CC BY
31
СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ РОМАНА А. ДОРОНИНА «КУЗЬМА АЛЕКСЕЕВ»
С. В. Шеянова
В статье сделана попытка определения стилевых доминант в романе известного мордовского прозаика Александра Доронина «Кузьма Алексеев» на основе выявления темы произведения, его сюжетио-композиционных, жанровых, языковых особенностей. Работа не претендует на завершенность, так как творческтво А. Доронина требует глубокого и детального анализа, возможно, в более крупных исследованиях.
В современном мордовском литературоведении проблема анализа стиля художественных произведений остаются одной из наиболее актуальных. Во многом это объясняется противоречиями в решении данного вопроса, а также многозначностью термина «стиль». К сожалению, чаще всего исследователи ограничиваются изучением языкового своеобразия художественного текста. Между тем еще в 20-х гг. XX в. академик В. М. Жирмунский отмечал, что «в живом единстве художественного произведения все приемы находятся во взаимодействии, подчинены единому художественному заданию. Это единство приемов поэтического произведения мы обозначаем термином „стиль"» [4, с. 34]. Литературовед А. Я. Эсалнек отно-| сил к факторам литературного стиля та-! кие понятия, как «тематика, проблематика, эмоциональная тональность, родовая принадлежность, жанровая специфика, своеобразие метода и другие» [8, с. 120]. Исследователь А. Н. Соколов писал, что «стиль как художественная закономерность находит выражение в различных элементах структуры художественного произведения», под которыми подразумевал «идейное содержа-\ ние, образную систему, композицию, худо-) жественный язык, родовую и видовую (жан-\ ровую) форму и художественный метод» ( [7, с. 62 — 68]. Вопросам стилеобразующей функции сюжета посвящены, например, тру-| ды М. М. Бахтина («Вопросы литературы и эстетики»), Д. С. Лихачева («Поэтика древнерусской литературы»), Ю. М. Лотма-на («Структура художественного текста»)
[1;5; 6].
«Кузьма Алексеев» А. Доронина — панорамное полотно о сеськинских язычниках Терюшевской волости Нижегородской губернии 1804—1810 гг. Роман полон раздумий о смысле жизни, долге и вере, о назначении человека на родной земле, защите его прав, о том времени в истории России,
когда попирались права иноверцев. Автор строит композицию на чередовании воспоминаний, исторических экскурсов, бытовых описаний и пейзажей, психологических сцен, лирических отступлений, философских размышлений о жизни, смерти, счастье. Внесю-жетные элементы «не продвигают действия вперед» [3, с. 149], но обогащают произведение. Таким образом, можно говорить об усложненном композиционном построении романа, которое ведет к неоднородности художественного текста. Изображение событий в произведении отличается хронологической последовательностью, пространственно-временные представления преимущественно определены сменой времен года и миром деревни. События охватывают всего несколько лет, география также необширна: несколько сел и монастырей, расположенных на территории Нижегородской губернии.
Персонажи большинства исторических произведений либо реальные, либо вымышленные. А. Доронин использовал иной метод. Защитник веры, традиций и обычаев крестьянин Кузьма Алексеев действительно жил в Сеськине в начале XX столетия. В романе все действия главного героя продиктованы его верой, желанием жить по законам предков. «Я одного хотел, — объсянял он судье, — вместе с моими односельчанами продолжать традиции моего народа. А народ мой много веков поклонялся только своим богам» [2, с. 352]. Перед взором читателя проходит и вереница вымышленных образов. Это крестьяне, купцы, представители духовенства, князья, императорский двор. Они вполне правдоподобно передают исторические детали, атмосферу эпохи. Автор стремился к целостному изображению разных сторон исследуемого пространства, поэтому неудивительно, что в произведении несколько сюжетных линий. Основная — это вымысел писателя с опорой на дошедшее до на-
160
© С. В. Шеянова, 2011
ВЕСТНИК Мордовского университета | 2011 | № 1
ших дней «Дело Кузьки-бога». В романе приведено лишь решение суда о деле Кузьмы Алексеева. Благодаря сохранению языка и стиля документа А. Доронину удалось доказать читателям подлинность описанных событий.
Прозаик мастерски изображает быт эрзянского народа, его жизненный уклад, говорит о жестокости и разоряющей политике губернаторов, местных купцов, служителей церквей и монастырей. Повествование изобилует этнографическими подробностями, описанием национальных обычаев, обрядов, праздников, обогащающих стиль романа, сохраняющих дух того времени. Вот, например, описание женского национального костюма: «Эрзянки рубашки себе шьют длинные и широкие, называют их „руцями"». Это женская распашная одежда из белой холщовой ткани с вышивкою снизу и вдоль полов, а также на концах рукавов. Воротники и плечи вышиваются тонкой вышивкой. На передке руци делается нагрудный вырез, который вышивается окрашенной шерстяной нитью. Женщины-эрзянки на голове носят вышиною в два пальца шлыганы. Это вышитый головной убор прямоугольной формы с наспинною лопастью. По бокам его вышиты сосенки зеленого цвета, на лбу — голубые и красные цветочки. Без пулаев женщин не увидишь. На них, как обычно, вешают кольца, беличьи хвостики, медные монеты. Жители Сеськина свято хранят и передают из поколения в поколение традиции национального костюма. Верность эрзянской одежде стоит у них на втором месте после почитания богов» [2, с. 179]. А. Доронин обращается к устаревшей лексике («руця», «шлыган», «пу-лай»), чтобы точнее и образнее воплотить специфический национальный колорит той эпохи. Обстоятельное и глубокое изучение прозаиком этнографических деталей позволяет передать психологический склад народа, специфику его мироощущения, черты характера, своеобразие национальных нравов и обычаев.
Эстетические и нравственные идеалы людей раскрываются во время праздников. Картины народных гуляний в романе опоэтизированы: «Сегодня даже луга радостные, на них солнышко свое тепло не пожалело, щедро выплеснуло. Издали на людей, собравшихся на лугу, молча глядел зеленеющий лес, заботливо прикрывая их собой от холодных ветров, так непостоянных в это время года. Вдруг да подует расшалившийся озорник и испортит праздник!
Эхо разносило по округе песни, смех, крики. Под Отяжкой плясали и веселились
девки и парни. Гулянье продолжалось до самого вечера. Затем молодые люди собрались перед домом Зинаиды и там продолжали играть на тростниковой дудочке, пели и плясали. Целую пасхальную неделю стояла хорошая погода. Каждый день на улице игры, песни... Чего-чего, а веселиться эрзяне умеют» [2, с. 42 — 43].
Такого рода описания исключительно гармонично вплетаются во внесюжетную канву произведения и помогают читателю ощутить глубокую сопричастность к мордовской национальной культуре. У А. Доронина они живописны, полны запахов и звуков. Преобладающие элементы — цветовые: серые оттенки сменяются более яркими — желтыми, красными. Пейзажи в романе передают эмоциональный мир каждого из персонажей и создают определенную тональность всего произведения. В художественном мире романа ощущения и чувства героев и природный мир параллельны: «Холодно, мрачно и промозгло на улице. Рыхлый серый снег по ночам сковывает мороз, а днем осевшие сугробы и раскисшие дороги мешают пройти-проехать. Люди сидят по домам, мрачные, полные дурных предчувствий. Всех мучил один вопрос: до каких пор ждать тепла, настоящей весны? Ведь в амбарах у всех осталось только горстями отсчитанное зерно — на семена. Долго ли смогут сберегать его, полуголодные, подъевшие все запасы за долгую зиму?» [2, с. 21]. В повествовательную канву романа органично вплетается несущий большую смысловую нагрузку образ лося Отяжки, символизирующий силу, непокорность, свободолюбие эрзянского народа. Автор любуется лесным красавцем, красочно опйсывает его «огромный рост», «лопатообразные рога», «крепкую и мощную силу». Внесюжетные описания жизни и поведения леспого царя придают повествованию особый лиризм, взволнованность. «Лось вышел на берег Сережки и замер от восторга: перед ним раскинулась бесконечная равнина, поросшая густой зеленой травой. Отяжка радовался тому, что вырвался на волю, радовался чистой речной воде, бил ногами землю, тряс мощной головой. Пасся у реки день. А ночью, когда долину обнимала ласковая тишина, он, протрубив на всю округу свою призывную песню, ложился под кустом спать и видел во сне свою лосиху» [2, с. 302].
А. Доронин включил в роман сказки (о вольнолюбивой птице [2, с. 175]), предания (о Дятловых горах [2, с. 263]), поверья [2, с. 193], народные песни [2, с. 56 — 58], причитания [2, с. 66], пословицы («Двум смертям !
«Фикно-угроведение. Филологические науки»
161
все равно не бывать, а одной и так не миновать» [2, с. 287]; «Характер не рубашка, с себя не скинешь» [2, с. 157]), поговорки («Ем да свой, а ты рядышком постой» [2, с. 41]), загадки («Стоит без кореньев, без листочков дуб. Под ним остановился безногий старичок, без рук схватился за птичку, без ножа зарезал, без огня поджарил, без зубов принялся грызть» [2, с. 155]). Это позволяет говорить о фольклорной стилизации произведения. Фразеологизмы и афоризмы добавляют художественному тексту образности, выразительности, эмоциональности, лаконичности. Нельзя не отметить такую особенность доронинского стиля, как использование изобразительных средств народной поэзии, тропов и синтаксических конструкций: метафор, эпитетов, лирических восклицаний, рядов однородных сказуемых и т. д. Общий эмоциональный тон создается прежде всего обильным употреблением развернутых метафор и глаголов. В описаниях существенную роль играет олицетворение: «Из-за лохматой седой тучи луна мигнула тусклым глазом и снова спрятала свое лицо. В небесном омуте, отстав от своих подружек, желтеньким утенком покачивалась единственная звезда» [2, с. 359]. Метафорический глагол выпол-
няет аналогичную функцию: «Но вот откуда-то прилетел ветер, на своих невидимых крыльях принес проливной дождь, который стал нещадно бить льды. Ледяные горы заскрипели, задрожали, двинулись, давя друг друга и ударяясь о крутые речные берега» [2, с. 232]. В пейзажные описания гармонично введены оригинальные сравнения, углубляющие эмоциональную выразительность повествования: река, словно баба на сносях; кроны сосен, словно церковные свечи; березовая рощица, как стайка юных девушек. Лирические восклицания, благодаря оценочным эпитетам, выражают эмоциональную оценку и создают эмоциональное преувеличение (гиперболу): «Простор вокруг и ширь неоглядная! Над головой небо бездонное!» [2, с. 42].
Таким образом, роман А. Доронина «Кузьма Алексеев» отличается органичным сочетанием всех внешних и внутренних компонентов (четкая соизмеренность композиционных приемов, глубоко продуманная проблематика, гармоничное соединение исторического, лирического, философского, психологического материалов), что позволяет говорить о его художественной и эстетической цельности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. — М. : Худож. лит., 1975. — 504 с.
2. Доронин А. Кузьма Алексеев : роман / А. Доронин ; пер. с морд.-эрз. Е. Голубчик. — Саранск, 2008. - 368 с.
3. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения : учеб. пособие для студ. и преподавателей филол. фак. и учителей-словесников / А. Б. Есин. — М. : Флинта : Наука, 1998. — 246 с.
4. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1977. — 408 с.
5. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев. — М. : Наука, 1979. — I 303 с.
6. Лотман Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. Об искусстве. - СПб., 1998. - С. 14-288.
j 7. Соколов А. Н. Теория стиля / А. Н. Соколов. — М. : Искусство, 1968. — 222 с. \ 8. Эсалнек А. Я. Типология романа : теоретический и историко-литературный аспекты / j А. Я. Эсалнек. - М. : Изд-во МГУ, 1991. - 159 с.
| Поступила 21.10.09.
162
ВЕСТНИК Мордовского университета ¡ 2011 | № 1
