 2003; Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / вступ. ст. Н. Д. Арутюновой, И. И. Челышевой. Изд. 3-е, стер. М. : КомКнига, 2006.
8 Понятия ‘шкала’ и ‘норма’ в современной теории языка успешно применяются для описания величины и оценки (Урысон, Е. В. Семантика величины // Языковая картина мира и системная лексикография / отв. ред. Ю. Д. Апресян. М.
: Языки славян. культур, 2006. 752 с.). На вкусовой шкале есть крайние точки количественного проявления вкусового ощущения ‘сладкий
- соленый’ и ‘сладкий - горький’ со средним термином ‘пресный (несладкий, несоленый, негорький)’. Крайняя положительная оценка в ‘сладкий, приятный, вкусный’ и крайняя отрицательная оценка в ‘горький, неприятный, невыносимый’ выражается во многих контекстах по умолчанию.
9 Синестезия возникает, как правило, при объединении признаков зрительной и слуховой перцепции на основе сходства восприятия; «от сравнения самих сущностей здесь переходят к сравнению ощущений от них, однако целью метафоры остается идентифицировать, назвать и описать некий признак посредством синестези-ческого сходства его с известным признаком из иной таксономической сферы» (Никитин, М. В. Курс лингвистической семантики...). По мнению психологов, «синестезия - психологический феномен, состоящий в возникновении ощущения одной модальности под воздействием раздражителей другой модальности» (Петренко, В. Ф. Основы психосемантики. 2-е изд., доп. СПб. : Питер, 2005. 63 с.).
10 Ср. употребление вкусо-запаховых эпитетов у У. Шекспира: Go with me / And in the breath of bitter words let’s smother / My damned son (Richard III), пример предложен и проанализирован С. И. Мезениным как косвенная метафора; при анализе также отмечено, что подобные метафоры занимают у Шекспира 7 % от общего количества (Мезенин, С. М. Образные средства языка : на материале произведений Шекспира : учеб. пособие. 2-е изд. Тюмень : Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2002. 91 с.).
