CC BY
64
УДК 316.482
СТРАТЕГИИ ПОВЕДЕНИЯ В КОНФЛИКТНЫХ СИТУАЦИЯХ: ОСОБЕННОСТИ ОТРАЖЕНИЯ В ДИСКУРСЕ РОССИЙСКИХ ЛИДЕРОВ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ
А.А. Лаврикова, О.Е. Шумилова, А.Ю. Исаева
На основе материалов комплексного мониторингового социально-политического исследования (контент-анализ, глубинное интервью) определены особенности отражения стратегии поведения в конфликтных ситуациях в дискурсе лидеров мнений. Учитывая, что конфликты в системе «власть - общество» являются сложносоставными, в инструментарии были заложены различные оси конфликтного взаимодействия: горизонтальные и вертикальные. В результате, с одной стороны, выявлена степень устойчивости выбираемых стратегий, а с другой, определен баланс когнитивного и коннативного компонентов конфликтологической компетентности. Данные исследования позволили отследить дифференциацию стратегий поведения в конфликте, детерминированную как личностными характеристиками, так и уровнем интеракции. При этом обнаружен определенный дисбаланс между вербализированными позициями респондентов и владением необходимыми социальными навыками и возможностью их применения. Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14-03-00786.
Ключевые слова: политический дискурс, конфликт, стратегии поведения, политическое участие, протестная активность
В условиях трансформации современного российского общества актуальным становится изучение вопросов адаптационного потенциала общества, который во многом зависит от «объективного положения, установок, деятельности и поведения рядовых граждан страны» [1, с. 521]. В результате местное сообщество становится не просто уровнем проведения в жизнь тех или иных государственных и региональных программ, но и самостоятельным социальным актором и от преобладания на местах носителей инновационных или традиционалистских ориентаций зависит реализация модернизационного проекта в России. Интерес в данном контексте представляет анализ дискурса лидеров общественного мнения, в роли которых на местном уровне зачастую выступают активисты гражданских инициатив.
С целью выявления детерминант выбора стратегий поведения обозначенных субъектов было реализовано комплексное мониторинговое исследование на базе лаборатории социально-политических исследований ФГБОУ ВО «Тульский государственный университет» в рамках проектов «Политическое участие как фактор урегулирования конфликтов в системе «власть - общество» в условиях трансформации современной России (на примере ЦФО)» (Соглашение № 14.В37.21.1018 от 07.09.2012 г. ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы) и «Институционализация самоорганизации граждан как фактор оптимизации жизнедеятельности местных сообществ (на примере ЦФО)» (соглашение № 14-03-00786/14 РГНФ). Эмпирическим объектом выступали представители местных сообществ субъектов ЦФО,
дифференцированных на основе оценки качества жизни по данным ФС Госстата РФ - лидеры (Белгородская, Московская область, г. Москва), середняки (Брянская, Владимирская, Воронежская, Ивановская, Калужская, Курская, Липецкая, Орловская, Рязанская, Смоленская, Ярославская области), аутсайдеры (Костромская, Тамбовская, Тверская, Тульская области).
В процессе контент-анализа публичного дискурса интернет-представительств территориальных сообществ в социальной сети «Вконтакте» рассматривалась динамика регулирования конфликта в системе «власть - общество» на различных этапах самоорганизации граждан. В качестве единиц анализа были выделены темы обсуждения, связанные с проблемами взаимодействия между жителями и представителями управляющей компании. Последняя рассматривается как элемент властной структуры, так как в существующей практике обеспечения жилищно-коммунального хозяйства сложились отношения, которые условно можно обозначить «руководство - подчинение». Данное обстоятельство в равной степени воспринимается сторонами взаимодействия, поскольку работники жилищно-коммунальной сферы обладают большей ресур-сообеспеченностью (материальной, технической, профессиональной и т.д.), что проявляется в более высоком уровне компетентности, организации, нормативной обеспеченности, поддержке органов муниципальной власти в процессе принятия и реализации управленческих решений и возможности определять модели поведения собственников жилья.
В целом, типологический анализ участников групп позволил выделить следующие роли: «Активист» (активный участник дискуссии, ориентирован на сочетание представительских и прямых форм участия, обладает интернальным локусом контроля, демонстрирует владение определенными социальными навыками), «Дискутант» (активный участник дискуссии, демонстрирующий компетентность по отдельным вопросам обсуждения, обладает экстернальным ло-кусом контроля, ориентирован преимущественно на представительские формы участия или частное решение проблем), «Наблюдатель» (пассивный участник дискуссии, реплики носят разовый характер, обладает экстернальным локусом контроля, личное участие ограничивается процедурой голосования), «Тролль» (активный участник дискуссии, носитель деструктивных моделей поведения, основная цель которых - привлечение внимания к собственной личности, к личному участию не готов), каждая из которых в силу своей специфики предопределила характер дискуссии групп, результат взаимодействия с управляющей компанией.
Структурный анализ групп позволил выделить ядро и периферию. Ядро включает в себя несколько активных участников, вовлеченных в совместную деятельность групп в онлайн- и офлайн- пространстве как индивидуально, так и коллективно и определяющих актуальную повестку дня. В периферию входят представители многоквартирных домов, которые так или иначе заинтересованы в решении проблем, однако, их поведение во многом ситуативно и зависит от мобилизационного призыва ядра.
Результаты исследования показали, что значительную роль в процессе самоорганизации местных сообществ экономически благополучных регионов имеет наличие лидера и ядра, в состав которого входят, в том числе, и представители семьи лидера. Они выполняют информационную, мобилизационную, организационную, консультативную, коммуникационную функции. Эффективность данных структурных компонентов группы обеспечивается за счет совмещения лидером ролей работника управляющей компании и собственника жилья.
Наличие лица, взявшего на себя ответственность за функционирование группы, и его активная позиция по отношению к ней приводит к тому, что начальные этапы развития группового поведения форсированы, в результате переход от номинальной к реальной группе приходится на фазы нормирования и совместной деятельности.
Достаточно интересной представляется стратегия поведения лидера группы: использование технологии вовлечения во взаимодействие на первоначальном этапе (заявка на лидерство сочетается с актуализацией интересов собственников жилья с целью обеспечения легитимации представительства) заменяется субъект-объектным взаимодействием (лидер выполняет функционал сотрудника управляющей компании).
Результаты сравнительного анализа позволили выявить специфику поведения лидеров в различных по уровню социально-экономического развития регионах. Так, согласно данным исследования, проведенного в Тверской области (регионе-аутсайдере), запросы на самоорганизацию и лидерство в местном сообществе нивелируются взаимным недоверием, что препятствует его эффективному функционированию как элемента гражданского общества.
В связи с этим процесс оформления коллектива затянут, и возникает сложность преодоления внутригрупповых конфликтов. Вместе с тем, активисты не консолидированы относительно стратегии поведения, спектра вариантов решения проблемы. Однако наличие угрозы для личной безопасности, безопасности окружения приводит к мобилизации на конкретные действия.
В процессе интеракций между участниками дефицит неперсонифициро-ванного доверия в рамках местного сообщества компенсируется искусственным созданием общих символов для обеспечения ощущения общности, принадлежности к общему «мы». При этом полностью решить проблему формирования коллективной идентичности не удается, что связано с доминированием ориентации активистов группы на закрытость, проявляющейся, в том числе, в непрозрачности принимаемых решений и ограниченности социального капитала участников, в результате чего наблюдаются трудности при организации совместной деятельности всего местного сообщества. Представители ядра и периферии группы постоянно вовлечены в конфликтные взаимодействия по вопросам расширения целей, способов их реализации, норм поведения, а отсутствие соответствующих социальных навыков конструктивного диалога ведет к отчуждению активистов от рядовых членов.
Отсутствие лидера и ядра гражданских инициатив отмечено и в регионах-середняках, что ведет к фрагментации местного сообщества, образованию устойчивых сегментов, обладающих конфликтными интересами и негативно относящихся друг к другу. При этом взаимодействие с управляющей компанией рассматривается как основание для вытеснения из состава группы.
Явных лидеров в группе не выявлено, претенденты на данные статусные позиции либо ресурсно ограничены («активисты», готовые взять на себя ответственность и мобилизовать других, успешны в профессиональной деятельности, и, как следствие, не обладают достаточным объемом времени), либо отвергаются группой. Их претензии на лидерство проявляются в борьбе за канал коммуникации как инструмент мобилизации и лоббистских практик. Проблемы формирования структуры лидерства во многом связаны с ограниченным уровнем доверия между участниками группы.
Таким образом, полученные данные свидетельствуют о наличии конструктивного потенциала гражданского участия в регионах-лидерах при регулировании конфликтов в системе «власть - общество» в случае соблюдения следующих условий: наличие четкой структуры группы (лидер - ядро - периферия), высокий уровень солидарности и неперсонифицированного доверия, поддержание статусных характеристик лидера посредством сочетания формальных и неформальных систем лидерства, позитивная мобилизация, открытость группы, публичное обсуждение выдвигаемых гражданских инициатив. Вышеперечисленные факторы способствуют достижению фаз «признание реальности конфликта конфликтующими сторонами», «структурирование конфликтующих групп», «институционализация конфликта», «легитимизация конфликта». При этом сравнительный анализ результатов исследований, проведенных в Московской и Белгородской областях, показал, что местное сообщество последней обладает большей субъектностью, так как для него характерны разделение труда между представителями и специализация функций, распределение полномочий по принятию решений, более сложная система внутренней коммуникации, способствующая эффективной передаче и упорядочиванию информации, что позволяет группе привлекать новые ресурсы реализации целей (политические).
Данные контент-анализа публичного дискурса онлайн- сообществ, проведенного в регионах-середняках и аутсайдерах, подтвердили общероссийскую тенденцию: стратегия «голоса» в современной России является для граждан наиболее затратной и малоэффективной в отличие от проявления «лояльности». Объединение представителей местного сообщества и организация совместной деятельности могли бы решить эту проблему, однако солидарность участниками понимается весьма специфически: она распространяется преимущественно только на «своих» (жители отдельного дома), что находит отражение в дискурсе и выбираемых моделях поведения, часто носит «протестный» характер (направлена против управляющей компании), не предполагает наличие ответственности за других. В результате граждане все больше дистанцируются от власти (в лице управляющей компании), выражая ей свое недоверие в виде набора «претензий». Учитывая, что мобилизация конфликтных групп происходит бы-
стрее, а решение проблем посредством конфликта на практике является более эффективным инструментом достижения цели, полностью урегулировать сложносоставной конфликт в системе «власть - общество» на различных уровнях при существующем характере самоорганизации не представляется возможным.
Конкретизировать полученные результаты позволила реализация глубинного интервью с лидерами общественного мнения. Учитывая, что конфликты в системе «власть - общество» являются сложносоставными, в инструментарии были заложены различные оси конфликтного взаимодействия: горизонтальные и вертикальные. В результате появилась возможность, с одной стороны, выявления степени устойчивости выбираемых стратегий, а с другой, определения баланса когнитивного и коннативного компонентов конфликтологической компетентности.
Анализ дискурса дал возможность выявить дифференциацию стратегий поведения в конфликте в зависимости от личностных характеристик и уровня интеракции. При этом наблюдается определенный дисбаланс между вербализи-рованными позициями респондентов и владением необходимыми социальными навыками и возможностью их применения.
Так, ряд лидеров общественного мнения по личностной самооценке являются адептами стратегии сотрудничества («Общественные интересы, которые я могу защитить в тот или иной момент безусловно будут важны, но они также могут затрагивать интересы других сторон, групп... Поэтому очень важно выслушать все стороны и постараться прийти к консенсусу, чтобы максимально выгодно удовлетворить интересы всех сторон, что в конечном счете позволит избежать возможных дальнейших конфликтов» (Борис, руководитель)). При этом ее продуктивность видится только в рамках горизонтального взаимодействия (с коллегами, партнерами): «Учитывая интересы людей, можно оптимально распределить обязанности, обозначить ответственных и сделать выполняемую работу наиболее эффективно» (Елена, активистка); «Взаимодействие с коллегами и партнерами предусматривает долгоиграющее сотрудничество, для его большей продуктивности просто необходимо учитывать интересы каждого. Более того, компромиссные решения будут крайне полезны для успеха всей кампании, над которой мы работаем коллективно» (Борис, руководитель). В иерархических интеракциях в данном случае наибольший эффект дает стратегия компромисса, что свидетельствует о различном характере восприятия конфликтов на разных уровнях и определенных опасениях вступления в открытую конфронтацию с властными структурами («Если уступки не влияют кардинальным образом на результаты, а помогают достичь главной цели, на них всегда можно пойти. Всегда так делаю, так как считаю это главным вариантом» (Елена, активистка); «С органами власти вообще все очень интересно. Конечно, уступать и постоянно раскланиваться, сыпать любезностями, подчеркивать важность и значимость каждого представителя» (Марьяна, руководитель)). При этом на коннативном уровне такие лидеры достаточно часто демонстрируют стратегию доминирования, поскольку «абсо-
лютно уверены в своей правоте», а к стратегии компромисса обращаются тогда, когда «нет других вариантов» или «ситуация второстепенная» (стратегию сотрудничества практически не используют), при этом жертвовать своими интересами они не готовы («Отстаиваю свою позицию, когда у меня больше жизненного или профессионального опыта, когда у меня больше информации, чем у других. Когда я руководитель. Когда «мне больше всех надо», а остальные в этой ситуации лишь косвенно заинтересованы» (Марьяна, руководитель)). В результате наблюдается противоречие между позициями, занимаемыми в рамках конфликта, и реальным поведением, что на практике приводит к искажению образа конфликтной ситуации оппонентов, усилению социальной напряженности между сторонами, отказу от поиска альтернатив в решении проблемы и эскалации конфликтного взаимодействия. Особенно негативно подобная ситуация сказывается на конфликтах с представителями органов власти, так как дисбаланс вербальных конструкций и реальных действий может привести к усилению дисфункциональности коммуникации.
Вместе с тем, в данной группе есть представители, которые на практике чаще обращаются к стратегии избегания, особенно в случае политизации конфликтных взаимодействий, так как воспринимают взаимодействия с властью через призму исхода «проигрыш» - «проигрыш» («Парламент - это не место для дискуссий! Кто любит спорить, пусть идет к бабкам на лавочке самовыражается или в твиттер спускает» (Константин, пресс-секретарь); «В переговорах с властью нужно помнить, что в любом случае Ваш оппонент имеет больший приоритет по сравнению с вами в силу должностных полномочий. Необходимо взвешивать свои решения и предложения, согласовывая их с властью, допуская отступления от первоначальных неглавенствующих идей, но и прогибаться тоже не стоит, необходим баланс» (Владислав, активист); «Так случилось, что в нашей стране власть всегда оказывается права, поэтому для того, чтобы удовлетворить хотя бы часть своих интересов, потребностей необходимо играть на их условиях и по их правилам. Что чаще всего предполагает наличие каких-либо уступок и «дележки» по принципу «ты - мне, я - тебе». Власть работает с общественниками только в случае собственной выгоды, дабы закрыть свои дыры недоработки в социальной сфере» (Борис, руководитель); «Как это не печально прозвучит, но в правительстве сидят люди, считающие себя профессионалами по всех сферах, при этом именно от решения этих людей зависит очень многое, поэтому порой, чтобы двигаться дальше, приходится идти на уступки» (Игорь, активист)).
Вторая группа лидеров мнений применяют веерные стратегии, т.е. в зависимости от конкретной ситуации используют тот или иной вариант поведения: «Все зависит от конкретной ситуации, также эффективными подходами являются компромисс и приспособление. Но стратегия соперничества наиболее близка» (Иван, активист). Так, в конфликтных ситуациях с близким окружением используется стратегия приспособления или сотрудничества, при этом ближайший круг общения расширяется до коллег и партнеров как людей продуктивного сотрудничества («Важно в личных отношениях, в конфликтах с близ-
кими людьми» (Инна, активист); «Стремлюсь максимально удовлетворить интересы каждой из сторон в семье, в отношениях с родственниками» (Иван, активист)). При взаимодействии с властными структурами представители выделенной группы гетерогенны в своих взглядах, часть из них наиболее продуктивной и востребованной считает стратегию соперничества («У представителей органов власти всегда много работы, и много людей обращаются к ним с разными просьбами. Поэтому по опыту могу сказать, что о себе им нужно напоминать как можно чаще, иначе либо просто забудут про просьбу, либо посчитают, что раз человек не надоедает, то и вопрос не столь острый» (Инна, активист)), другие демонстрируют противоречивость позиций: заявляя в качестве продуктивной компромисс («В отношениях с власть надо сделать один шаг назад, чтобы сделать два шага вперед... Надо сохранить хорошие взаимоотношения» (Иван, активист)), а в качестве эффективных - соперничество, избегание и приспособление. При этом вербальные конструкции (использование категорий «просьба», «надоедает», «хорошие отношения») указывают на патерналистский характер отношения к властным структурам. Следует подчеркнуть, что владение разнообразными стратегиями конфликтного поведения является оптимальным в современных условиях. Однако, отмечая целесообразность использования тех или иных вариантов действий, некоторые представители данного типа не всегда владеют социальными навыками для их применения: «Вообще всегда нужно ее (свою позицию) отстаивать. Но я в силу своего характера это делать не могу. Однако слушать оппонента все же важно» (Инна, активист).
Для третьего типа модели поведения в конфликте характерны доминирование стратегии сотрудничества при признании конструктивности конфликта и возможность его институционализации: «Поступать следует, в первую очередь, руководствуясь действующим законодательством. Очень многие люди знакомы с ним весьма поверхностно или вообще не знакомы. Поэтому нужно выслушать их мнение, идеи, а потом показать, как их можно реализовать с нормативно-правовой точки зрения» (Татьяна, руководитель с шестилетним стажем общественной деятельности) . Данная стратегия считается продуктивной вне зависимости от уровня конфликтного взаимодействия и допустимой для использования как во внутригрупповых конфликтах, так и в системе «власть - общество»: «Безусловно, нужно учитывать все интересы... Если речь идет об обществе, то нужно посмотреть на ситуацию со стороны разных социальных групп, выслушать их, объяснить свою позицию и потом постараться принять решение, которое бы максимально отражало мнение всех сторон... В конце концов, если чиновник увидит равного оппонента, образованного человека, подкованного в вопросе, то у него изменится отношение и конфликт будет исчерпан» (Татьяна, руководитель с шестилетним стажем общественной деятельности). Особенно эффективно использование данной стратегии, «если интересы каждого можно преобразовать в общественные интересы группы». При этом навыки ее реализации - по самооценке лидеров общественного мнения - у них сформированы («Умею приводить нужные аргументы
и соглашаться с аргументами другой стороны» (Надежда, активист)). Остальные стратегии рассматриваются как дополнительные, за исключением избегания («Не уверена, что (стратегия избегания) вообще применима. Потому что именно в споре и рождается истина» (Татьяна, руководитель с шестилетним стажем общественной деятельности)) и при реализации гражданских инициатив приспособления («Такое возможно только в межличностных отношениях. К реализации общественных инициатив это вообще не применимо» (Татьяна, руководитель с шестилетним стажем общественной деятельности)).
Отдельно необходимо выделить сегмент лидеров общественного мнения, ориентированных только на стратегию соперничества (используют ее в качестве наиболее продуктивной, владеют соответствующими навыками и испытывают при реализации психологический комфорт) и не признающих другие модели поведения («Компромисс - редкий случай! При условии, что другого развития событий не может быть... не стоит и избегать, нужно уметь отстаивать свои интересы... Жертвовать своими интересами можно только при условии, что оппонент - близкий человек» (Тимофей, руководитель)). При этом доминирование применяется вне зависимости от уровня конфликта и ранга оппонента: при коммуникации с коллегами («Если это партнеры, то цель должна быть одна, ее надо добиваться») и властными структурами («Если иду к цели, то до конца! На полдороги не останавливаюсь и позицию свою не меняю» (Тимофей, руководитель)). Следует отметить, что данный тип не является распространенным.
Таким образом, результаты исследования показали следующее. Во-первых, выбор стратегии поведения в конфликте не определяется гендерными и возрастными характеристиками, социальным статусом, типом населенного пункта. В качестве детерминант выделены личностные ориентации лидеров общественного мнения и их конфликтологическая компетентность. Доминирующей является модель конфликтной коммуникации, при которой на вербальном уровне демонстрируется ориентация на сотрудничество / компромисс, а на коннатив-ном - соперничество или избегание (причем второй вариант преобладает). Сравнительный анализ данных показал, что продуктивность указанных типов стратегий лидеров общественного мнения определяется ситуационными факторами, в частности уровнем социально-экономического развития региона. Так, в регионах-лидерах более оптимальными представляются доминирование стратегии сотрудничества при признании конструктивности конфликта и возможность его институционализации, т.к. для населения характерна модель политического участия, определяемая реформистским и стабилизирующим типом политической компетентности с некоторым перевесом последнего, что актуализирует поддерживающие гражданские инициативы, развитие которых предполагает мобилизацию на основе достижительной мотивации. В регионах-середняках и аутсайдерах с доминированием индифферентно-апатичного типа политической компетентности продуктивны веерные стратегии поведения в конфликте. Однако в изучаемом сегменте лидеров мнений представителей, вла-
деющих навыками использования данной модели, выявлено не было, кроме того, существенным ограничением является патерналистские ориентации активистов из данных типов регионов.
Список литературы
1. Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества. М.: Дело, 2002.
Лаврикова Анастасия Александровна, канд. полит. наук, доц., elav@mail.ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет
Шумилова Ольга Евгеньевна, канд. полит. наук, доц., HelgaSh80@mail.ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет
Исаева Анастасия Юрьевна, аспирант, isaeva_anastasia91@mail.ru, методист центра информатизации и организационного сопровождения образования, Россия, Тула, Государственное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования Тульской области «Институт повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования Тульской области»
BEHAVIOUR STRATEGY IN CONFLICT SITUATIONS: FEATURES OF REFLECTION IN THE DISCOURSE OF THE RUSSIAN LEADERS OF PUBLIC
OPINION
A.A. Lavrikova, O.E. Shumilova, A.Yu. Ysaeva
On the basis of complex monitoring of the socio-political research (content analysis, in-depth interviews) identified features reflect the strategy of behavior in conflict situations in the discourse of opinion leaders. Given that the conflicts in the system "authority - society" are complex, tools were laid down different axes of conflict interaction: horizontal and vertical. As a result, on the one hand, revealed the degree of sustainability of selected strategies and defined the balance of cognitive and conative components of conflictological competence. These studies allowed us to track the differentiation of strategies of behavior in conflict, deterministic as personal characteristics and the level of interaction. At the same time found a certain imbalance between urbanizirovan positions of the respondents and possession of the necessary social skills and the ability to apply them. This publication has been produced within the framework of the Russian Foundation for Humanities research project No. 14-03-00786.
Key words: political discourse, the conflict, the strategy of behavior, political participation, protest activity.
Lavrikova Anastasiya Alexandrovna, candidate of political science, docent, elav@,mail.ru Russia, Tula, Tula State University
Shumilova Olga Evgenievna, candidate of political science, docent, HelgaSh80@,mail.ru Russia, Tula, Tula State University
Ysaeva Anastasia Yurievna, postgraduate student, specialist of the center of informatization and oraganizational education support, isaeva_anastasia91@mail.ru, Russia, Tula, In-Service Teacher Training Institute
УДК 323
РЕАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ В РЕГИОНЕ: ВОЗМОЖНОСТИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
С.А. Шачнев
Обращается внимание на роль культурной политики как фактора поступательного, устойчивого развития региона. Раскрываются возможности государственных и муниципальных органов власти в развитии культурной сферы. Это касается не только ее финансирования, но и качества оказания и доступности культурно-досуговых услуг. Актуализируется проблема эффективного маркетинга в сфере культуры, более активного взаимодействия органов государственной и муниципальной власти с бизнес-сообществом в вопросах культурной политики в регионе. Выделяются приоритетные сферы культурного развития, дается оценка культурного потенциала Брянской области. Предлагается усилить акценты на приоритетных направлениях развития культурной сферы.
Ключевые слова: государственная и региональная культурная политика, культурный потенциал Брянской области, капитализация культурного ресурса, рационализация региональной культурной политики.
В условиях перемен в современной общественной жизни меняется и понимание существа государственной культурной политики, представление о роли и месте культуры в обществе. Государственная культурная политика определяется в российском законодательстве как совокупность принципов и норм, которыми руководствуется государство в своей деятельности по сохранению, развитию и распространению культуры, а также сама деятельность государства в области культуры [1].
В круг полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации в области культуры законодатель (ст. 39 основ законодательства о культуре) включает:
- сохранение, использование и популяризацию объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), находящихся в собственности субъекта Российской Федерации, государственную охрану объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) регионального значения;
- организацию библиотечного обслуживания населения библиотеками субъектов Российской Федерации;
- создание и поддержку государственных музеев (за исключением федеральных государственных музеев, перечень которых утверждается Правительством Российской Федерации);
