CC BY
41
Специфика профессиональной ответственности в оценке геоэкологических последствий целины
С.В. Левыкин, к.геог.н., С.В. Пензева, к.геог.н.,
Институт степи УрО РАН
Анализ научного творчества и деловой инициативы свидетельствует о том, что ученые неравнодушны к предмету своих исследований. Неподдельное обожание того, на чем сконцентрирована научная мысль, способствует тому, что ученый начинает лоббировать свой предмет изучения, стараясь привлечь к нему общественность и задать вектор саморазвития. Таким образом, сфера профессиональной ответственности ученых - это вполне определенная гражданская позиция, выстроенная на личном осознании проблем динамики устойчивого развития цивилизации. Длительное отсутствие в стране "среднего класса" и института местного самоуправления привело к тому, что заниматься проблемами агроэкологии стало невыгодно ни политикам, ни губернаторам. Усилия власти были сконцентрированы на решении текущих задач, зачастую в популистской форме. Для этого требовалось определенное научное сопровождение, поэтому к ученым прислушивались. Крылатые фразы, оброненные известными деятелями науки, зачастую становились неким эпохальным эпиграфом, оправданием принимаемых управленческих решений, зачастую приходилось выдергивать из текстовых преамбул только то, что могло оправдать порой ненаучные действия правящей элиты.
Классический тому пример - гений отечественной селекции И.В. Мичурин. Говоря в 30-е гг. прошлого века о сфере профессиональных интересов в области селекции культурных видов, он отметил: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача". Сегодня, спустя десятилетия, нам понятен истинный смысл этих умозаключений, однако этим умело воспользовалась власть, положив крылатую фразу в основу политики покорения природы.
В череде преобразовательских свершений особого внимания и оценки заслуживает грандиозная целинная кампания 50-х гг. прошлого века. Никто тогда не ждал милостей от целинных сте-
пей, распахать их было нашей главной задачей. Так тогда и поступали, каждый на своем месте: ученые-аграрии обосновали "сухое" земледелие, почвоведы смирились с распашкой миллионов гектаров светло-каштановых почв, гидрологи, предвкушая грандиозные свершения и финансовые ресурсы, чуть не повернули на юг северные реки.
Возможно ли сегодня, глядя с 50-летнего юбилея целины, объективно оценить проведенную кампанию? Ведь сфера профессиональной ответственности, напрямую имеющая отношение к целинной кампании, весьма широка. Говоря в целом о проблеме целинного природопользования, следует отметить, что для аграриев первоцелинник, по личной инициативе перевыполнивший план распашки в 2 раза, распахав при этом низкопродуктивные земли, все равно будет прав: он стремился накормить страну, пусть даже ценой потери природной зоны.
Вместо обоснованных к распашке 13 млн. га степь "разбудили" на 42 млн. га, а потом еще 5-7 млн. га допахали под видом коренного улучшения естественных пастбищ. В жертву экстенсивной аграрной политики были принесены и созданные ранее степные заповедники. Диких же степей нам и вовсе не оставили. И после этого закупили хлеб за рубежом!
Так есть ли чья-то вина в глобальном преобразовании степной природы страны с весьма противоречивым эколого-экономическим эффектом: Мичурина, Хрущева, тракториста-рекордсмена пахоты? На наш взгляд, сегодня конкретных виновных в грубейшем нарушении аграрно-природоохранного компромисса не найти. Главная проблема кроется в геополитических катаклизмах России, приведших к утрате народом навыков эффективного аграрного землепользования.
Попробуем рассмотреть геоэкологическую трагедию степей Северной Евразии как прямое следствие целинной кампании через призму дифференцированного профессионализма.
Начнем с государства, ибо грамотное управление социумом - более чем профессия. На про-
тяжении всей новейшей истории российский государственный аппарат не чествовал степи покровительственной опекой. Общеизвестно, что аграрная политика советского государства строилась на экстенсивных принципах развития отрасли: площади пашни возрастали пропорционально численности населения. По сути, это была компенсация утраты навыков эффективного землепользования. По большому счету, государство за последние полвека проигнорировало интересы биоты степи трижды: во-первых, в начале 50-х гг. ликвидировало наиболее крупные степные заповедники; во-вторых, инициировало распашку всех технологически пригодных степных почв; в-третьих, при разработке современной концепции земельной реформы не зарезервировало степные участки под охраняемые территории. Вся прежняя структура угодий была формально поделена на земельные паи, виртуальную территориальную единицу частной собственности. В стране отсутствует "степной кодекс" - законодательный регламент рационального степного природопользования. Таким образом, от государства не следует ожидать инициатив по сохранению и реабилитации степных экосистем. Эти процессы пока вне сферы высших профессиональных интересов. Общественные природоохранные организации в советскую эпоху декларировали много позитивного, практически не влияя на ход событий. Созданные в последнее время структуры международных природоохранных организаций практически не решали степных проблем. Из общего количества международных природоохранных инвестиций, поступивших в Россию в 90-х годах, только 0,4% было задействовано на сохранение степей. Наиболее значимый вклад в развитие идеологии охраны дикой природы внес Проект ГЭФ "Сохранение биоразнообразия в России", появилась методическая возможность проведения экономической оценки степных эталонов (Бобылев, 1999; Тиш-ков, 2002). Сейчас международные природоохранные организации уже намерены активно участвовать в сохранении и реабилитации биологического разнообразия степей, о чем свидетельствует инициатива группы ТАСИС.
Аграрии, от крупных государственных чиновников до ученых, всегда будут в центре общественного внимания и благосклонности. Действительно, их миссия кормить страну, создавая продовольственную безопасность. Для них юбилей целины всегда останется знаменательным событием - лишним поводом заявить о своей профессиональной активности. Однако проблема самообеспечения продовольствием так до сих пор не решена. Страна снова стоит перед выбором, что предпринять: снова все распахать или стремиться повышать урожайность зерновых. При этом аграрная наука доказала, что ресурсы
повышения фактической урожайности в стране и области достаточно велики (Кирюшин, 2000; Тихонов, 2002).
Позиция почвоведов в целом радикальна в оценке экологической составляющей целинной кампании. Проявляя заботу о почве - своем профессиональном интересе - они возмущены процессом эрозии агроземов на целине (Блохин, 1997; Климентьев, 1997). Основные претензии почвоведов к качеству целинной кампании заключаются в констатации 25-30% потерь исходного гумуса и распашки отдельных зональных почвенных эталонов (Климентьев, Чибилев, Блохин, 2001). Заботясь о сохранении почвы как природного объекта, почвоведы могли бы быть удовлетворены бездефицитным балансом гумуса, прекращением эрозионных процессов и выводом из пашни всех низкопродуктивных земель (Русанов, Кононов, 1998). Ностальгия по утраченным целинным эталонам имеет и свою почвоведческую специфику (Карманов, Булгаков, Карманова и др., 2002). Действительно, каковы должны быть оптимальные территориальные параметры почвенного эталона ключевого объекта землеоцен-ки и биомониторинга? На наш взгляд, эталони-зировать целинные почвы степей надо было как минимум не фрагментарными территориальными единицами, соответствующими наиболее типичным формам конфигурации почвенных разностей. Сегодня эта возможность утрачена, а если это так, то у почвоведов есть еще один повод констатировать ущемление своих исследовательских интересов.
Главный же геоэкологический урок целины -это практически полная утрата зональной биоты степей, прямое ущемление прав и природоохранной ответственности современных естествоиспытателей. Мы потеряли восточные степи практически не изученными! Однако среди "зеленых" ученых нет единодушия в оценке факта утраты целинных степей и этики восприятия постцелин-ного пространства.
В представлениях ряда географов утрачена только целинная растительность - "кожа" степного ландшафта (Николаев, 1997). В остальных зональных чертах степь как ландшафт сохранила свои признаки: рельеф, климат, почвы, гидрологию и потенциал регенерации. Именно на освоение этого потенциала и направлены рекомендации по оптимизации степного природопользования, сформулированные на принципах сбалансированного развития (Чибилев, 1992; Зонн, 1994). Так называемый "ботанический подход” к оценке геоэкологических последствий целинной кампании сводится к выделению и изучению сохранившихся фрагментов степной растительности. Общеизвестны степные заповедники площадью от 9 до 200 га. Геоботаники, трепетно описывающие последние экземпляры выми-
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ НАУКИ
рающей флоры, готовы измерять степь квадратными метрами, отыскивая ее в последних убежищах. Однако полоска степной растительности вдоль дорог, оврагов, внутри "геометрии" полей, на курганах - это далеко не степь, а лишь жалкие остатки степной растительности. С "ботанических" позиций выходит, что чем меньше осталось степной растительности, тем она ценнее в аспекте изучения и размещения в Красных книгах. Для энтомологов чем выше видовое богатство на единицу территории, тем выше раскрученное "биоразнообразие" - хороший повод для продвижения природоохранных проектов. Однако зональная степь не выше по видовому энтомологическому богатству, чем интразональные и эко-тонные ландшафтные элементы. Орнитологи в основном отдают приоритет изучению антропогенной динамики орнитофауны целинных регионов. Агроценозы внесли определенное разнообразие авифауны. Дрофа, например, уже давно стала обитателем полей, в степи появились лесные виды птиц. И только стрепет сохранил свою привязанность к целине как стации обитания и поэтому чуть не вымер в конце 80-х гг. прошлого века. Степные териологи в основном изучают свой классический объект - различных грызунов, основная масса которых прекрасно чувствует себя в агроландшафтах. В этой связи как обнадеживающий факт следует отметить инициативу ряда ученых в плане реинтродукции в России лошади Пржевальского (Орлов, Паклина, Петрищев, 2003).
На наш взгляд, именно степеведение как интегральная сфера знаний сможет объективно оценить глубину негативных последствий поспешного преобразования биоты восточных степей, тем самым взяв на себя ответственность за дальнейшую судьбу самого пострадавшего ландшафта Северной Евразии. С точки зрения степеведе-ния, степь рассматривается как единое целое, не фрагментарная зональная экосистема, с присущей только ей биотической пирамидой жизни и круговоротом энергии (Чибилев, 1992). С ландшафтно-этической точки зрения, степь нами воспринимается как репрезентативное пространство площадью не менее 10 тыс. га., при этом открытая линия горизонта уводит на достаточное расстояние от взора исследователя сектора антропогенного сопряжения. Поле - это не степь, а лишь участок поверхности суши, имеющий только климатический потенциал для зональной са-мореабилитации биоты. Если оценивать с этих позиций последствия целинной кампании, то мы имеем доказанный факт потери ландшафтного разнообразия в степной зоне. Сформулировать
и разъяснить обществу суть обозначенной проблемы - это главная сфера профессиональной ответственности степеведа. Изучая степь в оптимальном территориальном формате, можно управлять ее продуктивностью и генеративным потенциалом. Консервативный подход к природоохранной деятельности, провозглашающий опеку только нетронутых экосистем, сегодня устарел. Только человек сможет помочь степям реабилитироваться в отдельных точках их прежнего ареала распространения там, где существуют для этого естественно-исторические предпосылки. С позиций профессиональной ответственности мы провозглашаем активные методы реабилитации степных экосистем в интересах устойчивого развития агросферы. Осуждая утрату ландшафтного и биологического разнообразия в степной зоне, мы предлагаем реализовать ряд проектов по сохранению и реабилитации природного наследия степей Северной Евразии. Нужны ли степи будущей России? На этот вопрос при помощи степеведов должно ответить само общество в виде активизации интереса к их судьбе и масштаба целевых природоохранных инвестиций.
Литература
1. Блохин Е.В. Экология почв Оренбургской области: почвенные ресурсы, мониторинг, агроэкологическое районирование. -Екатеринбург: УрО РАН, 1997. - 228 с.
2. Бобылев С.Н. Экономика сохранения биоразнообразия // Повышение ценности природы. - М.: Наука, 1999.
3. Булгаков Д.С. Агроэкологическая оценка пахотных почв. -М.: Почвенный институт им. Докучаева, 2002. - 252 с.
4. Зонн С.В. и др. Степи Русской равнины: состояние, рационализация аграрного освоения. - М.: Наука, 1994. - 212 с.
5. Карманов И.И., Булгаков Д.С., Карманова Л.А., Путилин Е.И. Современные аспекты оценки земель и плодородия почв // Почвоведение. - 2002. - № 7. - С.850-857.
6. Кирюшин В.И. Экологизация земледелия и технологическая политика. - М.: Изд-во МСХА, 2000. - 473 с.
7. Климентьев А.И. Почвенно-экологические основы степного землепользования. - Екатеринбург: УрО РАН, 1997. - 248 с.
8. Климентьев А.И., Чибилев А.А., Блохин Е.В. и др. Красная книга почв Оренбургской области. - Екатеринбург: УрО РАН, 2001. - 295 с.
9. Николаев В.А. Социоестественная история азиатских степей (от Урала до Алтая) // Аридные экосистемы. Т.3. - М., 1997. -С.84-91.
10. Орлов В.Н., Паклина Н.В., Петрищев Б.И. и др. Предпосылки создания естественной популяции лошади Пржевальского в степной зоне России // Научные доклады и статьи, основные итоговые материалы и стенограмма III Международного симпозиума "Степи Северной Евразии" Оренбург, 2003 // Вопросы степеведения. - Оренбург: ИПК "Газпромпечать", 2003. -С.27-30.
11. Русанов A.M., Кононов В.М. Основные положения концепции пахотнопригодности земель // Материалы российской науч.-практ. конф. "Оптимизация природопользования и охрана окружающей среды Южно-Уральского региона". - Оренбург: ОГУ, 1998. - С.70-73.
12. Тихонов В.Е. Засуха в степной зоне. - Оренбург, 2002. - 250 с.
13. Чибилев А. А. Экологическая оптимизация степных ландшафтов. - Екатеринбург: Наука, 1992. - 172 с.
14. Экономика сохранения биоразнообразия / Под ред. А.А. Тиш-кова; Научные редакторы-составители: д.э.н. С.Н. Бобылев, д.э.н. О.Е. Медведева, к.э.н. С.В. Соловьева. - М.: Проект ГЭФ "Сохранение биоразнообразия Российской Федерации", Институт экономики природопользования, 2002. - 604 с.
