CC BY
161
Лаврова Н.А.
Кандидат филологических наук, доцент, кафедра лексики английского языка, Московский педагогический государственный университет
СПЕЦИФИКА ЗНАЧЕНИЯ И ФУНКЦИИ ОККАЗИОНАЛЬНОГО СЛОВА
Аннотация
В статье показано, что в последние десятилетия количественное соотношение неологизмов, образованных по определенному образцу, претерпевает изменения - на передний план выходят различного рода сокращения. Появление окказионального слова не всегда вызвано общественными потребностями в новом обозначении, но обусловленно коммуникативно-прагматическими потребностями. Несмотря на свой неузуальный характер, окказиональное слово может стать каноническим. В статье рассматриваются различные группы окказиональных слов, обнаруживающих различную степень зависимости от контекста. Одним из ключевых моментов статьи является тот факт, что подчеркивается, что окказиональные дериваты содержат в своем значении персуазивный компонент в качестве реализатора манипулятивного воздействия.
Ключевые слова: окказиональное слово, неологизм, персуазивность, контекст Key words: occasional word, neologism, persuasion, context.
Стремительно развивающееся общество, изменяющаяся картина мира влекут за собой изменения и новшества в языке как следствие необходимости категоризации и концептуализации новых реалий и их номинации. Изменения в словарном составе языка нередко обусловлены экстралингвистическими событиями, при этом учитываются не только социально-экономические и политические метаморфозы, но и научно-технический и информационный прогресс, в результате которого человеку приходится усваивать значительно большее количество информации в единицу времени. По мнению С.Ш. Рыткиной, лексика «особенно чувствительна ко всем изменениям общественно-культурной жизни общества» [9, 167]. Как указывает Ю.Н. Антюфеева, «существенной особенностью словарного состава является его непосредственная обращенность к явлениям действительности, поэтому именно в лексике отражаются все изменения, происходящие в общественной жизни, что неизбежно влечет за собой создание новых наименований» [1, 11]. По мнению О.В. Ворон, «словообразование является динамической системой, которую невозможно представить в виде статического множества единожды созданных моделей. Эта система не является замкнутой и закрытой. Она отличается скорее возможностями развития, чем реализацией этих возможностей, заложенных в системе в виде готовых формул производных - их моделей, служащих образцом для создания новых лексических единиц» [2, 95]. Исследователи отмечают многогранность и комплексный характер системы словообразования: «сложность системы словообразования обусловливается: 1) тесными связями с другими уровнями языка -фонологией, морфологией, морфонологией, синтаксисом и грамматикой в целом...». [5, 467].
Базовыми типами словообразования считаются словопроизводство, словосложение, транспозиция и некоторые другие. Это - своего рода межъязыковые универсалии, в большей или в меньшей степени характерные для языков мира. Наблюдение за неологическими и окказиональными лексемами последнего времени, однако, позволяет увидеть, что количественное соотношение неологизмов, образованных по определенному образцу, претерпевает существенные изменения. Если еще в недавнем прошлом
основными и наиболее частотными типами словообразования считались аффиксация и словосложение, то сейчас появляются такие, как контаминация и сокращения различных видов - аббревиатуры, акронимы (эти данные справедливы, по крайней мере, для английского и русского языков). Сокращения стали одним из наиболее продуктивных типов словообразования, отвечая потребностям новых сфер употребления. Они призваны служить целям экономии пространства и облегчения процесса общения, избавляя от необходимости снова и снова повторять трудные, длинные термины и/или словосочетания
[4].
Любопытно, что появление нового слова отнюдь не всегда вызвано объективно существующими общественными потребностями в новом обозначении. Нередко вторичное знакообразование «в отличие от первичного семиоза, опирается не на замысел (предмет мысли), а на коммуникативно-прагматические потребности - найти оптимальную форму задуманного воздействия на реципиента. В поисках такой формы обычно отталкиваются от знаков первичной номинации, которые потом преобразуются под давлением коммуникативно-прагматической и в соответствии с замыслом будущего дискурса [9, 168].
Все многообразие новообразований можно отнести к двум категориям - языковым неологизмам и речевым неологизмам. Последние подразделяются на окказиональные неологизмы и квазионелогизмы. Если первые возникают спонтанно в речи в качестве эмоционально-оценочных лексем и нередко выступают синонимами соответствующих понятий, то вторые номинируют не существующие в реальной действительности объекты, созданные воображением писателей, или объекты, которые могут появиться в будущем, о чем свидетельствуют научные исследования [8]. Примером окказионального неологизма, созданного М. Успенским, является контаминант «гуверняньки»; в качестве квазинеологизма можно привести придуманное братьями А. и Б. Стругацкими «кинографировать».
Для окказионализма момент возникновения (диахронии) и момент употребления (синхронии) совпадают, но в случае повторения он может превратиться из потенциально-окказионального в неологизм, а затем и в каноническое слово.
По формальной структуре окказиональные словообразовательные конструкции создаются по активной или пассивной словообразовательной модели с нарушением закономерностей сочетаемости и совместимости непосредственных составляющих. Степень лексико-семантической объективации новообразований определяется контекстом, при этом для более точной интерпретации значения окказионализма используются парафразы как вспомогательные средства. Адекватность употребления парафраз напрямую зависит от сохранения парафразой тождественного коммуникативного эффекта и семантического объема исходного окказионализма. Минимальным необходимым условием толкования значения окказионализма посредством парафразы является наличие общего семантического ядра с соответствующим окказионализмом. Предположительно, полное соответствие семантики окказионализма и семантики развернутого синтаксического комплекса вряд ли достижимо, поскольку «Не каждый дериват имеет в тексте равное парафрастическое синтаксическое соответствие вследствие того, что между СК [синтаксической конструкцией] и их парафразами существуют богатые оттенками смысловые различия. Для научно-популярных текстов характерно равнозначное употребление обоих вариантов выражения в зависимости от различных условий текста. В текстах художественной и публицистической литературы СК и соответствующие синтаксические сочетания несут в себе определенную стилистическую нагрузку, и поэтому не всегда можно говорить об их полном параллелизме» [3, http://roman.by/r-79333.html]. Как указывает Э. Косериу,
"словообразовательные структуры семантически слишком богаты для интерпретации на
уровне системы, а соответствующие синтаксические структуры слишком эксплицитны" [10, 48-61]. Неоднозначность природы окказиональных слов заключается в том, что, с одной стороны, их значение зависит от контекста, но, с другой, они же и формируют контекст, в рамках которого раскрывается их значение. М. Пинкаль пишет, что "семантическая неопределенность - это свойство языковых выражений, обусловленное определенными структурными особенностями их денотатов. Прагматическая неопределенность относится к ситуациям выражений, а также к информации, содержащейся в данных выражениях" [11, 4]. В отношении окказиональных слов следует говорить преимущественно о размытости их семантики, и реже - о многозначности. Диффузность семантики окказионализма предполагает также и размытость отношений между его составными частями, что в конечном итоге предполагает неограниченное число возможных уточнений, которое, однако, на практике существенно сокращается до конкретных вариантов возможного употребления, а именно, до числа допустимых отношений, основывающихся на лингвистических и экстралингвистических знаниях читателя.
Для интерпретации окказиональной единицы определяющими являются ситуация, контекст, наличие в контексте слов с общими семантическими элементами, а также известность словообразовательной модели. Принадлежность окказионализма к сети парадигматических и синтагматических отношений облегчает его понимание и способствует его логически правильной интерпретации в любом контексте [6].
Учитывая степень зависимости значения окказионализма от контекста можно выделить следующие группы окказиональных слов [3].
1) Окказиональные единицы, которые понимаются и интерпретируются независимо от контекста, так как их составные части содержат полную информацию о семантическом содержании; семантические отношения между их конституентами легко считываются. Однако при интерпретации окказионализмов данной группы необходимо обратиться к структуре их организации и к лексико-семантическим знаниям о составных частях, с помощью которых можно сконструировать определенную модель семантических отношений для конкретного окказионального слова.
2) Окказионализмы, интерпретация которых полностью зависит от контекста. Они допускают множество интерпретаций, и потому декодирование их семантической структуры невозможно без привлечения контекстуального материала, так как они содержательно зависимы от предыдущего или последующего контекста, обнаруживая анафорическую или катафорическую зависимость. В качестве катафоры они обладают функцией введения, предварительного указания или оповещения определенного содержания или событий, полное и подробное описание, уточнение и интерпретация которых происходит лишь в последующей части текста. Анафорические и катафорические словообразовательные отношения не только мотивируют семантическую структуру окказионализма, но и ограничивают возможность его неоднозначного толкования. В образовании и декодировании семантики окказиональных слов этой группы участвуют как предшествующий, так и последующий контексты: денотативное указание находится в предшествующем контексте, а уточнение и дополнение происходит в последующем. Автор может использовать непрозрачность и диффузность семантики анафорических и катафорических окказионализмов в стилистических целях, при этом объем коннотативного значения определяется самим текстом. Внося некоторые модификации в схему Р.Г. Гатауллина, мы предполагаем, что интерпретация окказионализмов как первой, так и второй группы зависит от энциклопедических, общих и ситуативных знаний. Таким образом, интерпретация каждого типа окказионализма всегда требует кроме лексико-грамматических знаний наличие определенного объема неязыковых знаний или знаний картины мира. Итак, роль контекста в интерпретации
словообразовательной конструкции можно обобщить следующим образом: 1) обеспечение понимания и интерпретации окказионализма, который в изолированном виде обладает множеством толкований; 2) конкретизация значения многозначных окказиональных слов; 3) фиксирование использование окказионализма в конкретной ситуации общения.
Как показывает Д.А. Носкова, окказиональные дериваты содержат в своем значении персуазивный компонент в качестве реализатора манипулятивного воздействия. Персуазивность можно определить «как один из вариантов третьего компонента знака-интерпретанты, создаваемой как составляющая словообразовательного значения, а также как маркер оценочного отношения базисных конституентов композиты» [7, 5]. Персуазивность окказиональных образований особенно ярко проявляется в виде негативной и/или иронической коннотации и особенно отчетливо представлена в новообразованиях в политическом дискурсе и в речи молодежи. Манипулятивность окказиональных слов представляет собой вид латентного сознательного коммуникативного воздействия адресанта на адресата с целью изменить представления, отношение или намерение последнего в нужном для манипулирующего направлении. Речевое воздействие выступает как цель манипуляции, причём персуазивность рассматривается как родовое понятие по отношению к манипулятивности [7].
Пресуазивность окказиональных дериватов предполагает лаконичность и доступность для декодирования и понимания, поэтому при всей неузуальности и некодифицированности окказиональных образований они не должны быть слишком идиосинкратичными и трудными для понимания; в случае если они содержат аллюзию, последняя должна быть ориентирована на массовую аудиторию.
Литература
1. Антюфеева, Ю.Н Новообразования как факты языка и речи // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. - Тамбов, 2005. - С.11-14
2. Ворон О.В. Взаимосвязь словообразовательной семантики и сферы употребления жаргонизмов // Вестник Российского университета дружбы народов. - 2004. - №1. - С. 95-101
3. Гатауллин Р.Г. Влияние контекста на интерпретацию окказиональных словообразовательных конструкций [электронный ресурс] / URL: http://raman.by/r-79333.html (дата обращения 24.08.2010)
4. КРАВЧЕНКО О.Г. СЛОВООБРАЗОВАНИЕ КАК ОДНО ИЗ ВАЖНЕЙШИХ СРЕДСТВ ФОРМИРОВАНИЯ ЯЗЫКА [ЭЛЕКТРОННЫЙ РЕСУРС] / URL: CONFERENCE.KEMSU.RU/GETDOCSFILE?ID=12016&TABLE=PAPERS_FILE... (ДАТА ОБРАЩЕНИЯ 24.08.2010)
5. Кубрякова Е.С. Словообразование // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. - 2-е изд. - М., 1998. - С. 467-469.
6. Лыков А.Г. Современная русская лексикология: (русское окказиональное слово): учеб. пособие для филол. фак. ун-тов. - Москва: Высшая школа, 1976. - 119 с.
7. Носкова Д.А. Категория персуазивности и ее репрезентация в окказиональных дериватах (на материале современного немецкого языка): Автореф. дис...канд. филол. наук. - Калининград, 2009. - 22 с.
8. Огородникова Е.С. Об особенностях окказиональных неологизмов и квазинеологизмов в произведениях фантастики // Разноуровневые черты языковых и речевых явлений: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск VIII. Пятигорский государственный лингвистический университет. - Пятигорск, 2005. - С. 119-125.
9. Рыткина С.Ш. Национально-культурная специфика словообразовательной парадигмы // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. - Тамбов, 2005. -С. 167-169
10. Coseriu E. Inhaltliche Wortbildungslehre // Brekle H.E, Kostovsky D. Perspektiven Wortbildungsforschung. Beitrage zum Wuppertaler Wortbildungskolloquium. - Bonn, 1977. - S. 48-61.
11 Pinkal M. Kontextabhängigkeit, Vagheit, Mehrdeutigkeit // Schwarze/Wunderlich (Hrsg.): Handbuch der Lexikologie, 1985. - S. 27-63.
