CC BY
319
Статья поступила в редакцию 09.08.2010;
представлена к публикации членом редколлегии Вал. В. Сапожниковым
УДК 253
Е. В. Плахотская
СТАРЧЕСТВО В ИСТОРИИ РУССКОГО ПРАВОСЛАВИЯ
Рассматривается роль старчества в жизни русского человека и жизни российского общества, его влияние на представление о нравственности и вклад в укрепление национального единства на примере наиболее яркого его представителя Сергия Радонежского.
монашество, старчество, духовное руководство, русская религиозная философия, православные монастыри, Сергий Радонежский, раскол, Оптина пустынь.
Введение
Внимание к истории отечественной культуры наиболее заметно проявляется в росте интереса к материальным и духовным памятникам, в том числе к произведениям религиозной и философской мысли. Становление и развитие философии неотделимы от истории страны. В силу исторических обстоятельств процесс формирования русской религиозной и философской мысли продолжался почти восемь столетий, начиная с IX в.
Для русской философской мысли характерно развитие философских взглядов в рамках богословской литературы, в тесной связи с религиозной проблематикой. Лишь к концу XVIII столетия делаются первые шаги к обособлению философии от религии. Философских систем в это время было создано немного. Философско-социологические концепции отличались ярко выраженной социально-политической направленностью, авторы пытались связать их с практикой общественных движений.
Для свободного развития философии в России традиционно ставились жесткие препоны. Мыслители искали возможности выражения своих идей в публицистике, литературной критике, эстетике [7].
Такие понятия, как душа, совестливость, сострадание всегда были на Руси важными, если не сказать ключевыми, при этом душевность и совестливость воспринимались как синонимы.
Русская православная культура сделала монашеский идеал центром жизни и самосознания. Монашество на Руси появилось с принятием христианства - уже в XI в. В X-XIII вв. действовало около семидесяти монастырей, возникали они преимущественно в городах и играли значительную роль в экономической жизни государства.
Старчество - феномен религиозной жизни, наиболее характерный для православия, - представляет собой практику духовного руководства со
стороны опытного монаха, старца-наставника, немыслимую без ответной реакции - духовного послушания со стороны готовящегося принять монашеский постриг послушника, молодого монаха либо благочестивого мирянина.
С X-XI вв. старчество, зародившееся на Афоне, получило распространение по всему православному Востоку; центрами старчества стали афонские монастыри. На горе Афон выработалась идеология старчества, в основу которой были положены аскетические взгляды раннехристианских подвижников благочестия и отцов церкви, собранные в едином многотомном своде поучений, так называемом «Добротолюбии», позднее неоднократно обновлявшемся. Еще до появления работ главных теоретиков исихазма - Григория Синаита (ум. 1346) и Григория Паламы (1296-1359) - Киево-Печерский архимандрит Дионисий, посетивший Афон в 1220 г., упоминает о существовавшем там «келейном правиле», иначе уставе.
На церковно-славянском языке пятитомное «Добротолюбие» появилось стараниями молдавского архимандрита Паисия Величковского (1722-1794), долго жившего на Афоне, и его учеников - ученых монахов молдавской переводческой школы, сделавших первичный перевод этой книги с греческого языка. Этот перевод в середине XVIII в. был отредактирован преподавателями семинарии при Троице-Сергиевой Лавре и в 1793 г. издан. В XIX в. «Добротолюбие» переведено на русский язык епископом Феофаном Затворником - с тех пор оно «настольная книга» российского старчества.
По сути старчество представляет собой не что иное, как духовничество, - старцами на Руси называли духовников и настоятелей монастырей и скитов. Авторитет этих людей как подвижников благочестия, мудрецов был весьма велик, что привлекало к ним как представителей народа, так и интеллигенции.
В XIV в. на Руси широкую известность получили так называемые «заволжские» старцы, а в XIX в. - оптинские и глинские. Русскому старчеству был чужд дух радикальной изоляции от мира, наоборот, старцы часто оказывались в центре общественного внимания, как, например, Макарий и Амвросий Оптинские. Появился феномен старчества в миру. Существовало и женское старчество.
В православной аскетике фигура старца имеет исключительное значение, хотя разные обстоятельства в истории православного монашества могли заслонять или искажать ее [1, 3, 4].
1 Первая эпоха русской философской мысли: XI-XVII вв.
Период XI-XVII вв. - первая эпоха русской религиозно-философской мысли. Он подразделяется на древнерусский (культура Киевской, или домонгольской, Руси) и средневековый (культура государства Московского).
В XI в. Антоний Печерский основал знаменитый Киево-Печерский монастырь, вторым игуменом и устроителем которого стал Феодосий Печерский. Вместе с Антонием и Феодосием Печерскими греческий идеал монашества впервые приходит на русскую землю. В начале XII в. монастырь получил статус лавры - так называют большие и особо значимые монастыри. Киево-Печерская обитель послужила образцом для других русских монастырей и имела огромное значение не только для церковной, но и общекультурной жизни Киевской Руси. Из ее стен вышел ряд выдающихся деятелей и подвижников церкви. Киево-Печерский монастырь скоро стал центром древнерусской образованности. Здесь было создано множество духовных поучений и житий, здесь зародилось и русское летописание. Творениям древнерусских летописцев свойственно не только глубокое религиозное, но и истинно патриотическое настроение.
Для древнерусской религиозно-философской мысли характерна практическая направленность: обоснование включенности Русской земли в общемировой исторический процесс, изложение основных правил жизнедеятельности человека («Поучение» Владимира Мономаха).
Определенным итогом развития религиозно-философских взглядов Киевской Руси стала выработка принципиально новых (по сравнению с дохристианскими) взглядов на мир как творение Бога, на человека как двойственное существо, состоящее из бренного тела и бессмертной души [7,
9].
В XIV в. на русскую философскую мысль сильное влияние оказало религиозное движение исихазм (от греч. «исихия» - безмолвие), возникшее на Афоне и включавшее в себя монашескую практику безмолвной («умной») молитвы, учение о взаимодействии Бога и мира. «Умное», или «внутреннее», делание, т. е. непрерывно творимая Иисусова молитва, есть один из высших монашеских подвигов, научить которому мог только старец, учитель жизни, достигший высокой степени духовности. Это мистическая традиция русского монашества - монашеская схима, предполагающая принятие более суровых обетов, уход от жизни -«молчание страстей», монашеское безмолвие, молитвенное созерцание. Сторонником и замечательным проповедником этого религиозно-философского учения стал старец Сергий Радонежский, выступавший за утверждение нравственности и национального единства Руси [8]. В рамках этой традиции в русской философии начинается процесс углубленного изучения душевной природы человека, приведший к представлениям о человеке как «образе и подобии Божьем».
Большинство имен, принадлежавших историческим лицам, давно забыто. Другие - их немного - вышли за пределы своего века, потому что дело, которому служили те, которые их носили, глубоко отражалось на судьбах последующих поколений. Лицо же, носившее это имя, из исторического деятеля превращалось в народную идею, а самое дело его из
исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом. Таковы имя и дело Сергия Радонежского.
Какой подвиг так освятил это имя? Необходимо вспомнить время, в которое жил Сергий. Он родился, когда уходили из жизни последние свидетели татарского ига, но еще живо было впечатление ужаса, произведенного этим великим бедствием. Период татарского владычества тяжело отразился на духовной жизни русских людей. Лишь во второй четверти XIV в. Русь начала приходить в себя. Это было время создания и укреплением Русского государства под началом московских князей.
Возрождается и религиозная, монашеская жизнь. Возрождение это непосредственно связано с фигурой Сергия Радонежского. Большинство современников Сергия испытали на себе его духовное влияние. Его прямые ученики становились игуменами и строителями многочисленных монастырей: подмосковных, белозерских, вологодских. Духовная
генеалогия русских подвижников XV в. почти неизбежно приводит к Сергию как к общему отцу и наставнику. Сергий Радонежский является вторым родоначальником русского монашества после Феодосия Печерского.
Чувство нравственной бодрости, духовной крепости, которое Сергий вдохнул в русское общество, еще живее и полнее воспринималось русским монашеством. В религиозной жизни со времени Сергия обозначился перелом - стремление к иночеству. В первый, тяжелейший век ига это стремление было очень слабо: за сто лет (1240-1340 гг.) возникло всего каких-нибудь три десятка новых монастырей. Зато в следующее столетие (1340-1440 гг.), когда Русь наконец сбросила с себя иноземное иго, из «куликовского» поколения и его ближайших потомков вышли основатели около 150 новых монастырей. Таким образом, монашество было точным показателем нравственного состояния древнерусского общества: стремление покинуть мир усиливалось не от того, что в миру человека окружали бедствия, а по мере того, как в нем возвышались нравственные силы. Связь русского монастыря с миром обнаружилась и в другом признаке перелома, в перемене самого направления монастырской жизни со времен Сергия. До половины XIV в. почти все монастыри на Руси возникали в городах или под их стенами. Начиная с этого времени решительный численный перевес получают монастыри, возникавшие вдали от городов, в лесной глуши, ждавшей топора и сохи. Так, к основной цели монашества, к борьбе с недостатками духовной природы человека, присоединилась новая борьба с неудобствами внешней природы; лучше сказать, эта вторая цель стала новым средством для достижения первой.
Новое русское «сергиевское» монашество уходило в пустыни, в лесные дебри, бежало от мира, но уступало ему, оседало в хозяйственных обителях, строилось, создавало иногда крупные культурные очаги, опорные пункты русской колонизации. XV век покрыл монастырями всю Северную Русь. В послесергиевском монашестве можно различить два
течения, по географическому признаку - северное и московское. Уже сам преподобный Сергий, уступая князьям и митрополиту, посылал своих учеников на строительство и игуменство в московские и подмосковные монастыри. Другие его ученики шли на север, за Волгу, не в города, а в безлюдную местность.
Сам Сергий Радонежский не чуждался государственных забот. Князья и бояре приезжали к игумену Троицкой обители за советом, благословением и молитвенной помощью, а иногда обращались к нему с просьбой о помощи и в делах чисто государственных. Не раз пользовался его советами и помощью знаменитый герой Куликовской битвы Дмитрий Донской. В 1380 г. преподобный Сергий благословил его на битву с Мамаем, послал с ним в бой двух троицких иноков-витязей (бывших воинов) Пересвета и Ослябю. Сергия Радонежского, вдохновителя Куликовской битвы, должно признать крестным отцом Московского государства.
Конец XIV - начало XV в. - период подъема национального сознания. Это отразилось в таких литературных памятниках, как «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», жизнеописаниях молитвенников за Русскую землю («Житие Стефана Пермского», «Житие Сергия Радонежского» и др.). С другой стороны, возникают различные ереси, идут религиозные споры. Идейные истоки ересей - и языческие влияния, и контакты с другими религиями. В XIV-XV вв. наиболее распространенными были ереси стригольников и «жидовствующих». Внутри церкви шла борьба между «стяжателями» и «нестяжателями». «Нестяжатели» выступали против права монастырей на владение землями и крепостными крестьянами, против вмешательства церкви в политическую жизнь страны, что, по их, мнению, втягивало духовенство в «мирскую суету» и отвлекало от чисто духовных обязанностей. Монахи должны жить своим трудом, главное их занятие - духовное самосовершенствование. На мировоззрение Нила Сорского (1433-1508), идеолога «нестяжателей», определенное влияние оказало учение исихазма. Идеи Нила Сорского находили отклик у людей, стремившихся освободиться от мирского стяжательства и посвятить себя духовной деятельности.
Нестяжательству противостояло иосифлянство, ставшее господствующим течением в официальной идеологии. Его представители ратовали за укрепление самодержавия, активно поддерживали светскую власть в установлении государственного порядка. Иосиф Волоцкий (14401515) говорил о тесных связях монастырских обителей с внешним миром, считал, что монахи должны осуществлять просветительскую и культурную деятельность, не отвлекаясь на хозяйственные заботы. Монастыри содержались трудом монастырских крестьян, принимали щедрые пожертвования и вместе со своими владениями представляли налаженное феодальное хозяйство.
Религиозно-философское противостояние иосифлян и «нестяжателей» явилось своеобразным прообразом последующих противостояний никонианцев и старообрядцев, сторонников латинского и греческого просвещения, западников и славянофилов.
XVI век - век определенного прогресса русской средневековой культуры. Шла острая борьба между сторонниками и противниками создания централизованного государства. Объединительные тенденции этого времени отражены в политической и художественной литературе, в поучениях и религиозных спорах. В это время сформировался взгляд на светскую власть, высшее назначение которой - сохранение единственно истинного, православного христианства. Миссия власти виделась в решении главной (в определенном смысле «вселенской») задачи -утверждении идеала «Москва - третий Рим» («Послание Василию III» Филофея).
2 Развитие религиозно-философской мысли в России: конец XVII - первая четверть XIX в.
Период конца XVII - первой четверти XIX в. - вторая эпоха в развитии русской религиозной и философской мысли. Она открывается реформаторской деятельностью Петра I по «европеизации» России. Московское государство становится Российской империей. На смену православной «святой Руси» постепенно приходит идеал сильного светского государства.
Россия конца XVII-XVIII в. активно осваивает западноевропейскую культуру. Определенным центром взаимосвязи западноевропейской и отечественной философии в то время была Киево-Могилянская духовная академия, прославленная именами Стефана Яворского и Феофана Прокоповича.
При постепенном упадке веры и подвижничества и обмирщении церковной жизни старчество понемногу начало уходить в забвение, некоторые даже стали отвергать его идею, желая руководствоваться в духовной жизни лишь своим разумом и волей.
Церковный раскол стал одним из самых заметных явлений в российской духовной жизни XVII в. Церковная реформа Никона, расколовшая русское общество, по существу являлась политической. Россия должна была стать мировой державой. Реформы Никона начались не на пустом месте. Во времена феодальной раздробленности политическое единство русских земель было утрачено, в то время как церковь осталась последней общерусской организацией, стремившейся преодолеть анархию внутри распадавшегося государства. Политическая раздробленность привела к распаду единой церковной организации, в различных землях развитие религиозной мысли и обрядов пошло собственным путем. Большие проблемы в Русском государстве вызвала необходимость переписи священных книг. Как известно, книгопечатание
на Руси появилось в конце XVI в. (на Западе - веком раньше), поэтому священные книги переписывали от руки. Разумеется, при переписывании неизбежно совершались ошибки, искажался первоначальный смысл священных книг, следовательно, возникали разночтения в трактовке обрядов и смысле их исполнения. В начале XVI в. о необходимости исправления книг заговорили не только духовные власти, но и светские. В качестве авторитетного переводчика выбрали Максима Грека. Принципы филологической науки, которыми он руководствовался, были самыми передовыми для той эпохи. В лице Максима Грека Россия получила ученого-энциклопедиста, имевшего глубокие познания в области богословия и светских наук.
Причины церковной реформы имели, несомненно, объективный характер. Процесс централизации Русского государства неизбежно требовал выработки единой идеологии, способной сплотить вокруг власти широкие массы. Смута поколебала авторитет церкви, а споры о вере и обрядах стали прологом к церковному расколу. Народ не воспринял столь резкого перехода к новым обычаям. Сознание русского человека не было подготовлено к подобным переменам, люди не понимали сущности и коренных причин церковной реформы. Да и возможно ли было какое-либо объяснение, когда священники в деревнях не обладали большой грамотностью, а целенаправленная пропаганда новых идей отсутствовала? Поэтому «низы» встретили нововведения в штыки. Старые книги частенько не отдавали, прятали, против укрывателей часто применяли силу; крестьяне во множестве бежали с семьями в леса, спасаясь от Никоновых «новин». На сторону старообрядцев встали некоторые из монастырей, в частности, одна из самых почитаемых православных обителей - Соловецкая, где некогда не смог ужиться бывший в ту пору иноком Никон, ставший теперь патриархом. Когда в монастырь прислали новопечатные книги, их спрятали, не переплетая, в казенной палате, а потом на общем собрании постановили «отнюдь нынешних служебников не принимать». Оппозиция Никону сформировалась и при дворе. В декабре 1666 г. его лишили высочайшего духовного сана. Светская власть одержала победу над духовной. Староверы подумали, что возвращается их время, но глубоко ошиблись, поскольку реформа полностью отвечала интересам государства. Она стала проводиться и дальше, под руководством царя.
Собор 1666-1667 гг. завершил торжество никониан и грекофилов. Именно он положил начало русскому расколу. Отныне все несогласные с введением новых деталей в исполнение обрядов подлежали отлучению от церкви. Преданные анафеме ревнители старого московского благочестия получили название раскольников или староверов и подверглись жестоким репрессиям со стороны властей.
Кроме того, во второй половине XVII в. в России появились секты, которые в поисках своего идеала обращались к раннему христианству.
Фактически в староверии и сектанстве выразились настроения социального протеста.
Все труды и исследования о русском старчестве едины в том, что традицию его в XVIII в. возродил преподобный Паисий Величковский. Эта роль Паисия позволяет отметить и другой несомненный факт: русское старчество продолжает традицию русского исихазма. Как считают современные исследователи, в целом русское старчество было органичным движением, зарождавшимся и не затухавшим во многих очагах: к его истокам причастны также соловецкие старцы, Саровская, Санаксарская пустыни, «рославльские пустыннолюбцы» на Смоленщине. И в эпоху Паисия, в конце XVIII в., вопреки притеснениям монашества в петровской и послепетровской России, начинается нечто, напоминающее великое монашеское строительство, начатое Сергием Радонежским в Московской Руси XIV-XV вв. [1, 2, 4, 7, 8, 9].
Старчество XVIII в. возникло как реакция на реформы, инициированные в области духовной жизни имперским правительством и имевшие следствием обмирщение духовенства, перевод его в разряд чиновничества «по духовному ведомству». Новшества, введенные Петром I и его преемниками, поставили провинциальное духовенство, и прежде всего «черное», перед выбором: смириться с введением протестантских традиций, занесенных в Россию как многочисленными иностранцами, проникшими во все слои государственной жизни, так и «птенцами гнезда Петрова», стремившимися взять под контроль духовную сферу, - или выработать новую стратегию духовного строительства в целях оберегания древнего благочестия, а вместе с ними национального духа, вобравшего в себя историко-культурный опыт многих поколений православных людей. Раскольники считают себя носителями исторического православия: институт старчества как практика духовного руководства частично уходит в старообрядчество.
Провинция становится в это время оплотом традиций, их сбережения. Атмосфера «тихого» противостояния провинциального священства и монашества государственной секуляризационной политике породила сходные явления во внутренней жизни духовенства, выдвигавшего «на передовую линию борьбы» своих лучших представителей. Митрополит Петербургский Г авриил (Петров), высоко ценивший старчество Мордовского края, широко использовал также духовный опыт Саровской Успенской пустыни, многие иноки которой привлекались к делу возрождения монашеских обителей Центральной и Северной России. Старцем в самом высоком смысле этого слова был основатель Саровской пустыни иеросхимонах Иоанн. Его ученики иеросхимонах Димитрий и строитель Ефрем сумели сохранить духовную сущность обители в самые трудные годы ее существования, что обусловило духовный расцвет Сарова во второй половине XVIII - начале XIX в. Именно в эти годы жили
известные Саровские старцы - иеромонахи Иларион, Пахомий, Серафим Саровский, как бы подведший черту под вековой борьбой провинциального монашества за торжество православных традиций.
Однако духовная жизнь русской церкви не иссякла. Именно век империи, столь, казалось бы, неблагоприятный для оживления древнерусской религиозности, принес возрождение мистической святости. Святитель Тихон Задонский, ученик латинской школы, хранит в своем кротком облике фамильные черты Сергиева дома. С XIX в. в России появляются два духовных центра: Оптина пустынь и Саров. И
преподобный Серафим, и оптинские старцы словно бы воскрешают классический век русской святости. Приходит время реабилитации св. Нила, которого Москва «забыла» канонизировать, но который является выразителем самого глубокого и прекрасного направления древнерусского подвижничества в XIX в. [1, 2, 3, 4, 6].
Результатом же развития светской философской мысли конца XVII -первой четверти XIX в. можно считать обретение ею качественно новой формы. На смену тем или иным вариантам христианско-православной философии приходит деизм.
3 Третий этап развития русской религиозной и философской мысли
Третья эпоха русской религиозной и философской мысли начинается со второй четверти XIX в. - времени «золотого века» русской классической литературы, а вместе с ней и укрепления русского национального самосознания. Оно определяет тему особой миссии и судьбы русского народа в мировой истории. В этих условиях русская общественно-философская мысль XIX в. распадается на несколько автономных, но тесно взаимодействующих направлений: славянофильство, западничество, философские взгляды русских революционных демократов, по-прежнему развивается религиозная философия.
Своеобразие русской философии проявилось в ее тесной связи с художественной культурой, идеями великих русских писателей (Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого), осмыслении таких проблем, как отчуждение человека, его свобода и ответственность, соотношение между научным, социальным и нравственным прогрессом.
Одновременно возрождается интерес к практике старчества в официальном православии. XIX век, который можно рассматривать как время реабилитации монашеского служения в глазах общества, распространил явление старчества в народной среде, в крестьянской массе, выдвинувшей своих подвижников, непостриженное монашество, стихийных ревнителей благочестия, - по сути, это были правопреемники старчества XVIII в., создавшие «народное богословие» и наложившие сакральный оттенок на само понятие «крестьянин-христианин».
Возрождается и расцветает Оптина пустынь, определившая развитие церковной жизни России в XIX в. При самом начале управления обителью игуменом Даниилом (1819-1825 гг.) епископ Калужский Филарет решил создать в Оптиной благоустроенное общежитие для избранных лиц, способных к созерцательной молитве, и позаботился найти для этого опытных в духовной жизни руководителей. Задуманное епископом Филаретом дело было чрезвычайно трудным: оно требовало людей не только высокой духовности и строгой монашеской жизни, но и понимающих суть православного подвижничества, способных быть руководителями иноков на пути их духовного совершенствования, знакомых с порядками скитского жительства. В основу жизни обители было положено неукоснительное соблюдение трех правил: строгая иноческая жизнь, сохранение нищеты и стремление всегда и во всем творить правду. Насельники обители были великими подвижниками. Одним из них явился Амвросий Оптинский.
Старец Амвросий появился в Оптиной пустыни и приковал к себе внимание интеллигентских кругов в тот момент, когда интеллигенция была увлечена западной философской мыслью. Бывший ранее сам душой общества, любивший все светское, он лучше, чем кто-либо другой, понимал духовные искания интеллигенции и самой своей жизнью свидетельствовал, что избранный им путь есть идеал того счастья, к которому все должны стремиться.
Удивительно, какое значительное место этот скромный старец занимал в культуре России конца прошлого века! Профессора Московского университета Шевырев, Максимович, историк Погодин, писатели Достоевский, Леонтьев, Лев Толстой искали с ним встречи. Бывали в келье Амвросия Вл. Соловьев, А. К. Толстой, Н. Страхов и многие другие. Он приобрел славу опытного наставника и руководителя в делах не только духовной, но и практической жизни, так как обладал острым, проницательным умом, познаниями, был внимателен к людям и вместе с тем занят постоянной сосредоточенной молитвой.
В 1875 г. году произошла встреча о. Амвросия с известным писателем и философом К. Н. Леонтьевым, который рассказал ему о своих духовных исканиях, о своем обращении к вере. Это свидание определило дальнейший жизненный путь Леонтьева. Он поселился в Оптиной в отдельном доме и прожил там более пятнадцати лет. Незадолго до кончины о. Амвросия Леонтьев по его указанию переехал в Троице-Сергиеву лавру, в Черниговский скит Божьей Матери, и принял там монашество. В 1878 г. приезжали к о. Амвросию Достоевский с Вл. Соловьевым. Достоевский после смерти своего младшего сына Алеши не находил себе места, не мог писать и по совету жены, упросившей Вл. Соловьева сопровождать Федора Михайловича, посетил обитель, где дважды наедине встречался со старцем Амвросием. Эта поездка
кардинальным образом отразилась на творческой судьбе романа «Братья Карамазовы». И хотя до сих пор не ясно, кто был прототипом старца Зосимы в романе - старец Амвросий или Тихон Задонский, несомненно одно - атмосфера Оптиной вернула Достоевского к жизни, помогла ему в осмыслении глубинных процессов, происходивших в человеке и обществе. Несколько раз бывал у о. Амвросия и Л. Н. Толстой [1, 2, 4, 5, 6, 7, 9].
Заключение
Подводя итог, можно сказать, что старчество являлось духовным камертоном монашества в России. Огромное влияние оказывало старчество и на светских людей, непосредственно не связанных с институтом церкви: отсюда тесная связь его с выдающимися
представителями русской интеллигенции, которые донесли до своих современников и потомков образы православных старцев.
Монашеская жизнь претерпевала изменения в зависимости от внешних, прежде всего экономических, социальных и политических условий, но старчество по сути своей оставалось неизменным всегда. Питательной средой для старчества оставалось черное духовенство, а катализатором усугубленной аскезы являлась греховность мира, в противовес которой, во имя спасения народа от духовной очерствелости, ханжества и маловерия, отдельные иноки вступали на путь полного отречения себя как существа мирского.
Можно утверждать, что старчество в России являлось мощной духовной традицией, явлением, игравшим большую роль внутри православной церкви и влиявшим на умы светских людей. Оно тесно связано и с жизнью простого народа. Все неизвестные стороны этого феномена еще предстоит изучить.
Библиографический список:
1. Старчество как феномен русской культуры // Вопросы культурологи : сборник аспирантских работ / Е. В. Зимакова. - М. : ГАСК, 1999. - С. 84.
2. Оптина пустынь и ее время / И. М. Концевич. - Репринтное издание. - СвятоТроицкая Сергиева лавра; Изд. отдел Владимирской епархии, 1995. - С. 91-95, 134176, 268-307, 612-618.
3. Древнехристианские и оптинские старцы / Трифон (Туркестанов), митр. - М. : Мартис, 1996. - С. 254.
4. Старчество на Руси / Игнатия, мон. - М. : Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1999. - С. 12-56.
5. Русские писатели в Оптиной пустыни / В. А. Котельников // Оптина пустынь: монастырь и русская культура. - Вып. 1. - С. 197-207.
6. Оптина пустынь / Б. Зайцев // Слово. - 1989. - № 6. - С. 62-63.
7. Русская философия в лицах / В. В. Ильин, Н. В. Солнцев, Н. М. Чалов. - М. : Издание журнала «Юнона», 1997. - С. 3-25, 112-124.
8. Исторические портреты / В. О. Ключевский. - М. : Правда, 1991. - С. 63-66.
9. История русской философии : в 2 т. Т. 1 / В. В. Зеньковский. - Ростов на/Д : Феникс, 2004. - С. 35-127, 447-461, 474-495.
Статья поступила в редакцию 19.04.2010;
представлена к публикации членом редколлегии В. В. Фортунатовым
УДК 1 (128)
Д. Б. Пучков
ПРОБЛЕМА ЦЕЛОСТНОСТИ СОЗНАНИЯ И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
Исследуется, в какой мере сознание человека способно быть целостным и рациональным, несмотря на влияние неосознанных предпосылок. Проводится различие между двумя видами неосознанных предпосылок - логическими и нерациональными. Приводятся доводы в пользу независимости сознания от предпосылок обоих видов.
целостность сознания, рациональность, индивидуальное бытие человека, бессознательное, психоанализ.
Введение
Тема индивидуального бытия человека является одной из центральных в истории философии. По этой причине многие вопросы темы неоднократно поднимались в разных историко-культурных обстоятельствах, что позволяет сделать некоторые обобщающие наблюдения.
Первое из них то, что возможность индивидуального бытия человека, так или иначе, всегда признавалась философией. Более того, само рождение философии было связано с появлением в античной культуре представления о том, что человек может прожить жизнь по своей воле, опираясь на собственный разум.
В дофилософский период Античность, как и все другие культурные эпохи до нее, такой возможности за человеком не признавала. Мало того, что люди рассматривались в качестве творения и игрушек богов, но те и другие находились во власти абсолютно непреодолимой, загадочной силы - рока. Всевластие рока исключало возможность целостного восприятия мира человеком и успешность рационального в нем поведения.
