CC BY
19стремление усилить захват, чтобы не было возможности из него вырваться (to lock in clutch, to trap in clutch, etc.).
Таким образом, последовательно переходя от формирования гипотезы о КМ многозначного слова к ее уточнению и корректировке, и затем, — к верификации, можно достаточно точно выявить когнитивную структуру, объединяющую все значения полисеманта в единое целое.
Литература
1. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания. — 1996. — № 2. — С. 19-42.
2. Беляевская Е.Г. Семантическая структура слова в номинативном и коммуникативному аспектах (Когнитивные основания формирования и функционирования семантической структуры слова). Дисс. ...доктора филол. наук. — М., 1991. — 401 с.
3. Метелкина Т.Ю. Историко-ономасиологическое исследование группы английских прилагательных, обозначающих моральные качества человека (проблема семантического эпигенеза). Дисс. ...канд. филол. наук. — М., 1988. — 239 с.
4. Zgusta, L. A Manual of Lexicography. — Prague — The Hague — Paris: Mouton, 1971. — 360 p.
5. Щерба Л.В. Опыт общей теории лексикографии // Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. — Л.: Наука, 1974. — С. 265-303.
6. Филлмор Ч.Дж. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. XII. Прикладная лингвистика. — М.: Радуга, 1983. — С. 74-122.
7. Рекемчук Л.А. Дифференциация словообразовательных значений отглагольных существительных действия в современном английском языке: Дисс. ...канд. филол. наук. — М., 1985. — 172 с.
8. Кубрякова Е.С. Глаголы действия через их когнитивные характеристики // Логический анализ языка. Модели действия. — М., 1992. — С. 84-90.
9. Беляевская Е.Г. Проблема сложения смыслов при формировании семантики идиом (процесс фразеологизации в когнитивном аспекте) // Композиционная семантика. Материалы третьей международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. 18-20 сентября 2002 года. Часть II. — Тамбов: Изд-во ТГУ, 2002. — С. 4-6.
Словари и принятые сокращения
1. COD — The Concise Oxford Dictionary. 6th ed. / Ed. by J.B.Sykes. — Oxford: Clarendon Press, 1976.—1386 p.
2. OED — The Compact Edition of the Oxford English Dictionaty. V. I-II. — Oxford, Oxford University Press, 1980. — 4116 p.
3. ALD — Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. A.S. Hornby. new ed. — Oxford, Oxford University Press, 1977. — 1053 p.
4. RWF — The Word Finder (Comp. & ed. by J.I. Rodale). — Pennsylvania: Rodale books. — 1317 p.
Бутакова Л. О., ДорофееваМ. Ю.
СПОСОБЫ КОГНИТИВНОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ МЕДИА-СОЗНАНИЯ:
МЕДИА-ТЕКСТ И ЕГО АВТОР
Коммуникативная деятельность предполагает специфическое проявление языка как динамичного образования, как функционирующего целого. Любой вид речевой деятельности (массовая коммуникация — в большей степени) реализует это свойство языка-процесса в продукте (языковом произведении) и может быть изучена именно под таким углом зрения. Выбор для интерпретации когнитивно-психолингвистической парадигмы означает признание в качестве отправных ряда принципиальных моментов.
Во-первых, разграничение речевой организации индивида как процесса-продукта говорящего (языка1) и описательной модели языка как процесса-продукта исследователя (языка2) [1, с. 39-43].
Во-вторых, квалификация языка как одного из психических процессов, «который может протекать во взаимодействии только с другими психическими процессами» [1, с. 37]; языкового произведения — как ключа «к множеству далеко не всегда поддающихся вербализации продуктов различных процессов переработки индивидом его разностороннего опыта взаимодействия с окружающим миром» [там же]; слова — средством «фиксации таких продуктов для самого себя и для общения с окружающими» [там же].
В-третьих, понимание того, что при анализе этих продуктов, предназначенных для общения с окружающими исследователь далеко не всегда в состоянии установить все многообразие продуктов, предназначенных для себя. Но ведущие способы связи «многоступенчатых выводных знаний», вызываемых «исходным импульсом — словом», характерные для данного индивида, уловить может.
В-четвертых, оценка медиа-коммуникации и создаваемой с ее помощью медиа-реальности в качестве феноменов, проявляющих поликодовость связей, которые существуют между языком и познавательными процессами [2, с. 6]. Поликодовость определяется тем, что по степени влияния и способам воздействия на реципиента медиа-реальность является полимодальной, содержа систему разноприродных гетерогенных компонентов, осуществляя вербальное и авербальное воздействие в разных модальностях.
Разработка лингвистической модели специфического объекта — медиа-картины мира — может быть направлена на описание любого из компонентов в триаде «продуцент — медиа-текст — реципиент». Когнитивная реконструкция продуцента (автора, журналиста), думается, должна опираться на интерпретационное понимание процесса восприятия индивидом окружающего мира. Это означает понимание того, что любой фрагмент действительности индивид интерпретирует в соответствии с ассоциативно-апперцепционным содержанием своего сознания, вследствие чего в нем возникают объективно-субъективные психические образования [3, с. 140].
Результаты интерпретационной деятельности продуцента в рамках медиа-коммуникации приобретают форму медиа-текста.
Медиа-текст понимается нами, вслед за И.В. Рогозиной, как вербально-авербальное произведение, созданное с целью осуществления опосредованной коммуникации в системе средств массовой информации. Оно характеризуется явно выраженной прагматической направленностью, которая «реализуется вследствие неэквивалентного обмена текстами между социальными группами, при котором одни из них выступают в качестве источников текстов, репрезентирующих реальность для других» [2, с. 158 — 159]. Как порождение речевой деятельности автора оно несет следы этой деятельности, следовательно, выражает гетерогенные структуры его сознания в форме семиотических поликодовых полифункциональных образований [4]. Такой подход базируется на ряде положений когнитивной лингвистики, среди которых доминирует постулат о примате когнитивного [5, с. 8485]. Согласно ему любые единицы текста могут быть признаны компонентами единиц сознания (когнитивных структур), связанных одновременно с действительностью, способом ее отражения, языковой системой, ситуативной и эстетической мотивировкой.
Этот подход, кроме того, учитывает качество результата когнитивной деятельности в сфере медиа-коммуникации, имеющего вид мультиплицированного продукта, «который
специфическими для него средствами (вербально-авербальными) позволяет индивиду преодолевать сопутствующие его форме существования пространственно-временные ограничения на получение как можно большего объема информации» [2, а 12]. Универсальность интегративных структур, репрезентирующих реальность, обусловливает влияние масс-медиа. Последнее приводит к формированию у реципиентов определенных структур сознания — медиакогниотипов — «ингерентных различным масс-медиа специфически медийных типов познания — структур высокого уровня абстракции, задающих способ познания реальности, фиксируемый комплексом специфических когнитивных структур» [2, с. 13]. Но гетерогенные познавательные структуры, повышающие эффективность медиатизации мышления воспринимающих индивидов, присутствуют изначально в сознании продуцентов медиа-коммуникации. Моделирование «созидающего медийный продукт сознания» и есть моделирование по вербально-авербальным «овнешнителям» их ментальных составляющих.
С учетом всего сказанного, специфика когнитивного моделирования субъектного компонента медиа-коммуникативной триады приобретает вид реконструкции медиа-сознания. Медиа-сознание индивида предстает как организующее начало любого типа медийной речемыслительной деятельности, проявляющееся во всех сторонах медийного продукта в виде когнитивных моделей восприятия и интерпретации реальности продуцентом и коммуникативно-прагматических (также когнитивных) моделей их представления реципиенту.
В духе понимания языкового сознания Е.Ф. Тарасовым его можно квалифицировать как совокупность «образов сознания, формируемых и овнешняемых при помощи языковых средств — слов, свободных и устойчивых словосочетаний, текстов и ассоциативных полей» [6, с. 26], с также всех невербальных компонентов медиа-системы.
Медиа-сознание можно описать в виде лингвистической модели взаимосвязанных, взаимозависимых, гомоморфных когнитивных структур интегративного типа, репрезентирующих в медиа-текстах с помощью аудио-видео-графических семиотических единиц способы восприятия и интерпретации индивидом событий действительности.
Источниками для описания медиа-сознания и построения его модели могут выступать не только медийные тексты (вербально-авербального типа), но и ассоциативные поля, полученные экспериментальным путем.
С позиций изложенных теоретических положений были проанализированы тексты авторских программ региональных телеканалов «Двенадцатый канал» и «Первый Сибирский культурный канал». Впоследствии с авторами всех авторских программ был проведен свободный ассоциативный эксперимент. Эксперимент проводился с целью сопоставления / разграничения смысловых компонентов, выражаемых продуцентом средствами медийного текста, и компонентов, актуализированных ситуацией ассоциирования.
В качестве материала исследования были выбраны программы «Аптека» Ирины Серебренниковой (13 выпусков), «Живое дело» Елены Вовк (15 выпусков), «Третьего не дано» Марины Мальковой (5 выпусков), «Местные жители» Аллы Александровой (12 выпусков), «Человек читающий» Сергея Прудникова (5 выпусков).
Каждая из перечисленных программ обладает рядом специфических черт, соответствующих ее тематике и жанру, содержит невербальные компоненты, заданные автором, его целеустановками, жанровой структурой. Это касается оформления студии, положения ведущего (автора) внутри студийного пространства, способов отражения этого пространства на телеэкране, композиции вербальных и невербальных компонентов, соотношения речи в кадре и речи за кадром и пр. Кроме того, субъективное авторское начало проявляется не только в том, как автор интерпретирует те или иные фрагменты реальности, но уже в самом наборе этих фрагментов. (Эти процессы И. Рогозина называет «селективной медиа-фильтрацией» и «медиа-фреймингом») [7].
Со структурно-композиционной точки зрения проанализированные теле-программы
неоднородны. Для анализируемых программ можно выделить три типа.
1. «Аптека» И. Серебренниковой и «Живое дело» Е. Вовк в основе содержат принцип монтажного построения, обычно распространенный в кинофильмах. Структура «монтажной» телепрограммы такова. Автор отбирает наиболее удачные эпизоды и сцепляет их в целостное произведение на основе смысловой доминанты. Все текстовое пространство разбито на смысловые блоки (компоненты текстовой доминанты). В каждой части актуализируется только один смысловой компонент. Части выстроены по принципу сюжетного развития: от завязки к кульминации. Целостность достигается с помощью логических, структурных и смысловых связей.
2. Композиционный принцип разработки единого смысла (мотива) лежит в основе двух других программ — «Человек читающий» С. Прудникова и «Третьего не дано» М. Мальковой. Автор таких программ в центр своего произведения помещает «ударный эпизод» (случай, событие, история), наиболее сильно передающий смысловую доминанту. Дальнейшее действие динамично разворачивается вокруг него.
3. Третий композиционный тип — сюжетное построение. Он присущ передаче «Местные жители» А. Александровой. Смысловые доминанты при такой структурной специфике могут быть разными: конкретный человеческий характер (смысловое поле «человек»), определенное событие (смысловое поле «событие»), общественный конфликт (смысловое поле «социум»). Обязательным компонентом является прослеживание динамики смысловой доминанты от начала медиа-текста до конца. Постоянное развитие смысловой доминанты осуществляется чередованием и взаимодействием вербально-авербальных компонентов.
Программа «Аптека» Ирины Серебренниковой по смысловой стратегии является телепередачей рекламного характера. Однако автор сознательно не использует прямых рекламных приемов построения текста. В передаче нет однозначно выраженного побуждения к использованию продукции или услуг, о которых идет речь.
«Биологически активные добавки вошли в нашу жизнь относительно недавно — и уже успели приобрести скандальную репутацию. Кто-то немедленно объявил их панацеей от всех болезней, утверждая, что без БАДов — жизнь не жизнь. Кто-то упорно настаивает, что агрессивная реклама какой-нибудь «вытяжки из акульего плавника, излечивающей от облысения и одновременно восстанавливающей потенцию» попахивает шарлатанством. Правда, как всегда, где-то посередине, и выбор приобретать или нет — остается за каждым из нас» («Аптека», 2003)
Программа рассказывает о достижениях современной медицины и фармакологии. Каждый выпуск представляет собой отдельное произведение о каком-либо одном препарате или способе лечения. Выпуски построены по принципу развернутого информационного сюжета. Сам автор своей основной задачей ставит информирование телезрителя. Структура программы такова.
1. Построение по принципу перевернутой пирамиды: в начало выносится некий факт, событие или суждение, оттолкнувшись от которого, журналист разворачивает смысловое развитие текста.
2. Информационная насыщенность. Автор активно использует в тексте актуальную медицинскую информацию, статистические данные, мнения специалистов и т. д.
3. Оформление концовки. Автор собирает воедино все мнения и оценки, высказанные в тексте, и делает общий вывод.
Активно использован принцип монтажного построения. Структуру передачи можно обозначить в виде формулы: «автор + специалист» или «автор + специалист + герой».
Автору и специалисту (герою, если он присутствует в программе) отводятся примерно равные отрезки времени. Начинает и завершает программу всегда автор. В качестве прощания используется устойчивая формула «Будьте здоровы, желает вам наша «Аптека». Эта устойчивая формула усиливает непосредственную коммуникацию (актуализирует ад-
ресата), передает смысл заботы о зрителе, до этого неоднократно выраженный в речи всех участников программы.
Программа «Живое дело» Елены Вовк относится к жанру «передачи» в традиционном понимании. Сюжетное повествование об объекте реальности чередуется с включениями из студии (автор в кадре). В сюжетах присутствуют герои и специалисты. Структуру программы можно представить в виде формулы: «автор + герой (или несколько героев)». Передача рассказывает об основных социальных программах, разработанных региональной властью. Героем программы может стать как человек, на которого распространяется действие социальной программы (воспитанник детского дома, беременная женщина, студент, получающий губернаторскую стипендию), так и специалист — участник (врач, учитель, директор детского дома). По композиционному оформлению данная передача близка к аналитическому жанру обозрения, поскольку имеет следующие особенности:
1. Использование разнообразных данных, мнений, оценок.
2. Анализ фактов, событий, явлений, имеющих отношение к заявленной теме.
3. Сопоставление нынешней ситуации с опытом прошлых лет.
4. Аргументация авторских и других высказываний.
5. Обобщающий и подытоживающий вывод в концовке передачи.
Стоит отметить, что и в самом тексте передачи, и в выводе неизменно заложена положительная оценка ситуации. Данные, факты, мнения подбираются так, чтобы подтвердить доминантный смысл: «Социальные программы в Омской области достигли высокого уровня развития и являются неоспоримым благом для всех жителей региона». Текст обладает высокой степенью экспрессии. Для передачи эмоциональных и оценочных смыслов используются лексемы-наименования эмоций или экспрессивные языковые знаки: «Сейчас Зинаида Ивановна с радостью говорит о том, что во всех районах области есть свои не только специалисты, кабинеты, но и лаборатории, а в некоторых местах целые больницы» («Живое дело», 2002); «Омская область — счастливое исключение («Живое дело, 2003)
Выражение смысловой доминанты усиливает словесная формула концовки, противопоставляющая традиционные смыслы: слово / дело: «Все это не пустые слова, а конкретное живое дело». Специфика программы «Живое дело», таким образом, состоит в отступлении от содержательной структуры аналитического жанра, поскольку в ней практически не отражены отрицательные стороны описываемого объекта действительности.
Программа «Третьего не дано» Марины Мальковой посвящена проблеме наркомании. По жанру эта передача относится к художественно-документальной журналистике. Ее отличают следующие черты:
1. Эмоциональное и рациональное авторское осмысление проблемы.
2. Использование постановочных сюжетов с участием актеров, а также отрывков из кинофильмов о наркомании.
3. Яркий, выразительный видеоряд, несущий в себе мощное эмоциональное воздействие (ломка, слезы матери наркомана, младенец, рожденный от матери, страдающей наркотической зависимостью).
Композиционная целостность достигается с помощью приема разработки мотива. «Ударным эпизодом» становится отдельная судьба человека (наркомана, его семьи, ребенка, рожденного женщиной-наркоманкой) или отдельное событие конкретный случай избавления от наркотической зависимости (реабилитационный центр). Этот эпизод становится стержнем, вокруг которого выстраиваются авторские и иные мнения, оценки, статистические данные, выводы. Структура программы укладывается в формулу «Автор + герой + эксперт» В качестве эксперта могут выступать врачи, психологи. Важную роль в композиционном построении играет прием противопоставления (противоречия), который закладывается уже в сценарный план программы: Звонок директору элитной школы: «А вы знаете своих учеников, которые употребляют наркотики?». Предположительный
ответ: «Да вы что? У нас таких нет».
Съемки скрытой камерой учеников той же элитной школы: «Да, у нас некоторые ребята иногда колются. А че, деньги-то есть...» («Третьего не дано, 2003)
Еще одно средство достижения целостности — логические связки между фрагментами программы, в качестве которых выступают текстовые заставки-названия частей текста: как универсальные для всех выпусков программы («Без эмоций», «Без комментариев»), так и относящиеся конкретной истории («Как Пашка появился на свет», «Как Пашка один раз почти нашел маму»).
Концовка передачи — это итог, общий вывод, в котором прямо выражается мнение автора по поводу заявленной проблемы, его осмысление того социального явления, которое стоит за конкретной историей, рассказанной в выпуске. В финале передачи дается анонс следующего выпуска, логически связывая отдельные выпуски программы.
Программа «Местные жители» Аллы Александровой рассказывает о деревенских жителях, выделяющихся на фоне своих односельчан какими любо нестандартными способностями или необычными увлечениями. Передача строится по правилам портретного очерка, который относится к жанрам художественно-документальной журналистики. Это хроникальный тип портретного очерка с использованием сюжетных приемов построения. Он обладает следующими отличительными признаками:
1. Характер героя высвечивается через последовательное описание наиболее значимых жизненных событий и обстоятельств, которые способствовали или препятствовали его личностному становлению.
2. Текст строится по сюжетному принципу: завязка, кульминация, развязка.
3. Образ героя насыщается оценкой со стороны родственников, друзей, знакомых.
Композиционная целостность выстраивается по принципу фабульного повествования. В самом начале передачи появляется сам герой, запечатленный в своей нынешней повседневной жизни. Затем начинается рассказ о его биографии. В качестве кульминации выступает резкий поворот событий, который, как правило, носит трагический характер (стихийное бедствие, крушение детской мечты, ухудшение здоровья, инвалидность, в одном из выпусков даже смерть героя):
«Николаю предстояло узнать, что значит быть "Сыном врага народа". Уже тогда мечтавший о карьере военного Коля Свиркин даже на службу в армию смог попасть не сразу. Отказали ему и при поступлении в военное училище. Тогда юноше исполнилось уже двадцать пять, надо было жить дальше, а свою мечту — признать "несбыточной"» («Местные жители», 2003)
Программа «Человек читающий» Сергея Прудникова также относится к художественно-документальному жанру. Но в основе композиции лежит эссеистская форма. Она совмещает в себе черты хроникального и логического (через смысловые связи) построения текста и характеризуется полифоничностью, многогранностью, многообразием употребляемых композиционных приемов и средств. Для данной программы характерны:
1. Философские и литературоведческие рассуждения автора о творчестве писателя, которому посвящен отдельный выпуск:
«Америка, шестидесятые. Крупнейший пласт антибуржуазной культуры: битники и главные идеологи нонконформизма — Берроуз, Керуа, Кизи» («Человек читающий», 2003)
2. Насыщенность текста нравственными, этическими и эстетическими оценками со стороны автора и гостей программы:
«Наверное, не выдержав лишений, Толстой и подался в придворные беллетристы к товарищу Сталину, и создал отнюдь не худшую в советской литературе целую эпоху» («Человек читающий», 2003)
3. Привлечение самого разнообразного материала: отрывков из произведений писателей и кинофильмов, снятых по их книгам; фрагменты интервью с земляками, знакомы-
ми писателей, с поклонниками их творчества; интересные факты биографии писателей и т. д.
4. Присутствие в тексте авторского вымысла, основанного на реальных событиях:
«Это писатель? Это щелкопер, а не писатель. Вот Булгаков — это писатель», — так или примерно так говорил, расхаживая по кремлевскому кабинету, невысокий рябой человек. Что-что, а литературный вкус у товарища Сталина был. Видно, неплохое образование давали в старорежимных духовных семинариях» («Человек читающий», 2003)
Каждый выпуск программы посвящен творчеству отдельного русского или зарубежного писателя. Структуру программы можно представить следующим образом:
1. Представление темы программы (указание на писателя, о котором в передаче пойдет речь).
2. Подведение итогов зрительского конкурса, объявленного в предыдущей программе.
3. Биографический экскурс и рассуждения автора о творчестве писателя.
4. Беседа с гостем программы о творчестве или биографии писателя.
5. Объявление условий очередного конкурса среди телезрителей.
6. Заключительная часть программы, прощание.
В основе связи между отдельными частями программы лежит рассуждение о творчестве писателя. Эпизоды, детали, мнения и оценки, как на стержень, нанизываются на генеральную идею, создавая внутреннее единство телепередачи. Актуализация смысловой доминанты в речи автора усиливается оценочными высказываниями гостей / гостя программы. В качестве гостей обычно приглашают ученых (литературоведов и философов), деятелей искусства, местных писателей, которые, рассуждая о литературе, расширяют репрезентацию доминанты, «достраивают» ее.
На основе композиционного и содержательного анализа сценарных текстов (текстов, содержащих указание на невербальные компоненты программы, звуковые заставки, время каждого эпизода и пр.) для каждого автора были составлены персональные анкеты ассоциативного эксперимента, содержащие базовые смысловые компоненты, обозначенные вербальными стимулами. Процедура проведения эксперимента была стандартной.
Краткие сведения об участниках эксперимента:
1. Ирина Серебренникова, 33 года. Образование неполное высшее, специальность: инженер ЭВМ, стаж работы на телевидении: 7 лет.
2. Елена Вовк, 32 года. Образование высшее, специальность: психолог, стаж работы на телевидении: 5 лет.
3. Марина Малькова, 27 лет. Образование высшее, специальность: инженер-технолог, стаж работы на телевидении: 5 лет.
4. Алла Александрова, 34 года. Образование высшее, специальность: художник-преподаватель, стаж работы на телевидении: 8 лет.
5. Сергей Прудников, 41 год. Образование высшее, стаж работы на телевидении: 4
года.
Общий анализ результатов ассоциативного эксперимента.
При сопоставительном анализе данных эксперимента нас интересовали следующие моменты:
1) ядро фрагмента языкового сознания журналистов;
2) соотношение модальностей восприятия, обнаруженных в реакциях;
3) степень стереотипности восприятия и интерперетации.
1. В ядре фрагмента языкового сознания журналистов, реализацию таких понятий, как «человек», которое является центральным в языковом сознании русских людей [8, с. 106], «работа» (важнейший элемент сознания журналистов), а также смыслы, репрезентированные в смысловых полях исследуемых программ.
К языковым знакам смыслового поля «человек» мы отнесли лексемы, обозначающие
часть тела, наименования лица, «близкого круга» (членов семьи, друзей). «Человек» преобладает в реакциях И. Серебренниковой (16 %) и С. Прудникова (22%). В списках стимулов — соответственно 14% и 12%.
Лексема «человек» содержится в двух реакциях И. Серебренниковой (на стимулы выскочка и глупость), причем в обоих случаях сопровождается оценкой «неприятный». Наименования лица обнаружились в 13 реакциях И. Серебренниковой. При этом стимул мог быть осмыслен как часть слова — наименования лица. Вторая часть этого слова является реакцией (ухо — горло-нос). Кроме того, лексема «нос», внесенная в список стимулов как обозначение части человеческого тела, была воспринята как имя собственное, и получила реакцию «заместитель мэра». Эта реакция обусловлена ситуативностью, поскольку испытуемая уточнила, что именно в день проведения эксперимента брала интервью у государственного чиновника с такой фамилией. Стимул «человек» получил своеобразную реакцию, обусловленную прецедентным текстом «у всех свои тараканы»: человек — носитель тараканов.
В реакциях М. Мальковой и А. Александровой обнаружено соответственно 7% и 8% лексем, входящих в понятие «человек» (в стимулах — 8% и 12%).
В кругу реакций М. Мальковой смысловое поле «человек» реализуется через знаки прецедентных текстов, стереотипные и культурные знаки (мяч — Таня, семья — дети, красота — Боттичелли). Пара крыша — едет обнаруживает осмысление стимула как слова, входящего в жаргонную идиому, именно в этой ипостаси обозначающего голову, ум, разум.
В эксперименте с А. Александровой «человек» как стимул в большинстве реакций получает оценочную предикатную реакцию (человек — хороший, учитель — противный, подросток — трудный и т. п.). «Человек» как реакция представляет собой наименование лица (монах — отшельник) или имя собственное (кепка — Ленин).
С. Прудников лексемы, представляющие поле «человек», дал в 22 реакциях. Из них 10 реакций обнаруживают культурные знаки: Достоевский, Мориссон и т. д. На стимулы друг и товарищ, традиционно относящиеся к полю «человек», С. Прудников дал реакцию собака. В паре заяц — контролер стимул осмыслен в переносном значении, как антропоним. Кроме того, в реакциях С. Прудникова, на наш взгляд, своеобразное воплощение находит концепт «мужчина». Пары диван — книга и книга — диван входят в ассоциативное поле гендерного типа. Пара юбка — шотландец отражает опосредованную интерпретационную стратегию. Экспрессивный оценочный, если не сказать мировоззренческий, компонент мужского сознания содержит в себе пара женщина — сука.
В реакциях Е. Вовк «человек» как таковой не представлен. С данным смысловым полем можно соотнести лишь реакции родной и любимый. Реакции на стимулы, входящие в данное поле, являются в большинстве своем оценочными. Стоит отметить, что, например, стимул врач получает реакцию добрый, а стоматолог — ужас. Здесь проявляется как индивидуальное, так и стереотипное восприятие стимула. Когнитивная структура «семья» связывается с когнитивной структурой «любовь» (семья — мир, любовь, согласие, ребенок — любимый).
Таким образом, репрезентация смыслового поля «человек» в списках реакций испытуемых получает разную частотность и реализуется в различных семантических, грамматических, лексических формах. Достаточно распространенным для всех авторов является восприятие стимула через вербальную часть стереотипа или культурные знаки.
Смысловое поле «работа» примерно в равной степени представлено в списках стимулов для всех испытуемых (9 — 13 слов). Как реакция лексемы этого семантического поля появляются у И. Серебренниковой 4 раза, у Е. Вовк — 4 раза как словоформа и один раз в составе пропозиции «надо работать», у М. Мальковой — 3 раза, у А. Александровой — ни разу, у С. Прудникова — 1 раз. Объединение всех вербальных стимулов, вызвавших реакцию работа, привело к следующему перечню: сюжет, новость, труд, творчество, за-
ставка, передача, камера, вторник, микрофон, будильник.
Стимулы, которые, как предполагалось, ассоциируются у испытуемых с профессиональной деятельностью, осмысливались по-разному. Иллюстрацией того, как концептуализируется работа в языковом сознании журналистов, может послужить табл. № 1 (в нее также вошли слова, которые присутствовали в разных списках стимулов и по-разному воспринимались испытуемыми).
Таблица 1
Реакции журналистов на одни и те же стимулы
(прочерк указывает на то, что журналисту не был предложен данный стимул)
реакция стимул Ирина Серебренникова Елена Вовк Марина Малькова Алла Александрова Сергей Прудников
работа рутина — сюжет любимая гнет
новость работа убойная час — порошок
час новостей новостей потеха --- урок
сюжет работа --- работа --- ---
камера тюрьма работа заключенный видеокамера ---
Никита Мисюров Мисюров Мисюров Мисюров ---
корпорация «Агро-Траст» «Агро-Траст» «Агро-Траст» «Агро-Траст» шайка
деньги жизненная необходимость надо работать возможности крупные бумага
диплом награда ура --- --- мечта
любовь семья жизни вихрь долгая величие
1. Связь между стимулами и реакциями обнаруживаются через смысловые поля «телевидение», «труд, творчество», а также через имена, ставшие прецедентными в конкретном коллективе (см. табл. 2). В любом случае, концепт «работа» входит в ядро языкового сознания журналистов и реализуется как через стереотипные представления, так и через личностные оценочные, ассоциативные, эмоциональные смыслы.
2. Модальности восприятия, отраженные в реакциях испытуемых, распределяются следующим образом: И. Серебренникова: осязание — 7, вкус — 4, зрение — 2, слух — 1; Е. Вовк: зрение — 7, вкус — 7, осязание — 4, слух — 2; М. Малькова: зрение — 9, осязание — 3; А. Александрова: зрение — 6, слух — 3, вкус — 2, осязание -1; С. Прудников: вкус — 1, слух — 1. Отметим, что М. Малькова и А. Александрова увлекаются живописью (А. Александрова, к тому же, и по образованию художник).
3. Наличие стереотипов позволяет журналистам осуществлять массовую коммуникацию более успешно, воздействуя на сознание реципиента с помощью вербальных и зрительных компонентов стереотипа. В реакциях испытуемых обнаруживается достаточно высокая частотность связей, основанных на ментальных или речевых компонентах стереотипов. Стереотипы отразились у И. Серебренниковой в 20% реакций, у Е. Вовк — в 28%, у М. Мальковой — в 27%, у А. Александровой — в 27%, у С. Прудникова — в 18%. Стереотипы составляют ядро сознания как продуцентов, так и реципиентов текста, поэтому являются одной из основ процесса коммуникации.
Таблица 2
Смысловые поля «ЧЕЛОВЕК» и «РАБОТА» в ядре фрагмента языкового сознания журналиста
(жирным шрифтом выделены лексемы, входящие в поля «человек» и «работа»)
ЧЕЛОВЕК РАБОТА
ИРИНА СЕРЕБРЕН! ЕШКОВА
СТИМУЛ РЕАКЦИЯ СТИМУЛ РЕАКЦИЯ
мяч ребенок новость работа
выскочка неприятный человек аптека рубрика
колено нога передача ведущий
глупость неприятный человек работа рутина
чужой неприятель сюжет работа
турист поход время цейтнот
кисть художник камера тюрьма
дантист боль тема программа
ухо горло-нос труд работа
зритель посторонний творчество работа
доцент профессор час новостей
семья родное Никита Мисюров
автор писатель корпорация «Агро-Траст»
солдат защитник
человек носитель тараканов
нос заместитель мэра
Таня плачет
дом семья
любовь семья
двенадцать Блок
ЕЛЕНА ВОВК
СТИМУЛ РЕАКЦИЯ СТИМУЛ РЕАКЦИЯ
семья мир, любовь, согласие конкретный «Живое дело»
солдат идет по городу камера работа
стоматолог ужас дело пусто
режиссер грамотный вторник работа
начальник должен быть умным депутат Законодательного собрания
удар в спину час новостей
Набоков педофилия корпорация «Агро-Траст»
человек звучит гордо начальник должен быть умным
дом родной микрофон работа, говорить четко
друг опора университет работа
врач добрый режиссер грамотный
ребенок любимый новость убойная
деньги надо работать
МАРИНА МАЛЬКС )ВА
СТИМУЛ РЕАКЦИЯ СТИМУЛ РЕАКЦИЯ
мяч Таня новость час
ребенок плач час потеха
рубашка тело камера заключенный
семья дети микрофон монтажка
волосы ветер сюжет работа
подросток тинейджер заставка работа
забота близкий передача работа
врач помощь Паша Манжос
голова боль работа сюжет
травма нога замысел идея
стук гость корпорация «Агро-Траст»
красота Боттичелли удовольствие отдых
друг вера Никита Мисюров
Достоевский «Идиот»
крыша едет
фараон пустыня
АЛЛА АЛЕКСАНДР РОВА
СТИМУЛ РЕАКЦИЯ СТИМУЛ РЕАКЦИЯ
голос певец зритель зал
человек хороший работа любимая
учитель противный дежурство в выходные
альфонс гадость передача авторская
автор популярный тема интересная
герой Гражданской камера видеокамера
подросток трудный микрофон микрофонная папка
звонок другу марафон Сибирский Международный
царь Иван Грозный газета «Омское время»
монах отшельник корпорация «Агро-Траст»
водолей лучшая подруга Никита Мисюров
компания веселая
солдат удачи
кепка Ленин
политик лжец
друг лучший
СЕРГЕИ ПРУДНИКОВ
СТИМУЛ РЕАКЦИЯ СТИМУЛ РЕАКЦИЯ
ухо нос автор я
маска лицо будильник работа
автор я вторник съемка
дверь Мориссон сигарета отдых
тюрьма Достоевский работа гнет
учитель гуру час урок
борода Маркс канал арык
друг собака корпорация шайка
поколение битники заголовок афиша
Чапаев Фурманов рубрика часть
Тарантино «Бешеные псы» новость порошок
Достоевский Аглая
геометрия Лобачевский
женщина сука
блок Саша
преступление Ницше
заяц контролер
юбка шотландец
лес Островский
траншея солдат
дело Ходарковский
шприц врач
богатырь Муромец
товарищ собака
колено танец
двенадцать Иуда
Соотношение особенностей языковых связей, выявленных в сознании журналистов, со стратегиями словоупотребления в текстах авторских программ
Сопоставление результатов ассоциативного эксперимента с результатами анализа текстов передач позволяет выявить определенные связи между особенностями вербального оформления медиа-текстов и характером структур, обнаруженных в списках ассоциа-тов испытуемых. В ходе такого сопоставления нам удалось, в частности, установить следующие закономерности:
1. Характер реакций И. Серебренниковой, обнаруживающий наличие в языковом сознании журналистки иерархичности связей, доминирования парадигматики, сопоставим со стратегией программы «Аптека». Автор стремится квалифицировать описываемый объект реальности, описывать его свойства и функции.
2. В реакциях Е. Вовк преобладают оценочные и эмоциональные лексемы, характеристики свойств, качеств предметов и явлений, стоящих за стимулами. Такая специфика реакций сопоставима с речевой стратегией Е. Вовк в программе «Живое дело» — охарактеризовать фрагмент реальности.
3. В списке реакций М. Мальковой выделяется группа лексем-наименований чувств и эмоций. В тексте программы «Третьего не дано» также частотны такие конструкции. Специфика программы состоит в мощном эмоциональном воздействии на реципиента. Кроме того, в реакциях присутствуют жаргонные слова (наркотик — ханка), книжное слово-стимул осмысливается как принадлежащее жаргону (кислота — наркотик). Это можно связать с родом профессиональной деятельности автора. Работая над программой «Третьего не дано», она постоянно сталкивается с ядром лексикона подростков и наркоманов. Вероятно, именно это актуализировало определенную часть лексических связей сознания автора. Присутствие в текстах программы эффект правдивости и яркости образов. Кроме того, значительную часть аудитории программы «Третьего не дано» составляет молодежь, а ей жаргон понятен и привычен, поэтому использование такой лексики позволяет успешно осуществлять коммуникацию.
4. А. Александрова дает много реакций, отражающих свойства и качества стимулов. В связях, обнаруживающихся между стимулами и реакциями, превалирует предикативность. Это сопоставимо с композиционно-вербальным построением программы «Местные жители». Автор раскрывает внутренний мир своего героя через описание, сюжетное повествование.
5. Ассоциаты С. Прудникова отличаются экспрессивностью и эмоциональностью. Ядро его сознания образуют различные культурные знаки. Реакция «я» на стимул «автор», на наш взгляд, отражает определенную степень эгоцентричности языкового сознания ис-
пытуемого. Это находит проявление и в целеустановке автора программы «Человек читающий» — высказать собственное суждение об описываемом фрагменте реальности.
Таким образом, психолингвистический эксперимент позволил выявить разветвленный вербальные связи в языковом сознании авторов телевизионных программ.
Рассмотрим особенности реализации в текстах программ смыслового поля «человек» как главного элемента ядра сознания носителей русского языка. В программе «Аптека» данное поле представлено лексемой «человек» (10). В соответствии с тематикой программы используются номинации: врач/врачи (8), медики(5), специалисты(1), пациент/пациенты(5), больной(4). Из данного примера видно, что «человек» (пациент, потенциальный зритель и потребитель) занимает доминирующую позицию по отношению к специалисту — источнику информации. Кроме того, обнаруживается несовпадение ассоциативной связи и способов номинации концепта «человек» в текстах программ И. Серебренниковой.
В выпуске программы «Живое дело» лексема «человек» появляется 6 раз. В зависимости от темы конкретного выпуска в текстах представлены наименования лиц из описываемой сферы жизнедеятельности (медицина): больной (6), дети (2), губернатор (2), медики (2), специалисты (2), врач (2), фтизиатр (1), бомжи (1), мигранты (1). Выпуск, посвященный фтизиатрии, представляет следующие ипостаси человека: «больной», «власть», «специалист», «группа риска». В то же время в ассоциатах Е. Вовк отсутствуют лексемы, которые можно было бы соотнести с ее текстовой деятельностью (врач — добрый, больница — не хочу и т. п.).
В тексте программы «Третьего не дано» среди номинаций лица лидирует лексема «наркоман» (9), по одному разу в авторском тексте употребляются наименования: человек, эксперты, психологи, сотрудники, подростки, ребенок. Кроме того, чтобы подчеркнуть распространенность проблемы используются местоимения «мы», «нам», «наш», «нас». В эксперименте стимулы, относящиеся к тематической группе «наркомания», вызвали реакцию «наркотик», а не антропоним «наркоман». Текстовая деятельность в рамках программы «Третьего не дано» хотя и обнаруживает след в списке ассоциатов М. Мальковой, но такие реакции приходятся лишь на семантически маркированные слова (ломка, наркотик, игла). Нейтральные же номинации (подросток, помощь, врач) не вызывают ассоциатов, которые имели бы отношение к текстовой деятельности.
В программе «Местные жители» герой как главный элемент содержательной стороны текста идентифицируется в первую очередь через имя собственное: Сергей (10), Зольников
(3). Далее по частотности идет наименование лица по увлечению (профессии): художник
(4), пасечник (1), мастер (1). Поскольку программа Аллы Александровой рассказывает о деревенских жителях, в тексте частотны лексемы, относящиеся к тематической группе «село»: Тавричанец, родная Тавричанка, земляки, соседи, сельские ребятишки и т. д. Как уже говорилось, штрихами к портрету человека в программе «Местные жители» являются его жизненные перипетии, испытания. Таким образом, смысловое поле «человек / судьба» являются структурообразующим компонентом текста. Это соотносится и с характером реакций А. Александровой в эксперименте: человек — хороший, судьба — тяжелая.
В тексте программы С. Прудникова лексема «человек» появляется 8 раз, том числе 3 раза в конструкции «человек читающий». Далее по частотности следует имя писателя, о котором идет речь — Кен Кизи (7), по 2 раза — номинации писатель и автор. В тексте используются самые разнообразные эпитеты по отношению к персонажу: главный идеолог нонконформизма, американский нонконформист, тюремный сиделец, пациент психбольницы, бунтарь, провокатор, асоциальная личность. Автор описывает личность писателя как со своей точки зрения, так и со стороны его противников. Как уже отмечалось, реакции С. Прудникова на стимулы, относящиеся к смысловому полю «человек» зачастую представляют собой прецедентные имена. Следы текстовой деятельности, очевидно, от-
ражены в таких парах, как: тюрьма — Достоевский, поколение — битники, преступление
— Ницше.
Вернемся к данным ассоциативного эксперимента. При сопоставлении семантики стимулов и реакций, относящихся к полю «человек», выяснилось, что между ними обнаруживаются следующие смысловые связи (см. табл. 2)2:
- у И. Серебренниковой: профессия/деятельность (6 кисть — художник), оценка/эмоция (6 дантист — боль), «свое/чужое» (4 семья — родное), характеристика (2 солдат — защитник), часть тела (1 колено — нога), действие (1 Таня — плачет), прецедентное имя (1 двенадцать — Блок)
- у Е. Вовк: оценка/эмоция (5 ребенок — любимый), прецедентный текст (2 человек — звучит гордо), характеристика (1 режиссер — грамотный), долженствование (1 начальник
— должен быть умным), часть тела (1 удар — в спину), соотнесение содержания произведения с его автором (1 Набоков — педофилия)
- у М. Мальковой: оценка/эмоция (3 голова — боль), прецедентный текст (3 Достоевский — «Идиот»), возраст (2 подросток — тинэйджер), часть тела (2 травма — нога), действие (1 ребенок — плач), место (1 фараон — пустныня).
- у А. Александровой: оценка/эмоция (8 альфонс — гадость), часть/целое (2 кепка — Ленин), стереотип (2 солдат — удачи), прецедентное имя (1 царь — Иван Грозный)
- у С. Прудникова: прецедентное имя (10) в следующих сферах: литература (тюрьма
— Достоевский), наука (геометрия — Лобачевский), философия (преступление — Ницше), религия (двенадцать — Иуда), искусство (дверь — Мориссон), СМИ (дело — Ходарков-ский); часть (5 борода — Маркс, колено — танец), личность (1 автор — я), профессия (1 шприц — врач).
Таким образом, по результатам эксперимента, текстовая деятельность журналистов, если и обнаруживает свое отражение в реакциях испытуемых, то, вероятнее всего, находится на периферии их сознания. Для получения более точных данных, на наш взгляд, целесообразно провести еще ряд экспериментов в разное время: в период работы журналиста над конкретным выпуском программы, в день выхода программы в эфир, по прошествии некоторого времени (недели, месяца) после эфира программы.
В целом, по итогам исследования можно заключить, что в сознании журналистов закреплены разветвленные вербальные связи, которые находят свое отражение в текстах телевизионных программ. При этом выяснилось, что специфика вербального оформления программ в немалой степени обусловлена особенностями языкового сознания продуцента, в то время как текстовая деятельность закреплена в ядре его сознания слабо. Представления авторов о сознании реципиентов определяют качество и количество невербальных компонентов медиа-текстов, их место в структуре передачи, способы соотнесения с вербальными элементами.
Литература
1. Залевская А.А. Языковое сознание и описательная модель языка // Методология современной психолингвистики. — М.; Барнаул, 2003, — С. 35-49.
2. Рогозина И.В. Медиа-картина мира: когнитивно-семиотический аспект: Дисс. ...д-ра филологических наук. — Барнаул, 2004.
3. Пищальникова В.А. Общее языкознание. — Барнаул, 2001. — 240 с.
4. О сущности строевых компонентов медиа-коммуникации см.: Рогозина И.В. Медиа-картина мира: когнитивно-семиотический аспект. — М.; Барнаул, 2003, — С. 197 и др.
2 В скобках указано количество пар и примеры. N5: некоторые пары стимулов/реакций обнаруживают совмещение смыслов. Например, чужой - неприятель (характеристика + оценка)
5. Бутакова Л.О. Постулаты когнитивной поэтики // Когнитивное моделирование. Обработка текста и когнитивные технологии. Вып. 7. — Казань; Москва, 2002. — С. 8494.
6. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. — М., 2000. — С. 24-33.
7. И.В. Рогозина пишет: «Под медиа-селектом понимается вербализованный результат ментально-когнитивной деятельности группы индивидов по сбору, отбору и обработке информации о социальной и природной реальности, поступающей из различных информационных источников с целью ее дальнейшей медиации» [2, с. 37]. «Если селективная медиа-фильтрация в большей степени осуществляется на начальных этапах медиации, то фрейминг производится на ее последних этапах и предполагает выбор конкретных форм презентации отобранной информации» [2, с. 42].
8. Уфимцева Н.В. Языковое сознание как отображение этносоциокультурной реальности // Вопросы психолингвистики. — 2003. № 1. — С. 102-111.
Голикова Т. А.
КОГНИТИВНАЯ СТРУКТУРА АЛТАЙСКОГО КОНЦЕПТА УЙАТ
В алтайском языке все синонимы русской лексемы стыд (позор, срам, бесчестье, бесславие, срамота, стыдоба, смущение) репрезентируются одной лексемой уйат: уйадаар(ы) падение (моральное); уйадаар, уйадап барар атрофироваться; су-кадыгы уйадаар потерять здоровье; уйадай берер [букв.: стать слабым] захиреть; талант его захирел оныу таланты уйадай берди ; уйадап калган атрофированный; табынча уйадап урелер деградировать; табынча уйадап урелер(и) деградация; уйады jок бесцеремонный; уйадын jылыйтар потерять стыд; уйадынау кыйналып jат его гложет совесть [букв.: он мучается от стыда]; уйа-ла берер застыдиться, стыдиться; сене ууйалат он тебя стыдится; уйалар стыдиться, устыдиться, конфузиться; ты у уйалар сгореть от стыда [букв.: сильно устыдиться]; кулак уйалар [букв.: ухо позорится] уши вянут; уйалар(ы), уйалчау болор(ы) неловкость (смущение), скромность (стеснительность, стыдливость); уйалбаз(ы) беззастенчивость, бесстыдство, двусмысленность (нескромность), нахальство; уйалбай jурер, уйат jок jурер не иметь ни стыда ни совести; уйалбай барар опошлиться; уйалбай барар, уйалбай jурер наглеть; уйалбай беззастенчиво; уйалбас беззастенчивый, бессовестный, бесстыдный, вольный (развязный, нескромный), вульгарный, двусмысленный (нескромный), наглец, нахальный, нетактичный; уйалбас кижи бесстыдник; уйалбас кижини токтодып салар осадить нахала [букв.: бесстыдного человека]; уйалбас корум нескромный взгляд;уйалганымды не дей-ин, коркушту уйалгам [букв.: от стыда не знаю куда деваться; очень стыжусь] я готов сквозь землю провалиться; уйалганынау кызарар краснеть от стыда; уйалтар застыдить, пристыдить, вогнать в краску, постыдить, стыдить, устыдить; уйалтырар конфузить; уйалчаг(ы) дикость (застенчивость); уйалчак дикий (нелюдимый, застенчивый), конфузливый, совестливый, стыдливый; уйалчау застенчивый; уйалчау(ы) застенчивость, стыдливость; уйалып барар сконфузиться; уйалып стыдливо; уйалыш стыдливость, застенчивость, стеснение; уйан жалкий (плохой, невзрачный, слабый, немощный, хилый); уйан кижи [букв.: слабый, нездоровый человек] мокрая курица; су-кадыгыуйан слабое здоровье;уйан тужы его слабое место; уйау 1. робкий, застенчивый, несмелый; 2. мягкий, нежный; уйау тук мягкая шерсть; руно; уйау тукту кой тонкорунная овца; уйат jог(ы) бесстыдство, нетактичность [неделикатность], наглость; уйат jогынау без зазрения совести; уйат jок беззастенчивый, бессовестный, бесстыдник, нахал, нескромный (бесстыдный); уйат стыд, срам, конфуз, позор; ундылбас уйат несмываемый позор; ол уйаттау кызарып турды он горел от стыда; уйатка кийдирер втоптать в грязь; уйатка салар [букв.: опозорить] за-
