CC BY
206© В.Б. Смирнов, 2008
ОБЗОРЫ, РЕЦЕНЗИИ
СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЖУРНАЛИСТСКОЙ НАУКИ
В.Б. Смирнов
Слом традиционных представлений (марксистско-ленинских, обладавших монопольным правом на существование), которые по самой сути тоталитарного мышления неизбежно становятся догматическими и политизированными, в постперестроечную эпоху (а это ни много ни мало двадцать лет) замедлил темпы развития науки вообще и журналистской в частности во всех ее компонентах: теории журналистики, истории журналистики, медиакритики и медиаобразования. Полученное право на самостоятельность научной мысли взывало к необходимости осмотреться в новой общественной атмосфере, выработать общефилософские и методологические ориентиры постижения как первой реальности (самой действительности), так и второй -форм отражения и преображения мира: науки, культуры, включая литературу и средства массовой коммуникации.
Но осмотреться - это не значит праздно вертеть головой, а с предельной эффективностью, обобщая предшествующий опыт мыслительной деятельности, подвергнуть пересмотру не только всю структуру общественного сознания, но и собственный психологический мир. И - более того! - сделать нравственный выбор в новой экономической, весьма противоречивой по интересам, потребностям, целям и средствам их осуществления, так называемой рыночной экономике. Литература, по-видимому, свой выбор уже сделала, отдав предпочтение не общечеловеческим нравственным ценностям, которые испокон веку существуют на «самоокупаемости», а золотому тельцу, от-
чего целые жизненные сферы, не находящие сбыта на рынке культуры, исчезли из поля зрения современных писателей. Журналистика, постоянно прокламирующая свою независимость, тоже в значительной мере идет по этому пути, будучи не в состоянии противостоять обаянию этого самого тельца.
У науки же, в том числе гуманитарной, нет иного пути, кроме поиска истины. Измена исконному предназначению - прямая дорога в небытие. Вот почему, во избежание летального исхода, она продолжает осматриваться и все последние двадцать лет получает упреки - в значительной мере справедливые! - в отставании от практики современных средств массовой коммуникации, которые в последнее время плодятся, как грибы после дождя. Особые претензии предъявляются к теоретикам журналистики, которые обязаны не только осмыслять опыт практической журналистики, но прогнозировать ее развитие и намечать пути оптимизации журналистской деятельности.
Видимо, эта критика возымела действие, потому что в последние годы интерес к исследованию теоретико-журналистской проблематики существенно повысился. Одно из свидетельств этого - появление научного ежегодника факультета журналистики Воронежского государственного университета под редакцией профессора В.В. Тулупова «Современные проблемы журналистской науки».
Питательной почвой этого сборника стал одноименный научный семинар, в котором принимают участие авторитетные ученые, пред-
ставляющие факультеты и кафедры журналистики различных университетов страны. Главным достоинством публикаций в этом сборнике (вышло уже два выпуска) является сосредоточенность на исследовании действительно актуальных или не получивших надлежащего решения проблем теории и истории журналистики, медиакритики и медиаобразования. Перспективно и то, что, вырабатывая теоретикометодологические принципы разных научных дисциплин, которые изучают средства массовой информации и коммуникации, авторы не игнорируют достижения смежных наук: социологии, литературоведения, социолингвистики, эстетики, политэкономии и др.
Особенно примечательны в этом плане работы В.И. Сапунова «Методологические особенности изучения глобальных информационных процессов» (Вып. 1. Воронеж, 2006) и «Особенности коммуникативных актов, генерируемых информационными агентствами: фи-лолого-герменевтический, социокультурный и политэкономический аспекты» (Вып. 2. Воронеж, 2007). Исследователь, блестяще защитивший в конце прошлого года докторскую диссертацию на тему «Функционирование зарубежных информационных агентств в современной медиасистеме», не только впервые в отечественной медиакоммуникативистике ввел в научный оборот богатейший и разноязычный материал, но и выработал продуктивные методологические принципы и методические приемы анализа такого сложного культурного феномена, как информационные агентства, обобщив их в двухчастной монографии «Зарубежные информационные агентства в современном медиапространстве» (Воронеж, 2005).
Надеюсь, что фундаментальный вклад В.И. Сапунова в науку со временем получит серьезную оценку. Но даже оперативное знакомство с трудом исследователя (удел «обозревателя» современных тенденций развития журналистской науки) позволяет говорить о практически неисчерпаемом методологическом потенциале эвристических достижений автора. Тем более что исследуемый объект рассматривается на стыке разных научных дисциплин, без чего изучение сложной коммуникативной системы не сулит многомерных выводов.
В.И. Сапунов анализирует информагентства и зарубежный медиасектор в целом
сквозь призму политической экономии и социокультурных факторов. В поле его зрения находятся такие актуальные проблемы СМК, как монополизация и сужение плюралистического пространства в системе масс-медиа, их коммерциализация, влияние глобализации на медиастратегию. Но новизна подхода к изучению информационных агентств не ограничивается и этим. Они рассматриваются в контексте современной эпохи, отмеченной доминированием неолиберальной идеологии, накладывающей отпечаток на все стороны массово-коммуникативного процесса, определяя экономическую (коммерциализация), политическую и информационную стратегии не только специализированных агентств, но всей мировой медиасистемы.
Сужение информационного пространства при весьма обширной сети СМИ, декларируемая, но не обеспечиваемая государством «свобода информации» в новом столетии, по мнению В.И. Сапунова, «усугубились резкой концентрацией западных монополий в области массовых коммуникаций, которая привела к созданию мировой коммуникационной олигополии, когда около 10 крупнейших медиакорпораций контролируют основные коммуникационные сферы: телевидение, кино, видео, компьютерные программы, музыку, газеты, журналы, книги и так далее. Мировая олигополия состоялась по двум причинам. Во-первых, вследствие торжества неолиберальной идеологии, пропагандирующей примат коммерциализации всех сфер человеческой жизнедеятельности над социальными аспектами, принципиальную несовместимость частного и общественного. Во-вторых, это консолидация крупного медиакапитала как одной из важнейших составляющих класса неолиберального капитала для обеспечения оптимальных условий его существования»1.
Критика негативных тенденций в современном медиапространстве (с точки зрения идеальной модели функционирования информационных агентств), содержащихся в работах В.И. Сапунова, это отнюдь не идеологический анахронизм, который был свойствен в советские времена зарождавшейся коммуни-кативистике, всегда веровавшей в превосходство собственных научных концепций перед так называемыми «буржуазными» и не упус-
кавшей случая «лягнуть» их, а просто проявление нового уровня научного мышления, которое стремится выработать объективные критерии оценки явлений действительности независимо от их политической принадлежности. Тем более что процесс глобализации отнюдь не обходит стороной и отечественные средства массовой информации и коммуникации, отражаясь в разных формах на их субъективно-объективных структурах, модификациях каналов и экспрессивно-стилистических матрицах текстов и новостных дискурсов. Это позволяет исследователю обогащать собственную методологию за счет привлечения лингвоэтнических методик анализа медийных текстов. Более того, дает возможность говорить - в силу имманентных свойств информационных агентств - о применимости их модели для некоммерческой организации СМИ и возможности их изучения в контексте противостояния неолиберальной глобализации.
Кстати, содержательный историографический обзор изучения информационных агентств, а также современной системы зарубежных СМИ и тенденций их развития позволяет говорить о существенном вкладе исследователя в историко-журнальный компонент журналистской науки.
Вопросов, поднятых и вдумчиво проанализированных В.И. Сапуновым, касаются в своих статьях «Дискуссия о сущности журналистики: по короткой дороге или по ведущей к цели» (вып. 1) и «Деонтология в составе теории журналистики» (вып. 2) С.Г. Корконосен-ко, «СМИ в условиях глобализации информационного пространства: к попытке теоретического обобщения» (вып. 1) Д.Л. Стровский и «Медиастабилизация как фактор информационной безопасности государства» (вып. 1) Ю.В. Лучинский. Пафос статей С.Г. Корконо-сенко обусловлен некоторыми негативными тенденциями, которые начали проявляться в последнее время как в самой журналистской деятельности, так и в науке, изучающей ее, и имеет по преимуществу этическую направленность. Характеризуя понижение нравственного тонуса современной журналистики, что является следствием ее коммерциализации, негативного влияния рыночной экономики, которая нивелирует уровень потребностей и морально-этических ценностей зарубежных и
отечественных журналистов («культ преуспеяния»), С.Г. Корконосенко ратует за всемерное развитие деонтологии в качестве самостоятельной научной дисциплины, со своей целостной совокупностью идей, со своей внутренней иерархией в составе теории журналистики. «Без учета деонтологических принципов, -считает он, - наука предстанет в обедненном виде, и прежде всего это относится к морально-мировоззренческим сторонам теории» (вып. 2, с. 52). Резон в этом, казалось бы, есть. Но что же в таком случае останется на долю журналистской этики как одной из дисциплин в системе профессиональной подготовки журналистов? Да и как определить для новой науки сам предмет исследования, который, по собственному признанию ученого, «настолько капризен, что не позволяет целиком уместить себя в ту или иную систему анализа»? Создавать новый «моральный кодекс журналиста эпохи олигархического капитализма», закаталогизировав должное/недолжное в деятельности работника СМИ? Думается, есть в этих размышлениях налет схоластики... И кто/ что будет определять это должное/недолжное? Бог? Вера? Президент? Глава правительства? Прокурор? Судья? Избранник народа, который и слыхом не слыхивал о деонтологии? Вор в законе? Национальные обычаи и традиции? Уголовный кодекс? Корпоративные представления о том, что такое хорошо, что такое плохо? Редактор? Устав предприятия? И т. д., и т. п. Запутается журналист в тенетах этих никем не санкционированных предустановле-ний, воткнет перо в стену и уйдет из смионе-ров и миссионеров в грузчики. И сделает это тем быстрее, чем быстрее потребуете от него законодательного соблюдения принципов социальности, гуманизма и правдивости, кои, по мнению С.Г. Корконосенко, составляют главные элементы журналистской миссии. И не потребуется ли в этом случае еще одна деонто-логическая модель - представителя журналистской науки?
Впрочем, она едва ли потребуется, если все мы будем соблюдать те миротворчес-ки-корректные рекомендации дискутирова-ния, которые сформулированы С.Г. Корконосенко в статье «Дискуссия о сущности журналистики...». Здесь предмет, пожалуй, посложнее, чем журналистская деонтология.
Не ври, не продавайся, не иди на поводке власть предержащих, береги честь смолоду, веруй в созидательную силу слова, а допрежь всего, как говорили в старину, научись профессионально владеть им - вот и вся она, эта деонтология!
Д.Л. Стровский рассматривает проблемы глобализации в массмедийном пространстве, характерные для современной эпохи, именуемой «культурным империализмом», понимая под этим явлением, оказывающим влияние на международный политический и экономический «многомерный процесс, основанный на взаимодействии средств создания и распространения информации, которые путем концентрации совместных усилий формируют принципиально новый уровень информационного воздействия на общество» (вып. 1, с. 98). Обладая развитым техническим потенциалом, такие страны, как Соединенные Штаты Америки, Канада, некоторые государства, входящие в Европейский Союз, несут угрозу денационализации информационного пространства для менее развитых стран, в том числе России. «Само по себе проникновение в ту или иную национальную ткань инородной культуры, - считает исследователь, -не страшно, если свои духовные ценности прочны и устойчивы. В этом случае внедрение новых приоритетов обогащает общую культурную практику, а применительно к СМИ создает новые информационные подходы, обогащает журналистский опыт. Однако если посредством кино, телевидения и других форм информационного воздействия привычные ценности нивелируются, возникает проблема диссонанса между «своим» и «чужим» (вып. 1, с. 99). А что это происходит в последние два десятилетия в культуре, не замечает только незрячий. Стремительное же развитие Интернета, влияние которого на массово-коммуникативные процессы законодательными мерами отдельной страны, не способной противостоять культурной агрессии государств, стремящихся к созданию однополярного мира, еще более обостряет назревшую проблему.
Это происходит в том числе и в силу уже не скрываемой, а, напротив, стремящейся демонстрировать свою ультрапрогрессивность тенденции, свойственной неофитам постсоветской гуманитарной науки и культуры, считаю-
щим, что солнце всходит на Западе. Так и вспоминаются грибоедовские строки: «...Хоть у китайцев нам б занять премудрого незнания иноземцев». А ведь Чацкий отнюдь не был консерватором...
«Если следовать тезису о том, - замечает Д.Л. Стровский, - что эффективность воздействия журналистики возможна только в пространственно-временном единстве страны, то глобализация рискует привести к нивелированию духовных основ СМИ, потере ими своих идейно-содержательных приоритетов. Выход из сложившейся ситуации возможен не только на основе законодательно-правового обеспечения, но и при условии осознания самим журналистским сообществом важности следования традициям своих стран в информационной сфере, которые накоплены за весь предшествующий период их развития» (вып. 1, с. 106). К первому пожеланию я отношусь скептически: регулировать деятельность Интернета и мировой информационной индустрии в современном мире возможно, на мой взгляд, только на основе международного права. Второе пожелание может быть осуществлено, но опять-таки только путем выработки консенсуса не в отдельном национальном, а в мировом журналистском сообществе, которое и должно разработать правовые и этические основы функционирования средств массовой коммуникации в эпоху глобализации. Такова уж ее суть.
Решением обозначенной проблемы озабочен и Ю.В. Лучинский, который считает «одной из приоритетных задач теории и истории журналистики» анализ специфики взаимодействия государства и сложившейся в нем в ту или иную историческую эпоху медиасферы, к которой, по его мнению, «относятся как средства массовой информации, так и другие медиасоставляющие (литература, кинематограф, различного рода арт-продукция и т. д.)» (вып. 1, с. 36). Автор считает необходимым «с точки зрения учета вызовов современного мира вести речь о концепции медиастабилизации». И предлагает понимать под этим «процесс установления разумного баланса интересов личности и государства, которое призвана осуществлять медиасфера путем построения комфортного информационнокультурного пространства, диалектически учи-
тывающего тенденции современного развития общества и задействующего глубинные PR-технологии формирования положительных имиджевых матриц, а также социальной рекламы» (вып. 1, с. 37). Причем так же, как и Д.Л. Стровский, Ю.В. Лучинский считает, что источником гармонизации интересов и личности в процессе медиастабилизации «в условиях современных глобальных вызовов» призвано быть само медиасообщество.
Не останавливаясь на разных концепциях саморегулирования СМИ, без которого информационно-культурное пространство не может быть «комфортным», обращу внимание на опыт решения назревшей проблемы, пропагандируемый автором статьи. Речь идет
о концепции медиастабилизации региона (Краснодарский край), разработанной Институтом медиаисследований Кубанского государственного университета и включающей следующие гуманитарные аспекты информационной безопасности:
1. Исследование места и роли этой проблематики в становлении современного информационного общества.
2. Изучение проблемы сбалансированности интересов личности, общества и государства в информационной сфере.
3. Научное обоснование основных направлений деятельности государственных ведомственных структур по обеспечению информационной безопасности России.
4. Национальные интересы России и информационные противостояния в мире.
5. Разработка и научное обоснование системы мониторинга состояния информационной безопасности в стране.
6. Разработка правовых, политических и этических механизмов взаимодействия личности и общества в информационной сфере.
7. Разработка моделей и правовых механизмов взаимодействия в информационной сфере Центра и властных органов разных уровней субъектов Федерации.
8. Разработки и научное обоснование путей обеспечения информационно-психологической безопасности личности и общества.
Перечень этих аспектов может быть дополнен или сокращен в зависимости от медиа-стабилизационного состояния и решенности той или иной проблематики в регионе. Но в каче-
стве исходной матрицы для научного изучения и практического решения поднятых вопросов эта концепция может оказаться перспективной. А если бы авторы этого проекта перебросили мостик в сферу медиаобразования, потому что для его осуществления необходимы специалисты, ему бы вообще цены не было.
Выгодное впечатление в этом плане производит статья А.М. Шестериной «Парадоксы современного телевидения: проблемы практики в зеркале образования» (вып. 2), содержащая ценные рекомендации для университетского сообщества, готовящего специалистов для электронных СМИ, преодолевающих, по словам автора, «период сложной и чрезвычайно противоречивой трансформации» (вып. 2, с. 149).
А чтобы завершить разговор об остро вставшей в последнее время проблеме информационной безопасности, остановлюсь на работе «Массово-информационная безопасность как социокультурное явление (или проблема)» Е.П. Прохорова, который справедливо настаивает на необходимости «детализирующей проработки и строгой систематизации понятийного аппарата» (вып. 1, с. 60) для системного изучения этого явления. Е.П. Прохоров предлагает, в частности, в качестве одного из основополагающих понятий теории массовоинформационной безопасности ввести понятие информационного порядка, системообразующим свойством и ядром которого «является совокупность требований достижения информированности как носителя массового сознания... Поскольку информированность -фундаментальный фактор формирования отношения к окружающему и определения направленности и характера поведения граждан демократического общества, то, соответственно, достижение информированности граждан как носителей массового сознания является ключевой заботой и, более того, обязанностью всех участников массово-информационного процесса» (с. 62-63).
В структуре массового сознания исследователь выделяет четыре главных компонента: мировоззрение, миросозерцание, историческое сознание и общественное мнение. От развитости и скоординированности этих компонентов, считает автор, и зависит информированность. Надо полагать, Е.П. Прохоров
имеет в виду развитое демократическое общество, потому что на разных исторических этапах общественного развития структура массового сознания не всегда предстает, так сказать, в полном комплекте «компонентов» (может, к примеру, отсутствовать или находиться в примитивных формах историческое сознание, а сообщество не всегда купается в океане демократизма), а это значит, что предлагаемая теоретическая модель не может носить универсальный характер. Впрочем, и сам Е.П. Прохоров вынужден признать, что «высокая» информативность во всех компонентах массового сознания» - явление идеальное.
Еще более убеждаешься в недостижимости «идеала», когда узнаешь обо всем «перечне» системообразующих факторов информированности: идейно-творческий плюрализм, толерантность, диалогические формы взаимодействия в массово-информационной сфере (фактор решающий, по мнению исследователя). Горизонт, кажется, виден, но постоянно удаляется по мере приближения к нему... И здесь вновь начинаются упования на журналистскую деонтологию, без которой, оказывается, требования «демократического информационного порядка» неосуществимы.
Авторы статьи «Журналистская наука перед лицом демократизации медиадискурса» (вып. 1) А.П. Короченский и С.В. Ушакова обращают внимание на еще одну сферу журналистики, требующую усилий теоретиков. Они считают, что «журналистской наукой должен активнее осваиваться семиотический подход, который предполагает осмысление и моделирование новых семиотических кодов, порождаемых демократизацией медиадискурса. Это, в свою очередь, должно способствовать более объективной и глубокой интеграции медиатекстов. Сегодня мы все еще не имеем надежной системной научной теории истолкования произведений журналистики, даже тех из них, что представлены в традиционной газетно-журнальной форме. Но и участникам медиадискурса, и его исследователям все чаще приходится иметь дело с “гибридными” журналистскими текстами, объединяющими в себе ресурсы текстовой и аудиовизуальной информации. В связи с этим очевидна насущная необходимость разработки современной теории и методологии герменевтического изу-
чения как журналистского контента, так и всего комплекса разнообразных медиатекстов. Не меньшее внимание должно уделяться анализу интернет-текстов (особенно мультимедийных) на предмет их содержательной, структурной и эстетической организации» (с. 22). Замечание вполне справедливое, в особенности если говорить об эстетической стороне медиатекстов. Справедливо и определение той научной дисциплины, которая могла бы решать эти задачи, - дискурсология. Но вот понятие медиадискурса, которым оперируют А.П. Короченский и С.В. Ушакова, у меня, например, вызывает отторжение, потому что он в природе не существует. Попытаюсь объясниться.
Понятие дискурса у нас настолько многозначно и противоречиво, что каждый трактует его по-своему. В сущности оно превратилось в метафору любого речевого высказывания. Не думаю, что это понятие применимо к отдельной фразе или даже отдельному предложению, функциональность которого трудно определима без контекста. Мы же теперь позволяем себе заявлять, как это сделал, например, в недавнем выступлении в «Литературной газете» эксперт «Горбачев-фонда» Валерий Соловей, что «государственная риторика» - это как раз и есть то самое, «что ученые называют дискурсом». Ему же принадлежит и открытие дискурса отдельного человека, например Д.А. Медведева 2. Разумеется, понятие стиля (по-Бюффоновски, стиль -это человек) довольно близко к понятию дискурса, но не тождественно ему. Стиль общения отдельного человека, как и отдельного литературного произведения, представляет собою дискурсивный блендинг. Попробуйте одним словом охарактеризовать «риторику» Президента России, в которой наряду с политиче-сой лексикой мирно уживаются и рекомендации «мочить в сортире» или пожелание европейским наблюдателям научить своих жен щи варить, и квалифицирование некоторых действий как «выковыривание из носа» и т. п. Такое смешение - тенденция развития не только «государственной риторики», но в целом средств массовой коммуникации.
На мой взгляд, из работ последнего времени наиболее обстоятельно и вразумительно охарактеризовал эту тенденцию, свойствен-
ную в равной мере и для СМК, и для художественной литературы (я сейчас не берусь рассуждать о порождающей ее социокультурной и социолингвистической ситуации), известный специалист в области массовых коммуникаций и главный редактор журнала «Критика и семиотика» И.В. Силантьев в монографии «Газета и роман. Риторика дискурсных смешений», сопоставив один из номеров «Комсомольской правды» (ансамбль текстов, по признанию автора, «отвечающих разным дискурсам и различным жанрам, разным коммуникативным стратегиям и различным интенциям, разным аудиториям и различным ожиданиям смысла»3) и роман Виктора Пелевина «Generation “П”», который тоже «представляет собой сложно организованный ансамбль текстов и субъектов различной дискурсной природы»4. Причем этот анализ интересен демонстрацией не только методологических оснований так называемой сравнительной риторики, которая должна при анализе СМК прийти на смену (или на помощь?) литературоведческим принципам изучения текста, но и методологических возможностей и преимуществ преподавания (не могу сказать - герменевтической интерпретации) журналистского текста в аспекте риторики дискурсных смешений, в чем, кажется, заинтересованы и А.П. Коро-ченский с С.В. Ушаковой.
Авторы статьи не дают точного определения медиадискурса, пользуясь и термином «журналистский дискурс». И не комментируют разницу между этими определениями. На мой взгляд, термин «медиадискурс» может существовать лишь как гипердискурсное явление, включающее в себя систему журналистских дискурсов, входящих в дискурсную мозаику разнообразных СМК: от печатных до электронных. Палитра дискурсов может быть весьма разнообразной - от обиходных, научных, политических до публицистических, религиозных, эстетических и т. д. Они практически не поддаются перечислению, исходя из интенциональной неограниченности коммуникативного акта и многочисленности его стратегий. С учетом этих разграничений и ограничений необходимо разрабатывать и принципы анализа журналистского дискурса5.
Поиском интерпретационных методик анализа массмедийных и публицистических
текстов (не путать с дискурсом!) отмечены статьи А.В. Млечко «По темным аллеям памяти: рассказы Ивана Бунина и “русский текст” “Современных записок”» (вып. 1), Л.Е. Крой-чика «От рынка прессы к рыночной публицистике» (вып. 1) и «Актуальные проблемы теории публицистики (российский извод)... » (вып. 2). Не остались без внимания и вопросы развития электронной журналистики (В.В. Смирнов «Современная радиожурналистика: проблемы теории и практика», вып. 1), пиара и рекламы в системе массовой коммуникации (В.В. Тулупов, вып. 1), дизайна прессы (В.В. Тулупов «Эстетика газетной полосы в эпоху компьютерных технологий», вып. 2), медиакритика (С.Л. Страшнов «Задача медиакритики в условиях медиакратии», вып. 2).
Обобщающую работу по итогам своих многолетних исследований «Типология как метод научного познания (в применении к исследованию периодических изданий)» опубликовал А.И. Акопов. Разработанная им система целостной методики комплексного анализа периодических изданий, безусловно, привлечет внимание исследователей (в особенности начинающих), интересующихся типологией изучения как отечественной, так и зарубежной периодики.
Научный ежегодник факультета журналистики Воронежского госуниверситета, как и многие другие инициативы проф. В.В. Ту-лупова, не только дает решение некоторых современных проблем журналистской науки, но и свидетельствует о ее динамичности, стремлении идти в ногу со временем.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сапунов В.И. Зарубежные информационные агентства в современном медиапространстве.
Ч. 1. Воронеж, 2005. С. 9.
2 Соловей В. В предчувствии «революции ожиданий» // Литературная газета. 2008. 6-12 февр. [№ 5 (6157)]. С. 2.
3 Силантьев И.В. Газета и роман. Риторика дискурсных смешений. М., 2006. С. 39.
4 Там же. С. 129.
5 См. об этом: Чепкина Э.В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды. Екатеринбург, 2000; Силантьев И.В. Газета и роман. Риторика дискурсных смешений. М., 2006.
