Научная статья на тему 'Специфика политической социализации молодежи в контексте глобализма'

Специфика политической социализации молодежи в контексте глобализма Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

CC BY
945
128
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
АКТОР / КОММУНИКАЦИЯ / ЛОЯЛЬНОСТЬ / МОЛОДЕЖЬ / СЕТЕВОЕ ОБЩЕСТВО / СОЦИАЛЬНАЯ АДАПТАЦИЯ / ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ

Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Малькевич Александр Александрович

Раскрывается специфика участия молодежи в политических процессах современного общества, а также влияние глобалистского подхода на формирование мировоззрения, появление сетевой культуры и модификацию межличностных отношений. Политическая социализация, как явление социокультурное, может быть успешно проанализирована только с учетом ряда условий, включая отношение современной молодежи к политическому аспекту жизни и новым акторам социализации.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Специфика политической социализации молодежи в контексте глобализма»

Terra Humana

УДК 32.019.5:659.4 ББК С/Ю 6/8

А.А. Малькевич

специфика политической социализации молодежи в контексте глобализма

Раскрывается специфика участия молодежи в политических процессах современного общества, а также влияние глобалистского подхода на формирование мировоззрения, появление сетевой культуры и модификацию межличностных отношений. Политическая социализация, как явление социокультурное, может быть успешно проанализирована только с учетом ряда условий, включая отношение современной молодежи к политическому аспекту жизни и новым акторам социализации.

Ключевые слова:

актор, коммуникация, лояльность, молодежь, сетевое общество, социальная адаптация, политическая идентичность, политическая социализация.

В жизни современной молодежи с началом процесса глобализации произошли крупные социальные изменения под воздействием внешнего информационного, культурного, товарного, идеологического, психологического давления, которые затронули отношения с семьей и друзьями, опыт, получаемый в системе образования и на рынке труда, в сфере досуга и образа жизни, в процессе политической социализации - то есть всего того, что дает им возможность утвердиться в качестве полноправных субъектов мира взрослых. Все это прямое следствие реструктуризации рынка труда, возросшей потребности в квалифицированной рабочей силе, гибких форм занятости и социальной политике, приведших к пролонгации того периода, когда молодые люди остаются зависимыми от своей семьи. Сегодняшние молодые должны учитывать целый ряд рисков, не известных их родителям. При этом следует подчеркнуть, что данное обстоятельство не зависит от социального происхождения или гендера. Более того, изменения произошли за сравнительно короткий период, что затруднило адаптацию к ним, и привело к усилению фактора неопределенности в процессе социализации личности, что может рассматриваться в качестве источника стресса и уязвимости.

Одни считают происходящие перемены свидетельством наступления новой эры, подобного переходу от традиционного общества к обществу модерна, другие рассматривают их в контексте общего развития глобалистского современного общества. Владимир Фурс в своей статье «Критическая теория позднего модерна» Энтони Гидденса в контексте современных социально-теоретических дискуссий» подробно анализирует весь спектр взглядов на роль социологии в изучении обще-

ства. Он отмечает, что постмодернистская стратегия (представленная в социологии Б. Бодрийяром, З. Бауманом, Ф. Лиотаром, М. Маффесоли и др.) основана на отождествлении декомпозиции идеи общества с «исчезновением социального» [5] вообще и вытекающем отсюда тезисе о «завершении модерна», в исторической перспективе которого только и возникает само понятие социального. В эпоху постмодерна анализ социальных структур теряет свою значимость, поскольку применение общих теорий (теорий высшего порядка) к изучению социальной жизни становится бессмысленным. Социальная теория, в которой объяснительные модели более неуместны, принимает в рамках данной стратегии форму «спекулятивного эмпиризма» [18, с. 98] или интерпретации, уже не берущей на себя «законодательных» функций, а опосредующей взаимодействие автономных локальных традиций, своеобразие которых не сводимо ни к какому общему знаменателю [8, с. 101]. Значимость социальных наук отрицается, поскольку идет отказ от учета таких ключевых переменных, как класс и гендер. Для постмодернистов, по словам С. Лэша и Дж. Ури, «все, что лежит в основании организованного капитализма, класса, промышленности, городов, коллективности, национального государства, даже мира - растворяется в воздухе» [16, с. 313].

Другая группа теоретиков (Ю. Хабермас, Э. Гидденс, Турэн и др.) более осторожна в своих интерпретациях, и использует термины «высокий модерн», «поздний модерн» [12, с. 194] или «рефлексивная модернизация» [15, с. 212] для того, чтобы привлечь внимание к далеко идущим последствиям недавних социально-экономических изменений, утверждая в то же время, что последние не знаменуют собой

смену эпох. В их работах делается попытка такого кардинального переосмысления феномена модерна, что позволяет определить наличное состояние дел не как постмодерн, а как продолжение и радикализацию модерна и, тем самым, задает новый горизонт для построения общей теории социальной жизни уже вне рамок «сильного» понятия общества, которое, возникнув именно в историцистской перспективе перехода от «механической» к «органической» солидарности, от «Gemeinschaft» (общности) к «Gesellschaft» (обществу), от отношений личной зависимости людей к отношениям вещной зависимости и т.п., собственно говоря, и было сгенерировано концепцией модерна [13, с. 301].

Именно этой, последней точки зрения, мы и будем придерживаться, оценивая специфику изменений в политической социализации современной молодежи.

Эпоха «модерна» включала в себя такие элементы, как множественность образов жизни, ослабление регулирования жизни индивидуума со стороны общества и ощущение неопределенности: действительно, ослабление традиционных связей, деперсонализация отношений и растущая неясность факторов, структурирующих модели эксплуатации в развитом капитализме были выявлены еще классиками западной социологической мысли. Наиболее ярко это проявилось в последнее время, когда в это понятие стали вкладывать изменения, произошедшие в ходе глобализации общества.

Понятие «глобализация» стало играть значительную роль еще в конце 90-х годов ХХ века. На сегодняшний день, несмотря на общеупотребительный характер данного термина, под ним понимаются достаточно разные проявления изменений в жизни современного мира. Среди чаще всего упоминающихся определений глобализации можно, на наш взгляд, выделить следующие:

- интенсификация трансграничных экономических, политических, социальных и культурных связей;

- исторический период (или эпоха), наступивший после завершения холодной войны;

- трансформация мировой экономики, направляемая анархией финансовых рынков;

- триумф американской системы ценностей, обеспеченный комбинацией неолиберальной экономической программы с программой политической демократизации;

- ортодоксальная идеология, настаивающая на вполне логичной и неизбежной кульминации мощных тенденций работающего рынка;

- технологическая революция с многочисленными и не до конца ясными социальными последствиями;

- неспособность национальных государств справиться с глобальными проблемами, требующими глобальных решений.

С точки зрения рассматриваемой темы, наиболее продуктивным представляется определение глобализации, данное Энтони Гидденсом, подчеркнувшим, что сущность данного феномена составляет «интенсификация всемирных отношений, связывающих отдаленные друг от друга места таким образом, что локальные события формируются событиями, происходящими за многие мили отсюда, и наоборот» [3, с. 119].

Очевидно, что глобализация представляет собой целый комплекс объективно происходящих в современном мире процессов, требующих глубокого пересмотра целого ряда представлений о социальной жизни, казавшихся самоочевидными.

Р. Робертсон выдвигает тезис о том, что дело идет в первую очередь о формировании глобалистского измерения человеческого сознания, позволяющего рассматривать социальные процессы в глобальной системе координат и радикально меняющего образ модерна [20]. У Робертсона не глобализация представляет собой одно из «следствий модерна», а само возникновение общества модерна может быть правильно понято лишь на основе идеи глобального характера социальной жизни, уходящего своими корнями во времена, далеко предшествующие модерну.

По мнению В. Фурса, глобализация возвещает завершение символической монополии западного модерна. «Перекличка с постмодернистской теорией не случайна: последняя может переинтерпретироваться в глобальной системе координат как радикальная постановка под вопрос фундаментальных ценностей западной культурной традиции, осуществленная в замкнутых горизонтах самой этой традиции» [5].

Э. Гидденс изображает глобализацию, переживаемую в настоящее время, лишь как более интенсивную реализацию тех тенденций, которые были уже изначально заложены в самой природе модерна. Глобализация, таким образом, предстает как сегодняшняя фаза развертывания единого и универсального «проекта модернизации» [11, с. 63-78].

Общество

Terra Humana

Ключевым моментом с точки зрения политической социализации является выявление того, каким образом социальноэкономические различия воспроизводятся посредством индивидуализированного опыта молодых социальных акторов, и процессов, в которых рефлексивность связана с классовыми отношениями. Рефлексивность не только не отрицает значимость класса, а, наоборот, сама, становясь центральным компонентом динамики, бросает вызов значимости классовых отношений. Как отмечает Сэвидж, рефлексивная модернизация не создает «свободного» индивидуума. Скорее, она создает индивидуумов, которые живут в соответствии со сложностью и разнообразием социальных отношений, которые окружают их [21, с. 104].

На протяжении жизни одного поколения произошли радикальные изменения типичного опыта молодых людей, затронувшие, прежде всего, сферы образования и трудовой деятельности. Молодые люди, вне зависимости от своего социально-классового происхождения, как правило, заканчивают свое образование в более позднем возрасте, чем предшествующие поколения, при этом высшее образование из элитного превратилось в массовое явление. Образование все в большей степени позиционируют как продукт потребления, который должны оплачивать люди, заинтересованные в благополучии молодого человека, как услугу, которую надо покупать. Начиная с 1980-х годов, выход молодого человека на рынок труда начинается с непостоянной работы, причем это становится все более типичным даже для выпускников университетов.

Подобного рода процессы, характерные для процесса перехода от образования к труду, породили формирование в период глобализации нового этапа в жизненном цикле человека, получившего название «ранняя взрослость» (‘young adulthood’) [10] или «формирующаяся взрослость» (‘emerging adulthood’) [6, с. 26]. Молодые люди остаются на более длительный срок зависимыми от своих семей, и им становится все труднее обзавестись собственным домом и семьей [14]. Все это, в свою очередь, ведет к изменению семейной динамики. Для одних новый этап жизни характеризуется свободой, которая не обременена ответственностью взрослого человека, для других же он связан с неопределенностью и фрустрацией, связанных с беспомощностью и недостатком средств.

Вместе с тем, формы проведения досуга все больше коммерциализируются, и у многих молодых просто не хватает ресурсов для того, чтобы принять участие в широком круге видов досуговой деятельности или установить здесь социальные отношения с выходцами из других слоев населения. Более того, как отмечают А. Феникс и Б. Тизард [19] модели потребления, мода и стиль жизни могут служить индикаторами классового происхождения молодых людей.

Растущее число стрессов современной жизни оказывают влияние на здоровье молодых, которые все в большей степени ощущают тяжесть ответственности за события в своей жизни, тяготы неопределенности и риска. Растет число психических заболеваний, болезней желудочно-кишечного тракта, самоубийств и суицидальных попыток, связанных с ощущением бесперспективности жизни, «отсутствия будущего» [22]. Эти тенденции усиливаются из-за изоляции от мира взрослых. В то время как риск всегда был составной частью жизни молодых, более длительный период перехода к взрослости привел к большей социальной уязвимости, в том числе связанной с криминальной деятельностью - в качестве преступника или жертвы. Как правило, постоянная работа, собственный дом и семья снижают риск вовлеченности молодых людей в преступную деятельность. В ситуации же, когда молодым «не дают» стать полноправными членами общества, они могут обратиться, и в реальной жизни обращаются, к альтернативным источникам удовлетворения, которые могут нести в себе угрозу жизни и здоровья, привести к столкновению с полицией и аресту.

Несмотря на то, что финансовая зависимость молодежи от семьи усилилась, очевидно, что традиционные, патриархальные связи ослабли. Взаимоотношения внутри семьи уже не стоятся по такому строгому иерархическому принципу, как в традиционных обществах, и, оставаясь внутри семьи, молодой человек обосабливается, инкапсулируется. Отметим, что ослабление традиционных связей с семьей и классом вместе с индивидуализацией опыта, личным риском и отсутствием безопасности на глобальном уровне также влекут за собой и ослабление традиционных политических связей и идентичностей. Многие проблемы, которые являются важными для молодых, связаны не с политико-идеологическими установками отдельных партий, а с вопросами глобальной

безопасности, несправедливости и нанесе- глобалистской эпохи мог опереться на

ния ущерба окружающей среде. Результат опыт предыдущих поколений, ощущал на

политической социализации современной себе сильное влияние социума. Сейчас он

молодежи также можно интерпретировать идентифицирует себя, в лучшем случае, с

как отражение дезинтеграции прежних локальными группами, но не с коллек-

форм коллективной идентичности и на- тивом в целом - он утратил ориентиры.

растающего скептицизма по поводу того, Глобализация нивелирует большую часть

до какой степени процессы изменений мо- социальных маркеров, что повысило риск

гут инициироваться и управляться тради- на уровне индивидуума во всех сферах -

ционными механизмами государственной начиная от образования и заканчивая

власти. трудовой деятельностью. Это приводит к

Таким образом, можно сделать сле- политической дезориентации молодежи,

дующий вывод. Глобализация породила особенно в период становления личности.

неостановимый процесс трансформации Неизменно устойчивыми вехами в про-

общественных связей: возникли новые цессе политической социализации, даже

формы, некоторые - редуцировались или в эпоху глобализма, для молодых людей

распались вовсе. В процессе политиче- остаются только половозрастная иденти-

ской социализации молодой человек до- фикация и социальный класс.

список литературы:

[1] Бек У. Что такое глобализация? / Пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника; Общ. ред. и послесл. А. Филиппова. - М.: Прогресс-Традиция, 2001 - 304 с.

[2] Валлерстайн И. Миросистемный анализ // Время мира. Альманах. Вып. 1. Историческая макросоциология в ХХ веке / Под ред. Н.С. Розова. - Новосибирск, 2000. - 372 с.

[3] Гидденс Э. Последствия модернити // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М., 1999. - 227 с.

[4] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура: Пер. с англ. под науч. ред. О.И. Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 508 с.

[5] Фурс В. «Критическая теория позднего модерна» Энтони Гидденса в контексте современных социально-теоретических дискуссий. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://www.internettrash.com/ users/seminar/texts/Giddens2 .htm

[6] Arnett J. Emerging Adulthood: The Winding Road from Late Teens through the Twenties. - Oxford: Oxford University Press, 2004. - 326 р.

[7] Baudrillard J. A L’ombre des majorités silencieuses, ou La fin du social. - Paris: Denoël/Gonthier, 1982. -486 р.

[8] Bauman Z. Legislators and Interpreters: On Modernity, Postmodernity and Intellectuals. - New York: Cornell Univ. Press, 1987. - 652 р.

[9] Elias N. The History of Manners. The Civilizing Process. Vol. I. - NY: Pantheon Books, 1978. - 454 р.

[10] European Group for Integrated Social Research (EGRIS) 2001: Misleading Trajectories: Transition Dilemmas of Young Adults in Europe // Journal of Youth Studies, Vol. 4. - 2001, № 1. - Р. 101-118.

[11] Giddens A. Modernity and Self-Identity. Self and Society in the Late Modern Age. - Cambridge: Polity, 1991. - 294 р.

[12] Giddens, A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1990. - 313 р.

[13] Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1-2. Frankfurt: Suhrkamp, 1981 - 328 р.

[14] Holdsworth C., Elliott J. The Timing of Family Formation in Britain and Spain // Sociological research online. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://www.socresonline.org.uk/6/2/holdsworth.html

[15] Lash S. Critique of Information. - London: Sage, 2002. - 312 р.

[16] Lash S., Urry J. The end of organized capitalism. - Madison: University of Wisconsin Press, 1987. - 516 р.

[17] Lash S. Sociology of Postmodernism. - London: Routledge, 1990.

[18] Maffesoli M. La contemplation du monde: Figures du style communautaire. - Paris: Grasset&Fasquelle, 1993. - 413 р.

[19] Phoenix A., Tizard B. Thinking through class: The place of social class in the lives of young Londoners // Feminism and Psychology. - 1996, № 6. - Р. 427-442.

[20] Robertson R. Globalization. - London: Sage, 1992 - 659 р.

[21] Savage M. Class Analysis and Social Transformation. - Buckingham: Open University Press, 2000. - 315 р.

[22] West P., Sweeting H. Nae job, nae future: young people and health in a context of unemployment // Health and Social Care in the Community. - 1996, № 4. - Р. 50-62.

Общество

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.