CC BY
82
СОВРЕМЕННЫЙ КЫРГЫЗСТАН: ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ НЕСТАБИЛЬНОСТИ
Досмир УЗБЕКОВ
профессор кафедры международных отношений Кыргызско-Российского Славянского университета (Бишкек, Кыргызская Республика)
Ильяс КУРМАНОВ
кандидат политических наук, заместитель директора Института парламентаризма и демократии (Бишкек, Кыргызская Республика)
АННОТАЦИЯ
Анализируются причины политической нестабильности Кыргызстана в период демократического транзита. Источник нестабильности авторы видят в неумении и нежелании бюрократического государства адаптировать демократические ценности к местным условиям, в низком уровне подготовки и отсутствии должной политической воли у правящей элиты, в сильных пережитках совет-
ского политического и духовного наследия в ее сознании. Совокупность этих факторов сводит на нет все усилия демократических сил в кыргызском обществе. Предлагаются рекомендации, которые позволят государству и обществу устранить существующие препятствия и недостатки, обрести необходимую политическую устойчивость и перейти к поступательному развитию.
^_1_" " "__1_Я
Введение
Практически все международные программы, реализуемые в современном Кыргызстане по линии ПРООН, ОБСЕ, ЮСАИД, ЕС и т.д. после мартовской (2005 г.) и апрельской (2010 г.) революций, связаны с проблемой обеспечения политической стабильности и миростроитель-ства. Достаточно вспомнить такие программы, как «Развитие парламентаризма через обеспечение политической стабильности», «Реформа судебной власти через обеспечение политиче-
ской стабильности», «Обеспечение верховенства права через миростроительство» и т.д. В реализации этих и иных проектов выражается обеспокоенность сложившейся в постреволюционном Кыргызстане политической ситуацией, когда подорвана вера общества в способности и честность лиц, облеченных ответственностью, в потенциал прогресса, а уважение к праву и государственным учреждениям достигло низшей точки.
Действительно, почему Кыргызстан, официально строящий демократию вот уже более двух десятилетий, постоянно лихорадит? Почему лидерство страны в Центрально-Азиатском регионе в степени демократичности государства и общественной жизни не конвертируется в экономическое благополучие? Что лежит в основе хронической нестабильности? Что вообще происходит в Кыргызстане? Демократизация, либерализация, парламентаризация или какие-то иные процессы?
Европейские страны, как известно, достигли политического, экономического и социально-культурного расцвета потому, что население на выборах попеременно приводило к власти либерально-консервативные и социал-демократические партии, из которых первые насыщали свои страны материальными ресурсами благодаря ускорению экономического развития, а вторые тратили накопленные ресурсы на общественные нужды. Поэтому искушенный в политике западный избиратель хорошо чувствует, кто больше нужен стране в данный момент, кого пригласить к управлению. Однако на евразийском пространстве дело обстоит далеко не так.
Либеральные и консервативные партии в Евразии не получили необходимого развития. Избирателей с твердыми электоральными предпочтениями нет, да и зрелое партийное пространство в должной мере еще не сформировалось. Местный электорат политически наивен и отдает голоса тем, кто больше обещает или уже находится у власти. Здесь доминируют проправительственные партии центристского толка, состоящие преимущественно из представителей бывшей партсовхозбюрократии, несущие на себе печать советского политического наследия (вождизм, единомыслие, нетерпимость к критике, репрессивное сознание и т.д.). В Кыргызстане, например, даже после двух так называемых революций на вершине власти находятся бывшие члены КПСС. Временный президент Кыргызстана Р. Отунбаева (2010— 2011 гг.) в советское время являлась функционером городского, а президент А. Атамбаев — районного звена. Поэтому демократические реформы не имеют достаточной глубины, динамики или извращаются. А местные правители и реформаторы думают больше не о судьбах страны, прогрессе и процветании государства, а о личном благополучии. В документах международных организаций в связи с Кыргызстаном часто встречается формулировка «слабеющая политическая воля».
В несвободных странах, как правило, первыми возникают либеральные партии, которые борются за их освобождение от остатков крепостного ига и обеспечивают переход к этапу демократизации, тогда уже ведущая роль переходит к партиям социал-демократического толка. Но на большей части постсоветского пространства равно не востребованы ни либералы, ни социал-демократы. Носителями соответствующих идеологий здесь являются главным образом не политические партии, а НПО. Но они не участвуют в выборах и не имеют достаточного представительства в органах власти. И даже в России, где в начале ХХ века в политической жизни общества доминировали либеральные и социал-демократические партии (кадетов, октябристов, эсеров, меньшевиков и т.д.), эти направления в политике либо не востребованы, либо искажены.
Социал-демократические партии тоже по своей сути не являются социал-демократическими. Поэтому развитие демократии на евразийском пространстве идет замедленно и с большими трудностями. В Центральной Азии не помогают даже «цветные революции». Власть снова оказывается в руках бывшей партократии и олигархии, которая наиболее организованна, а новая революционная власть снова и снова дрейфует в сторону авторитаризма, как это
происходило в Кыргызстане: ведь без принципиальной смены элит, изменения их качества, прихода к власти нового поколения невозможны никакие серьезные демократические перемены. Причем речь идет не о десятках и сотнях, а о тысячах политиков всех уровней. Поэтому Кыргызстан на протяжении двух десятилетий топчется на месте, а его международные рейтинги по правам человека, верховенству права, свободам, экономическим показателям, качеству жизни и т.д. оказываются значительно ниже, чем у соседних авторитарных государств.
С политикой демократизации такая власть связывает и все тяготы постсоветской жизни — ухудшение материального благосостояния граждан, развитие преступности, коррупции и других негативных проявлений в жизни общества. Поэтому наблюдаются постоянные попытки власти после очередной революции лишить народ демократических завоеваний под предлогом сохранения мира, обеспечения политической стабильности и безопасности людей.
Не революции, а смена персон
После Октябрьской революции в России, коммунистической революции в Китае или исламской революции в Иране новые власти в этих странах предприняли радикальные шаги, чтобы изменить привычную жизнь. Но ничего подобного не произошло в Кыргызстане и других республиках после «цветных революций». Потому что здесь произошла не революция, а смена персон. Кыргызстан при Акаеве был более свободным и коррумпированным, при Баки-еве — более авторитарным и коррумпированным, при Атамбаеве — вновь более свободным и коррумпированным, то есть две цветные революции не имели большого влияния на повседневную жизнь. Кыргызские «революционеры» не только не старались принципиально изменить жизнь народа, но даже не смогли отказаться от мелочных номенклатурных привилегий (спецдач, спецномеров, спецобслуживания и т.п.). Организаторы одного из социологических исследований пытались определить рейтинг президентов Кыргызской Республики. В целом, все они набрали количество баллов ниже среднего от максимально возможного результата. Места в рейтинге распределились следующим образом: первое место получил А. Акаев, бежавший в ходе революции 2005 года, второе и третье место — А. Атамбаев и Р. Отунбаева, пришедшие к власти в ходе революции 2010 года, и замкнул рейтинг К. Бакиев, пришедший к власти в ходе революции 2005 года и бежавший в ходе революции 2010 года. Причем разница в рейтингах между президентами не очень велика. Вывод автора исследования: все президенты Кыргызстана оказались худшими вариантами, из которых А. Акаев оказался лишь «наименее худшим»1. Примечательно, что в декабре 2014 года лидеры 43 НПО обратились к президенту А. Атамбаеву с призывом не повторять ошибок изгнанных президентов, также пытавшихся установить жесткий контроль над неправительственным сектором.
Говоря о перспективах мирового лидерства США Зб. Бжезинский, еще 40 лет назад предсказавший распад СССР, назвал одним из важнейших факторов качество будущих американских элит. И тем самым «зрел в корень». Слабое государство и соответствующее ему плохое управление — причина многих бед и трагедий. Авторы этих строк уже отмечали2, что в Кыргызстане, как, впрочем, и на всем остальном постсоветском пространстве, вот уже более 24 лет правит конформистская номенклатурная бюрократия (номенклатурный капитал) в союзе с
1 См.: Суюнбаев М. Сравниваем президентов Кыргызстана: опрос комитета 30 // Общественный рейтинг, 20 ноября 2014.
2 См.: Узбеков Д.С. Эволюция политической системы Кыргызстана: сквозь призму мирового опыта. Бишкек: 2014. С. 7—29; Курманов З. Дежавю: стране нужны перемены // Общественный рейтинг, 24 апреля 2014 и др.
местными олигархами. Кыргызстан после «революции тюльпанов», — признает эксперт по «цветным революциям» Линкольн Митчелл, — не стал более свободным и демократичным государством, чем десятилетие назад3.
Не помогают выйти из кризиса ни инициируемые местными политиками древние заклинания и ритуалы в виде публичного заклания жертвенного скота перед зданием национального парламента — Жогорку Кенеша, ни попытки повторно законодательно изменить цвета, форматы, тексты национальных символов — герба, флага и гимна, ни присвоение революционным событиям пафосных наименований. Так, часть экзальтированных депутатов-революционеров новоизбранного Жогорку Кенеша 5-го созыва хотела присвоить апрельским событиям 2010 года по аналогии с Великой французской революцией наименование «Великая апрельская революция», но после ожесточенных дебатов возобладал здравый смысл. А эйфория от кровавых событий, в ходе которых погибло около 90 граждан, охватила местных политиков после серии тоже кровавых арабских «цветных революций», когда Временный президент Р. Отунбаева заговорила о мировом значении кыргызской апрельской революции в деле освобождения всего мира от тирании и диктатуры. Однако после того, как были озвучены имена истинных архитекторов и кукловодов этих «революций» в лице ближневосточных монархий, в Кыргызстане сразу же перестали вспоминать об этом эпизоде мировой революционной истории.
С тех пор в стране мало что изменилось, не повысились ответственность, нравственность и мораль власти, не сокращаются безработица, бедность, коррупция, кумовство, интриги, криминализация, бюрократизм и т.д. Население привыкло жить с этими проблемами, которые не решаются десятилетиями. Тысячи функционеров прежних режимов, совершившие серьезные экономические и должностные преступления и потерявшие доверие населения, снова легко вписываются в новую государственную власть, в очередной раз «присягнув на верность» или выплатив чиновникам очередные откупные.
Демократизация или архаизация?
С 80-го места по уровню ВВП на душу населения на заре независимости Кыргызстан сейчас скатился на 144-е место в мире (к примеру, Казахстан поднялся до 60 места). Кыргызы в составе Советского Союза жили в «первом мире» (СССР, США), теперь живут в «третьем мире», опустившись до уровня самых бедных развивающихся стран. Нет прорыва в международных рейтингах по свободе, демократии, законности, верховенству права, борьбе с преступностью и т.д., где Кыргызстан стабильно занимает нижние строчки после своих авторитарных соседей по региону.
Из страны с аграрно-индустриальной экономикой Кыргызстан превратился в аграрно-сырьевое государство. Продолжается переход от норм и ценностей традиционного и советского общества к современным, суть которых заключается в преодолении патернализма и в гражданской трансформации общества. Этот процесс связан с признанием и распространением демократии как инструмента и формы политической самоорганизации общества. Разложение традиционализма приводит людей к необходимости отстаивать свои интересы и к потребности в демократических свободах там, где их раньше никогда не было. Однако противоречивое сочетание традиционализма и либерализма создает определенную напряженность и неустойчивость в обществе. Это выражается в переоценке традиционных ценностей и поисках национальной повестки дня.
3 См.: «Цветные революции» происходят в относительно свободных обществах, — американский политолог [http://www.ca-news.org/news:1133869].
Нынешние правящие элиты не знают или же игнорируют национальный опыт, и в результате появляются варианты, трудно объяснимые с позиций западной доктрины. Либеральные представления и ценности, наслаиваясь на традиционные, примитивизируются. Под влиянием демократии традиционализм трансформируется, становится чисто ситуативным, прагматичным. Но даже такие выхолощенные представления о свободе и демократии не трансформируются в поведенческие установки элиты, да и самого общества.
Возрожденные традиционалистские смыслы подталкивают систему назад, к прошлым формам и, более того, к возврату патриархально-феодальных отношений (курултаев, трайбализма, деления общества на врагов и друзей, на своих и чужих и т.д.).
В свою очередь, некритическое восприятие традиций порождает архаизацию общества и мышления. Происходит вторичная традиционализация, архаичные нормы и представления оказываются достаточно жизнеспособными и находят сильную поддержку в обществе, приобретая формы трайбализма, регионализма, местничества, кумовства и т.д. Усиливается внутреннее соперничество, противостояние (Север — Юг, село — город). Страна начинает жить по неформальным, неписаным правилам поведения кыргызского патриархально-феодального общества, основанным на началах общего происхождения, родства и местничества, — кыргыз-чылыка, тууганчылыка, жердешчилика. То есть наряду с архаизацией и традиционализацией как ответом на глобализацию в Кыргызстане параллельно идут несколько других крупных процессов, протекающих с разной скоростью и подчас в разных направлениях, подтверждая актуальность идеи С. Хантингтона о столкновении цивилизаций. Здесь следует назвать ускоренную исламизацию (причем речь идет об исламе преимущественно радикального толка), китаизацию и вестернизацию страны — процессы, управление которыми выходит за пределы возможностей слабого кыргызского государства.
Из уст президента часто звучит лозунг: «Кыргызстан должен стать свободным и сильным», но без разъяснений, что же понимается под словами «свободный и сильный». Это тоже приводит правящий класс и общество в недоумение, понимается порой как призыв к сворачиванию демократии. Ведь концепция «сильного государства» критикуется на Западе как противоречащая демократии, но приветствуется в России, Беларуси и Казахстане, которые строят у себя «сильные государства» во главе с харизматичными лидерами.
Особенности кыргызской модели госуправления
Многие зарубежные страны накопили значительный опыт в области теории и практики управления с учетом своих специфических особенностей. К сожалению, советская система управления, которая и сейчас в почти первозданном виде сохранилась в Кыргызстане, развивалась самостоятельно и обособленно, игнорируя и критикуя зарубежный опыт. Этот опыт и сейчас недостаточно востребован в государственном секторе. В кыргызском офисе Всемирного банка сейчас реализуется проект реформы управления, судьба которого наверняка будет такой же, как и у многих предыдущих: отчитаются и забудут.
В прошлом у кыргызов существовала своя модель управления, называемая «кочевой демократией». Она была пригодна в условиях аморфных полугосударственных образований — различных племенных союзов с размытыми интересами и принципами. Отличием такого типа государственности было широкое коллегиальное руководство, отсутствие госаппарата и профессионально подготовленной бюрократии. Лидеры в кыргызском патриархально-феодальном обществе не выбирались, как на Западе, а становились ими в силу личного авторитета и признания их личных заслуг общинниками. Выборное начало, введенное русской администра-
цией после присоединения Средней Азии к Российской империи, как считал отец-основатель кыргызской советской государственности А. Сыдыков, десакрализовало власть, внесло в общество склоку и продажность, усилило межродовую борьбу, ибо на власть стали претендовать все кому не лень4. Такого же мнения о выборах был и известный казахский путешественник, просветитель, ученый Чокан Валиханов.
С другой стороны, лишь с вхождением в состав Российской империи здесь начала складываться система управления, более или менее отвечающая европейским стандартам. Но в советской России повсеместно стала создаваться командно-административная система, державшаяся на приказах и принуждении. Естественно, в условиях свободы такая система начала давать сбои и ныне исчерпала ресурсы для развития. Однако, вопреки логике, она продолжает существовать, сохраняя старые и умножая новые проблемы. В этом онтологические корни превращения Кыргызской Республики в неэффективное, слабое государство с неустойчивыми общественно-политической, социально-экономической и культурно-духовной системами.
Проблемы управляемости страны
Отсутствие патриотической интеллигенции и «рациональной» (по М. Веберу) гражданственной бюрократии негативно сказалось в период распада советской государственности и возникновения новых независимых государств, когда начался процесс смены идеологических ориентиров. В условиях бурно развивающихся рыночных отношений в странах молодой демократии, каковым является и нынешний Кыргызстан, культ личного обогащения одержал вверх над всеми национальными и гражданскими идеалами и ценностями.
Национальная интеллигенция как носительница нравственных и духовных начал уступила бизнесменам и властной номенклатуре свою роль морального и общественного ориентира, ведущей политической силы, способной управлять обществом и государством. Ее место заняли преимущественно случайные в политике и управлении люди, способные оплатить свои предвыборные расходы. Простые и способные люди, а также женщины, молодежь, инвалиды, национальные меньшинства оказались на обочине политического процесса.
В ходе так называемых революций произошла чудовищная десакрализация власти. В ней сейчас не найдешь достойных симпатии либералов и демократов, которые могли бы освободить страну от родимых пятен прошлого и начали реализовывать притягательные модели будущего.
Уважение к власти, доверие к ней упало до низших отметок. Умная и перспективная молодежь не идет туда по причине низкой зарплаты, обрекающей на добычу незаконных заработков. Поэтому первоочередная проблема — это необходимость восстановления авторитетного управления. Государство не может больше применять такие инструменты управления, как насилие или принуждение, так как оно слишком ослаблено революциями и послереволюционной анархией. Остается лишь поиск компромисса с разными силами.
Негативно сказывается отсутствие в управлении харизматичных личностей, обладающих знаниями, умеющих управлять знаниями, создавать новые знания, руководить переменами. В кадровой политике нового премьера профессора Дж. Оторбаева — интеллектуала, долгое время проработавшего в Голландии и Великобритании, — наметилось некоторое оживление. Во власть стали рекрутироваться специалисты с западным образованием, владеющие иностранными языками. Но станет ли этот тренд переломным? Ведь премьеру всюду ставят палки в колеса, мешают работать, обвиняют в бездеятельности и чрезмерной интеллигентности.
В республике нет недостатка в креативных пассионариях и «мессиях», среди которых множество воинствующих провинциалов, оказавшихся на должности выше уровня их компе-
4 См.: СыдыковА. Краткий очерк истории кара-кыргызского народа // Пишпекский листок, 17 декабря 1920.
тентности, не представляющих всех трудностей, с которыми связано управление страной, и не отдающих себе отчета в том, чем это грозит, а потому способных наделать немало глупостей. Эти кадры могут готовить революции, делить имущество, плести интриги, но не умеют планировать, программировать перемены, мыслить глобально, работать на опережение, создавать проекты будущего, принимать взвешенные и верные решения.
В ходе государственных переворотов толковые и принципиальные администраторы были изгнаны из управления. Остались только те, кто раз за разом переходит на сторону очередного победителя, чтобы изменить и ему, как только он попадет в беду.
Политическая нестабильность заложена и в самой Конституции. За 23 года независимости в Кыргызстане сменилось 25 правительств, 18 спикеров парламента, 4 президента, два из которых сбежали, а один был назначен временно через референдум. Демократическая оппозиция в свое время резко критиковала намерение президента А. Акаева продлить свои полномочия через объявление референдума, но в 2010 году сама пошла на этот шаг, бездумно ликвидировав все легитимные органы.
Число министров в каждом ведомстве также стабильно переваливает отметку в 20. Из шести созывов национального парламента три были распущены досрочно. Десять раз проводился референдум, два раза — по доверию президенту Акаеву, восемь раз — по внесению изменений и дополнений в Конституцию. В итоге приняты две новые конституции и одна новая редакция действующей Конституции. Сейчас выдвигаются инициативы по новому изменению Основного закона. Трижды менялась форма правления, шесть раз — избирательная система. Сейчас пытаются изменить ее в седьмой раз, перейдя к преференциальным выборам. Законопроект уже принят в 1-м чтении5.
После апрельских событий 2010 года уже сменились два президента и пять премьер-министров. Эксперты считают, что нынешний состав парламента, который, по циркулирующим каждый год слухам, вот-вот должен распустить президент, может дожить до конца своего срока, если страна без потрясений пройдет тяжелые зимы с резким повышением тарифов на электроэнергию и ростом цен на все необходимые продукты (таких зим премьер-министр Дж. Оторбаев обещает Кыргызстану не менее трех). Одним из детонаторов апрельских события 2010 года в Кыргызстане считается как раз резкое повышение тарифов на электроэнергию — с 0,7 до 1,5 сома за кВт/ч. Сейчас из-за маловодья и отсутствия воды в р. Нарын электроэнергия закупается в Казахстане по цене около 5 сомов за 1 кВт/ч. Сверх лимита в 700 кВт, в пределах которого электроэнергия отпускается по 0,7 сом за 1 кВт/ч, электроэнергия до недавнего времени продавалась населению уже по цене 2,05 сома. С 1 февраля 2015 года, опасаясь возможных бунтов, правительство опустило эту цену до 1,85 сома за 1 кВт/ч и обещало не допустить веерных отключений электроэнергии, хотя те и продолжаются под видом ремонтных работ.
Сможет ли население страны, взращенное на принципах иждивенчества, поступиться своими интересами ради неопределенного будущего? В стране, где оформилась нация, можно ожидать гражданственности и самопожертвенности во имя высших ценностей — родины, государства. Но можно ли этого ожидать там, где процесс нациестроительства еще далек от завершения?
Итоги бюрократического реформирования
За 25 лет независимости соседи Кыргызстана по региону преодолели «этап становления» и перешли к «этапу развития». Кыргызстан же все еще находится на этапе становления, чему
5 См.: Курманов З. Кыргызстан: от хрупкой политической стабильности к развитию // Большая игра, 2014, .№ 6. С. 5—9.
свидетельством является продолжающаяся дискуссия о конституции, национальной символике, формах правления, государственного устройства и т.д. Казалось бы, время на дискуссию закончилось с принятием первой Конституции Кыргызской Республики в мае 1993 года, но обсуждение продолжается, причем на самом высоком уровне. И это неудивительно, ведь в Кыргызстане нет преемственности власти. Каждая новая власть предпочитает начинать с нуля. Отсюда постоянное ощущение дежавю. Меняются только некоторые персоны. Поэтому у населения нет уверенности, что власть, сформированная из таких кадров, способна вытащить страну из кризиса и обуздать коррупцию. Этим, а также полузакрытой политической системой, глухой к коренным чаяниям простого люда, во многом и объясняется захватившая Кыргызстан послереволюционная митинговщина.
В результате многие высшие руководители государства до сих пор не понимают, что политика реформ должна начинаться с такой реорганизации системы управления, которая предполагает выбор цели, четкое формулирование задач, выделение этапов, определение ответственных за исполнение и источников финансирования, мониторинг хода выполнения. Что новое время, новые условия требуют других подходов к управлению, что нельзя построить новое общество с помощью старого аппарата. На одной из международных конференций, состоявшихся недавно в Бишкеке, об этом с недоумением говорил один из доноров этого форума — представитель германского фонда.
Кыргызстану как воздух нужны управленцы-реформаторы, умеющие ставить цели и добиваться их, жестко защищающие национальные интересы, обладающие экспертным мышлением, логическим, системным научным подходом. Нужны современные харизматичные руководители, менеджеры с необходимым человеческим потенциалом и способностями. А ожидаемая смена элит должна состояться не по критериям возраста, а по деловым качествам и заслугам.
Демократические реформы в стране должны пройти три последовательных этапа: либерализацию, демократизацию и консолидацию. Логика этой модели очень проста. Сначала надо дать народу свободу, затем добиться ответственности, порядка и дисциплины, а затем сплотить и объединить народ и государство вокруг впечатляющих целей. Но Кыргызстан сейчас застрял между первым и вторым этапом, а третий этап не может быть начат, так как не сформулирована вдохновляющая национальная повестка дня.
Но вместо этой осмысленной (методологической) деятельности в стране лишь ощущение нескончаемой бюрократической текучки, которую власть выдает за демократические реформы.
Заключение
Одним из волнующих и одновременно тревожных для Кыргызстана событий 2014 года стало вступление страны в Таможенный союз и Евразийский экономический союз. Весь год прошел в острых дебатах между сторонниками и противниками интеграции, продолжающихся и поныне. Предметами спора стало повышение цен на необходимые товары, утрата государственного суверенитета, ухудшение уровня жизни и т.д. Из-за отсутствия полноценной информационной политики, позволяющей объяснять реальные плюсы и минусы интеграции, а также долгие игры Бишкека «вступлю — не вступлю», в обществе возникло ощущение, что вступление страны в ТС и ЕАЭС недостаточно подготовлено и продумано6. Людей пугает падение курса рубля и национальной денежной единицы — сома по отношению к американскому доллару, политика санкций и возможность ее распространения на Кыргызстан.
Гражданское общество недовольно интеграцией Кыргызстана с авторитарными режимами СНГ, в ней видят причины продолжающейся коррупции, двойных стандартов, антидемо-
6 См.: Карабаев Э. ЕАЭС: отторжение и притягательность // Вечерний Бишкек, 5 декабря 2014, № 143.
кратических законодательных инициатив власти — «об иностранных агентах», «ложных доносах», повышения избирательного порога с 5 до 10% и др. Эти трудности станут серьезным испытанием для кыргызской модели демократии, для народа, который многие столетия жил свободно и не раз бунтовал против несправедливости. К примеру, кыргызы трижды поднимали восстание против монгольских завоевателей, после чего при хане Хубилае была истреблена вся правящая кыргызская аристократия, а сами кыргызы ушли из Алтая на Тянь-Шань и возродили у себя институты народной демократии; в царской России можно вспомнить восстание 1916 года против колониальной политики царизма; в СССР — попытку создания национальной государственности в 1921/22 году и «Заявление тридцатки» в 1925-м против национальной политики ЦК РКП(б); антимилицейское восстание во Фрунзе в 1964 году. Так что Кыргызстан не зря стал в наше время возмутителем спокойствия и эпицентром двух государственных переворотов, а международное сообщество нарекло его «островом демократии» в Центральной Азии.
В этих условиях правящей элите Кыргызстана важно понять особенность настоящего момента, в частности последствия стремительной глобализации; разработать, принять и реализовать стратегию «обгоняющего развития», сделать ставку на инновационные подходы, на развитие человеческих ресурсов, так как традиционные пути и решения не позволят стране выйти из нынешнего периферийного и просто бедственного состояния.
