CC BY
161
2011 Культурология и искусствоведение № 4
УДК 398.2 82-1/-9
И.В. Тубалова
СОВРЕМЕННАЯ ПИСЬМЕННАЯ ЧАСТУШКА: НОВАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФОРМА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЕ
В статье рассматривается современная частушка, бытующая в письменной форме. Выявляется специфика современного состояния данного фольклорного жанра, проявленная в письменной форме его бытования. В основе указанной специфики - развлекательная целеустановка, особый способ выражения частушечного смысла, заключающийся в том, что комический эффект, входящий в структуру жанровых когнитивных установок, формируется не только за счет игры с описываемой ситуацией, но и за счет игры непосредственно с текстом, словом, что отвечает принципам современного - постмодернистского - восприятия текста.
Ключевые слова: современный фольклор, письменный фольклор, частушка, постмодернизм.
Насколько аксиоматичным для исследователей является положение о том, что фольклор есть одна из значимых форм осуществления культуры, настолько дискуссионным является вопрос о его границах, о типах и способах его экспликации.
В данной статье рассматривается специфика современной письменной частушки как факта фольклорной динамики, художественно обработанной жанровой формы, заимствовавшей признаки частушки традиционной и трансформировавшейся в соответствии с установками постмодерна.
Традиционная частушка - жанр позднетрадиционного фольклора, основное назначение которого - выразить экспрессивно окрашенный отклик на реальную бытовую ситуацию.
Различные определения частушки, представленные в научно-справочной литературе, фиксируют ее следующие основные черты: 1) особый характер текстовой формы - ее стихотворную, словесно'-музыкальную организацию [1-8 и др.]; 2) широта тематического содержания [2-7 и др.]; 3) особый способ отражения мира - фиксация живого отклика на действительность [2-9 и др.]; 4) особый способ интерпретации действительности - доминантность лирического начала [2-5, 7 и др.], мажорность основного эмоционального тона [6 и др.], принципиально оценочный характер содержания [2-5, 7, 8 и др.].
Характеристика частушки как жанра позднетрадиционного фольклора является в плане понимания ее специфики крайне важной. С одной стороны, это жанр фольклора традиционного (если иметь в виду его положение в системе жанров крестьянской - в противоположность городской - фольклорной культуры, а также его активное функционирование в рамках культурного слоя ушедшей эпохи). С другой стороны, если хронологически истоки жанровых форм, обозначаемых исследователями как «классический фольклор» (например, былина, истоки которой - в архаической эпической традиции), имеют достаточно отдаленную точку отсчета на временной шкале развития
устной народной культуры, то время появления частушки - конец XIX - начало XX в. [2, 3, 5-7 и др.] - характеризует ее как жанр позднетрадиционного фольклора. В момент ее появления фольклор уже активно подвергался исследовательской рефлексии. Воочию наблюдая процесс формирования нового жанра в молодежной среде, Д.К. Зеленин в 1901 г. писал о том, что «теперешние частушки - это что-то вроде соединительного моста. Если одною своею стороной они коренятся в произведениях старинной вековой народной поэзии, то с другой стороны они ничем не отличаются от созданий чисто книжной, искусственной литературы. Это сказывается прежде всего во внешней форме частушек. Некоторые наблюдатели (г-н Львов) справедливо отметили уже «литературную форму» новых народных песен» [1. С. 30]. В качестве ориентированных на «литературную форму» признаков частушки Д.К. Зеленин выделяет «литературно-тоническое стихосложение, а не народно-тоническое», обязательность рифмы и др. [1. С. 30]. Таким образом, один из значимых признаков частушечного текста - его ориентация на «литературную форму», допустимость нарушения принципов народно-тонического стихосложения, что можно охарактеризовать как одно из проявлений разомк-нутости народно-песенной герметики, невозможной для классических фольклорных песенных жанров.
Еще один значимый признак частушки как жанра позднетрадиционного песенного фольклора проявляется в особом характере ее дискурсивного бытия. Данный жанр изначально, по своей природе выделяется в системе фольклорных жанров содержательной ориентированностью «вовне» на фоне достаточно герметичной текстовой среды фольклора в целом. На данное свойство частушки исследователи обращают особое внимание. Так, Б.Н. Путилов пишет: «Основной жанровый массив фольклора чужд хрони-кальности, сиюминутности и даже просто откровенной злободневности. У каждого жанра свои сферы бытия, свои общественные функции и свои возможности. Что касается злобы дня, то это прерогатива слухов, сплетен, разного рода толков, острот, живой речевой стихии. Злобе дня посвящаются частушки и, конечно, анекдоты» (курсив мой. - И.Т.) [10. С. 53].
Такое качество частушки, как ориентация на реальную жизненную ситуацию, является принципиально значимым, формируя особые «отношения между исполнителем частушки и субъектом частушечной речи» [9. С. 164], обозначенные С.Б. Адоньевой как «тождество субъекта речи и исполнителя» [9. С. 164] (субъект речи в данном случае - герой частушечного сюжета, являющийся его «повествователем»), которое заключается в том, что исполнитель частушки «несет ответственность за свое высказывание» [9. С. 60], за транслируемый текст, наполняя его в момент исполнения индивидуальноличностным содержанием.
Итак, формирование частушечного текста изначально характеризуется ориентацией на внешние по отношению к фольклору сферы: 1) текстовая форма частушки ориентируется на форму литературно-художественную; 2) текстовое содержание частушки ориентируется на ситуацию ее исполнения, в результате частушка отличается злободневностью, принципиальной корреляцией с условиями ее дискурсивного существования.
Происхождение и бытование частушки изначально ограничивалось молодежной крестьянской средой и средой городских окраин. В советский период частушка стала использоваться как одно из средств агитации и пропаганды советской власти (Ой, спасибо Ленину, Ой, спасибо Сталину, Ой, спасибо еще раз За советскую за власть! // Жизнь зажиточна в колхозе. Все работа наших рук. Так сказал товарищ Сталин - Наш рабочий вождь и друг). Частушки такого типа представляют собой один из первых опытов «искусственного» создания жанровой формы, такая частушка не исполнялась вне «концертных» условий, не становилась средством фольклорной коммуникации (отметим, что в рамках фольклорных экспедиций подобные частушки регулярно фиксируются, но их актуализация отвечает дискурсивным задачам «вспомнить как можно больше...»; подобные условия фиксации текстов вряд ли можно считать естественными).
Современная фольклорная действительность сохранила частушку как жанр, функционирующий в естественных условиях в крестьянской среде. При этом бытовой интерес к частушке как жанру, в содержательном отношении имеющему игровую, смеховую основу, а в формальном отношении -стихотворному, жестко организованному и поэтому «узнаваемому», во-первых, поддерживает ее естественное функционирование; во-вторых, способствует обращению к данной форме в «концертных» условиях; в-третьих, порождает активное творческое использование частушечной формы в целях производства текстов «на злобу дня» в повседневных условиях. Последнее имеет реализацию при участии обывателей (в том числе городских) в различного рода конкурсах, организуемых СМИ, отделами культуры и т.д.1 (в этом случае имеет место как обращение к «готовым» текстам частушек - «кто больше знает.», так и производство актуальных текстов при использовании частушечной модели), а также при участии обывателей в наполнении специальных страниц на интернет-сайтах (anegdoty.narod.ru/chastushki; chastuchka. yaxy.ru; prazden.ru/pozdravlenie/pozdravlenie07.htm и др.).
Активной жизни жанра частушки в современном российском обществе способствуют такие ее качества, как особая анонимность и карнавальная установка на жанрово обусловленный диалог с нормой (подробнее об этом см. [11]).
Анонимность частушки как жанра фольклора предполагает отсутствие указания на авторство ее текста (анонимность - свойство фольклора в целом). При этом каждый конкретный акт исполнения частушки осознается фольклорным коллективом как акт трансляции ее исполнителем собственных, индивидуально-личностных ситуативных интенций, выраженных либо через «готовый» (заранее известный) частушечный текст, либо через текст, ситуативно созданный по частушечной модели. В результате частушка, с одной стороны, наделяет ее исполнителя ответственностью за воспроизводимый текст, а с другой - позволяет разделить эту ответственность с коллективом, тем самым допуская внутри данной художественной системы формирование
1 Например, конкурс «народных» частушек, организованные газетой «Томские новости» в 2004 г., конкурсы частушек, посвященных отдельным видам товаров, проводимые в рекламных целях и отражаемые на страницах местных газет и под.
альтернативной ценностной картины мира, проявленной в том числе и в использовании речевых форм, для «опровергаемой» нормы не приемлемых. Изначально частушка была направлена на выражение «антинормы» по отношению к нормам традиционного деревенского коллектива, что проявлялось в позитивной подаче ситуаций, нарушающих вековые этические законы, в активном тиражировании семантики низа и т.д. В тоталитарный период жизни русского общества частушка (как факт народной культуры) наряду с анекдотом (как фактом культуры интеллигентской) взяла на себя функцию публичного выражения «антинормы» по отношению к норме официальной, отсюда -«вал» социальных, политических частушек. Ориентация на разрушение официальной нормы позволяет исследователям говорить о функциональном сближении частушки и анекдота [12, 13]. Признаки сближения проявляются и в том, что «все чаще частушка превращается в некоторое театральное действо, где разыгрывается мини-драма, фарс, где есть свои герои, наделенные голосами, и рассказчик, повествующий о событиях, характеризующий героя, оценивающий его действия» [13. С. 40]. Еще большему сближению указанных жанров способствует современная - письменная - форма их бытования, обеспечивающая «разрыв» между субъектом частушки и исполнителем (исполнитель анекдота не принимает на себя ответственность за данное высказывание).
Особой в указанном смысле «питательной средой» для функционирования частушки (и анекдота) является Интернет, дискурсивно ориентирующий пользователя на свободу самовыражения и отсутствие внешней и внутренней цензуры.
Таким образом, в настоящее время частушечная форма функционирует в трех типах осуществления: 1) в естественных условиях - в основном в деревенской среде; 2) в «концертных» условиях; 3) в условиях, провоцирующих к воспроизводству и созданию частушечного текста в письменной форме, - в СМИ, в Интернете.
В первом случае частушечная коммуникация осуществляется в исконной для данного жанра форме: транслируемый текст соответствует личностным установкам исполнителя в момент исполнения.
Во втором случае имеет место моделирование реальной частушечной коммуникации. Сценическое исполнение частушки предполагает воспроизведение в первую очередь ее «внешних» музыкально-акциональных проявлений - дискурсивные свойства ситуативной обусловленности частушки моделируются через определенные сценические «знаки» ролевой игры - мимику, жесты, диктуемый содержанием гендерный/возрастной тип поведения исполнителей, возможно, особые костюмы исполнителей и т. д.
Последний способ функционирования частушки заслуживает отдельного рассмотрения. В этом случае частушечная коммуникация реализуется особым образом. Коммуникативная трансформация осуществляется по линии «исполнитель/слушатель (аудитория)» и проявляется в их особом - свойственном дискурсу СМИ и интернет-дискурсу в принципе - дистанцировании «исполнителя» и воспринимающей аудитории. Письменная форма частушечной коммуникации накладывает особый отпечаток на структуру жанрового текста. Частушки, воспроизводимые или создаваемые вне живого непосред-
ственного общения, фиксируемые в письменной форме, утрачивают ситуативную мобильность актуализации и исполнительскую музыкальную форму. Указанные характеристики позволяют поставить под сомнение жанровый статус подобных текстов.
С другой стороны, наиболее выпуклыми жанрообразующими признаками частушки являются особая частушечная текстовая форма и выраженный характер реагирования на конкретную жизненную реальность. Указанные признаки в рассматриваемых текстах сохраняются (Мы с Матаней собирали На горе смородину. Подыми, матаня, ногу, Дай взглянуть на Родину // Спутник, спутник, ты летаешь, Ты летаешь до небес. И навеки прославляешь Мать твою - КПСС // Хорошо, что Ю. Гагарин Не еврей и не татарин, Не тунгус и не узбек, А наш, советский, человек). Кроме того, письменный характер бытования, определяемый внешними по отношению к фольклору принципами информационного обмена современного общества, не нарушает основных способов распространения фольклорной информации, в основе формирования которых - коллективное авторство, воспроизводимость, вариативность фольклорного текста.
В данной статье мы не ставим отдельную задачу определить место текстов, созданных/воспроизведенных по частушечной модели и зафиксированных в письменной форме в СМИ и Интернете, в жанровой системе современного фольклора, но перечисленные выше признаки позволяют при анализе подобных текстов подходить к ним с позиции анализа фольклорного произведения, обозначив их жанровый статус как «современная частушка, бытующая в письменной форме». Мы присоединяемся к актуальной для современной фольклористики позиции, признающей возможность письменного бытования фольклора1 (см. работы С.Б. Борисова, Н.В. Брагинской, В.С. Ефимовой, М.М. Красикова, М.Л. Лурье, А. Петровой, С.Ю. Неклюдова и др.), и в процессе анализа учитываем его специфику.
Обозначенная выше логика определяет возможность трактовать термин «современная частушка» в противопоставлении термину «классическая частушка» и относить к области его номинирования 1) частушки, созданные спонтанно и бытующие в настоящее время в живой народной среде (зафиксированные в рамках фольклорно-диалектологических экспедиций), а также сочиненные специально для исполнения на различного рода праздниках и зафиксированные в момент исполнения2, и 2) частушки, бытующие в СМИ и Интернете. Последние представляют сферу письменного фольклора.
Отметим, что частушки, бытующие в естественных условиях в настоящее время, исполняются, в большинстве, представителями среднего/старшего поколения, что, учитывая молодежную природу жанровой информации, прида-
1 Условия письменного бытования фольклора следует отличать от условий письменного хранения его текстов: бытование предполагает передачу текста в целях обращения к нему в иной коммуникативной ситуации; хранение носит пассивный по отношению к тексту характер и не рассчитано на распространение.
2 Во избежание тавтологии в структуре термина «устная частушка» для обозначения разновидности частушки, исполняемой в естественных условиях, в противопоставление частушке, бытующей в письменной форме, мы будем использовать термин «классическая частушка». Данный термин не должен ориентировать читателя на отказ современной письменной частушке в принадлежности к классическому жанру.
ет их содержанию дополнительную ироническую огласовку. Частушки, бытующие в Интернете и СМИ, могут быть присланы/«исполнены» читателями или подобраны/«исполнены» редакцией как принципиально безавторские или «сочинены» специально по случаю (например, частушки, присланные на конкурсы, проводимые в рекламных целях и посвященные определенному виду товаров) с указанием авторства. Представляется, что указание на авторство последних не играет существенной роли в определении жанровой формы: авторство в данном случае лишь «точка отсчета» их потенциального дальнейшего бытования, которое может состояться или не состояться, как и в отношении к частушке классической.
Рассмотрим современные частушки, представленные в СМИ (в основном присланные читателями) и в интернет-среде (выложенные на специальные сайты как их создателями, так и пользователями), в соотношении с классическими представителями данного жанра.
Отметим, что уже письменный характер бытования частушки накладывает определенный отпечаток на ее форму: ориентированная на чтение, оторванная от условий живого исполнения, письменная частушечная среда порождает тексты, которые с точки зрения фонетической, ритмикоинтонационной исполнять практически невозможно, кроме того, в письменный текст могут вводиться особые графические знаки, способствующие полноценному прочтению смысла (*Кризис*: палтус, градус, плинтус, Катехизис, Cantus Firmus, Дафнис, сифилис, автобус, Эпидермис, аэробус). Нередко частушечный смысл оказывается полностью построенным на игре с письменной формой (например, на игре омофонов), воспринять которую оказывается возможным только при условии ее визуализации (Космоса подорожали - И колбаска в мисочке: Раньше "МИР" в руках держали, А теперь - Пи -Piece - очки...).
Формальная структура текста письменной частушки также отличается от текста частушки, предназначенной для устного исполнения: более жесткой становится рифма, ритмический рисунок («слоговое выравнивание») [14].
Все эти признаки являются следствием переключения канала восприятия информации с аудиального на визуальный: частушка «для прочтения» психологически воспринимается в ряду произведений печатных, «читаемых», становясь полноправным фактом городской повседневной письменной культуры. Комический эффект, входящий в структуру жанровых когнитивных установок, формируется не только (а возможно, и не столько) за счет игры с описываемой ситуацией, как в частушке классической (Меня милый изменил, На козе уехал в Крым, А я маху не дала - На корове догнала), но и за счет игры непосредственно с текстом, словом (Наш Ванек не ходит в школу - Хлещет в баре "Кока-колу". Пьет по-черному, до колик, Как завзятый кокаколик), что отвечает принципам современного - постмодернистского - восприятия текста, обеспечивающего значимость текстовой формы как таковой1. Таким об-
1 В целях соблюдения точности анализа заметим, что игра со звуковыми оболочками слов свойственна классической частушке (Мой миленок — перевертенок, Перевертушечка моя (ЖБ) // Или ты играешь — таешь, Или я пою — таю (из монографии С.Б. Адоньевой [9])), но современную частушку, бытующую в письменной форме, отличает, во-первых, масштабность данного явления, во-вторых, многообразие его форм.
разом, современная частушка, бытующая в письменной форме, является речевым произведением, предназначенным не для исполнительства, а, скорее, для прочтения. Исполнительское воздействие - в совокупности невербальных средств выражения эмоциональности (мимика, жесты, плясовые движения, голосовые медиации и т.д.) и средств музыкально-мелодических (пение) -уходит, но диктуемый жанром высокий уровень эмоциональности сохранятся за счет игры с текстом, его структурно-логической неординарности.
Игра с формой отчетливо осознается исполнителем. Установка на игру вообще и игру с формой в частности находится в пресуппозиции обращения к фольклору такого типа.
Установка на использование частушечной формы, таким образом, является осознанной.
Осознание частушки как особого типа текста, особой жанровой формы проявляется в том, что сама авантекстовая частушечная (по С.Ю. Неклюдову [15]) модель участвует в создании каждого - исполняемого устно или представляемого письменно - частушечного текста. Формирование текста по частушечной модели реализует информативно-оценочную и развлекательную цели. При этом если «классическая» частушка своей актуализацией обязана в первую очередь информативно-оценочным коммуникативным установкам («новостью является не сам текст, но акт приписывания некоего текста некоему конкретному факту, или, точнее, сотворение некоего социального факта - новости (события) - посредством верификации определенного текста» [9. С. 165]), то в основе формирования/воспроизведения частушки, бытующей в письменной форме, в качестве базовой лежит установка развлекательная (выраженная, утрированная оценочность работает как средство реализации развлекательной цели; информативность оказывается на периферии, или предстает как информация о состоянии коллективных эмоций). Зафиксированная в современных частушках, бытующих в письменной форме, оценка может даже не совпадать с личной оценочной установкой транслирующего их субъекта, уступая в угоду эффекту развлекательности позицию совпадения оценочных ориентиров частушечного субъекта и ее транслятора (ср.: «.в частушке высказывается личная оценка, претендующая на то, чтобы стать оценкой коллективной. Публичность - обязательное условие ее возможной легитимации» [9. С. 171]).
Отметим также, что современная письменная частушка иногда использует указанные модели, искажая их формально-содержательные свойства. Так, классическая частушка, оформляя диалог молодежи со старшим поколением семьи как хранителем традиционной нормы, регулярно использует текстовую модель не ругай меня, маманя. Современная письменная частушка обнаруживает использование данной модели в варианте не ругай меня, миленок (Не ругай меня, миленок, И прости в последний раз: Я Киркорову спросонок Только в мыслях отдалась), что является для классической частушки неорганичным проявлением, учитывая дерзки-игровое отношение ее героини к партнеру, обеспеченное ориентацией на антинорму. Еще один пример связан с включением в ряд номинаций частушечной героини схожих, но все-таки новых для частушки единиц милашка, малышка и трансформацией соответствующей текстовой конструкции, в новом варианте представленной как У
моей милашки... / У моей малышки... (У моей милашки Обломилась клизма. Ходит-бродит по Европе Призрак коммунизма). Подобная трансформация, в целом сохраняя апелляцию к классической частушке, размывает частушечный образ боевой деревенской девушки.
Креативная сторона современной письменной частушки отличается от частушки, исполняемой устно, особой постмодернистской ориентацией на значимость текстовой формы, на перформанс в основе ее создания, что определяет активность «втягивания» в частушечный текст множества речевых фактов, заимствованных из речевого арсенала современного обывателя.
Их присутствие в частушечном тексте свидетельствует в первую очередь об освоенности соответствующих текстов-источников современной повседневной культурой, что проявляется в наделении их статусом фиксаторов определенных ее кодов. Полидискурсивные условия существования современного человека предполагают знание этих кодов, в том числе в их текстовом проявлении. Определенный тип текста при этом связывается с конкретной составляющей модели мира, находящей эстетическое воплощение в частушке.
Сам перечень сфер-источников указанных текстов определяется наличием в них стабильных речевых форм: художественная литература, в первую очередь - поэзия (Я другому отдана И буду век ему верна, Как верна была Муму Своему Герасиму); советские патриотические песни (Наша женщина равна Четырем франсузихам. Широка моя страна, А Ширака - узенька); политические тексты (Депутат, депутат, бьет коленкою под зад, тычет мордой сверху вниз - Видно, ищет компромисс / Мой милёнок-эмитент Обещал мне дивиденд! Ох, обманет он меня, Не заплатит ни рубля... / Полюбила депутата - Мужик здоровенный. Только жаль, что он совсем Неприкосновенный), в том числе - тексты советской политической культуры -лозунги, документы, названия советских СМИ (Об. и выходной, Отменили Пасху, Спасибо партии родной За любовь и ласку); детские песни и стихотворения (Мне мой милый изменял, Бил меня и оскорблял. Все равно его не брошу - Потому что он хороший!); текстовая среда документа (Если скот стоит без корма, Персонал навеселе - Это значит, что реформа Состоялась на селе // Молоко с трудом доится, У коров амбиции. Ждут, когда в животноводство Хлынут инвестиции) и некоторые другие.
Итак, современная культурная парадигма, сформированная в условиях нового информационного режима, демонстрирует трансформированное отношение к фольклорным формам. Частушка в их ряду - один из жанров, активно востребованных в настоящее время. При этом в условиях письменного бытования, оторванного от живого, непосредственного исполнения, данный жанр приобретает выраженную специфику по сравнению с классическим образцом. В основе указанной специфики - развлекательная целеустановка, особый способ выражения частушечного смысла, заключающийся в том, что комический эффект, входящий в структуру жанровых когнитивных установок, формируется не только за счет игры с описываемой ситуацией, но и за счет игры непосредственно с текстом, словом, что отвечает принципам современного - постмодернистского - восприятия текста.
Литература
1. Зеленин Д.К. Новые веяния в народной поэзии // Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М., 1994. С. 27-39.
2. Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор. М.: Флинта, 1998. 400 с
3. КвятковскийА.П. Частушка // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966. С. 333338.
4. КулагинаА.В. Поэтический мир частушки. М.: Наука, 2000. 303 с.
5. Лазутин С.Г. Русская частушка. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1960. 263 с.
6. Лазутин С.Г. Частушка // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 493.
7. Лазутин С.Г. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы: учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 1990. 240 с.
8. СоколовЮ. Частушка // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: в
2 т. / под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. М.; Л., 1925. Т. 2. С. 1090-1092.
9. Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та: ЗАО ТИД «Амфора», 2004. 312 с.
10. ПутиловБ.Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука, 1994. 239 с.
11. ТубаловаИ.В., Эмер Ю.А. Ценностная картина мира традиционного и современного фольклора // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте / Л.П. Дронова, Л.И. Ермоленкина, Д.А. Катунин и др.; отв. ред. З.И. Резанова. Томск, 2005. С. 257-296.
12. Тубалова И. В. Текстовые модели народной аксиологии в анекдоте и частушке: к проблеме трансформации смеховой культуры // Вестн. Том. гос. ун-та. 2007. № 298. С. 13-18.
13. Эмер Ю.А. Частушка как народная рефлексия ценностной системы // Там же. 2008. № 303. С. 39-43.
14. Петрова Т. А. Лингвокультурологический аспект официально-делового дискурса: на материале документации учреждений сферы образования Уральского региона: дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2005. 261 с.
15. Неклюдов С.Ю. Авантекст в фольклорной традиции // Живая старина. 2001. № 4. С. 2-4.
