CC BY
235
УДК 299.52 ББК 86.3
Е. С. Лепехова
г. Москва, Россия
Специфика восприятия женских синтоистских божеств в эзотерическом японском буддизме XII-XIV вв.
Данная статья посвящена исследованию синкретизма буддизма и синтоизма в средневековой Японии. Характерным примером такого процесса, по моему мнению, может являться трансформация женских синтоистских божеств Сэйрю Гонгэн и Ниу Мёдзин в японском эзотерическом буддизме XII-XIV вв. и их отождествление с буддийскими божествами дакини и самим Буддой Махавайрочаной (яп. Дайнити Нёрай).
Ключевые слова: дакини, Будда Махавайрочана, эзотерический буддизм, синто-буддийский синкретизм.
E. S. Lepekhova
Moscow, Russia
The Transformation of Shinto Female Goddesses In Medieval Japanese Buddhism (12th-14th centuries)
The article is devoted to the study of Buddhism and Shinto syncretism in medieval Japan. A characteristic example of the process could be the transformation of female Shinto deities Seiryu Gongen and Niu Myodjin in Japanese esoteric Buddhism of the 12th - 14th centuries and their identification with Buddhist deities Dakini and Buddha Mahavairochana (Dajniti Nyorai).
Keywords: Dakini, Buddha Mahavairochana, Esoteric Buddhism, Shinto-Buddhist
syncretism.
Религиозный синкретизм всегда представляется исследователям крайне сложным, но, вместе с тем, и очень интересным объектом для исследования. Благодаря ему можно не только рассмотреть процесс мультикультурного взаимодействия, но и проследить этапы зарождения и развития каждой из религиозных систем, участвующих в процессе взаимодействия. Одним из таких примеров, на мой взгляд, может являться синкретизм буддизма и синтоизма в средневековой Японии.
Взаимодействие буддизма и синтоизма некоторые российские исследователи (Л. Б. Карелова, А. Н. Игнатович) относят к началу периода Нара. Правящая верхушка японского общества была заинтересована как в укоренении буддизма в качестве средства укрепления государственной власти, так и в поддержке синто, содержащего миф о божественном происхождении императорского рода. Относительно мирное сосуществование буддизма и синтоизма было связанно с функциональным разделением двух религий. Считалось, что синтоистские божества контролировали преимущественно силы природы и определенные территории, а будды охраняли государство и аппелировали к внутреннему миру человека [1, с. 27-31].
В этот период синтоистские божества ками рассматривались с точки зрения буддизма как один из видов живых существ, которые должны были быть спасены с помощью буддийского уче-
ния. Для этой цели стали сооружаться специальные синто-буддийские храмы дзингудзи, первые из которых были построены в 698 г. по указанию императора Момбу в провинции Исэ [3, с. 244]. В период Хэйан буддийские священнослужители читали перед алтарями синтоистских храмов сутры и возносили молитвы, ради спасения ками был введён обычай переписывания сутр и копирования изображений будд. Синтоистским божествам присваивались звания бодхисаттв, как достигшим определенного уровня на пути спасения. Следующим шагом было объявление синтоистких ками покровителями каждого буддийского храма. Например, синтоистское святилище Инари дзиндзя считалось покровителем храма Тодзи. Храмы школ Сингон и Тэндай также имели своих божеств-покровителей с горы Коясан и из местности Хиэ [там же].
В это же время, как считают многие исследователи, зародилось понятие симбуцу сюго как обозначение сочетания буддизма и синтоизма в самом общем виде. Вышеупомянутый Цудзи Дзэнносукэ составил следующую схему развития симбуцу сюго:
Ками почитают закон Будды.
Ками охраняют закон Будды.
Ками освобождаются от страданий благодаря закону Будды.
Ками способны стать бодхисаттвами и, в конце концов, обрести природу Будды.
© Е. С. Лепехова, 2011
269
Ками являются воплощением Будды [16, с. 478-479].
Характерным примером такого процесса, по моему мнению, может являться трансформация женских синтоистских божеств Сэйрю Гонгэн и Ниу Мёдзин в японском эзотерическом буддизме XII-XIV вв. и их отождествление с буддийскими божествами дакини и самим Буддой Махавайро-чаной (яп. Дайнити Нёрай).
Дакини (тиб. Кхадро, досл. «плывущая по небу») в буддизме Ваджраяны представляют проявления энергии в женской форме в качестве могущественных сил дхармы. Как отмечают некоторые исследователи индо-тибетского тантризма, слово дакини имеет несколько значений. В ранней индуистской традиции оно обозначало демониц, живущих на кладбище и питавшихся плотью и кровью умерших людей. Как считалось, дакини (а также даки, существа мужского пола, относящиеся к дакиням) сопровождали индуистскую богиню Дурга (или Кали) [11, с. 45-57]. Иногда они изображались рядом с богом Шивой в его ипостаси грозного божества Махакалы [2, с. 168-170].
В раннем японском эзотерическом буддизме под влиянием традиции, пришедшей из Китая, дакини также считалась демоническим созданием, поедающим жизненный дух (сёки) живых существ. Однако в XIII-XIV вв. под влиянием эзотерической доктрины хондзи-суйдзяку она обрела статус индивидуализированного божества Даки-ни - тэн и прочно ассимилировалась с автохтонным синтоистским божеством Инари. Культ этого божества, связанный также с богиней плодородия Ука-но-ми-но-митама-но-оками1 восходит к VIII в. и связан с горой Инари в Фусими к югу от Киото. Как и во многих японских культах, слово «Инари» - одновременно название места (гора Инари, в Фусими Кй, к югу от Киото), святилища, находящегося у подножия этой горы, и имя божества, культ которого начался в этом святилище и распространился по всей стране. В Фусими-Инари К ЙШ^ и сейчас существует пять святилищ, три из которых, называемые соответственно Верхним, Срединным и Нижним святилищами, особенно важны. По древнему синтоистскому обычаю божество каждого из этих святилищ идентифицируют с тем или другим богом из японской «ортодоксальной мифологии»: например, в настоящее время Верхнее святилище считается посвященным Омия-но-мэ-но-оками Срединное
святилище - Сата-хико-но-оками или
Сарута-хико-но-оками а Нижнее свя-
тилище - Ука-но-ми-тама-но-оками ^#. Как считает Иянага Нобуми, из трех выше упомянутых божеств только Инари соответствует Ука-но-ми-тама-но-оками. В «Кодзики» по пово-
1 Имя «Инари» записывается двумя иероглифами «рисв» и «нести^»
ду этого божества сказано, что он родился от брака бога Сусаноо-но микото и спасённой им девы Кусинада-химэ:
«И вот, бог, которого родил [он], начав брачное дело с той Кусинада-химэ, по имени Ясима-дзинуми-но ками - Бог-Правитель Восьми Островов звался. А еще дитя, которое родил, сочетавшись с дочерью бог; Оо-яма-цуми-но ками по имени Каму-оо-ити-химэ - Божественная Дева из Ооити, [было] Оо-тоси-но ками - Бог Великой Жатвы. Следующим [родился] Ука-но-ми-тама-но ками - Бог-Священный Дух Пищи» [4, с. 60].
Иянага Нобуми также полагает, что это божество могло отождествлятся с богинями плодородия Тою-укэ-но-ками или О-гэцу-химэ-но-ками.
О последней, в частности, повествует миф, в котором она предстает совершенно типичной богиней плодородия. Однажды бог Сусано-о-но-ками попросил О-гэцу-химэ подать ему пищу; та вынула пищу всякого рода из своего носа, изо рта и из заднего прохода; бог нашел это непристойным и оскорбительным и убил богиню на месте; тогда из ее трупа вышли шелковичные черви и зерна пяти злаков, т. е. риса, проса, красной фасоли, пшеницы и сои. Этот миф, многочисленные варианты которого можно обнаружить как в Японии, так и у многих народов тропических регионов, видимо, отражает оригинальный характер этих богинь пищи, что и даёт Нобуми основания связывать этих богинь с Инари [2, с. 191-197].
По традиции считается, что культ Инари возник в 711 г. (или между 708 и 715 гг.) на горе Инари близ Киото как частный культ клана Хата Ш, потомков семейства, в прежние времена эмигрировавшего с континента. Там же находился знаменитый буддийский храм Тодзи школы Син-гон, основатель которой - буддийский монах Кукай (Кобо - дайси) (774-835) привёз из Китая в Японию доктрины Ваджраяны в VIII в. В средние века божество Инари было включено в пантеон буддийских божеств и стало считаться покровителем храма Тодзи [2, с. 168-248].
В японской традиции считалось, что ему прислуживают белые лисы (яп. кицунэ), поэтому Дакини-тэн стала изображаться в виде молодой женщины, восседающей на белой лисе. В одной руке она держала ваджру, и меч-символ власти в буддизме, в другой - три драгоценности.
Однако, как считает исследователь К. Э. Смирс, возможно, что отождествление дакини и лисы произошло под влиянием местных представлений о лисьих колдовских чарах, сложившихся ранее. Лишь в средние века под влиянием тантрического буддизма и практик сюгэндо, включавших элементы даосской магии, Дакини-тэн на белой лисе стала ассоциироваться с посланцем Инари [13, с. 84-86].
В средние века Дакини-тэн считалось божеством плодородия, приносящим удачу. Заклинания дакини (дакини-но хо) использовались в ритуалах, употреблявшихся во время интронизации японских императоров и считались эффективным средством для достижения придворной карьеры. В летописи «Кокон тёмон дзю» рассказывается о том, как регент Фудзивара-но Тададзанэ (10781162 гг.) по прозвищу Тисоку-ин доно получил высокую должность благодаря совершению ритуалов Дакини-тэн. Он приказал буддийскому монаху, известному силой своих возглашений, практиковать дакини-но хо (&ШМШ) (учение Дакини), которое было известно своим воздействием. Монах сказал: «Это учение никогда не подводило. Через семь дней оно подействует; в противном случае следует продлить его еще на семь дней». Прошло семь дней, и монах попросил Тададзанэ послать кого-нибудь посмотреть, и посланец увидел лису, которая пришла и ела подношения, ничуть не боясь окружающих людей. Монах отметил, что это благоприятный признак, однако следует продлить ритуал еще на семь дней. Так и поступили; в конце этого срока Тадад-занэ во время дневного отдыха увидел красивую женщину, проходящую рядом с его постелью. Её волосы были на три сяку длиннее подола её шелкового платья. Тададзанэ схватил их.... Однако видение резко рванулось от него, и волосы остались в его руке; тут Тададзанэ проснулся и увидел, что держит лисий хвост. Монах, за которым он тотчас же послал, узнавши об этом сне, возрадовался и сказал, что ранее никогда не слышал
о столь удачном результате своих молений, и что на следующий день, в час лошади (с 11 - до 13) желание Тададзанэ исполнится. Монах был прав: действительно, в указанный час прибыл гонец от императора с весьма благоприятным посланием. После Тададзанэ стал министром и наградил монаха высоким постом. Тададзанэ выучил ритуалы Дакини, применял их для исполнения желаний, и это всегда приносило пользу. Лиса, появившаяся во сне и съевшая приношения, безусловно являлась самой Дакини Тэн. Лисий хвост сохранялся как сокровище, для него построили небольшое синтоистское святилище, названное «Храмом Небесного Божества Счастья» [9].
В «Гэмпэй сэйсуйки» приводится рассказ о том, как вельможа Тайра Киёмори (1118-1181 гг.) во время охоты встретил лисицу на равнине Рэн-дай и уже хотел застрелить её, как та вдруг обернулась жёлтой женщиной, и назвалась «Царем перекрестья семидесяти четырёх дорог (^+ШЖ ©фЮЇ)». Размышляя об этом, Киёмори заключил, что она является одним из воплощений Даки-ни - тэн (в тексте Датэн) “Дэва-Царь Почтенная Лисица”» (яп. Кико тэнно) и, если он желает преуспеть, ему следует полностью соблюдать “Закон Датэн” [11, с. 84].
В трактате монаха Синдзё «Ёдзинсю» (1270), где содержится критический обзор учения и ритуалов секты Татикава, описывается, в частности, ритуал поклонения черепу (хондзон), который практиковался среди адептов этой секты [10, с 1617]. Этот ритуал также включал в себя заклинания дакини. Как поясняет Синдзё, если все обряды поклонения черепу были соблюдены правильно, то в качестве благоприятного знамения должны явиться семь дакинь в образе семи шакалов или семи будд [Там же] .
В «Ёдзинсю» также говорится, что дакини (или дакини-дэва) воплотилась в дочери царя дракона Нагаканья (яп. Дзэннё), которая достигла просветления в возрасте восьми лет [Там же]. Притча о дочери царя дракона, сумевшей стать Буддой, несмотря на свой юный возраст и женский пол, впервые встречается в «Сутре о цветке Лотоса чудесной Дхармы» (санскр. «Саддхарма пундарика Сутра», яп. «Хоккэ кё») [5, с. 209-210]. В средние века в Японии эта сутра и связанные с ней притчи были очень популярны, во многом благодаря проповеднической деятельности школы Тэндай. История дочери царя дракона, на которую ссылались многие комментаторы сутры и авторы буддийских трактатов, являлась характерным примером того, что любое живое существо, даже женщина, принадлежащая к разряду монструозных существ (в индийской традиции змей-нагов, а в китайской и японской, соответственно, драконов) способно стать Буддой, поскольку все живые существа изначально обладают природой Будды.
0 том, сколь почитаем был образ дочери царя драконов в Средневековой Японии говорит тот факт, что иногда она отождествлялась с синтоистской богиней Сэйрю Гонгэн ('/нМЙ^).
Сэйрю Гонгэн считалась покровительницей храмов Дайгодзи и Дзингодзи в Киото, принадлежавших к школе Сингон. По легенде, она являлась в видениях монахам храма Дайгодзи, и впоследствии монах Синкэн (1179-1261) создал её ман-далу. Сэйрю Гонгэн часто изображалась вместе с драгоценностью, исполняющей желания (санкр. чинтамани). Эта драгоценность, в свою очередь, являлась одним из объектов поклонения в ритуалах эзотерического буддизма (яп. миккё)1 [17]. Очевидно, по этой причине Сэйрю Гонгэн также стала считаться воплощением (санскр. аватара) двух других божеств тантрического буддизма, которые также считались обладателями драгоценности чинтамани: Нёирин Каннон (санскр. Чин-таманичакра) и Дзюнтэй Каннон (санскр. Чунди) [18]. Японский исследователь Кадоя Ацуси также упоминает, что Сэйрю Гонгэн иногда отождест-
1 Как предполагает Кадоя Ацуси, Сэйрю Гонгэн могла изображаться либо в двух ипостасей Каннон (см. выше), либо в виде женщины с жемчужиной - чинтамани в руках. Последнее изображение могло также ассоциироваться с матерью Будды Шакьямуни.
влялась с царем-драконом легендарного озера Анаватапта (яп. Мунэцути, кит. ЩШШШ^). В буддийской космологии это озеро располагалось в центре мира. Считалось, что его воды гасят огонь плотских желаний, который причиняет страдания живым существам (отсюда его название «Анаватапта» букв. «свободный от жара»). Также звали царя-дракона этого озера, который обрёл состояние Бодхисаттвы [7]. Поскольку Сэйрю Гонгэн в традиции храма Тодзи считалась изначально божеством храма Голубого Дракона (кит. Цинлунси, яп. Сёрюдзи) из китайской столицы Чаньань, то это может объяснить, почему её также связывали с царем-драконом Анаватаптой.
Интересно, что драгоценность чинтамани в средневековой Японии также ассоциировалась с Дакини-тэн или с её воплощением в образе божественного лиса (яп. синко). В буддийском источнике XIV в. «Кэйран сюё сю» говорится: «Среди всех животных божественный лис [один способен] излучать свет из собственного тела. Вот почему Божество проявилось в этом облике Божественный лис - это проявление Авалокитешвары в Колесе Исполняющем Желания (Нёирин-каннон). Вот почему его сущность - Драгоценность Исполняющая Желания, каковую называют «Царь Чинтамани» (Синда-мани-о). Эта Драгоценность всегда излучает сияние ночью. Мы говорим также: на хвосте божественного лиса есть ваджра о трех концах (сан-ко), а на этой ваджре есть Драгоценность Исполняющая Желания...Вот почему это божество, обнаруживающее величественное сияние, освещает весь Сущностный Мир» (яп. хоккай, санскр. дхармадхату) [15, с. 115-169].
Примечательно, что в этом отрывке божественный лис, обладающий драгоценностью чинтамани, также назван воплощением Нёирин Каннон, которая, как было сказано выше, ассоциировалась в японском эзотерическом буддизме с Сэйрю Гонгэн. В другой главе из «Кэйран сюё сю», посвященной храму Бёдоин, рассказывается о связи чинтамани уже с царем драконов: «Бог-дракон также имеет эту Драгоценность как свое сердце-печень. Как правило, Драгоценность Исполняющая Желания дарует способность выполнять все свои желания (нёи-дзидзай) и может вызвать дождь из драгоценностей всякого рода (манпо). Отсюда и следует это название - Драгоценность Исполняющая Желания (нёи-ходзю)».
По моему мнению, связь Сэйрю Гонгэн и Да-кини - тэн с драгоценностью чинтамани явилась одной из причин, почему в средневековой Японии дочь царя драконов из буддийской притчи и божество Дакини-тэн в ипостаси божественной лисицы стали восприниматься как проявления одного и того же женского божества плодородия исполнения желаний.
Другой синтоистской богиней, весьма почитаемой в японском тантрическом буддизме
ХП-ХГУ вв., была Ниу Мёдзин. Она и её супруг -бог Кариба Мёдзин считались божествами-покровителями синтоистского святилища горы Коясан, где также находились храмы школы Син-гон. По легенде, Кукай, будучи на горе Коясан, разыскивал подходящее место для основания храма. Он повстречал этих двух божеств, воплотившихся в виде двух охотников, которые указали ему нужное место. Впоследствии, в традиции школы Сингон, Ниу Мёдзин почиталась как воплощение Будды Махавайрочаны (Дайнити Нёрай) в мире мандалы Чрева (санскр. гарбхадхату мандала, яп. тайдзокай мандара), а её супруг - Кариба Мёдзин - как воплощение Будды Махавайрочаны (Дай-нити Нёрай) в мандале Алмазного мира (санскр. ваджрадхату мандала, яп. конгокай мандара). Поэтому на мандалах этих божеств часто изображались санскритские знаки, символизирующие их единство с Махавайрочаной [18].
Исследователь Абэ Рюити полагает, что Кукай придавал особое значение санскритским символам и звукам, считая их источником скрытой сакральной силы. В то время как другие буддийские школы специализировались, прежде всего, на толковании значения текстов священных сутр, Кукай, главным образом, анализировал их магический потенциал. Он постоянно подчеркивал, что каждая буква из сутр сама по себе, по своей форме и звучанию уже является воплощением мудрости и сострадания Будд и бодхисаттв. Так, в одном из своих комментариев к «Лотосовой сутре» Кукай писал, что девять букв в заглавии сутры, написанные на санскрите: «Саддхарма пундарика сутра», являются графическими символами девяти главных божеств гарбхи мандалы, описанных в «Махавайрочана-сутре»: Мхавайрочана в центре, вокруг него четыре будды и четыре бодхисат-твы, восседающие на ветках лотоса. Ссылаясь на «Махавайрочана-сутру» Кукай утверждает, что в звуке каждой из этих букв выражена сила, устраняющая зло, очищающая и дарующая благо всем живым существам [6, с. 53-58]. Можно также предположить, что на ассоциацию Ниу Мёдзин с санскритскими священными буквами могли также повлиять традиционные синтоистские представления о сакральном значении звуков и слов. Еще на раннем этапе своего распространения в Японии (У1—УП вв.) буддизм воспринял синтоистские представления о священной силе слова, что выразилось в той большой роли, которую стали играть вербальные ритуалы (чтение сутр, мантр и дхара-ни) в официальных буддийских церемониях.
***
Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Под влиянием доктрины хондзи-суйдзяку о единстве буддийских и синтоистских божеств, произошла трансформация как некоторых женских божеств синтоизма, так и буддийских
божеств из пантеона Ваджраяны, которые, в свою очередь, восходили к индуистским верованиям. Так, в Японии одно из божеств индо-тибетского тантрического буддизма дакини выделилась в индивидуализированное божество Дакини - тэн, получившее титул «бог» или «богиня» (яп. тэн). Оно тесно ассимилировалась с автохтонным синтоистским божеством Инари, вследствие чего в ее иконографии добавился элемент, который отсутствовал в индо-тибетском тантризме, - наличие белой лисы. Несмотря на то, что ряд исследователей полагает, что на отождествление дакини и лисицы могли повлиять китайские источники, по моему мнению, решающую роль в этом сыграли японские представления о лисьем колдовстве и отождествление дакини с божеством Инари, которое, в свою очередь, отождествлялось с лисой в японских мифах.
Также дакини, как и многие другие божества из пантеона Ваджраяны, приобрела функции божества плодородия, ниспосылающего богатство и удачу. При этом демоническая атрибутика (укра-
шения из костей, чаша из черепа, изображения трупа) дакини, равно как и её ассоциация с кладбищем исчезла из японского тантрического буддизма. Очевидно, это можно объяснить тем, что в традиционной японской культуре смерть и все, что с ней связанно, считалась нечистым и, соответственно, противопоставлялась сфере божественного.
На мой взгляд, у японской дакини есть одна общая черта с дакинями индо-тибетского тантрического буддизма. Независимо от того, где распространялся буддизм Ваджраяны: в Индии, Тибете или Японии, дакини всегда оказывалась тесно связанной с автохтонными божествами местных культов: шиваистских в Индии, боннских в Тибете и синтоистских в Японии.
Можно утверждать, что под влиянием школы тантрического буддизма Сингон образы синтоистских божеств в Японии приобрели специфические черты (связь со священными санскритскими буквами), характерные также для божеств индотибетского тантрического пантеона.
Список литературы
1. Буддизм в Японии /отв. ред. Т. П. Григорьева. М.: Наука, 1993. 704 с.
2. Иянага Нобуми. Дакини и император // Тантрический буддизм. Серебряные нити. М., 2003, 400 с.
3. Карелова Л. Б. Синто-буддийский синкретизм XIII-XV вв. // Буддийская философия в средневековой Японии. М.: Ладомир, 1998. 392 с.
4. Кодзики («Записи о деяниях древности»), Т. I, св. 1, гл. 15, , СПб.: Шар, 1994. 320 с.
5. Сутра о цветке Лотоса чудесной Дхармы. М.: Ладомир, 1998. 537 с.
6. Abe Ryukhi “The weaving of mantra. Kukai and the сошйисйоп of Esoterk Buddhist discourse”, 1999, New York, Columbia University Press, 593 с.
7. Anavatapta http://en.wikipedia.org/wiki/Anavatapta (дата обращения 10.06.2011).
8. Kadoya Atsushi. Seiryu Gongen // E^ydopedia of Shinto URL: http://eos.kokugakuin. ac.jp/modules/xwords/entry.php?entryГО=196
9. Kokon ^omon ju [Colledion of things heard, old and new]. NKBT, vol. 84. ed. Nagazumi
Yasuaki and Shimada Isao, Tokyo: Iwanami Shoten, 1966, 560 с.
10. Sanford James H. «The Abominable Tachikawa Skull Ritual»// Monumenta Nipponka, Vol. 46, No. 1 (Spring, 1991). 20 с.
11. Simmer-Brown J. “Dakini’s Warm Breath: The Feminine Prinriple in Tibetan Buddhism”, “Shambhala”, Boston, 2002. 427 с.
12. Snellgrove D. L. “The Hevajra Tantra. A Critkal Study”, London, Oxford University Press, 1959, 592 с.
13. Smyers Karen Ann “The Fox and the Jewel: Shared and Private Meanings in Contemporary Japanese Inari Worship.”, Hawaii University Press, 1999. 271 с.
14. Willis Janke Dean “Dakini: Some Comments on Its Nature and Meaning.”// Feminine Ground: Essays on Women and Tibet, edited by Janke Willis, - Ithaca: Snow Lion Publkations. 1987. 168 c.
15. Абэ Ясуро. Ходзю то окэн - Тюсэй окэн то миккё гирэй // Нихон сисо но сэнсё. Токио, Иванами сётэн, 1989. 54 с.
16. Цудзи Дзэнносукэ. Нихон буккё: си (История японского буддизма). Т. 1-3. Токио: Иванами сётэн, 1970. 450 с.
17. http://eos.kokugakum.acjp/modules/xwords/entry.php?entryГО=196 (дата обращения 10.06.2011.
18. http://www.metmuseum.org/spetial/japanese_mandalas/view_1.asp?item=20 - сайт музея Метрополитен (Нью-Йорк) (дата обращения 10.06.2011).
Рукопись поступила в редакцию 16. 06. 2011.
