CC BY
66http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/cab078cc-5fb8-4818-a9be-9cb2e78d5bf7/A33-20480-2014_20160616_0predelenie.pdf/ (дата обращения 20.01.2017 г.).
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Доступ из справ.-правовой системы КонсультантПлюс. Первоначальный текст документа опубликован в издании «Российская газета». № 140, 30.06.2015.
4. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» ред. от 03.07.2016 г. Доступ из справ.-правовой системы КонсультантПлюс. Первоначальный текст документа опубликован в издании «Собрание законодательства РФ», 28.10.2002. № 43. Ст. 4190.
5. Эрлих М.Е. Конфликт интересов в процессе несостоятельности (банкротстве): Правовые средства разрешения: монография. Москва: Проспект, 2015. 192 с.
СТРОИТЕЛЬНЫЕ КОНТРАКТЫ В РАЗЛИЧНЫХ ПРАВОВЫХ
СЕМЬЯХ Никитин В.В.
Никитин Владимир Валерьевич — адвокат, коллегия адвокатов «Мосюрцентр», кандидат политических наук, г. Москва
Аннотация: статья рассматривает отдельные особенности регулирования строительных контактов в контексте господствующих в российской науке доктринальных представлений о различных правовых семьях. Для создания контекста проводится разграничение основных особенностей различных правовых семей, прежде всего романо-германской и семьи общего права. В этом контексте с использованием сравнительного правового метода исследования автором делаются выводы о дополнительном законодательном регулировании строительных контрактов, которые приносятся законодателем в странах общего права в деловой оборот. Отмечается, что законодательство развитых правопорядков стран романо-германской системы весьма скупо регулирует специфические моменты договоров строительного подряда. Ключевые слова: договор, договорное право, контракт, строительство, инжиниринг, строительное право, формулярное право, типовые договоры, проектирование, сравнительное право, общее право.
Многообразие правовых систем и уникальность каждой из них не исключают возможности выявления имеющихся в них не только отличительных признаков, но и общих, повторяющихся (хотя и с предопределённой национально -правовой спецификой конкретного государства) черт, группировки в этой связи схожих правовых систем государств. Предмет научных интересов автора связан со спецификой заключения контрактов на производство строительных и проектных (в том числе, изыскательских работ), контрактов, на которые содержание, заключение и исполнение которых влияет множество разных факторов, а к наиболее общим глобальным факторам относится принадлежность контракта к праву, которое входит в состав той или иной правовой семьи. В этой сфере в последние двадцать лет наметились интересные тенденции.
В соответствии с подходом, получившим признание в отечественной и зарубежной правовой науке [10], [27], [31], под термином «правовая семья» здесь нужно обозначить группы правовых систем, имеющих схожие признаки (круг источников права, основы его построения и функционирования, систему органов юстиции, суть и основное содержание правовых традиций). В свою очередь, правовая традиция, как обоснованно отмечается в специальной литературе [7, 13 - 14], является вспомогательной категорией, позволяющей подразделять правовые семьи по критерию правопонимания, лежащих в его основе идей. Представляется также обоснованным высказанное в зарубежной литературе суждение о том, что правовая традиция касается происхождения, исторического развития, взаимодействия права и культуры, роли права в обществе [47].
Определяющим фактором развития правовых систем и их групп (правовых семей) выступает развитие их на основе единых (общечеловеческих) начал, в направлении унификации и гармонизации правовых институтов и норм [2], [3], [21, 43 - 44]. Следует также иметь в виду, что правовые семьи и складывающиеся в них традиции, обладая свойством устойчивости, сохраняют основные типологически присущие им черты, и, тем не
менее (и особенно в современных условиях интеграции, глобализации) подвержены влиянию внешних факторов, восприимчивы к адаптации элементов зарубежных правовых систем, в том числе, принадлежащих к другим правовым семьям.
Под правовой семьей понимают совокупность национальных правовых систем, выделенную на основе общности их различных признаков и черт. Вместе с тем, нужно учитывать, что в литературе по сравнительному правоведению используются в качестве тождественных указанному термину и другие термины: «правовые круги», «форма правовых систем», «структурная общность» [7, 13]. Следует принять во внимание сущностные особенности феномена права и его компонентов (и здесь мы должны учитывать не только различия правовых систем и правовых семей, а также связанное с этим различное понимание права и других правовых категорий в отечественной и зарубежной юридической литературе [27, 20 - 22], но и констатировать то общее, что есть у права и правовых систем, выделяющее их от других системных объектов: нормативность, формальная определённость, общеобязательность, обеспеченность силой государственного принуждения, и т.д. [19, 11]). Следует согласиться с выводом известного французского компаративиста Р. Давида о несводимости правовой семьи к некой биологической реальности и, как следствие, -использовании данного понятия в дидактических целях, для выявления сходства и различия систем действующего права [10, 20].
Р. Давид, исходя из существенных отличительных признаков правового (а отчасти и идеологического) характера, выделил, во-первых, три основные правовые семьи (романо -германскую, англо-саксонскую или общего права, социалистического права), во-вторых, указал на существование в мире иных правовых систем (мусульманского, индусского и иудейского права, правовых систем Дальнего Востока, правовых систем Африки и Мадагаскара) [10, 20 - 28], при этом подчеркнул фактор влияния первых на вторые, и одновременно, отметил объективный характер вторых, своеобразие существующих в них правовых традиций.
С.С. Алексеев, исходя из характера и уровня дифференциации права и социального регулирования, а также политического режима, влияющего на механизм правового регулирования, выделил четыре основные правовые семьи: романо -германское право, англосаксонское общее право; религиозно-общинные (неотдифференцированные) юридические системы ряда стран Азии и Африки, заидеологизированные правовые системы при авторитарных политических режимах [2, 195 - 196].
В работе немецких юристов К. Цвайгерта и Х. Кетца, посвященной сравнительному правоведению в сфере частного права, в качестве критерия классификации правовых систем берется понятие «правовой стиль», учитывающий, в числе факторов, происхождение и эволюцию правовой системы, специфику юридического мышления, правовых институтов, источников права, особенности идеологии. С учетом этих факторов различаются следующие правовые системы: романская, германская, скандинавская, англо-американская, социалистическая, право ислама, индусское право [34, 11].
По мнению французского компаративиста Р. Леже, при типологии правовых систем следует использовать три критерия: технический (юридическая техника), идеологический, исторический и социологический. Соответственно, на первом уровне выделяются системы с длительными правовыми традициями (Западная Европа и Северная Америка) и системы, не обладающие ими; на втором уровне страны с длительными правовыми традициями подразделяются на системы романо-германского и англосаксонского права, что касается государств с отсутствием правовых традиций, то они дифференцируются на правовые системы, подчиненные религии, с одной стороны, и идеологии - с другой [18, 103 - 110].
По мнению американского юриста Г.Дж. Бермана, для проведения научно обоснованной классификации правовых систем необходимо выделить общецивилизационные критерии, а также, собственно, правовые критерии, которые заключаются в связанности правовых элементов одним общим правопорядком специфического типа (традиция, идеи, концепции, и др.); на этой основе им выделены следующие правовые семьи: семья традиционного права (семья обычного права, семья традиционно-этического права, дальневосточное право); семья религиозного права (иудейское право, индусское право и исламское право); семья законодательного права (романо-германская правовая семья); семья прецедентного права (семья общего права); семья смешанного права (латиноамериканская правовая семья и скандинавская правовая семья) [5, 48 - 57].
Наконец, некоторые авторы в качестве основного фактора деления правовых систем указывают на роль религиозных ценностей, а также взаимосвязанные с ними свойства
32
формирования и функционирования права. Так, В.И. Лафитский, основываясь на данном критерии, указывает на существование восьми религиозных (христианского, мусульманского, индуистского, буддистского, иудейского, конфуцианского, синтоистского и языческого) и двух атеистических (тоталитарного и технократического) правовых сообществ. В свою очередь, христианское сообщество подразделяется на романо-германскую, англосаксонскую, скандинавскую, латиноамериканскую и славянскую правовые системы [17, 100 - 101, 105].
Как видно из приведенных классификаций, их авторы (и особенно это характерно для современных исследователей) оперируют не каким-либо одним критерием, а указывают на несколько факторов, которые во взаимосвязи влияют на своеобразие целых групп правовых систем, определяют характерные для указанных групп (правовых семей) основные правовые традиции.
Данный подход, как представляется, обоснован, позволяет проводить комплексный анализ правовых явлений, в том числе, рассматриваемых. Не отрицая определенной условности приведенных классификаций (как впрочем, и любой типологии) [26, 7 - 11], [37, 63 - 89], [47, 229 - 248], тем не менее, следует признать их теоретическую и практическую ценность.
Следует также указать на роль правовых традиций, заключающих в себе основные (базовые) идеи правопонимания и позволяющих проводить типологию правовых семей. В целом автор разделяет позицию Р. Давида, полагает возможным, с учетом степени и характера развития правовых компонентов, а также своеобразия проявления этих компонентов в отдельных группах правовых систем, наличия у последних собственных специфических факторов развития и функционирования, выделять, во-первых, основные правовые семьи (романо-германскую и семью общего права), во-вторых, иные правовые семьи (религиозные, и некоторые другие правовые системы, которые по тем или иным причинам нельзя отнести к одной из вышеуказанных основных правовых семей, но которые испытывают их влияние). Здесь заметим, что практически значимый вопрос о том, к какой из правовых семей относится российская правовая система (данный вопрос требует, по всей видимости, отдельного изучения, в силу ограниченного объема автор на нём не останавливается), дискутируется в правовой науке [19, 72]. Среди правовых семей второй группы, очевидно, выделяется спецификой сложившихся правовых традиций, как и в целом права, ролью в нём религиозного фактора, мусульманская правовая семья, однако в силу ограниченного объема автор не останавливается на этом вопросе [33], [41].
Следует учитывать, что романо-германская правовая семья (при этом, строго говоря, нужно вести речь о входящих в неё, соответственно, романской, где эталоном выступает правовая система Франции, и германской, где эталоном выступает правовая система Германии правовых семьях) сформировалась под влиянием римского права и его традиций [11], вследствие чего для неё характерны: деление права на частное и публичное; преобладающее развитие гражданского права; пандектная структура кодексов и самой юриспруденции; идея кодификации, верховенства закона и подчиненности ему судебной практики, где судья применяет уже существующее право (данный тезис, впрочем, не может считаться бесспорным, ученые рассматривают вопрос о правотворческой роли судов, в частности российских [8, 15 - 18]); абстрактность правовых норм, их деление на общие и специальные; наличие развитой теории права, ориентирующейся на изучение его основных категорий, объявлении права предметом юриспруденции (понимаемой, в частности, в России, в качестве науки о праве [27, 21]).
Родиной правовой семьи общего права является Англия, соответственно, она включает в себя также правовые системы стран, последовавших английскому образцу. Поскольку сфера общего права сформировалась независимо от влияния римского права в процессе деятельности английских судов, для неё характерны иные, чем сложившиеся в романо -германской правовой семье, правовые традиции, а именно: деление права на общее (Common law) и право справедливости (Equity Law), кроме того, выделение таких базовых отраслей, как договорное право (Contract law), право собственности (Property law), деликтное право (Tort law), уголовное право (Criminal law); отсутствие кодификации (по крайней мере, в том виде, как этот процесс понимается и осуществляется в странах континентальной Европы и других странах, придерживающихся континентальных правовых традиций); непреходящая роль судебной практики в развитии права и существование судебного прецедента, связанных с ним доктрины stare decisis (что буквально означает «стоять на решенном» и проявляется в обязанности суда строго следовать вынесенным ранее судебным решениям по аналогичным
33
делам. Как полагают исследователи, данный принцип в правовой системе Великобритании, по сути, является принципом законности, адаптированным применительно к условиям прецедентной системы [27, 13], а также особого положения судебной власти в целом и отдельных судов, в частности, рассматриваемых не только в качестве правоприменительных, но и также создающих право органов.
Здесь заметим, что само отношение к кодификации (традиционно высоко оцениваемой представителями правовой науки и практики стран, придерживающихся романо -германских правовых традиций) среди английских юристов далеко не однозначно. Так, по словам профессора ван Каенэгема, «...Право Англии гораздо больше, чем любая другая правовая система, основанная на кодификации, является продуктом его исторического развития, так как любая кодификация - всегда удар топором по непрерывной связи времен». - См.: Caenegem R.C. Van. Judges, Legislators. Chapters in Europen in Legal History. - Cambridge, 1987. P. 16 [Цит. по 27, 69].
С другой стороны, уже в XIX в. известный английский правовед И. Бентам обосновывал идею кодификации, в том числе, и с прагматических позиций, полагая, что кодексы установят нерушимую связь между законодателями, с одной стороны, и судьями и гражданами - с другой, что, в свою очередь, упростит процесс толкования и применения права. Однако практические шаги в этом плане были предприняты позднее и только в отношении английских колоний [6].
Благодаря вкладу П.Г. Рябинчук в изучение правового регулирования строительных контрактов в Великобритании, в кругу российских ученых расширились представления о правовом регулировании строительных контрактов в общей системе права путем использования законодательных правовых регуляторов. Для понимания механизма регулирования строительных контрактов в системе общего права сегодня недостаточно простых модификаций относительно широко известных утверждений об особом характере убытков, невозможности установления договорной неустойки, которая может быть реализована через взыскание некоторых видов убытков, а не как штрафная санкция, и указания на фундаментальную для контрактного права Великобритании доктрину встречного предоставления.
Именно П.Г. Рябинчук привлекла внимание к расширению законодательного регулирования строительных контрактов в Великобритании и принятию Закона о грантах, строительстве и восстановлении 1996 г. (Housing Grants, Construction and Regeneration Act 1996), который сокращенно именуется на английском языке HGCRA) [28].
Предметами правового регулирования строительных контрактов, о которых стоит упомянуть в связи с принятием этого акта, стали введение механизма досудебного урегулирования споров посредством adjudication и уточнение порядка осуществления платежей (в частности, введения процедуры, при которой законной задержкой платежа связанной с претензиями по качеству к подрядчику может быть только отсрочка платежа, осуществленная после направления ему уведомления об отсрочке с указанием конкретных претензий).
HGCRA формирует давление на форму строительных контрактов, создавая правовую мотивацию к заключению таких контрактов в письменной форме и определяя в правовом смысле содержание такого понятия как «письменная форма» применительно к содержанию строительных контрактов.
Мы видим, что принятие HGCRA в Великобритании связано с проникновением в сферу контрактных отношений законодательного регулирования. При этом установлений прецедентного права и правовых традиций оказывается недостаточно.
Вопреки эмоции ван Каенэгема, положительно оценивающего отстутствие кодификации в системах общего права (прежде всего, в Англии), мы видим в случае с HGCRA принятие акта, который можно рассматривать как сильный шаг в сторону кодификации правил о заключении отраслевых договоров касающихся реализации предпринимательских проектов в отраслях, связанных с повышенной опасностью и с применением современных технологий.
Такая тенденция характеризует и иные правовые системы стран общего права.
Более того, такая тенденция распространяется на договорные отношения в иных отраслях промышленности, связанные с повышенной опасностью и высокими технологиями.
Нормативное регулирование получают договоры в сфере IT-технологий, ядерного права и т.д.
Правовая природа договоров строительного подряда (включая проектно-изыскательские работы и т.д.) в странах континентального права в большей степени носит каузальный характер.
О.Г. Ершов верно отмечает, что в силу определенных исторических причин, связанных с близостью российского правопорядка и германской пандектной системы правовое регулирование последней, имеет для российского правоприменителя особое значение [13].
Развивая далее эту мысль, он указывает на 1) определенно консенсуальный характер договоров подряда, по которым осуществляются строительные и проектно-изыскательские работы и 2) на то, обстоятельство, что строительные и проектно -изыскательские работы регулируются в рамках общих положений Германского гражданского уложения (ГГУ) о договорах подряда [13].
Вместе с тем, О.Г. Ершов указывает на отсутствие специфического регулирования договоров строительного подряда в ГГУ, что не совсем верно. Дело в том, что параграфы 648, 648а такое специфическое регулирование содержат [9, 269 - 270]. Интересно, что авторы ГГУ сочли необходимым ввести в текст закона положения неожиданные для российского правоприменителя. К специфике договоров подряда на осуществление строительных работ, закрепленной на законодательном уровне, немецкий правопорядок относит порядок обеспечения имущественных интересов подрядчика путем внесения обеспечительного платежа по договору и специфические вопросы фондирования строительства посредством ипотеки на строящийся объект.
Интересно, что такие элементы регулирования носят выраженный материально -правовой характер, в отличие от специфических для договоров строительного подряда и изыскательских работ норм, закрепленных в российском Гражданском кодексе, среди которых много норм, лежащих на стыке материального права и процесса, посвященных актированию объемов работ, то есть по сути созданию доказательств в связи с выполнением обязательств по договорам.
О.Г. Ершов выделяет также в зарубежных правопорядках развитие того, что он называет формулярным правом в сфере строительного подряда [14]. Под этим процессом понимается проникновение в оборот различных типовых форм договоров строительного подряда и проектно-изыскательских работ, имеющих рекомендательный характер, но в силу их высокого авторитета, становящихся частью гражданско -правового оборота.
К таким формулярным контрактам относятся, прежде всего, рекомендуемые формы, подготовленные Международной федерацией инженеров-консультантов (FIDIC) и Институтом гражданских инженеров (ICE).
При этом, тем не менее, сам О.Г. Ершов не считает формулярное право правом в полном смысле этого слова.
Вместе с тем, увеличение роли типовых договоров в сфере договорного права очевидно и этот процесс затрагивает как подрядные контракты в высокотехнологичных сферах и сферах, связанных с повышенной опасностью, так и классические внешнеторговые контракты, для которых разработка единых типовых форм, возможность включения в текст контракта положений, заимствованных из иностранного права или обычае международного коммерческого оборота стали повсеместным делом с середины XX века [12, 52], [42].
В условиях дефицита в российской правовой науке работ, посвященных специфическому регулированию контрактов в наукоемких и технологически опасных отраслях, такой вывод следует считать несомненным прогрессом. Однако представляется все же, что его недостаточно.
Из общей практики договорной работы (здесь автор может сослаться только на результаты, полученные методом включенного наблюдения) известно, что при заключении крупных договоров в развитых зарубежных правопорядках считается повсеместной нормой делать не только массовые специальные оговорки относительно применения типовых форм отраслевых договоров, но и ключевых актов международного частного права, таких как Конвенция Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (Венская конвенция о международных договорах купли-продажи товаров 1980 г.). Например, стороны делают ссылку на применение этой конвенции с введением оговорки об исключении ссылки на раздел 3, часть 4 конвенции, посвященный переходу риска при международной купле-продажи.
В том же, что касается таких договоров, формы которых утверждены FIDIC и т.д., оговорки делаются десятками, если не сотнями.
Говорить при таких обстоятельствах о влиянии «формулярного права» на договоры строительного подряда и подряда на проектно-изыскательское работы, конечно, есть основания.
Но весомость таких оснований сопоставима с весомостью утверждений о влиянии на российскую правовую систему готовых решений, которые предлагает, например,
35
конструктор договоров СПС «Консультант Плюс». Впрочем, автор полагает, что влияние последнего инструмента отнюдь не нулевое.
Существенные различия между рассматриваемыми правовыми семьями и особенностями реализации подрядных отношений в сфере строительства и проектно-изыскательских работ не исключают взаимного влияния правопорядков друг на друга, что связано с интеграционными процессами и глобализацией правового пространства, интенсификацией международного сотрудничества в различных областях, повышением уровня развития техники.
Представляется, что в современных условиях конвергенция правопорядков затрагивает самые различные институты правовых семей. Выше говорилось о проникновении в систему общего права законодательного регулирования договоров, характерного раньше для романо-германской правовой семьи. Другим наглядным примером может служить групповой иск (возник в Англии и первоначально получил распространение в странах общего права, в последнее время воспринимается странами романо -германской правовой семьи) [1, 207 - 260].
В самом общем виде эта тенденция (сближения правовых семей и правовых систем) проявляется во взаимном восприятии отдельных элементов «внешних» правовых систем: возрастании роли судебной практики в странах романо-германской правовой семьи, в ряде случаев восполняющей проблемы правового регулирования, и напротив, - в повышении роли нормативно-правовых источников законодательного и подзаконного уровня в странах общей системы права [4], [15], [37], взаимном проникновении отдельных элементов процессуального права, выработке единых подходов к регулированию частноправовых отношений. Подводя итог, можно отметить следующее.
1. Проблема типологии (классификации) правовых семей, занимает особое место в сравнительном правоведении, что в свою очередь, объясняется не только её важным теоретическим (познавательным) значением, но и практическими потребностями использовать знания о правовых семьях и правовых традициях в процессе унификации правовых принципов и институтов и гармонизации национального законодательства (источников, действующих в соответствующей правовой системе) с правом других государств.
2. Механизм регулирования строительных контрактов претерпевает сглаживание под влиянием интеграционных процессов и глобализации правового пространства. Наблюдается сближение правовых семей, проявляющее себя во взаимном восприятии отдельных элементов «внешних» правовых систем, а также выработке единых подходов к регулированию частноправовых отношений.
На этом фоне системы общего права увеличивают законодательное регулирование строительных контрактов. Это касается также контрактов в высокотехнологических отраслях и в отраслях, связанных с повышенной опасностью.
Большинству крупных правопорядков не свойственно регулирование специфических аспектов договоров строительного подряда на законодательном уровне, что повышает роль типовых форм строительных контрактов. Вместе с тем, значимость такой роли имеет свой предел и не должна быть переоценена.
Список литературы
1. Аболонин Г.О. Практическое применение групповых исков в некоторых странах мира // Вестник гражданского процесса, 2015. № 4. С. 207 - 260.
2. Алексеев С.С. Теория права. М.: Издательство БЕК, 1994.
3. Бахин С.В. Сотрудничество государств по сближению национальных правовых норм (унификация и гармонизация права): Автореф. дисс... д-ра юрид. наук. СПб., 2003.
4. Белых В.С. Судебный прецедент как источник правового регулирования: спорные вопросы теории и практики // Закон, 2012. № 5. С. 185 - 191.
5. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. 2-е изд. М., 1998.
6. Богдановская И.Ю. Особенность систематизации в странах общего права. [Электронный ресурс]. // Право и политика, 2007. № 7. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
7. ВласовА.А. Зарубежный гражданский процесс. Краткий учебный курс. М., 2008.
8. Верещагин А.Н. Несколько мифов о прецедентном праве в России // Журнал конституционного правосудия, 2013. № 4. С. 15 - 18.
9. Гражданское уложение Германии. Пер. с нем. 3-е издание. Москва: Волтерс Клувер, 2008, с. 269 -270.
10. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М.: Международные отношения, 1996.
11. Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под общ. ред. В.С. Нерсесянца. М., 2008.
12. Дождев Д.В. Сравнительное право: состояние и перспективы // Российский ежегодник сравнительного права. 2007 / Под ред. Д.В. Дождева. СПб., 2008. С. 7 - 21.
13. Ершов О.Г. Договор подряда на проектные и изыскательские работы в гражданском праве зарубежных стран // Новый юридический журнал, 2013 №3 / [СПС «Консультант Плюс»]
14. Ершов О.Г. О формулярном праве и его значении в регулировании договорных отношений по строительству // Право и образование, 2009. № 5. С. 106 - 113.
15. Кулагин М.И. Предпринимательство и право: опыт Запада. М., 1992.
16. Лановая Г.М. Типология как методологическое средство теоретико-правового анализа юридического права // История государства и права, 2010. № 4. С. 16 - 19.
17. Лафитский В.И. Сравнительное правоведение в образах права. Т. I. М., 2010.
18. Леже Р. Великие правовые системы современности: сравнительно-правовой подход / Пер. с фр. М., 2009.
19. МарченкоМ.Н., Дерябина Е.М. Правоведение. М.: Проспект, 2009.
20. Марченко М.Н. Является ли правовая система России составной частью романо-германской правовой семьи? // Правовая политика и правовая жизнь, 2001. № 1. С. 72.
21. Осакве К. Сравнительное правоведение в схемах. Общая и Особенная части. М., 2002.
22. Осакве К. Размышления о природе сравнительного правоведения: некоторые теоретические вопросы // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения, 2006. № 3. С. 54 - 71.
23. Очерки сравнительного права: Сборник /сост., пер. вступ. статья В.А. Туманова. М., 1981.
24. РайниковА.С. Основные частноправовые семьи: общие черты // Журнал российского права, 2013. № 9. С. 72 - 80.
25. Решетников Ф.М. Правовые системы стран мира: Справочник. М.: Юрид. лит., 1993.
26. Рехтина И.В. Правовая семья как детерминанта особенностей обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений в гражданском процессе // Российский судья, 2015. № 12. С. 7 - 11.
27. РомановА.К. Право и правовая система Великобритании. М.: Форум, 2012.
28. Рябинчук П.Г. Правовое регулирование строительного контракта по законодательству Великобритании // Предпринимательское право, 2012. № 4. С. 29 - 33.
29. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение. М.: Юрист, 2003.
30. Семухина О.Б. Типология уголовного процесса англо-американской и романо-германской правовой систем. Томск, 2002.
31. Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. Саратов, 1994.
32. Стенограмма вводной лекции для слушателей Российской школы частного права (проф. Е.А. Суханов, 4 октября 2010 г.). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.schoolprivlaw.ru/arhiv/ (дата обращения: 26.03.2017).
33. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. Вопросы теории и практики. М.: Наука, 1986.
34. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. I. Основы. Пер. с нем. М., 2000.
35. ШумиловВ.М. Правовая система США: учеб. пособие. М.: Междунар. отношения, 2013.
36. Юридический словарь / Под ред. А.Н. Азрилияна. М., 2009.
37. Bell J. English Law and French Law - not so Different? // Current Legal Problems. Vol. 48. Part 2. P. 63 - 89.
38. Caenegem R.C. Van. Judges, Legislators. Chapters in Europen in Legal History. Cambridge, 1987.
39. Comparative Criminal Procedure /Eds. J. Hatchard, B. Huber, R. Volger. London, 1996.
40. Cruz P.A. Modern Approach to Comparative Law. Boston, 1993.
41. Enciclopedia of Islamic Law. A Compendium of the Major Schools. Adopted by Laleh Bakhtiar. Introduction by Kevin Reainhart. ABC International Group, Inc., 1996.
42. Green A. Comparative Law as a Source of International Law // TLR. 42, 1967. P. 52.
43. Kiralfy A.K.R. The English Legal System. L., 1984; Liebesny H. Forein Legal Systems: A Comparative Analysis. Wash., 1981.
44. Leibniz Gottfried Wilhelm. Theatrum legale als Projekt einerumfassenden Darstellung des Rechts aller Völker, Länder und Zeiten // Nova Methodus Discendae Docendaeque Iurisprudentiae. Francofurti: Zunnerus, 1667.
45. Liebesny H. Forein Legal Systems: A Comparative Analysis. Wash., 1981.
46. Merryman J.H. The Civil Law Tradition. An Introduction to the Legal Systems of Western Europe and Latin America. Stanford, 1985.
47. Wiegand W. The reception of American Law in Europe // American Journal of Comparative Law, 1991. № 2. P. 229 - 248.
48. Wigmore John. The Panorama of the World's Legal Systems. Washington, 1928.
ПРОБЛЕМЫ УПОТРЕБЛЕНИЯ ТЕРМИНОВ «УПРАВЛЕНИЕ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ» И «КОРПОРАТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ АКЦИОНЕРНЫМ ОБЩЕСТВОМ» И ИХ ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ Канатова А.К.
Канатова Айна Канатовна - аспирант, кафедра гражданско-правовых дисциплин, Московский финансово-юридический университет, г. Москва
Аннотация: в статье рассматривается повышение качества корпоративного управления. Рассматриваются предпосътки повышенного внимания к регулированию сферы корпоративных отношений, а также - последствия при невыполнении правил добросовестного корпоративного управления. Раскрывается правильное понимание терминов «корпоративное управление акционерным обществом» и «управление акционерным обществом». Дается четкое разграничение понятий «корпоративное управление» и «руководство компанией». Ключевые слова: корпоративное управление, акционерное общество, корпорация, руководство компанией, юридические лица, интегрированные структуры.
Тенденция развития корпоративного законодательства во всем мире направлена, в первую очередь, на повышение качества корпоративного управления. Эффективное корпоративное управление является ключевым фактором, обеспечивающим финансовую прозрачность корпораций и подотчетность руководителей. Повышенное внимание к регулированию этой сферы корпоративных отношений во многом обусловлено рядом крупных корпоративных скандалов, имевших место в конце 90-х годов прошлого века и начале этого века (Maxwell Group, Mirror Group, Enro № и ряд других корпораций в США, Vivendy Universal во Франции, Parmalat в Италии и пр.). При невыполнении правил добросовестного корпоративного управления корпорации грозят не штрафы, а потеря репутации на рынке капиталов и недоверие контрагентов. Это приводит к снижению интереса инвесторов и падению фондовых котировок, ограничивает возможности для дальнейших операций и капиталовложений со стороны внешних инвесторов. Поэтому в целях сохранения инвестиционной привлекательности западные корпорации придают большое значение соблюдению норм и правил корпоративного управления [1].
Термин «корпоративное управление», который на английском языке звучит как «corporate governance» [2], исторически возник в начале 80-х годов прошлого века сначала в США, затем получил распространение в Европе. В России данный термин становится популярным с конца 90-х годов прошлого века. Однако само понятие «корпоративное управление» трактуется по-разному. По данным опроса, проведенного Ассоциацией по защите прав инвесторов, на вопрос «Что такое корпоративное управление?» 42% ответил, что это процесс управления корпорацией, 36% - взаимоотношение между Советом директоров, правлением и акционерами, 22% - не знают, что такое корпоративное управление [3].
По мнению З. Каитовой, П. Воличенко, Т. Аллена, Д. Мазулло, с которыми нельзя не согласиться, «этот термин относится к особому типу юридических лиц, а именно, к корпорациям. Более точно этот термин в основном относится к тем корпорациям, акции которых продаются на фондовой бирже, а также на внебиржевом рынке и неформально. Он не касается администрации других типов компаний» [4]. Надо сказать, что в России термин «корпоративное управление» получил слишком широкое толкование. Совершенно неправильно, когда любые процессы администрирования, управления различных организационно-правовых видов юридических лиц в России попадают под понятие «корпоративное управление». Вообще, в идеале - исходя из особенностей русского языка, наиболее правильно было бы использовать термин «управление акционерным обществом»,
38
