CC BY
60
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
УДК: 94(470.342) «19»
СТАРООБРЯДЦЫ И ЗАПАДНЫЕ ХРИСТИАНЕ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ НА РУБЕЖЕ XIX-XX вв.: СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА
Машковцев А. А.
доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории, Вятский государственный университет. 610000, г. Киров, ул. Московская, 36. E-mail: wikma116@rambler.ru
Машковцева В. В.
кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории, Вятский государственный университет. 610000, г. Киров, ул. Московская, 36. E-mail: wikma116@rambler.ru
Аннотация: В статье проведён сравнительный анализ социального статуса вятских старообрядцев и западных христиан (католиков и лютеран). Сравнив ряд социально-демографических характеристик представителей названных религиозных групп, авторы пришли к выводу о том, что, несмотря на существенно меньшую численность, католики и протестанты в конце XIX - начале ХХ в. играли более весомую роль в общественно-политической и социально-экономической жизни региона, чем староверы. Причиной этого было социальное происхождение основной массы католиков и протестантов, относившихся к привилегированным сословиям. Кроме того, западные христиане обладали значительно более высоким образовательным уровнем: большинство из них являлось грамотными людьми, а некоторые закончили высшие учебные заведения. Дворянское происхождение значительной части вятских католиков и лютеран, а также наличие хорошего образования явились важными социальными лифтами, позволившими им занять заметное место как в региональном управлении, так и в экономике края. Весомое присутствие в губернских органах власти, а также значимая роль в промышленном развитии Приуралья позволяли западным христианам достаточно комфортно чувствовать себя даже в чужой для них лингвистической и конфессиональной среде.
Ключевые слова: старообрядчество, католицизм, лютеранство, Вятская губерния, демографическая статистика, конфессиональная политика.
Old Believers and Western Christians of Vyatka province at the turn of the 19th and 20th centuries: comparative characteristics of social status
Mashkovtsev А. А.,
doctor of historical sciences, professor of the Department of Russian history, Vyatka State University. 36 Moskovskaya str., 610000, Kirov. E-mail: wikma116@rambler.ru
Mashkovtseva V. V.
candidate of historical sciences, associate professor, Department of Russian history, Vyatka State University. 36 Moskovskaya str., 610000, Kirov. E-mail: wikma116@rambler.ru
Abstract: The article compares the social status of Vyatka Old Believers and Western Christians (Catholics and Lutherans). Comparing a number of socio-demographic characteristics of representatives of these religious groups, the authors came to the conclusion that, despite a much smaller number, Catholics and Protestants in the late XIX - early XX century, played a more significant role of the socio-political and socio-economic life of the region than the Old Believers. The reason for this was the social origin of the bulk of Catholics and Protestants who belonged to the priv-
© Машковцев А. А., Машковцева В. В., 2017
ileged classes. In addition, Western Christians had a much higher educational level: most of them were literate people, and some graduated from higher education. The noble origin of a significant part of Vyatka Catholics and Lutherans, as well as the existence of a good education, were important social elevators that enabled them to take a prominent place in both regional administration and the economy of the region. A weighty presence in the provincial authorities, as well as a significant role in the industrial development of the Urals allowed the Western Christians to feel comfortable enough even in a linguistic and confessional environment alien to them.
Keywords: Old Believers, Catholicism, Lutheranism, Vyatka Province, demographic statistics, confessional politics.
Дореволюционная Вятская губерния относилась к регионам с безусловным доминированием православного населения. Согласно материалам Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., свыше 90% жителей региона являлись адептами Русской православной церкви. Несмотря на это, в крае имелись и многочисленные религиозные меньшинства, относящиеся как к инославным христианам (католики, лютеране], так и к нехристианским конфессиям (мусульмане, иудеи, язычники]. Они сильно отличались друг от друга по социальному статусу их адептов, взаимоотношениям с местной администрацией, а также влиянию на социально-экономическое и культурное развитие региона. Проиллюстрируем это на примере живших в регионе западных христиан - католиков и лютеран, а также старообрядцев.
Формированию католической общины в Вятской губернии во второй половине XIX в. способствовало два основных фактора. Во-первых, массовая высылка имперскими властями деятелей польского национально-освободительного движения, в первую очередь, участников восстания 1863-1864 гг. По подсчётам современных исследователей (Л. Г. Подлевских, Т. А. Дворецкая и др.], в Вятскую губернию было выслано свыше 600 участников восстания. Большинство из них после отбытия наказания вернулись на родину, но многие остались в Вятском крае, составив ядро польской католической общины. Во-вторых, её рост стимулировал и приток в регион квалифицированных специалистов из Царства Польского и Северо-Западного края, столкнувшихся у себя на родине с проблемами в трудоустройстве. В результате действия данных факторов к концу XIX в. в Вятской губернии окончательно сложилась польская католическая община численностью 790 чел. [1] Это составляло всего 0,02% от общей численности (3 млн 82 тыс. чел.] населения региона.
Несмотря на свою малочисленность, католики играли важную роль в жизни региона. К примеру, их было немало среди чиновников губернской администрации. В конце XIX в. к таковым, например, относились статский советник Александр Викарский, член Вятского окружного суда Станислав Гржибовский, старший ревизор Юлий Нартовский и др. Из 17 членов регионального Управления государственных имуществ польское происхождение имели три человека.
Не менее серьёзную роль поляки-католики играли в экономическом развитии региона. Так, Холуницкие заводы, являвшиеся крупнейшими металлургическими предприятиями региона, принадлежали известному российскому предпринимателю польского происхождения А. Ф. Пок-левскому-Козелл. К числу самых богатых жителей Вятки относился кондитер и домовладелец Станислав Якубовский.
Столь прочное положение небольшой польской общины объясняется рядом причин. Поляки-католики выделялись среди основной массы населения Вятской губернии чрезвычайно высоким для того времени образовательным уровнем, позволявшим им добиваться значительного карьерного роста. Рассмотрим данный показатель в сравнении с представителями других конфессий.
Таблица 1
Уровень грамотности представителей различных конфессий _Вятской губернии (на 1897 г.) [2]_
Вероисповедание Процент грамотных
м. п. ж. п. всего
Православные 25,7 8,2 15,7
Католики 74,9 71,7 73,5
Лютеране 83,6 86,9 85,2
Иудеи 70,1 61,0 65,5
Мусульмане 23,3 23,4 23,3
Старообрядцы 25,5 6,5 15,2
Приведённые в таблице данные свидетельствуют о том, что уровень грамотности у вятских католиков был существенно выше, чем у адептов большинства других религиозных организаций. По этому показателю (74,9%] католики-мужчины почти в три раза превосходили православных верующих мужского пола (25,7%). Но наиболее разительный контраст был в уровне грамотности католичек и православных. Если среди женщин православного исповедания лишь 8,2% умели читать, то у католичек число грамотных достигало 71,7%, то есть было почти в девять раз больше. Помимо православных католики заметно опережали по уровню грамотности и другие крупные конфессии Вятской губернии, в частности старообрядцев и мусульман. Лишь вятские лютеране превосходили католиков по обозначенному показателю. Верующие данной протестантской церкви дают нам рекордные показатели, которые выглядят более чем впечатляющими для конца XIX в. - 83,6% у мужчин и 86,9% у женщин.
Высокий уровень грамотности у вятских католиков объясняется двумя основными причинами. Во-первых, достаточно развитой системой школьного образования в западных районах империи, являвшихся родиной для основной массы членов вятской общины. Во-вторых, большинство вятских католиков являлись горожанами и представителями привилегированных сословий, для которых образование всегда играло важную роль, выполняя функции одного из социальных лифтов.
Наличие хорошего образования и большого практического опыта позволяли полякам-католикам быстро занимать высокое положение в обществе, даже несмотря на наличие ряда дискриминационных ограничений, введённых после подавления Январского восстания. Значительная потребность в специалистах, ощущавшаяся в губернских властных структурах в течение всей второй половины XIX в., вынуждала губернаторов привлекать к сфере управления выходцев из западных районов империи, еще недавно охваченных польским повстанческим движением.
Материалы Первой всеобщей переписи населения 1897 г. не позволяют увязать вероисповедание людей и их социальное происхождение. Таблица XXIV переписи даёт сведения лишь о распределении населения по сословиям в соответствии с их родным языком. Тем не менее с учётом того, что примерно 90% вятских католиков были поляками, дадим хотя бы приблизительную картину социального статуса католиков. Из 668 жителей губернии, назвавших польский язык родным (хотя далеко не все поляки им владели], 293 чел. относились к потомственным дворянам, а ещё 130 чел. - к личным дворянам и чиновникам не из дворян. Таким образом, из общей массы людей, считавших польский язык родным, 423 чел. (63,3%) относились к дворянам (потомственным и личным], а также к чиновникам, хотя и недворянского происхождения [3].
369 вятских поляков принадлежали к категории «самостоятельные», то есть были трудоспособными и вовлечёнными в различные виды общественной трудовой деятельности. Остальные являлись либо домохозяйками, либо несовершеннолетними. Из 369 чел. 73 чел. работали в администрации, суде и полиции, а ещё 62 чел. являлись военнослужащими. 31 поляк трудился на железной дороге, 17 чел. - в медицинской сфере, 15 чел. - в области науки, литературы и искусства. Наконец, немало поляков было занято в коммерции и в сфере оказания услуг: 14 чел. занимались пошивом одежды, 12 - содержанием гостиниц и трактиров, 10 - строительством и ремонтом [4].
В отдельных сферах трудовой деятельности поляки играли весьма заметную роль. Это, в первую очередь, касалось тех профессий, где требовался высокий уровень квалификации и наличие соответствующего образования. Так, частной юридической практикой в конце XIX в. в губернии занимались 63 чел., из них 5 чел. - поляки (8%). Ещё больший процент поляки составляли среди деятелей науки, литературы и искусства: всего в этой сфере было занято 142 чел. (без членов семей], из них 15 чел. - поляки (10,6%) [5]. Напомним, что в общей численности населения губернии поляки в 1897 г. составляли лишь 0,02%.
Несмотря на ничтожный процент среди населения края, поляки, тем не менее, находились на втором месте после русских в некоторых видах профессиональной деятельности. Помимо частной юридической практики, науки, литературы и искусства, сюда относятся также медицина, железнодорожный транспорт, почтовое и телеграфное сообщение, военная служба. В области учебной и воспитательной деятельности поляки находились на третьем месте, уступая русским и немцам.
Помимо католиков в Вятской губернии проживали и протестанты, в частности лютеране. Если вятские католики по этнической принадлежности были, в основном, поляками, то лютеране - немцами. Сословный состав вятских немцев также позволяют проанализировать материалы Первой всеобщей переписи населения 1897 г.
Таблица 2
Сословное происхождение немцев Вятской губернии (на 1897 г.)_
Немцы
Сословие и состояние Чел. %
Потомственные дворяне 32 11,4
Личные дворяне и чиновники 65 23,1
Лица духовного звания - -
Почётные граждане 15 5,3
Купцы 5 1,8
Мещане 56 19,9
Крестьяне 40 14,2
Иностранные подданные 64 22,8
Лица иных сословий 4 1,5
По социальному происхождению немцы Вятской губернии заметно отличались как от русских, так и от поляков. Именно у них наиболее высокий процент из всех живших в регионе народов составляли иностранные подданные (22,8%]. Даже у вятских поляков число иностранцев было очень низким (3 чел. из 668], у других же народов этот показатель вообще являлся ничтожным. Столь высокий удельный вес иностранных подданных объясняется приглашением из-за рубежа большого количества специалистов на промышленные предприятия губернии. По данным А. А. Шепталина, большинство живших в губернии немцев-иностранцев (63%) являлись выходцами из различных германских земель (Пруссия, Бавария, Вюртемберг и пр.], остальные прибыли с территории Австро-Венгрии и Швейцарии [6].
По количеству потомственных и личных дворян, а также чиновников не дворянского происхождения местные немцы заметно уступали полякам. У поляков к названным социальным категориям относилось 63,3%, а у немцев - 34,5% [7]. В то же время для губернии с доминированием крестьянского населения это был очень высокий показатель.
Доля представителей бывших податных сословий была относительно небольшой: 19,9% вятских немцев являлись мещанами по происхождению, 14,2% происходили из крестьян. По этим показателям вятские немцы были близки к местным полякам, у которых мещане составляли 13,7%, а крестьяне - 19,7%. Для сравнения: у русских, составляющих большинство населения губернии, доля крестьян превышала 96%.
У вятских немцев, как и у представителей других крупных диаспор, проживающих на территории края (поляки и евреи], имелась определённая профессиональная предрасположенность. Согласно данным переписи 1897 г., свыше 31% немцев Вятской губернии были заняты в обрабатывающей промышленности, в первую очередь в металлургии [8]. Немцы-лютеране сыграли чрезвычайно важную роль в развитии тяжёлой индустрии в юго-восточных уездах Вятской губернии, входящих в состав современной Удмуртии (заводы Ижевска и Воткинска]. Помимо этого с конца XIX в. немцы активно вовлекались в другие отрасли промышленности, в частности пищевую. Так, в 1903 г. германским подданным Карлом Отто Шнейдером в Вятке был основан пивоваренный завод. В результате этого в губернском центре появилось первое крупное производство этого пенного напитка, вполне соответствующего европейским стандартам.
Предрасположенность немцев к работе в промышленности была характерна не только для провинциальных городов, но и для столицы. О. В. Курило отмечает, что большинство немцев Петербурга трудилось в различных отраслях индустрии: «Они сосредотачивались в 5-6 отраслях производства, будучи специалистами по металлообработке, часовщиками, изготовителями различных приборов, ювелирами, занятыми в хлебобулочном, портновском и сапожном ремесленном производствах. "Национальными" производствами немцев оставались колбасное и пивоваренное» [9].
Помимо индустрии вятские немцы работали и в других сферах, где, чаще всего, требовался высокий уровень квалификации. Из общей массы трудоспособных немцев (без учёта членов их семей] 14,1% занимались учебной и воспитательной деятельностью, 6,4% трудились в сфере медицины, 5,1% работали в административно-полицейских органах, 3,8% находились на военной службе. Довольно большое число трудоспособных немцев (13,5%] жили за счёт доходов с капитала и недвижимого имущества, 12,8% были задействованы в сфере оказания частных услуг [10]. Число немцев, занимавшихся торговлей и земледелием, было крайне незначительным.
Отличительной особенностью вятских лютеран был очень высокий образовательный уровень. По этому показателю они занимали лидирующие позиции среди всех религиозных групп губернии (см. табл. 1]. 83,6% лютеран мужского пола умели читать и писать, тогда как у право-
славных мужчин этот показатель составлял лишь 25,7% (в 3,2 раза ниже). Но ещё более заметный контраст был в образовательном уровне женщин. У лютеран грамотными были 86,9% женщин, тогда как у православных - всего 8,2% (в 10,6 раза ниже). По удельному весу грамотных лиц относительно близкие позиции к лютеранам занимали лишь местные католики и иудеи.
Лидирующие позиции вятских лютеран в области образования связаны с особенностями протестантской трудовой этики, которые так детально раскрыл выдающийся немецкий социолог Макс Вебер [11]. Протестантские религиозно-этические воззрения способствовали формированию не только трудолюбия и расчетливости, но и позитивного отношения к образованию, выступавшему в качестве важной составляющей последующих жизненных успехов.
В силу данных особенностей лютеране старались обеспечить своим детям получение хотя бы начального образования. Материалы фонда попечителя Казанского учебного округа Национального архива Республики Татарстан свидетельствуют о том, что вятские лютеране учились во всех крупных учебных заведениях Вятской губернии (за исключением православных духовных школ). К примеру, в 1881 г. в Вятской классической гимназии училось восемь детей лютеранского вероисповедания, а в женской гимназии - семь учениц-лютеранок [12].
Благодаря высокому образовательному уровню, а также прекрасным деловым качествам (исполнительность, трудолюбие, дисциплинированность и пр.) вятские лютеране были востребованы в самых различных сферах деятельности и достигали там значительного карьерного роста.
В отличие от западных христиан, среди которых преобладали представители привилегированных сословий, вятские старообрядцы относились к податным сословиям. В частности, в большинстве своем приверженцы староверия являлись местными крестьянами. Данные Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. позволяют проанализировать соотношение численности городского и сельского населения в составе старообрядцев Вятской губернии (табл. 3).
Таблица3
Численность городского и сельского населения в составе вятских старообрядцев во второй половине XIX - начале ХХ в. [13]_
Годы Численность городского населения (чел.) Численность сельского населения (чел.) Соотношение численности городского и сельского населения (в %)
1855 393 38 603 1 / 99
1860 439 41 378 1 / 99
1865 487 46 851 1 / 99
1869 790 50 559 1,5 / 98,5
1875 570 61 146 0,9 / 99,1
1879 654 63 139 1 / 99
1885 1258 71 451 1,7 / 98,3
1897 1482 96 573 1,5 / 98,5
1905 1546 103 712 1,5 / 98,5
1909 770 114 874 0,7 / 99,3
На протяжении рассматриваемого периода Вятская губерния оставалась преимущественно аграрным регионом. Доля сельского населения значительно превышала городское. Это касается как доминирующей конфессии - адептов Русской православной церкви, так и приверженцев ста-роверия. Горожане среди «ревнителей древнего благочестия» были представлены незначительно: от 0,7 до 1,7% от общей численности старообрядцев. Доля сельского населения, напротив, традиционно была высокой и в разные годы составляла от 98,3 до 99,3%. Незначительность городских жителей среди староверов объясняется еще и жестким административным контролем над ними. Только в начале ХХ в. положение старообрядцев было легализовано; ранее же они подвергались гонениям со стороны как светских, так и духовных властей. Сохранить свои культовые и образовательные центры, обеспечить возможность религиозной деятельности служителей культа в городах в создавшихся условиях было значительно сложнее, чем в сельской местности.
Согласно данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., старообрядцы были максимально представлены в уездных городах на юге и юго-востоке Вятской губернии. В частности, в Сарапуле проживали 569 староверов, что составляло лишь 4,2% от общей численности старообрядцев Сарапульского уезда. При этом среди горожан Сарапула староверы составляли 5,7%. В Уржуме их насчитывалось 371 человек (2,9% от общей численности старообрядцев Уржумского уезда). Среди жителей Уржума староверы были представлены достаточно весомо и составляли 8,4%. В губернском центре - г. Вятке - община староверов включала в
себя 284 человека, что составляло около 21% от общей численности старообрядцев Вятского уезда. Однако при таком сопоставлении нужно учитывать, что количественно староверы Вятского уезда существенно уступали своим единоверцам Сарапульского и Уржумского уезда - примерно в 10 раз. Представительство старообрядцев среди горожан Вятки было незначительным: они составляли лишь 1,1%. Наконец, «ревнители древнего благочестия» проживали в Нолинске (92 человека], Орлове (76 человек], Малмыже (39 человек] и Глазове (37 человек]. Совсем незначительным было представительство старообрядцев в Елабуге (10 человек], Слободском (2 человека], Яранске и Котельниче (по 1 человеку].
В основной своей массе, по социальному статусу вятские староверы являлись крестьянами. Кроме того, были среди них и представители купечества. В предписании вятского губернатора А. Ф. Анисьина полицейским управлениям содержится требование особое внимание обратить на приверженцев федосеевского согласия, среди которых «известны выдающиеся богачи-лесопромышленники и кожевенные заводчики» [14]. Например, в селе Русский Турек Уржумского уезда проживали известные лесопромышленники Бушковы, на средства которых содержалась молельня старообрядцев-беспоповцев (даниловцев и федосеевцев] в названном населенном пункте. Отметим, что род Бушковых - древнейший в Русском Туреке. Источником благосостояния его представителей с самого начала являлась торговля: Степан Бушков с братьями продавал лес, а Корней Бушков с братьями - хлеб. После того как в 1862 г. по Вятке прошел первый пароход, возникла необходимость заготавливать дрова. Этим в Туреке стал заниматься Семен Корнеевич Бушков. Его брат - Трифон Корнеевич - осуществлял скупку зерна [15].
Миссионер, священник Федор Тихвинский назвал Русский Турек «религиозно-экономической общиной», все члены которой были тесно связаны друг с другом. Такая сплоченность достигалась и поддерживалась существованием старообрядческих молелен, благотворительной деятельностью состоятельных людей, своевременной помощью нуждавшимся, организацией питания бедных в богадельном доме. По мнению Федора Тихвинского, основу турекской общины составляла «экономическая зависимость населения от щедрот работодателей богатых лесопромышленников - раскольников» [16].
Другая именитая династия Уржумского уезда - купцы Шамовы. Они являлись выходцами из деревни Паутово Сердежской волости Петровского (Вознесенского] прихода. Савва Дмитриевич Шамов - состоятельный лесопромышленник - жил в Уржуме. Сферой его предпринимательской деятельности был сплав вятского леса на Волгу. Вкладывая свои капиталы, Савва Дмитриевич способствовал развитию системы образования, деятельности земских учреждений. В частности, он принимал участие в финансировании строительства реального училища в Уржуме в 1907 г. Не отказывал Савва Дмитриевич и в материальной помощи отдельным горожанам.
Будучи человеком религиозным, С. Д. Шамов содержал на свои средства старообрядческую молельню, разрешенную правительством, в деревне Комарово Сердежской волости. Для старообрядцев его слово было непререкаемой истиной, он вершил «суд и правду», приглашал из других губерний наставников (Пичугина, Чернышова, Володина и др.] и с их помощью проводил старообрядческие соборы. Один из них состоялся в деревне Комарово в 1904 г. Молельня в этом населенном пункте служила местом сбора всех даниловцев по реке Байсе.
Савва Шамов занимался также и распространением среди крестьян книг и брошюр в защиту беспоповщины, устраивал религиозные собеседования в своем доме, стараясь всеми силами поддержать «древнее благочестие». О негативных последствиях подобных его действий сообщали священнослужители Русской православной церкви в своих донесениях: «Начавшееся в означенной местности движение раскольников в православие приостановилось» [17]. Старообрядцы, которые уже были готовы перейти в лоно официального православия, оставляли свое намерение.
Староверы Уржумского уезда - приверженцы даниловского согласия - посещали еще две домашние, не разрешенные правительством молельни, расположенные в Уржуме и в деревне Га-ниной. Уржумская молельня находилась в отдельном здании купца Петра Шамова. Он, побуждаемый своим дядей Саввой Шамовым, выступил уполномоченным от староверов Уржума, деревни Ганиной и Кабановщины и в 1902 г. ходатайствовал перед правительством об официальном разрешении открыть в принадлежавшем ему доме общественную молельню. Однако его начинание не увенчалось успехом. Принимая во внимание факт наличия трех молелен недалеко от Уржума, а также опасаясь усиления влияния староверов на адептов Русской православной церкви, вятский губернатор не позволил устроить общественную молельню в доме Шамова [18].
В губернском центре - г. Вятке - молельня старообрядцев-поморцев была построена на средства купца Дениса Фаддеевича Зонова. Ее открытие в 1910 г. стало важным и отрадным событием в духовной жизни вятских староверов. Радость вместе с ними разделили их единомыш-
ленники из разных регионов России. Так, например, на имя Дениса Фаддеевича поступили поздравительные телеграммы от старообрядческих общин Астрахани, Ярославля, Нижнего Новгорода [19]. Д. Ф. Зонов финансировал не только строительство молельного дома, но и приобретение икон для него. В частности, в иконописной мастерской Ф. А. Бочкарева в Сызрани были заказаны Сретение Господне и Введение в церковь Пресвятой Богородицы. За первую икону, согласно сохранившейся переписке купца, им было заплачено 35 руб., за вторую - 30 руб. [20]
Как видим, представители крупных купеческих династий, приверженцы старообрядчества, пользовались большим уважением среди своих единоверцев. Бесспорно, их авторитет внутри общины был обусловлен глубиной веры, но во многом он основывался на их материальном могуществе. Ведь именно они активно занимались благотворительной деятельностью, финансировали строительство и содержание старообрядческих молельных домов, а также издание и распространение религиозной литературы, способствуя тем самым сохранению и приумножению древней, «дониконовской», культуры. Купцы-старообрядцы, обладая большими капиталами, всегда материально поддерживали своих единоверцев. В случае нужды последние всегда могли рассчитывать на их помощь. Тем самым предприниматели - последователи «древнего благочестия» - много способствовали сохранению и дальнейшему развитию староверия на Вятской земле.
При этом важно понимать, что для предпринимателей-старообрядцев имел значение только такой труд, результаты которого предназначались для общины; труд, направленный на благо других людей. «Истоки ревности старообрядческих предпринимателей к Делу лежали в представлениях о "святом долге перед Богом и людьми"», - отмечает В. В. Керов [21].
Предприниматели - приверженцы староверия финансировали издание и распространение религиозной литературы. Отношение к книге в старообрядческой среде всегда было особым: «...по средневековым понятиям, человек и книга составляли некое двуединство. При этом книга стояла выше, нежели человек». Книга традиционно воспринималась староверами как носитель святости и непререкаемой истины, «духовный руководитель и вместилище вечных идей» [22]. Именно по таким книгам старообрядцы обучали грамоте своих детей. Чтение в среде старообрядцев считалось «обязательным, так как это давало душевное здоровье» и «означало вхождение в живую духовную традицию» [23]. Рассмотрим вопрос об уровне грамотности старообрядцев на материалах Переписи 1897 г. Для этого обратимся к статистическим данным, представленным в таблице 4.
Таблица 4
Численность грамотных старообрядцев Вятской губернии
во второй половине XIX - начале XX в. (на 1897 г.) [24]_
Этнос Численность грам старообрядцев ютных чел.) % (от общей численности старообрядцев данного этноса)
м. п. ж. п. всего
Русские 11 427 3450 14 877 15,3
Белорусы - - - -
Удмурты 3 1 4 23,5
Марийцы - - - -
Пермяки 36 1 37 5,9
Татары - - - -
Башкиры - - - -
Подчеркнем, что вопрос об уровне грамотности старообрядцев по-разному рассматривался представителями духовенства официальной церкви и светскими исследователями данной темы. В частности, православные служители культа оценивали старообрядцев как невежественных, абсолютно необразованных людей, чьи убеждения держатся лишь на силе упорства в отстаивании своих взглядов, а также на сплоченности и взаимовыручке в рамках общины. Так, священник села Кузнецово Уржумского уезда указал в своем донесении: «Грамота среди раскольников распространена очень мало, они очень мало знают об учении церкви и о расколе...» [25] Развитию староверия, как отметил епископ Вятский и Слободской Аполлос, способствовало «невежество раскольников» [26], их необразованность. Православные миссионеры многократно подчеркивали это в своих отчетах: «Просветительное и религиозно-нравственное состояние раскольников просто ужасно. Так, в Слудском приходе. раскольники заявили на беседах, что иметь в руках лестовку да знать молитву "Сусову"... - вот и все, что необходимо для спасения пермяку-раскольнику» [27]. Священник Александр Попов, давая характеристику «лжепопам» Глазовского уезда -
крестьянам Иустину Семеновичу Порубову и Алексею Терентьевичу Порубову, отмечает, что оба они «люди малограмотные и невежественные, по своему умственному развитию и религиозным познаниям в невежественной пастве своей ничем не выделяются» [28].
Светские же историки, особенно современные, напротив, отмечают весьма высокий уровень грамотности «ревнителей древнего благочестия». «Старообрядчество, - пишет М. О. Шахов, - характеризовалось крайне высокой грамотностью и интересом к книжности» [29]. По мысли Н. И. Костомарова, староверие обратило русского человека из народа к сфере «мысленного труда», раскол «расшевелил спавший мозг русского человека», «побудив его вырваться из мрака умственной неподвижности», он «стоял хоть за какую-нибудь, хотя очень слабую и бедную образованность» [30].
Дети старообрядцев, как правило, получали домашнее образование, поскольку закон не разрешал им открытие собственных школ. Последние функционировали, но нелегально, до момента обнаружения властями и закрытия. Посещение учебных заведений, где обучались адепты официальной церкви, родители долгое время не считали возможным для своих детей в силу серьезной религиозной конфронтации. Стремление к грамотности, неразрывно связанное с почитанием книжной культуры, всегда отличало староверов. Согласно статистическим данным, средний уровень грамотности в Европейской России в 1908 г. составлял 23%, в то время как в старообрядческой среде он равнялся 36%, а в северных областях достигал даже 43% [31]. Конечно, мнение православных пастырей является необъективным и предвзятым. В то же время нельзя идеализировать ситуацию. Сопоставим уровень грамотности в среде представителей разных вероисповеданий, проживавших на территории Вятской губернии (см. табл. 1].
Как видим, согласно данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., уровень грамотных старообрядцев в Вятской губернии составлял 15,2%. Это сопоставимо с аналогичным показателем у православных - приверженцев официальной церкви - 15,7%, однако по уровню грамотности староверы значительно уступали лютеранам (85,2%], католикам (73,5%], иудеям (65,5%] и мусульманам (23,3%]. Последнее обстоятельство может быть мотивировано рядом факторов. Во-первых, немцы, поляки, евреи в основной своей массе проживали в городах, а старообрядцы - преимущественно в сельской местности, где система образования была менее развита. Во-вторых, староверы долгое время, вплоть до 1905 г., не имели возможности открывать свои учебные заведения, в то время как дети мусульман могли обучаться в мектебе или медресе, у католиков и протестантов функционировали школы при костелах и кирхах, дети евреев учились в светских школах. В-третьих, необходимо учесть и разницу в социальном статусе. Поляки, немцы, евреи по преимуществу были чиновниками, государственными служащими, инженерами или предпринимателями, т. е. их род профессиональной деятельности был сопряжен с интеллектуальной сферой. Получение хорошего образования было для них объективной необходимостью. Старообрядцы же, в основном, как уже было сказано выше, являлись крестьянами. Прослойка предпринимателей среди них была, но не столь существенна.
Основная масса грамотных староверов приходилась на долю мужчин: среди них грамотными были 25,5%. Процент грамотных женщин в среде старообрядцев был почти в четыре раза меньше - 6,5. Вероятно, это обусловлено консерватизмом мировоззрения старообрядцев: женщина традиционно воспринималась как мать и хозяйка.
Что касается этнической принадлежности, то грамотные староверы в Вятской губернии были только среди русских, удмуртов и пермяков. Этнически преобладающая категория - русские; среди них уровень грамотных старообрядцев составлял 15,3%.
Таким образом, сопоставление социально-демографических характеристик старообрядцев и западных христиан (католиков и лютеран] Вятской губернии позволяет сделать ряд выводов. Во-первых, обращают на себя внимание серьёзные различия в социальном происхождении адептов названных конфессий. Среди вятских староверов вообще не было представителей дворянства и чиновников, тогда как у поляков-католиков к таковым относилось 63,3%, у немцев-лютеран - 34,5%. Во-вторых, многократно уступая старообрядцам по численности (католики - в 124 раза, лютеране - в 229 раз], западные христиане существенно превосходили их по своему влиянию на региональные органы власти. В имперский период вятские старообрядцы никак не были представлены в губернских органах управления, тогда как католики и лютеране занимали чрезвычайно важные посты. Так, одним из вятских губернаторов был М. К. Клингенберг, являвшийся лютеранином. Наконец, западные христиане играли несравненно большую роль в социально-экономическом развитии региона. Хотя среди старообрядцев было немало представителей купечества (Бушковы, Шамовы и пр.], однако их влияние на экономику Вятской земли было заметно ниже, чем предпринимателей-лютеран или католиков (А. Ф. Поклевский-Колелл,
М. К. Стандершёльд и пр.], владевших крупнейшими промышленными предприятиями региона. Относительно скромная роль староверов как в общественно-политическом, так и в социально-экономическом развитии региона в позднеимперский период объясняется не только их социальным происхождением (главным образом, крестьяне], но и особенностью их правового статуса. Светские власти и Русская православная церковь воспринимали староверов как вероотступников, поэтому до 1905 г. ограничивали их права во всех сферах.
Примечания и список литературы
1. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. / под ред. Н. А. Тройницкого. Вятка, 1904. Т. Х. Вятская губерния. С. 84.
2. Там же. С. IX.
3. Там же. С. 244.
4. Там же. С. 170.
5. Там же.
6. Шепталин А А. Немцы в Удмуртии: историко-демографические очерки. Ижевск, 1993. С. 25.
7. Подсчитано по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. / под ред. Н. А. Тройницкого. Вятка, 1904. Т. Х. Вятская губерния. С. 244-245.
8. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. ... С. XIX.
9. Курило О. В. Лютеране в России (XVI-XX вв.]. М., 2002. С. 88.
10. Подсчитано по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. ... С. 172.
11. См.: Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М., 2006.
12. НАРТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 14558. Л. 17.
13. ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 30. Лл. 7 об.-9; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 85. Лл. 9 об.-11; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 737. Л. 139; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 274. Лл. 8 об.-10; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 526. Лл. 4 об.-6; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 879. Лл. 6 об.-8; ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 1005. Лл. 137-139; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. / под ред. Н. А. Тройницкого. Вятка, 1904. Т. Х. Вятская губерния. С. 84; ГАКО. Ф. 574. Оп. 2. Д. 610. Лл. 2 об.-4; ГАКО. Ф. 574. Оп. 2. Д. 811. Лл. 2 об.-4.
14. ГАКО. Ф. 716. Оп. 2. Д. 101. Л. 5.
15. Бушков Е. Русский Турек // Уржумская старина. 1992. № 1-2. С. 8-9.
16. ГАКО. Ф. 811. Оп. 1. Д. 669. Л. 3.
17. ГАКО. Ф. 582. Оп. 143. Д. 215. Л. 1 об.
18. ГАКО. Ф. 582. Оп. 143. Д. 215.
19. ГАКО. Ф. 510. Оп. 1. Д. 7. Лл. 69, 70, 71.
20. ГАКО. Ф. 510. Оп. 1. Д. 1. Л. 10 об.
21. Керов В. В. Духовность российской промышленности: конфессионально-этические факторы старообрядческого предпринимательства // Индустриализация России. 1997. № 3. С. 20.
22. Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III. (XVII - начало XVIII века]. М., 2000. С. 205-207.
23. Бахтина О. Н. Книга и слово в старообрядческой системе ценностей (о своеобразии старообрядческой литературы] // Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции: Результаты и перспективы комплексных исследований : материалы междунар. науч. конф. М., 1998. С. 170.
24. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ... С. 90.
25. ГАКО. Ф. 274. Оп. 1. Д. 4. Л. 2.
26. ГАКО. Ф. 582. Оп. 26. Д. 1009. Л. 87.
27. ГАКО. Ф. 811. Оп. 1. Д. 515. Л. 24 об.
28. ГАКО. Ф. 811. Оп. 1. Д. 672. Л. 9.
29. Шахов М. О. Старообрядчество, общество, государство. М., 1998. С. 25.
30. Костомаров Н. История раскола у раскольников // Вестник Европы. 1871. № 4. С. 469-470, 499.
31. Сельскохозяйственный и экономический быт старообрядцев (по данным анкеты 1909 г.]. М., 1910. С. 201-202.
Notes and References
1. Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897 g. - The first general census of the Russian Empire, 1897 / ed. N. A. Troinitskiy. Vyatka. 1904. Vol. X. Vyatka province. P. 84.
2. Ibid. P. IX.
3. Ibid. P. 244.
4. Ibid. P. 170.
5. Ibid.
6. SHeptalin A. A. Nemcy v Udmurtii: istoriko-demograficheskie ocherki [The Germans in the Udmurt Republic: history and demographic sketches]. Izhevsk. 1993. P.25.
7. Calculated by: Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897 g. - The first general census of the Russian Empire, 1897 / ed. N. A. Troinitskiy. Vyatka. 1904. Vol. X. Vyatka province. Pp. 244-245.
8. Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897 g. - The first general census of the Russian Empire, 1897 ... P. XIX.
9. Kurilo O. V. Lyuterane v Rossii (XVI-XXvv.) [The Lutherans in Russia (XVI-XX centuries)]. M. 2002. P. 88.
10. Calculated by: Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897g. - The first general census of the Russian Empire, 1897. P. 172.
11. See: Veber M. Protestantskaya ehtika i duh kapitalizma [Protestant ethic and the spirit of capitalism]. M.
2006.
12. NART. F. 92. Inv. 1. File 14558. Sh. 17.
13. State Archive of Kirov region (GAKO). F. 574. Inv. 1. File 30. Sh. 7.-9; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 85. Sh. 9.-11; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 737. Sh. 139; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 274. Sh. 8.-10; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 526. Sh. 4.-6; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 879. Sh. 6.-8; GAKO. F. 574. Inv. 1. File 1005. Sh. 137-139; Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897 g. - The first general census of the Russian Empire in 1897 / ed. N.A. Troinitskiy. Vyatka. 1904. Vol. X. Vyatka province. P. 84; GAKO. F. 574. Inv. 2. File 610. Sh. 2.-4; GAKO. F. 574. Inv. 2. File 811. Sh. 2.-4.
14. GAKO. F. 716. Inv. 2. File 101. Sh. 5.
15. BushkovE. Russkij Turek [Russian Turek] // Urzhumskaya starina - Urzhum old. 1992, No. 1-2, pp. 8-9.
16. GAKO. F. 811. Inv. 1. File 669. Sh. 3.
17. GAKO. F. 582. Inv. 143. File 215. Sh. 1 turn.
18. GAKO. F. 582. Inv. 143. File 215.
19. GAKO. F. 510. Inv. 1. File 7. Sh. 69, 70, 71.
20. GAKO. F. 510. Inv. 1. File 1. Sh. 10.
21. Kerov V. V. Duhovnost' rossijskoj promyshlennosti: konfessional'no-ehticheskie faktory staroobryadcheskogo predprinimatel'stva [Spirituality of the Russian industry: religious-ethical factors, the old believers entrepreneur-ship] // Industrializaciya Rossii - Industrialization of Russia. 1997, No. 3, p.20.
22. Panchenko A. M. Russkaya kul'tura v kanun petrovskih reform [Russian culture on the eve of Peter's reforms] // Iz istorii russkoj kul'tury. T. III. (XVII - nachalo XVIII veka) - From the history of Russian culture. Vol. III. (XVII - beginning of XVIII century). M. 2000. Pp. 205-207.
23. Bahtina O. N. Kniga i slovo vstaroobryadcheskoj sisteme cennostej (o svoeobrazii staroobryadcheskoj litera-tury) [The book and the word in the old believers' value system (the uniqueness of the old believers' literature)] // Mir staroobryadchestva. Vyp. 4. ZHivye tradicii: Rezul'taty i perspektivy kompleksnyh issledovanij: materialy mezhdu-nar. nauch. konf. - World of the old believers. Vol. 4. A living tradition: Results and the prospects for integrated studies: proceedings of the international scientific conf. M. 1998. P. 170.
24. Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossijskoj imperii, 1897 g. - The first general census of the Russian Empire in 1897 ... P. 90.
25. GAKO. F. 274. Inv. 1. File 4. Sh. 2.
26. GAKO. F. 582. Inv. 26. File 1009. Sh. 87.
27. GAKO. F. 811. Inv. 1. File 515. Sh. 24.
28. GAKO. F. 811. Inv. 1. File 672. Sh. 9.
29. SHahovM. O. Staroobryadchestvo, obshchestvo, gosudarstvo [The old believers, society and state]. M. 1998.
P. 25.
30. Kostomarov N. Istoriya raskola u raskol'nikov [The history of the split from the splitters] // Vestnik Evropy - Herald of Europe. 1871, No. 4, pp. 469-470, 499.
31. Vestnik Evropy - Agricultural and economic life of believers (according to the questionnaire, 1909). M. 1910. Pp. 201-202.
