CC BY
34Анализ конкурентоспособности
УДК 338.2
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ НЕФТЕГАЗОВЫХ КЛАСТЕРОВ В СИТУАЦИИ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО РАЗРЫВА
С. В. РАТНЕР,
доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории экономической динамики и управления инновациями Е-mail: lanarat@mail.ru Институт проблем управления им. В. А. Трапезникова РАН
В. О. МИХАЙЛОВ,
соискатель Е-mail: mihailovval25@mail.ru Кубанский государственный университет
В статье рассмотрены стратегические аспекты конкурентоспособности российских нефтегазовых кластеров в условиях становления экономики знаний сучетом временной логики развития технологического разрыва в энергетике. Выделены основные группы технологий, рекомендуемых к включению в проектный портфель кластерообразующих предприятий. Предложен подход к определению удельного веса каждой из групп технологий в портфеле инвестиционных проектов.
Ключевые слова: кластер, экономика, знания, технологический разрыв, конкурентоспособность, система.
Интенсивный процесс перехода мировой экономики к новому этапу развития — экономике знаний —диктует необходимость введения в научный оборот новых производных базового понятия конкурентоспособности и исследования его новых свойств. Это связано с эволюцией способов взаимоотношений между экономическими агентами. Как показано в исследованиях Г. Б. Клейнера, без кооперации, так же, как и без конкуренции, невозможно существо-
вание современной экономики вообще и экономики знаний тем более [1]. В числе движущих сил экономики Г. Б. Клейнер выделяет четыре основных вида сил (по аналогии с классической механикой):
- сила отталкивания (конкуренция, соперничество);
- сила притяжения (интеграция, слияние);
- сила трения (кооперация, сотрудничество);
- сила инерции (традиции, привычки, эволюци -онное развитие).
Соотношение между этими силами зависит от технологического уклада и стадии развития общества. Возрастание и диверсификация роли знаний в экономике будет способствовать усилению действия трех последних видов сил. Стремление к интеграции обусловлено необходимостью концентрации информации — необходимого условия для создания знаний. Кооперация естественно возникает на стадии институционализации знаний; силы инерции необходимы для поддержания кумулятивного эффекта знаний.
Поэтому в условиях становления в России экономики нового типа необходим пересмотр сущности понятия «конкурентоспособность» экономического агента в пользу включения в это понятие таких факторов, как интенсивность и качество партнерских связей предприятия, вхождение его в множество экономических агентов, образующих межфирменную сеть или кластер. Более того, возникает необходимость определения конкурентоспособности на мезоуровне управления, отличной от территориальной и отраслевой конкурентоспособности, т. е. введения понятия кластерной конкурентоспособности или конкурентоспособности кластера.
В определении М. Портера кластер — это сообщество фирм, тесно связанных отраслей, взаимно способствующих росту конкурентоспособности друг друга. Опираясь на результаты эмпирических и теоретических исследований, проведенных М. Портером и его последователями, можно сделать вывод о том, что конкурентоспособность кластера в целом может быть только глобальной (на мировом уровне), а не локальной, и определяется конкурентоспособностью его предприятий-лидеров, качеством горизонтальных и вертикальных связей кластера, под которым понимается способность к быстрой диффузии знаний и инноваций, уровнем развития кластерной предпринимательской культуры, а также величиной синергетического эффекта, возникающего за счет объединения неоднородных компетенций и комплементарных ресурсов предприятий и организаций, входящих в кластер.
Рассматривая проблему сохранения конкурентоспособности кластера в долгосрочной перспективе, неизбежно приходим к необходимости разделения этого понятия на несколько уровней, соответствующих краткосрочным, среднесрочным и долгосрочным целям развития кластера как открытой экономической системы, которые в основных чертах схожи с уровнями конкурентоспособности предприятия и поэтому предоставляют возможность использования аналогичных критериев [8]. Так, на оперативном уровне конкурентоспособность кластера можно определять как конкурентоспособность его основных продуктов и услуг — оптимальное соотношение цена — качество для каждого из них, узнаваемость бренда. При этом доминирующим видом сетевых взаимоотношений в кластере, осуществляющим управление конкурентоспособностью, является вертикальная технологическая цепочка.
На тактическом уровне конкурентоспособность кластера зависит от финансовой устойчи-
вости его основных предприятий, а управление данным аспектом конкурентоспособности осуществляется посредством горизонтальных партнерских связей.
На стратегический уровень конкурентоспособности кластера авторами вынесена задача поддержания его инвестиционной привлекательности, которая во многом зависит от той институциональной среды (правительственных и общественных организаций, научных и образовательных институтов, инновационной и предпринимательской культуры, нормативно-правовой базы), которая сформировалась как в самом кластере, так и вокруг него и прямо или косвенно регулирует его функционирование и развитие. Кроме того, в качестве одного из критериев конкурентоспособности в долгосрочной перспективе предлагается критерий соответствия деятельности предприятий кластера глобальным трендам развития мировой экономики, таким как, например, развитие за счет генерации и использования новых знаний, повышение энергоэффективности, уменьшение вредного воздействия на окружающую среду, в частности снижение выбросов в атмосферу углекислого газа, интенсивное использование новых коммуникационных ресурсов и информационных технологий и т. д.
Одним из наиболее конкурентоспособных видов промышленных кластеров в России в настоящее время являются нефтегазовые. Это объясняется как природно-географическими условиями, так и сформировавшейся структурой экономики, в которой, по словам Президента РФ Д. А. Медведева, топливно-энергетический комплекс обеспечивает почти треть валового внутреннего продукта страны и почти 40 % всех налоговых и таможенных поступлений в бюджет.
К сожалению, это высказывание трудно подтвердить данными официальной статистики, согласно которым на нефтяную и газовую отрасли в системе национальных счетов России приходится лишь около 9 % ВВП в базовых ценах. С другой стороны, в соответствии с теми же отчетами Росстата, на долю природных ресурсов приходится более 80 % объема экспорта России, а доходы от экспорта только нефти и газа равняются 20 % ВВП. Такое существенное несоответствие объясняется тем, что многие российские предприятия нефтегазового сектора пользуются услугами торговых компаний для сбыта своей продукции. Это позволяет предприятиям с помощью механизма трансфертного ценообразования снизить налоговую нагрузку за счет перевода добавленной стоимости из про-
изводственной дочерней компании в торговую дочернюю компанию [6]. В результате, согласно официальной статистике, почти треть российского ВВП и половина всего объема прибыли в экономике произведены сектором торговли, что, очевидно, не соответствует действительности.
Однако причина несоответствия данных официальной статистики реальному положению дел в национальной экономике состоит не только и не столько в попытках предприятий уйти от налогов, сколько в устаревшей методике статистического учета, не принимающей во внимание формирующуюся кластерную структуру современных экономических систем различных уровней.
Промышленный кластер в контексте системно-интеграционной теории Г. Б. Клейнера рассматривается как экономическая система мезоуровня, сочетающая в себе элементы проектной, процессной, объектной и средовой систем одновременно, и имеющая собственную упорядоченную структуру системной организации [2]. Предприятие кластера может эффективно функционировать только в составе относительно устойчивой конфигурации (тетрады), включающей системы разных типов: среда а, процессы в, проекты у. Только такая конфигурация способна к самостоятельному устойчивому существованию. Взаимодействие между тетрадами кластера носит упорядоченный характер и образует так называемую паркетную (с повторяющимся рисунком) структуру системной организации кластера, в рамках которой за счет дублирования обеспечивается надежное снабжение всего кластера как экономической системы первичными ресурсами.
В рамках изложенной системной концепции понятие конкурентоспособности кластера на стратегическом уровне не может быть сведено лишь к агрегированной стоимости (уровню капитализации) его основных предприятий, как это было предложено по аналогии с конкурентоспособностью отдельного предприятия. Кроме того, специфика нефтегазовой отрасли такова, что некоторые финансовые показатели деятельности компаний, такие как, например, ее стоимость, могут не соответствовать реальному положению вещей в силу того, что в современном мире нефть стала не только энергетическим ресурсом, но и объектом инвестиций, финансовым инструментом и даже средством политического давления. Более правильным будет говорить о конкурентоспособности кластера как интегрированной конкурентоспособности его тетрад — предприятий и их микроокружений,
включающих инвестиционные и организационные проекты предприятия, институциональную и социальную среду, в которой оно функционирует и базовые экономические процессы, в которых оно участвует. Поэтому необходимо также учитывать прочность связей тетрад кластера, устойчивость которых и позволяет ему существовать как самостоятельной, самоорганизующейся и саморазвивающейся экономической системе мезоуровеня.
Рассматривая деятельность предприятий нефтегазового сектора для выделения тетрад в их микроокружении, необходимо идентифицировать практически всю технологическую цепочку — от разведки и добычи углеводородов, их переработки и транспортировки, до поступления конечному потребителю в виде энергии, различных видов топлива и широкого спектра синтетических материалов и продуктов нефтехимии. Компании, участвующие в технологической цепочке, являются естественными поставщиками и клиентами друг для друга и формируют вертикальные связи в кластере. Необходимо отметить, что для нефтегазового сектора в настоящее время характерны высокая концентрация производства и присутствие на рынках всего лишь нескольких крупных вертикально интегрированных компаний полного цикла [5]. Кроме компаний, производящих и экспортирующих за пределы территории кластера основную (конечную) продукцию, и их вертикальных цепочек необходимо также исследовать следующие горизонтальные связи основных участников кластера:
- местные поставщики (сырья, комплектующих изделий и полуфабрикатов), что позволяет в максимальной мере реализовать мультипликативный потенциал ключевой отрасли на территории, создавать большую часть добавленной стоимости конечного продукта;
- административная инфраструктура, нормативно-правовая среда и институты поддержки развития в форме интеллектуального потенциала, научных и образовательных учреждений, рабочей силы.
Для получения количественной оценки конкурентоспособности тетрад промышленного кластера представляются целесообразными выбор или разработка единого высокоинформативного показателя (или кортежа таких показателей), который вбирает в себя несколько отдельных оценок по различным проекциям конкурентоспособности кластера, учитывает синергетический эффект от взаимодействия тетрад и в то же время не зависит от колебаний краткосрочной рыночной конъюнктуры.
По мнению авторов, таким показателем может быть интегральный уровень технологической сложности его проектных подсистем, входящих в состав тетрад и связанных с основными предприятиями — объектными подсистемами. Понятие технологической сложности экономической системы, впервые введенное в работе О. С. Сухарева [7], напрямую связано с ее структурой. Поток непрекращающихся инноваций в социальной сфере, совершенствование техники и технологий были на протяжении нескольких веков и остаются движущей силой социально-экономического развития. Однако в последние десятилетия все более важной целью при этом становится поиск новых средств и методов удовлетворения общественных потребностей с минимальными издержками по затратам и ресурсам, снижением негативного воздействия на окружающую среду и сохранением целостности экосистем. Для достижения указанной цели, т. е. экономического роста на основе технических и технологических достижений структура экономической системы должна иметь определенный уровень сложности для сохранения способности к воспроизводству технологий с требуемым энергетическим потенциалом [7]. Поэтому конкурентоспособность кластера в долгосрочной перспективе (на стратегическом уровне) необходимо рассматривать еще и с точки зрения наличия некоторого порогового уровня технологической сложности его проектной подсистемы, и соответствующего средового (институционального) устройства, позволяющего этот уровень сложности не только поддерживать, но и развивать.
Выделение именно проектной, а не, например, процессной составляющей в тетрадах кластера связано тем, что уровень проектной деятельности отражает одноврем енно и
финансовые возможности объектов кластера, и качество институциональной среды, и качество процессов, протекающих в кластере.
Каким же требованиям должны удовлетворять инвестиционные проекты кластерообразующих предприятий для того, чтобы обеспечить его конкурентоспособность на стратегическом уровне (в долгосрочной перспективе)? Необходимо отметить, что в настоящее время энергетические кластеры всего мира (в том числе и нефтегазовые) находятся в ситуации так называемого технологического разрыва (рис. 1, 2). Существующие технологии, основанные на использовании в качестве первич-
Технология А--- Технология В
Рис. 1. Технологический разрыв в энергетической отрасли
Время
100
75
50
25
к
р-о
I / 9/ □ : ^ УСТ Пп=пПт ■
/ ; -- ^^ ^ооооо-Ф--
1850 г.
— О- -
1875 г.
1900 г.
1925
1950 г. 1975 г.
2000 г.
2025 г.
Уголь
Традиционная биомасса
Современные виды топлива: нефть, газ, электроэнергия
Рис. 2. Доля потребления первичных видов энергии, %
ных источников энергии топливно-энергетических полезных ископаемых (технологии группы А) все меньше и меньше удовлетворяют требованиям, о которых было сказано — восполнение общественных потребностей с минимальными издержками по затратам и ресурсам, снижение негативного воздействия на окружающую среду и сохранением целостности экосистем. Однако для большинства новых технологий (технологии группы В) в области развития энергетики их коммерческий потенциал еще до конца не ясен, а стоимость перехода на новые технологии чрезвычайно высока.
Понятно только, что экономический агент, первым начавший в нужный момент освоение технологии В и соответствующие капиталовложения в нее, получает весомые шансы повысить свою конкурентоспособность в будущем. Вся трудность заключается в том, что субъект как раз не знает, когда начинать вкладывать средства в технологию В и в каком объеме это необходимо делать и как поступить с возможностями технологии А Наиболее приемлемой может оказаться стратегия смешанных инвестиций в обе технологии в течение всего интервала технологического разрыва. Вкладывая в технологию А и обеспечивая непрерывное получение прибыли, можно добиться максимальной отдачи от ранее вложенного капитала. Однако при сложившемся стереотипе поведения именно этот фактор и не позволяет экономическим агентам отказаться от технологии А. Вложения средств в технологию В производят, чтобы обеспечить плавный переход к ее использованию в тот момент, когда технология А себя полностью исчерпает. При этом неясным остается вопрос, в каком количестве необходимо отвлекать средства от технологии А для осуществления инвестиций в технологию В, чтобы это действительно способствовало плавному переходу к новым технологическим возможностям с сохранением прибыли, конкурентоспособности и потенциала для дальнейшего развития. В случае недостаточного инвестирования в технологию В экономический агент может тем самым позволить своему конкуренту быстрее развернуть ее возможности, что принесет ему более высокую потребительскую стоимость. В итоге технология А с более низким качеством переработки исходного продукта начнет вытесняться технологией В, доля рынков продуктов последней растет, а продуктов технологии А падает. Вследствие этого падает прибыль экономического агента, и снижается его потенциал для дальнейшего развития. С другой стороны, преждевременный отказ о технологии
А не позволяет экономическому агенту в полной мере воспользоваться ее возможностями для наращивания инвестиционного потенциала и, как следствие этого, тоже ведет к снижению или даже полной утрате конкурентоспособности.
Поэтому для определения порогового уровня технологической сложности проектных систем нефтегазового кластера необходимо идентифицировать комплексы технологий А и В, путем сравнительного анализа динамики их развития установить точку равновесия между их совокупностями в портфеле инвестиционных проектов, позволяющую осуществить плавный переход от технологий группы А к технологиям группы В с минимальными финансовыми потерями. Кроме критерия снижения финансовых потерь и максимизации прибыли при таком переходе также необходимо учитывать требования международного сообщества по снижению выбросов в атмосферу С02. Учитывая глобальные тенденции развития эенергетики, это требование может стать даже более важным, чем требование коммерческой эффективности.
Как отмечается в докладе ООН о мировых инвестициях за 2010 г., в настоящее время в рамках обсуждения политики решения проблем изменения климата вопрос о том, нужно ли что-то делать для борьбы с этим явлением в области энергетики, уже не ставится. Теперь речь идет о том, насколько масштабными должны быть действия, какие меры нужно принять и кто должен это делать. Глобальный уровень задачи по сокращению выбросов парниковых газов (ПГ) требует эквивалентных колоссальных финансовых и технологических ответных мер. Крупные транснациональные корпорации (ТНК) и региональные энергетические компании (в том числе нефтегазовые кластеры), которые образуются вокруг них, призваны внести вклад в дело перехода к низкоуглеродной экономике, поскольку в процессе своих гигантских международных операций они являются крупными источниками выбросов, а также в силу того, что они находятся в чрезвычайно выгодном положении, позволяющем генерировать и распространять технологии и финансировать вложения в борьбу с выбросами ПГ.
Согласно оценке на 2010—2015 гг., для того чтобы ограничить выбросы ПГ уровнем, необходимым для удержания потепления в пределах целевого показателя 2°С (согласно Копенгагенской договоренности), ежегодно потребуются дополнительные глобальные вложения в размере 440 млрд долл. К 2030 г. потребности возрастут еще больше, до 1,2 трлн долл. Во всех исследованиях подчерки-
вается, что для обеспечения прогресса в усилиях, призванных сделать экономику всех стран мира более щадящей климат, необходим финансовый вклад частного сектора, особенно с учетом колоссальных дефицитов государственных бюджетов во всем мире. Ввиду этого для борьбы с изменением климата в национальные экономические стратегии и стратегии развития нефтегазовых кластеров необходимо интегрировать политику по вопросам низкоуглеродной экономики с ориентацией на ТНК и иностранные инвестиции.
Минимальное (практически нулевое) количество выбросов С02 обеспечивается использованием атомной и альтернативной энергетики. Авария на японской АЭС «Фукусима-1» возродила в мировом сообществе страхи перед атомной энергией и неуверенность в необходимости ее дальнейшего развития. В связи с этим эксперты прогнозируют неминуемый рост альтернативной энергетики. Таким образом, эксперты различных уровней и стран едины в своем мнении о том, что следующий технологический уклад развития экономики будет базироваться на использовании возобновляемых источников энергии. Весь комплекс технологий, относящийся к получению тепловой, электрической энергии и топлива за счет возобновляемых источников определим как комплекс технологий В. Технологии, закрепляющие использование нефти и газа как основных источников энергии, определим как комплексе технологий А.
Основой комплекса технологий А в настоящее время являются инновационные технологии, направленные на повышение эффективности производства энергии и топлива от использования нефти и газа. В Энергетической стратегии России на период до 2030 года, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 13.11.2009 №1715-р, в качестве приоритетных направлений научно-технического прогресса в нефтегазовом секторе выделен ряд технологий комплекса А.
Во-первых, по направлению «Развитие сырьевой базы топливно-энергетического комплекса» — это разработка инновационных технологий, обеспечивающих воспроизводство запасов (ресурсов) топливно-энергетических ресурсов, повышение достоверности прогноза перспективных объектов, резкое снижение затрат времени на поиск и разведку месторождений на морских акваториях.
Во-вторых, по направлению «Нефтяной комплекс»:
- увеличение коэффициента извлечения нефти
на разрабатываемых и вводимых в разработку
месторождениях, в том числе нетрадиционных видов углеводородного сырья — тяжелой (высоковязкой) нефти и природных битумов;
- внедрение современных методов увеличения нефтеотдачи;
- создание и широкое применение отечественных программно-аппаратных комплексов, оборудования и приборов для моделирования и управления геолого-техническими мероприятиями в процессе разработки месторождений;
- научно-технологическое обеспечение повышения качества светлых нефтепродуктов (в том числе с учетом требований международных стандартов);
- внедрение технологий и оборудования для малотоннажного производства синтетического жидкого топлива в местах добычи попутных нефтяных газов, а также в изолированных месторождениях природного газа (в настоящее время уровень использования попутного газа достигает лишь 80 %).
Транснациональные корпорации и образующиеся вокруг них кластеры энергетических компаний в силу своей ведущей роли в процессе смены существующего технологического уклада экономики вынуждены сочетать различные виды инвестиционных стратегий и вводить в свои портфели проекты, ориентированные на развитие промежуточных (между А и В) или конвергентных технологий. К таким технологиям можно отнести комплекс низкоуглеродных технологий, которые наряду с альтернативной энергетикой в настоящее время становятся инвестиционно привлекательными.
Под низкоуглеродными технологиями в широком смысле понимается весь спектр технологий, позволяющих снизить выбросы С02 (включая альтернативную энергетику). В узком смысле под низкоуглеродными технологиями понимается новое поколение угольных станций, газовые станции, топливные элементы и технологии улавливания выбросов углерода. Новое поколение угольных электростанций, которые в техническом отношении и в плане экологической безопасности значительно превосходят обычные электростанции, работающие на каменном угле, достигают этого за счет газификации каменного угля, тем самым снижая уровни выбросов оксидов серы, окиси азота, макрочастиц и ртути до сгорания. Электростанции, применяющие комбинированный цикл комплексной газификации, также значительно сокращают выбросы углекислого газа и могут быть дополнительно настроены на улавливание углерода, что устраняет потребность
в очистке. Сверхэффективные газовые электростанции работают на природном газе и используют усовершенствованные турбины комбинированного цикла. Такие электростанции имеют более высокий коэффициент полезного действия и создают меньше выбросов парниковых газов, чем электростанции, работающие на каменном угле. Топливные элементы преобразуют водород и кислород в электроэнергию, а побочными продуктами их работы являются лишь вода и тепловая энергия (топливные элементы не вырабатывают ПГ). Эта перспективная технология может иметь множество применений, особенно при распределенном производстве экологически чистой электроэнергии в местах со значительными энергетическими нагрузками, такими как аэропорты, банки, информационные центры, станции поисково-спасательных служб, рестораны, больницы и телефонные станции. Методы улавливания чрезмерных выбросов углерода для предотвращения их попадания в атмосферу подразделяются на две категории:
- биологическое улавливание, при котором углерод улавливается растениями, способными поглощать много углерода и высаживаемыми в специально отведенных для этого местах;
- геологическое улавливание, при котором углерод инжектируется в скальные образования. Этот процесс состоит из улавливания выбросов электростанции и последующего хранения газа глубоко под землей в слоях пористых пород или его закачки в истощенное месторождение нефти и газа или в угольный пласт.
В настоящее время исследуется ряд технологий, обеспечивающих улавливание и хранение углерода (УХУ) обоих типов, но пока ни одна из них не получила широкого распространения.
К сожалению, одного лишь здравого смысла для изменения технологического уклада всей мировой экономики явно недостаточно. Изменения в структуре экономики не происходят сами по себе, как не происходит самопроизвольного перелива ресурсов и изменения потребностей [7]. Как правило, имеются два наиболее мощных генератора подобных изменений — объективно сложившаяся система институтов и социально-экономических пропорций, обусловливающих пределы и возможности хозяйственной трансформации, и целенаправленные воздействия в рамках экономической политики, отражающие целесообразную экономическую динамику, необходимость удовлетворения определенных потребностей, осуществления общественного выбора, решения приоритетных задач.
Управление структурными изменениями требует создания и развертывания в экономике таких стимулов хозяйственной деятельности, которые воссоздавали бы необходимую, целесообразную для общества пропорцию между всеми ее элементами. Более того, законодательное оформление таких стимулов может привести к замедлению темпов экономического роста, но сам рост будет уже совсем иного качества, в его основе будут находиться совершенно иные, продуктивные стимулы.
В теории инвестиций принято считать, что инвестор ориентируется на извлечение максимально возможной прибыли при реализации каких-либо проектов. Однако довольно часто возникает ситуация, когда различные структуры вложений по одним и тем же объектам воспроизводят одно и то же сочетание совокупного дохода и риска. Тогда в основе инвестиционного выбора лежит управленческое решение, т. е. сугубо распорядительное действие по поводу того, куда направлять ресурсы. Именно этот выбор и решение, с одной стороны, детерминированы уже сложившейся пропорцией между элементами (объектами) экономической системы (path dependence), с другой — определяют дальнейшее изменение хозяйственной структуры. В качестве альтернативы рациональному поведению экономического агента, мотивированному на извлечение прибыли, может быть так называемое рентоориентированное поведение [3], связанное с реализацией субъектом своего монопольного положения в чем-либо. Методы присвоения ренты сводятся к спекуляции, получению льготных кредитов, выгодам от приватизации, экспортно-импортным субсидиям. Экономические агенты из любого действия стараются извлечь ренту. Когда рентоориентированное поведение охватывает все сферы человеческих отношений, оно представляет собой серьезную угрозу дальнейшему развитию общества, подрывает его социальные основы.
Поэтому в сценариях развития мировой энергетики присутствуют два альтернативных варианта. Первый — сценарий развития при бездействии национальных правительств и других регулирующих институтов. Второй — с активным приложением управленческих воздействий к энергетическим (в том числе нефтегазовым кластерам) для достижения поставленных целей — снижения выбросов CO2 к 2050 г. вдвое по сравнению с 2005 г. (так называемый сценарий карты BLUE). Реализация второго сценария предполагает активное участие правительств в процессах разработки и внедрения технологий группы В и низкоуглеродных технологий (см. таблицу).
Тенденции развития энергетики и изменения объемов выброса СО2 по базовому сценарию и сценарию карты BLUE: сравнение показателей 2007 и 2050 гг. [4]
Базовый сценарий (при использовании технологий группы А) Сценарий карты BLUE (при использовании технологий группы В и конвергентных технологий)
Выбросы СО2, связанные с энергетикой, возрастут примерно вдвое Выбросы СО2, связанные с энергетикой, сократятся на 50 %
Использование первичных энергоресурсов возрастет на 84 %, углеродоемкость энергопотребления возрастет на 7 % Использование первичных энергоресурсов возрастет на 32 %, углеродоемкость энергопотребления снизится на 64 %
Спрос на жидкое топливо возрастет на 57 %, что потребует широкого использования нетрадиционных нефтяных ресурсов и синтетических топлив; первичный спрос на уголь возрастет на 138 %, спрос на газ возрастет на 85 % Спрос на жидкое топливо снизится на 4 %, при этом биотопливо будет составлять 20 % от общего потребления; спрос на уголь снизится на 36 %; спрос на природный газ сократится на 12 %; возобновляемые источники будут обеспечивать до 40 % первичной энергии
Выбросы СО2 от выработки электроэнергии увеличатся почти вдвое, углеродоемкость производства электроэнергии сократится незначительно — до 459 гкВт-ч Выбросы СО2 от выработки электроэнергии снизятся на 76 %, углеродоемкость производства электроэнергии сократится до 67 гкВт-ч
Ископаемое топливо будет обеспечивать до 2/3 производства электроэнергии, доля возобновляемых источников энергии увеличится незначительно — до 22 % На возобновляемые источники энергии будет приходиться до 48 % производства электроэнергии, на атомную энергию — 23 %, на станции, оснащенные технологиями улавливания и хранения углерода (УХУ) — 17 %
Технологии УХУ не будут использоваться в промышленном масштабе Технологии УХУ будут использоваться для улавливания 9,4 Гт СО2 от заводов и станций, работающих в сфере производства электроэнергии (55 %), промышленности (21 %) и преобразования топлива (24 %)
Выбросы СО2 от эксплуатации зданий и сооружений (в том числе, связанные с производством электроэнергии) почти удвоятся Выбросы СО2 от эксплуатации зданий и сооружений сократятся на 2/3 в результате использования электричества с низким уровнем выброса углерода, повышения энергоэффективности и перехода на технологии с низкими или нулевыми выбросами СО2
Почти 80 % продаваемых легковых автомобилей будут работать на традиционных технологиях с использованием бензина или дизельного топлива, нефтепродукты будут удовлетворять 90 % транспортного сектора в энергоресурсах Почти 80 % продаваемых автомобилей составят гибриды с подзарядкой, электромобили, либо автомобили, работающие на топливном элементе; доля нефтепродуктов в конечном потреблении энергии транспортом снизится до 50 %
Выбросы СО2 в промышленности возрастут почти вдвое в связи с ростом промышленного производства Выбросы СО2 в промышленности сократятся более чем на 1/4 за счет повышения энергоэффективности, перехода на другие виды топлива, утилизации, регенерации энергии и технологий УХУ
Общий объем инвестиций в энергоснабжение составит 270 трлн долл. Общий объем инвестиций составит 316 трлн долл. (на 17 % больше, чем в базовом сценарии)
На страны, не являющиеся членами ОЭСР, придется почти 90 % роста энергопотребления, и почти 3/4 мировых выбросов СО2 Страны, не являющиеся членами ОЭСР, достигнут сокращения выбросов СО2 примерно на 30 % по сравнению с 2007 г., на страны — члены ОЭСР будет приходиться менее 1/4 мировых выбросов СО2 в связи с их сокращением на 70—80 % по сравнению с 2007 г.
Итак, исходя из результатов проведенного анализа, можно сделать вывод о том, что конкурентоспособность нефтегазового кластера можно оценить по уровню технологической сложности его проектной системы, соответствующей доле проектов, направленных на внедрение технологий группы В и конвергентных технологий, применительно к нефтегазовой отрасли (рис. 3). Соотношение долей проектов различной технологической сложности в структуре инвестиционного портфеля кластера, по мнению авторов, следует определять на основе
требований сценария карты BLUE по сокращению объемов выброса CO2, а не из соображений коммерческой эффективности текущей деятельности кластерообразующих предприятий.
Такой подход к разработке стратегии развития нефтегазовых кластеров позволит сохранить их инвестиционную привлекательность на всем этапе преодоления технологического разрыва, увеличить технологическую сложность их проектных систем и улучшить качество средовых систем тетрад, составляющих устойчивую структуру кластера.
Технологии для нефтегазовой отрасли
Технологии группы А
Технологии повышения нефтеотдачи и газоотдачи углеводородосодержащих пластов (тепловое, механическое и ультразвуковое
воздействие) ------
Технологии глубокой переработки первичных углеводородов
Технологии разведки
и бурения с использованием 3^ моделирования структуры углеводородосодержащих пластов
Конвергентные технологии
Газовые станции, технологии улавливания и хранения углерода, топливные элементы
Технологии производства нетрадиционных видов газа (попутного, сланцевого и др.)
S Технологии \
V группы В j
Рис. 3. Технологии традиционной группы А, перспективной группы В и конвергентные технологии
Альтернативная энергетика (солнечная, ветровая,
гидроэнергетика, термальные источники, волновая, биотопливо, переработка отходов)
Технологии комплексного
производства электроэнергии и тепловой энергии
Умные сети (smart grids, умные покрытия, солнечное отопление и кондиционирование зданий, теплоснабжение, тепловые насосы)
Список литературы
1. Клейнер Г. Б. Микроэкономика знаний в свете системной парадигмы // Инновационное развитие: экономика, интеллектуальные ресурсы, управление знаниями / под ред. Б. З. Мильнера. М.: Инф-ра М, 2010.
2. Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем. М.: Наука, 2004.
3. Ослунд А.«Рентоориентированное поведение» в российской переходной экономике // Вопросы экономики. 1996. № 8.
4. Перспективы энергетических технологий 2010. Сценарии и стратегии до 2050 года. Russian Translation. International Energy Agency. Paris, France, 2010.
5. Ратнер С. В., Акинина М. М. Методика оценки инновационного потенциала компаний регионального нефтегазового кластера (на примере Краснодарского края) // Экономический анализ: теория и практика. 2011. № 4.
6. Рюль К. Уход от налогов искажает структуру ВВП // Экономика России: XXI век. 2006. № 16.
7. Сухарев О. С. Экономика технологического развития. М.: Финансы и статистика, 2008.
8. Торгунаков Е. А. Разработка стратегии управления конкурентоспособностью предпринимательских структур // Экономика и управление. 2008. № 2.
