CC BY
321
застарелая привычка встречать одну благоговейную, безответную покорность. Эта женщина, очевидно, жила, окруженная не поклонниками - а рабами, она, очевидно, даже забыла то время, когда какое-либо её повеление или желание не было тотчас исполнено!» [с. 265]. «Каким образом, -размышляет рассказчик, - дочь Мартына Петровича попала в хлыстовские богородицы - я и представить себе не могу, но кто знает, быть может, она основала толк, который назовётся или уже теперь называется по её имени -евлампиевщиной?» [с. 265]. Судьбы дочерей Харлова свидетельствуют о трагическом разрыве между поколениями, намекают на те «неизвестные, но логические законы», которые лишь смутно могут быть почувствованы человеком.
Итак, своеобразие организации художественного времени в повести заключается в сочетании очеркового нравоописательного и новеллистического линейного времени, устремленного к сюжетной кульминации и неожиданной развязке. Благодаря символике природного и христианского календаря, а также символическому потенциалу деталей, образов и мотивов, составляющих архитектонику текста, сюжет обретает мистериальный план, в результате чего история, рассказанная о «степном короле Лире», получает трансцендентный смысл.
Список литературы
1. Архиепископ Лазарь Пухало. Духовное и библейское значение христианского поста. -[Электронный ресурс]: http://www.russdom.ru/oldsayte/2006/200603i/200603n.shtml.htm
2. Введенский В. Праздник Воздвижения Креста Господня // Журнал Московской Патриархии. - 1958. - № 9. - С. 56-59.
3. Гончаров С. А. Творчество Н. В. Гоголя и традиции учительной культуры. - СПб.,
1992.
4. Маркович В. М. О трансформациях «натуральной» новеллы и двух «реализмах» в русской литературе XIX века // Русская новелла. Проблемы теории и истории: Сб. статей. -СПб., 1993.
5. Мифологическая энциклопедия. - [Электронный ресурс]:
http://myfhology.info/planta/iva.html
6. Сочинения Святителя Игнатия Брянчанинова. - М., 1993. - Т. 4. Аскетическая проповедь.
7. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. - М.; Л., 1960-1968.
8. Холл Д. Словарь сюжетов и символов в искусстве. - М., 1997.
9. Христианство. Энциклопедический словарь: в 3 т. - М., 1995. - Т. 2.
Е. А. Басова
Специфика повествования в повести И. С. Тургенева «Три портрета»
Специфика повествования в повестях И.С. Тургенева на протяжении всего творческого пути писателя заключается в системном использовании формы повествования от первого лица и связанных с ней элементов поэтики. Форма повествования от первого лица и ретроспективный характер изложения событий предполагает наличие в повестях И.С. Тургенева таких элементов сюжета, как пролог и эпилог. В количественном отношении таких
43
повестей у Тургенева тринадцать; повестей же с прологом и эпилогом, но с формой повествования от третьего лица всего три.
Форма повествования от первого лица представляет в литературоведении особый интерес, потому что здесь возникает определенный круг вопросов, которые на сегодняшний день являются спорными, например, каковы параметры классификации формы повествования от первого лица или по какому критерию можно отличить рассказчика от повествователя? К единому ответу на эти вопросы литературоведение еще не пришло. Приведем определение рассказчика Н. Д. Тамарченко: «Рассказчик - основной (как и повествователь) субъект речи и носитель точки зрения в литературном произведении; но - в отличие от повествователя - объективированный, четко дистанцированный от автора и пространственно, и стилистически; а именно - связанный с определенной социально-культурной и языковой средой, с позиций которой он и изображает других персонажей. В противоположность повествователю рассказчик находится не на границе вымышленного мира с действительностью автора и читателя, а целиком внутри изображенной реальности» [7, с. 226]. Н. Д. Тамарченко, в отличие от других исследователей, в своем определении вводит понятие «точки зрения», о котором писали еще Б. О. Корман и Б. А. Успенский, а также определяет место рассказчика относительно автора (художественного и биографического) и читателя. Именно его определение мы будем учитывать, рассматривая эту проблему в повестях И.С. Тургенева.
Ранние повести И.С. Тургенева знаменуют собой значительный этап, связанный с трудными исканиями своего собственного пути в литературе, с подготовкой к самостоятельному решению новых и сложных идейнохудожественных задач. Вместе с тем ранние произведения Тургенева - это одна из наиболее интересных и значительных глав в общей истории развития русской литературы середины 1840-х - 1850-х годов. В этот период писатель сосредоточил свою художественную энергию по преимуществу на двух жанрах — повести и рассказа или очерка. В этот период уже сформировались особенности творчества Тургенева, связанные со структурно-семантической организацией его произведений. Прежде всего, обозначилась ведущая форма повествования в повестях писателя - форма повествования от первого лица: «Андрей Колосов», «Три портрета», «Постоялый двор», «Два приятеля», «Дневник лишнего человека», «Ася», «Первая любовь», «Бригадир», «Несчастная» и др. Такая организация повествования во многом предопределила исповедальный и ретроспективный характер изложения событий, а также связанную с ней форму рассказа в рассказе, которые стали системными явлениями в малой прозе Тургенева на протяжении всего творчества. Рассмотрим данные закономерности поэтики писателя на примере повести «Три портрета».
Поместив в «Петербургском сборнике» (1846) ряд своих произведений (помимо повести «Три портрета», поэму «Помещик», стихотворения «Тьма», «Римская элегия»), Тургенев открыто заявил о себе как об участнике литературного направления, получившего наименование «натуральной школы». Вокруг этого сборника разгорелась журнально-критическая борьба,
44
принявшая сразу ожесточенный характер. Однако повесть «Три портрета» не привлекла к себе большого внимания критики. Лишь в отдельных статьях проскальзывали беглые замечания о ней и об ее герое. Белинский в своей статье о «Петербургском сборнике» коротко, хотя и с видимым одобрением, упомянул о «Трех портретах»: «Три портрета», рассказ г. Тургенева, при ловком и живом изложении имеет всю заманчивость не повести, а скорее воспоминаний о добром старом времени. К нему шел бы эпиграф: Дела минувших дней!..» [2, IX, с. 566]. По словам Белинского, рассказ «Три портрета» свидетельствует о том, что Тургенев «и в прозе нашел свою настоящую дорогу» [2, X, с. 345].
Современная писателю критика не была единодушна в своих отзывах о новой повести Тургенева. Слабым произведением, в котором «нет ничего такого, что бы заслуживало чье-нибудь внимание» [4, с. 572], «Три портрета» были названы в обзоре первых книг «Современника», помещенном в «Москвитянине». В защиту Тургенева против «Москвитянина» выступил тогда же на страницах «Финского вестника» А. Григорьев. Критик уловил особый интерес писателя к людям XVIII века, к той поре русской жизни, когда формировались сильные личности, героические характеры (яркий пример этому повесть Тургенева «Бригадир»). «...Рассказ г. Тургенева «Три портрета», - пишет Григорьев, - в высшей степени художественный, в котором впервые в нашей литературе является одно из тех чудных лиц XVIII века, из тех героев своего времени, которые носили в душе семена того же пресыщения жизнью, как и наши, с тем только различием, что они были величавее, ослепительнее наших...» [3, с. 322]. Один из упреков в адрес произведения Тургенева был связан с организацией структуры
повествования. П.В. Анненков, увидев существенное изменение
художественного метода писателя в постепенном ослаблении субъективного начала и переходе к формам объективного творчества, счел ошибкой автора выбор им формы повествования от собственного лица. Эта форма выступила у Тургенева, - пишет он, — «с такой гордостию, самостоятельностию и отчасти с таким кокетством, что поглотила содержание» [1, с. 341].
Повесть «Три портрета» начинается с пролога, повествование в котором ведется от лица рассказчика. Для поэтики прозы И. С. Тургенева, особенно его повестей, в целом характерно наличие пролога и эпилога. Включение этих сюжетных элементов в текст произведения достаточно специфическое явление, но в творчестве Тургенева оно носит системный характер. Обычно пролог и эпилог в повестях Тургенева также предполагают форму повествования от первого лица. Форма повествования от первого лица в художественном произведении связана, прежде всего, с образом рассказчика. Б.О. Корман определяет его как «носителя речи, открыто организующего своей личностью весь текст» [6, с. 33]. Использование образа рассказчика давало Тургеневу особые возможности. Как считает С. Е. Шаталов, даже «наиболее общественно значимые из них (рассказчиков. - Е.Б.), потребовавшие для своей разработки вместительных рамок романа, чаще всего предварительно рассматривались Тургеневым в повестях» [9, с. 194]. Большинство из этих повестей: «Андрей Колосов», «Три портрета», «Ася»,
45
«Первая любовь», «Странная история», «Несчастная» и др. - носят исповедальный характер. Исповедь героя как особый тип психологического анализа является у Тургенева средством проникновения в глубины внутреннего мира человека. Шаталов выделяет тургеневскую повесть-исповедь как отдельный жанр с «хронологической многоплановостью и необычайно содержательной емкостью» [9, с. 194]. Тургенев сосредотачивает внимание на смене чувств героев, их мыслей и душевного состояния. Основные события в произведениях этого жанра изображаются ретроспективно и представляют собой воспоминания героя. В них можно проследить отношение рассказчика к событиям своего прошлого, которые вызвали перемены в его жизни. Как отмечает исследователь Н. Казанский, жанр исповеди отличается от воспоминаний тем, что «это не только рассказ о прожитых днях, тайнах, к которым автор был причастен, но и оценка своих действий и поступков, совершенных в прошлом, с учетом того, что оценка эта дается перед лицом Вечности» [5, с. 73]. Таким образом, событие и повествование о нем относятся к разным временным планам. Однако нельзя не учитывать того обстоятельства, что в повествовании от лица рассказчика психологизм, при всей своей глубине, приобретает односторонний характер. Только один герой может быть показан изнутри - это сам рассказчик. Анализ чувств других героев носит субъективный характер, ибо они увидены глазами персонажа.
В прологе повести «Три портрета» степень выявленности рассказчика определяется лишь личным местоимением «я». Образ рассказчика лишен каких-либо физических характеристик. Темой пролога является рассуждение о «соседстве», которое «составляет одну из важнейших неприятностей деревенской жизни» [8, с. 80]. Отношение рассказчика к описываемому им явлению вполне определенно и подчеркивается следующим примером: «Я знал одного вологодского помещика, который, при всяком удобном случае, повторял следующие слова: «Слава богу, у меня нет соседей», — и, признаюсь, не мог не завидовать этому счастливому смертному» [8, с. 80]. В прологе рассказчик говорит о том, что его «деревенька находится в одной из многолюднейших губерний России» [8, с. 80], тем самым не конкретизируя место действия. Среди своих многочисленных соседей он выделяет «одного весьма любезного малого» [8, с. 80] Петра Федоровича Лучинова. От рассказчика читатель узнает, что Петр Федорович «прежде служил в военной службе, потом вышел в отставку и поселился на веки веков в деревне» [8, с. 80]. Лучинов «пользовался весьма порядочным состоянием: не заботясь слишком о хозяйстве, проживал около десяти тысяч рублей в год, достал себе прекрасного повара (мой приятель любил хорошо покушать); также выписывал себе из Москвы новейшие французские книги и журналы» [8, с. 80]. Рассказчик подробно описывает образ жизни Петра Федоровича и приходит к выводу, что этот человек был «рожден «для жизни мирной, для деревенской тишины», то есть для ленивого, беспечного прозябания, которое ... не лишено великих и неистощимых прелестей» [8, с. 80]. Прямая цитата из романа А.С. Пушкина в очередной раз говорит о том, что творчество Пушкина постоянно присутствовала в художественном сознании Тургенева.
46
Пушкинские мотивы пронизывают всю его прозу. С первых же строк возникает ассоциация с миром пушкинской поэзии. «Три портрета» — семейное предание о нравах далекой старины. «Деревенька», описанная в начале повести, напоминает ту, «где скучал Онегин». Слуга в доме Петра Федоровича занимался «морожением шампанского - «по строгим правилам искусства» [8, с. 81]. Критиками и исследователями отмечается также влияние М. Ю. Лермонтова на художественный стиль Тургенева [4, с. 570571]. В повести «Три портрета» есть неточная цитата из поэмы Лермонтова «Беглец»: героиня покинула комнату «быстрее быстрой лани» [8, с. 96].
В прологе повести описывается образ жизни Петра Федоровича. При всем однообразии деревенской жизни герой «скучать не мог, потому что никогда не предавался полному бездействию; а на выбор занятий не был прихотлив и, как ребенок, тешился малейшей безделицей» [8, с. 81]. С другой стороны, и «особенной привязанности к жизни он не чувствовал» [8, с. 81]. При всем внимании к Лучинову рассказчик замечает, что не Петр Федорович служит предметом его рассказа. Очевидно, столь подробная характеристика героя в прологе необходима по той причине, что Лучинов в основной части станет рассказчиком истории, которая произошла в его семье много лет назад.
В прологе повести рассказчик описывает встречу «записных охотников у Петра Федоровича», среди которых оказывается и он. После «приятного» обеда мужчины расположились «в широких креслах возле камина» [8, с. 82]. Вся обстановка располагает к рассказу одного из участников встречи какой-либо истории, произошедшей с ним либо с его знакомыми. В это время внимание рассказчика привлекают три «запыленных портрета в черных деревянных рамках» [8, с.83], описание которых приводит автор. На одном из них была изображена молодая женщина «в белом платье с кружевными каемками, в высокой прическе восьмидесятых годов» [8, с. 83]. На втором портрете «виднелось круглое и толстое лицо доброго русского помещика лет двадцати пяти, с низким и широким лбом, тупым носом и простодушной улыбкой» [8, с. 83]. На месте сердца мужчины была сделана «правильная, трехгранная дыра» [8, с. 83]. На третьем портрете «был представлен человек лет тридцати ... Его смуглое худощавое лицо дышало дерзкой надменностью. Тонкие длинные брови почти срастались над черными, как смоль, глазами; на бледных, едва заметных губах играла недобрая улыбка» [8, с.83]. Молодые мужчины, изображенные на портретах, характеризуются рассказчиком по одним критериям и противопоставляются друг другу внешне и внутренне: простодушная улыбка - недобрая улыбка. Видя заинтересованность рассказчика этими портретами, хозяин дома предлагает своим друзьям «выслушать целый рассказ об этих трех особах» [8, с. 83].
Основное действие повести имеет традиционную для Тургенева форму рассказа в рассказе, где повествование ведется от лица Петра Федоровича. Лучинов рассказывает историю своих дедушки и бабушки, чьи портреты изображены на картинах. В мемуарной литературе о Тургеневе имеется свидетельство того, что в истории Лучинова писатель использовал семейные предания рода Лутовиновых [4, с. 574]. М. А. Щепкин, описывая в своих воспоминаниях усадьбу и барский дом в Спасском, рассказывает о висевшем в столовой старинном портрете: «На нем был изображен мужчина в зеленом
47
камзоле <кафтане> екатерининских времен, обшитом галуном, в трехугольной шляпе. Портрет был проколот, по-видимому, шпагой, как раз на месте сердца изображенного мужчины. Но трудно было узнать в этом портрете прототип картины, описанной Тургеневым в одной из его повестей — «Три портрета». Предание, вполне схожее с содержанием тургеневской повести, долго держалось среди старых дворовых» [4, с. 574]. Петр Федорович рассказывает слушателям про любовный треугольник, участниками которого были его дедушка Василий Иванович Лучинов, малодушный и коварный человек; сводная бабушка героя - Ольга Ивановна N.N. и сосед Лучиновых по поместью Павел Афанасьевич Рогачев. С. П. Шевырев в статье, посвященной ранним повестям Тургенева, описывает безнравственность Василия Ивановича Лучинова, который «крадет деньги из мешков у скупого отца, потом обнажает на него шпагу, далее обольщает девушку-сироту в доме матери, слагает вину на другого, хочет принудить его жениться на ней, не получив его согласия и зная, что он не умеет драться, вызывает его на дуэль и убивает его» [4, с. 574]. На протяжении всего повествования Петр Федорович обнаруживает свое отношение к героям давних событий, дает им оценку, рассуждает о причинно-следственных связях. К тому же рассказчик, представивший читателю Петра Федоровича, характеризует его в основном действии повести как человека опытного и мудрого: «Пустяки, пустяки! — подумал я, глядя на его круглый
подбородок, — на тебя, любезный друг, ничто в свете не производит «сильнейшего впечатления» [8, с. 95]. Будучи предметом изображения в прологе повести Петр Лучинов становится рассказчиком в основном действии.
В повести «Три портрета» повествование ведется от первого лица и характеризуется сменой рассказчика в прологе и основном действии. Такая форма повествования и связанные с ней элементы поэтики (наличие пролога/эпилога в повести, ретроспективный и исповедальный характер изложения событий) являются системными и закономерными для творчества И. С. Тургенева.
Список литературы
1. Анненков П. В. О мысли в произведениях изящной словесности // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / подгот. текста, сост., вступ. ст. и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. - М.: Искусство, 1982.
2. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. - М.; Л., 1953-1959.
3. Григорьев А. Тургенев // Григорьев А. А. Литературная критика / под ред. Б. Ф. Егорова. - М.: Худож. лит., 1967. - С. 240-441.
4. Дубовиков А. Н., Дунаева Е. Н.. Комментарии: И. С. Тургенев. Три портрета // И.С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем в 12 т. - 2-е изд., испр. и доп. - М., 1980. - Т. 4. -С. 570-577.
5. Казанский Н. Исповедь как литературный жанр // Вестник истории, литературы, искусства / РАН, отд-ние ист.-филол. наук. - М., 2009. - Т. 6. - С. 73-90.
6. Корман Б. О. Изучение текста художественного произведения. - М., 1972.
7. Рассказчик // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. - М., 2008. - С. 226.
8. Тургенев И. С. Три портрета // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 12 т. - М., 1980. - Т. 4. - С. 80-107.
9. Шаталов С. Е. Художественный мир И. С. Тургенева. - М.,1979.
48
