CC BY
695
СОВЕТСКОЕ ПРАВОСУДИЕ И РЕПРЕССИИ В СТАЛИНСКОй РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
А.Я. Кодинцев
(доцент кафедры теории и истории государства и права Сургутского государственного университета, доктор юридических наук, профессор; Balsak1@yandex.ru)
Данная статья раскрывает проблему применения уголовно-процессуальных норм в СССР в 30-50-е годы ХХ века. Рассматриваются основные концепции и современные дискуссии о механизме использования советских уголовно-процессуальных норм при проведении массовых репрессий.
Ключевые слова: правосудие, репрессии, реабилитация, уголовно-правовые кампании, механизм судебной репрессии, циклы законности, политическая юстиция.
История советского процессуального права в период сталинской диктатуры является одной из самых малоизученных тем в теории советского права. И в советское время, и сейчас большинство работ по истории советского уголовного процесса того периода носят описательный характер. Исследователи, как правило, перечисляют статьи УПК РСФСР и ГПК РСФСР 1923 года. При этом подзаконные акты, принятые в 1923-1958 гг., не изучаются, реальное применение норм права не исследуется. В настоящей статье излагается краткая историография исследований по истории советского уголовного процесса в 30-50-е гг. ХХ века. Автор не рассматривает другие проблемы, связанные с деятельностью органов юстиции, и не претендует на полный анализ всех работ. Так, во многих работах описывается структура органов юстиции и, кроме того, рассматриваются процессуальные аспекты. Эти работы автор опускает и рассматривает только специализированные работы по советскому уголовному процессу, а также отдельные значимые работы о системе юстиции, в которых отражаются ключевые проблемы советского права.
В сталинский период судебная деятельность не подвергалась глубокому изучению. Авторы в основном сосредоточивались на практических аспектах применения процессуального законодательства. Выходило много статей о проблемах повышения качества работы судов. Большинство работ основывалось на концепциях А.Я. Вышинского, который был специалистом по уго-
ловному процессу. Некоторые исследователи рассматривали процессы, проходившие по отдельным категориям дел [1; 2; 3; 4; 5; 6]. Более полное описание основных проблем, возникших в процессе деятельности высших судов республик, содержится в работе С.В. Бородина. Советский ученый подробно проанализировал все аспекты деятельности судов 3-го звена, в том числе кассационное и надзорное производство, а также участие верховных судов республик в судебном управлении [7]. О судебной деятельности также писал М.В. Кожевников, хотя он и приводил не всегда точную статистику, [8]. В 50-80-е годы советская научная литература пополнилась большим количеством работ, посвященных различным проблемам уголовного процесса. В некоторых из них содержались справки по истории советского уголовного процесса.
В 90-е годы исследователи вновь обратились к истории советского уголовного процесса сталинского периода. В это время выходит много работ, характеризующих общие тенденции развития процессуального права. Большинство ученых включили понятие «правосудие» в понятие «судебная власть». В 1997 году была опубликована монография Ю. Стецовского, в которой автор в резкой форме осуждал репрессивную политику советской власти. Исследователь, например, рассмотрел роль военных трибуналов в годы войны [9, с. 82-85].
А.Г. Петров постарался исследовать типологию репрессий в СССР. Однако в работе не использовались архивные материа-
лы, не сопоставлялись точки зрения разных авторов. Не была определена типология репрессий. В своем исследовании А.Г. Петров проанализировал историю становления института реабилитации, рассмотрел понятие и сущность репрессий. Реабилитацию исследователь рассмотрел поверхностно, многие НПА не были автором проанализированы, сама кампания по освобождению заключенных также была изучена «легко». Петров предпринял попытку дать определение понятиям «репрессия», «политическая репрессия», «реабилитация», приводил классификации репрессированных. Кроме того, в работе подробно рассматриваются виды реабилитаций [10].
Крайне посредственный анализ процедуры реабилитации был проведен в диссертации П.Н. Матюшина [11]. Наконец, в диссертационном исследовании О.В. Ла-винской процедура реабилитации была тщательно и подробно проанализирована. Эта работа является своего рода промежуточным итогом исследований проблем реабилитации лиц, репрессированных в годы сталинского режима [12].
Природу репрессивной политики советского государства исследовал М.Э. Жаркой. Он выступает апологетом советской репрессивной политики. Ученый призывал не отбрасывать понятие «репрессия» в рамках уголовного права. К принципам репрессивной политики он относит социалистическую законность, социалистический гуманизм, демократизм, индивидуальную ответственность. С точки зрения Жаркого, законность - это своего рода утилитарный инструмент для реализации государственных задач. В таком случае, как считает исследователь, любые правовые действия государства, даже если они носят антигуманный характер, будут законны. При этом принятие разнородных актов до такой степени запутало законодательную систему, что зачастую было неясно, какие нормы права необходимо применять (это признает и Жаркой). Демократизм М.Э. Жаркой находил в выборности народных судей, функционировании самодеятельных общественных объединений граждан и товари-
Раздел 1. История государства и права щеских судов, в принципах рассмотрения дел в суде и т.д.
Данная точка зрения вызывает возражения, поскольку, например, первые выборы судей состоялись в 1948 году, выборы, деятельность товарищеских судов были имитацией демократизма, что касается демократических норм правосудия, то их несоблюдение было практикой суда.
Гуманизм М.Э. Жаркой видит в охране государства и общества от преступных посягательств со стороны антиобщественных элементов, в обеспечении законных прав граждан, совершивших преступления, в разумном применении меры наказания. Якобы применялись принципы индивидуальной ответственности, предупреждения совершения преступлений и т.д. При этом он пишет о применении аналогии, объективном вменении в уголовном праве, которые препятствовали гуманизму. Процветала коллективная ответственность. Предупреждением преступности почти никто не занимался. Исследователь выделяет несколько периодов советской репрессивной политики: 1917-1918, 1918-1919, 19191921, 1947-1958 гг. Периода 1921-1947 гг., судя по всему, вообще не было. Выводы отсутствуют, что хотел сказать автор своим исследованием, непонятно [13].
Сталинские уголовно-политические процессы были изучены Л.А. Губжоковой. Автором тщательно проанализировано правовое обеспечение массовых репрессий. Исследователем также рассмотрена эволюция и централизация правоохранительных органов СССР, усиление Прокуратуры СССР как следствие этих процессов. Кроме того, отчасти проанализированы проекты УПК РСФСР, рассмотрены наиболее крупные процессы начала 30-х годов ХХ века. Данная работа представляет интерес, поскольку в ней была предпринята попытка комплексно рассмотреть репрессивную политику государства в момент «Большого Перелома». Соответственно автор попыталась рассматривать применение всех уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм как элементов кампаний того времени [14]. Следующий шаг в исследовании кампаний эпохи массовых репрессий
в 1934-1941 годах сделала И.А. Грищенко [15]. Ее работа фактически продолжает исследование Л.А. Губжоковой.
В последнее время стали появляться работы авторов, изучающих процессуальные нормы сталинского времени безотносительно к репрессивной политике. Так, в монографии Н.А. Юркевича подробно и объективно были освещены отдельные элементы судебного процесса в 30-е годы ХХ века [16, с. 61-65]. М.Ю. Карасевой проанализировано применение знаменитого Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» [17, с. 162-167]. О. Хлевнюк рассмотрел применение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» [18, с. 86-96]. В этих указах вводились особые процессуальные нормы для отдельных групп преступлений. В 1999 году вышла обширная статья, в которой английский ученый Й. Горлиски проанализировал применение указа от 26 июня 1940 года в СССР в послевоенный период. Автор показал постепенное свертывание кампании [19]. Особый интерес представляет работа В.В. Обухова. В настоящее время механизм судебной репрессии в 30-50-е годы ХХ века рассматривается в небольшом количестве публикаций; не обобщен и не проанализирован нормативный материал, не показан в полной мере масштаб репрессий. Работа Обухова частично восполняет пробел. Автором тщательно рассмотрены основные нормативные акты, действовавшие в этой сфере в 1939-1941 гг. [20]
Особый интерес представляет работа Д.В. Бондаренко о юридической ответственности в годы Великой Отечественной войны. Исследователем подробно рассмотрены виды юридической ответственности в военный период, а также особенности действия уголовного законодательства. Д.В. Бондаренко верно отмечено, что мно-
гие крупные советские юристы сталинского времени одобряли упрощение правовых норм в годы войны для обоснования произвола и вседозволенности. Автором подробно подвергнута критике неопределенность текста Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года «О военном положении». Более того, исследователь прямо утверждает, что указ «поломал правовую систему страны» (была «перепутана» компетенция органов юстиции, дезорганизовано кассационное и надзорное производство в судах, вводилось множество видов процесса, существовало множество актов, противоречащих друг другу, и т.д.), что отчасти верно. На наш взгляд, можно говорить о крайнем запутывании системы, ведь впоследствии предпринимались попытки согласовать несогласуемые правовые акты. Общей тенденцией в то время стало постоянное ужесточение ответственности и криминализация многих деяний (автор приводит почти полный перечень видов ответственности).
Д.В. Бондаренко также изучена практика применения этих «законов военного времени» и выделены их общие черты (бессистемность, дублирование, неопределенность норм, несоразмерность наказаний тяжести деяния). Кроме того, он критически отнесся к практике введения норм высшими руководителями органов юстиции. Д.В. Бондаренко подробно останавливается на демонтаже и примитивизации уголовного процесса. Он отмечает, что и эти «куцые» процессуальные нормы почти не соблюдались. Автор систематизировал основные виды процессуальных нарушений, допускавшихся трибуналами, и подробно рассмотрел грубые и чуть ли не преступные нарушения закона со стороны высших органов юстиции СССР. Бондаренко затрагивает самую «щекотливую» тему - участие военных трибуналов в формировании штрафных подразделений Советской Армии. Он, в частности, указывает, что трибуналы широко использовали предоставленные им права и пополняли части штрафниками-смертниками, даже если не имели оснований для осуждения
«преступников» [21, с. 25, 29-33, 41, 49-75, 80-98, 106-113].
Значительный объем информации содержится в работе А.Е. Епифанова. Исследователем подробно проанализирована специфика и реализация норм уголовного права, оперативно-розыскная деятельность, следствие и судебный процесс, а также реабилитация военных преступников и их пособников в годы войны и послевоенный период. Используя многочисленные архивные источники, автором проводится убедительный анализ и создается общая панорама репрессивной политики советского государства в отношении военных преступников. Ученым, в частности, исследована деятельность военно-полевых судов и показано, как упрощенное судопроизводство этих судов было распространено на военные трибуналы, изучены все основные нормативные акты, которыми руководствовались правоохранительные органы при выявлении, изобличении и наказании преступников. В работе приводится много примеров применения уголовно-процессуальных норм в отношении военных преступников и их пособников. Исследуется правоприменительная практика репрессивных органов СССР, в том числе военных трибуналов. Кроме того, приводится много примеров вмешательства административных органов в деятельность военных трибуналов при осуществлении ими «правосудия» по данной категории дел. Автором критично рассмотрено качество и эффективность работы органов военной юстиции [22].
Самый подробный и точный анализ осуществления правосудия провел П. Соломон. Исследователь проследил общий характер процессуальных экспериментов, нарушений и кампаний. Эпоху 30-х годов ученый определял как кампанейское правосудие. Ученый проследил несколько циклов-колебаний от законности к кампании и вновь к законности. По данным Соломона, первые кампании отличались крахом процессуальных норм, внеклассовым характером репрессий, переквалификацией обычных преступлений в политические, осуждением на сроки превышающие пре-
делы, установленные уголовными кодексами. П. Соломон общие черты кампанейского правосудия выявляет применительно к началу 30-х годов. Он исследовал все аспекты давления, которым подвергались судебно-прокурорские работники во время кампаний. Ученый подробно осветил кампании по раскулачиванию, по реализации Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», по борьбе с абортами (постановление ЦИК и СНК СССР от 27.06.1936 «О запрещении абортов»), Большой террор (комплекс правовых актов и мероприятий по репрессированию отдельных категорий населения в 1936-1938 гг.), кампании по борьбе с трудовыми преступлениями (Указ ПВС СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»), с хищениями и хулиганством (Указ ПВС СССР от 10.08.1940 года «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство»).
Особое внимание П. Соломон уделил роли органов юстиции в Большом терроре. Можно согласиться с точкой зрения правоведа о том, что Большой террор состоял из трех процессов: кампании бдительности, чисток и массовых арестов. Причем эти кампании возникали разновременно и накладывались друг на друга. При этом органы юстиции, участвовавшие в терроре, стремились соблюдать видимость «законности», были вынуждены действовать в тесном контакте с органами госбезопасности и чуть ли не под их управлением, организовывались публичные спектакли-процессы, обычные уголовные дела переквалифицировались в контрреволюционные. Были также репрессированы тысячи юридических работников. Органы юстиции были дезорганизованы. Затем вся вина за «необоснованные репрессии» была возложена на НКВД и отчасти на органы юстиции. Данным структурам пришлось пос-
Юридическая наука и правоохранительная практика пешно исправлять «ошибки», допущенные в 1936-1938 гг.
П. Соломон выделил основные критерии, которые использовались при оценке эффективности деятельности органов юстиции: скорость рассмотрения дела, объем нерассмотренных дел, стабильность приговоров (процент неотмененных приговоров). Введение статистических показателей в существенной степени формализовало и бюрократизировало систему органов юстиции. Исследователем подробно систематизированы все деформации процесса во время кампаний. Качество правосудия было очень низким, к судопроизводству привлекались посторонние люди, создавались квазисуды и т.д. По мнению Соломона, суды очень часто саботировали сталинские кампании и стремились смягчить применение законов. В 40-е годы поощрялся переход к соблюдению процессуальных норм. В то же время судьи имели мало стимулов для хорошей работы. Процветало несанкционированное упрощенчество. Постепенно, в послевоенный период, органы юстиции добились существенного повышения качества работы. Кроме того, автор проследил кампанию по борьбе с неосновательными (в терминологии того времени) привлечениями граждан к ответственности в послевоенный период.
В своем исследовании ученый отметил важные закономерности развития советского правосудия в 30-40-е годы. По его мнению, происходил постепенный поворот к традиционному (дореволюционному) правопорядку. Несмотря на «всплески» террора, общей стала тенденция на восстановление «законности», то есть законности как инструмента верховной власти. Революционными, штурмовыми методами было уже невозможно решать юридико-бю-рократические задачи режима. Усиливался консерватизм. При этом следует добавить, что возвращение к дореволюционным моделям правосудия, конечно, происходило, но только сами эти модели в существенной степени были деформированы и искажены. При этом автор допускает ряд неточностей. Так, он преувеличивает роль Арона Сольца в деформации процессуальных норм и в
сдерживании репрессий. П. Соломон почти не рассматривает историю органов военной юстиции [23, с. 78-150, 190-260, 270271, 291-325, 341-349, 354-368, 390-430].
Особый интерес представляют исследования по истории советских репрессий в годы сталинского режима. Большинство из них посвящено органам внутренних дел и госбезопасности. Количество работ по деятельности судов невелико. Одно из лучших описаний репрессий в системе военных трибуналов содержится в работе А.И. Муранова и В.Е. Звягинцева. Авторы одними из первых, используя обширный архивный материал, создали в целом достоверную панораму репрессивной деятельности военных трибуналов СССР в 30-50-е годы ХХ века. Приводятся примеры репрессий военных судей, дается нелицеприятный вывод о массовом терроре в годы войны и решающем участии в нем трибуналов. При этом авторами приводятся и примеры положительной работы органов военной юстиции [24, с. 103-261].
В статье М. Янсена и Н. Петрова была проанализирована деятельность Военной коллегии Верховного Суда СССР (далее - ВС СССР) как одного из самых главных инструментов террора против советской элиты. Раскрыто значение Военной коллегии в оформлении советских репрессий [25]. Близкой по содержанию статьей по истории Военной коллегии является публикация О.Ф. Сувенирова. Автор назвал роль коллегии в легитимизации беззакония «зловещей». Он подробно описал механизм фальсифицированного «правосудия», рассмотрел дела отдельных репрессированных, работу выездных сессий коллегии, изменение состава коллегии [26].
Особый интерес представляет труд бывшего работника ВС СССР Н.Г. Смирнова, посвященный политическим репрессиям против высших руководителей юстиции в 1936-1939 гг. Исследователь рассказывает об основных «контрреволюционных группах», выявленных сотрудниками НКВД в системе юстиции. Излагается судьба Крыленко, Антонова-Овсеенко, Ме-жина, Булата, Бермана, Трифонова, Нахим-сона и других. Исследование целиком ос-
новано на уголовных делах. Правда, автор не делает никаких ссылок на источники и остается только догадываться, что, очевидно, он использовал материалы Военной коллегии ВС СССР [27].
В 2002 году вышла монография В.Н. Кудрявцева и А.И. Трусова, посвященная проблеме контрреволюционных преступлений в СССР. Используя обширные материалы, авторы впервые в современной истории постарались провести комплексное исследование основных проблем политической юстиции. Они рассмотрели предпосылки формирования политической юстиции, определили политико-правовую основу, перечень контрреволюционеров, уголовное и процессуальное законодательство, процессуальные стадии, меры наказания. Авторы подчеркивают, что политическую юстицию называть юстицией можно с натяжкой, так как она только по форме имела некоторые элементы правосудия. Тем не менее авторы считают возможным пользоваться такой терминологией. Во-первых, в этой сфере действовали юридические учреждения, во-вторых, их решения влекли юридические последствия. В.Н. Кудрявцев и А.И. Трусов определяют понятие «политическая юстиция» как часть юридической системы, специально созданная или используемая для подавления политических противников путем применения правовых и противоправных средств».
Авторы справедливо относят к политической юстиции самые разные органы. Они выделяют специфические черты политической юстиции: обособление норм (спецнормы), специальная судебная процедура, спецорганы, прямое подчинение высшим органам власти, сверхсекретность. Основное внимание отводится главному репрессивному органу - НКВД (МВД). Ученые рассматривают последовательные стадии деградации судебной власти. По их мнению, разделение прокуратуры и суда имело негативные последствия и преследовало цель «максимально ослабить последний... оплот "судебной власти" - Верховный Суд СССР» с целью «развязать руки» политической юстиции. Такое замечание выглядит несколько идеалистично. Вер-
Раздел 1. История государства и права ховный Суд СССР, конечно, никаким «оплотом» не был, а активно участвовал в массовых репрессиях еще до 1933 года. Кроме того, нельзя согласиться с утверждением, что ВС СССР был авторитетным органом власти. На самом деле никаким авторитетом он не пользовался, скорее, наоборот.
Авторы перечисляют ограничения, наложенные на судебную власть в 30-е годы ХХ века. Особое внимание они уделяют участию трибуналов в Большом терроре, приводят примеры фальсификации дел и участия военной юстиции в осуждении невинных людей. Так, приведено много примеров инсценировок процессов, которые готовились в Политбюро и потом «оформлялись» в судебных органах. В то же время рассматриваемая монография не свободна от некоторых недостатков. Например, авторами мало используются архивные материалы и поэтому не говорится о многих подзаконных актах Прокуратуры СССР, ВС СССР, НКЮ (МЮ) СССР, НКВД (МВД) СССР, НКГБ (МГБ) СССР. Впрочем, большой замысел работы не позволил бы авторам охватить весь круг источников [28, с. 19-23, 190, 233-244, 279-293, 311-318].
За последние десятилетия проведено много региональных исследований, посвященных политическому террору против советского народа. Особый интерес представляет диссертационное исследование И.Н. Кузнецова. В частности, автор утверждает, что статистические данные о контрреволюционных преступлениях в существенной степени сфальсифицированы. Органы юстиции, меняя формы отчетности, манипулировали данными. Часть документов уничтожена. Далее в работе приводятся сравнительные данные. Автор излагает историю реабилитации политических преступников в 50-е годы ХХ века. Диссертация существенно выходит за пределы заявленной темы. Автором подробно рассматриваются общесоюзные статистические данные о репрессиях, подробно анализируется процесс реабилитации невинноо-сужденных россиян [29, с. 92-98,145-165].
В каждом регионе сложились свои группы ученых, занимающихся проблемой политических репрессий в рамках
Юридическая наука и правоохранительная практика судебной системы. Так, в Сибири эти проблемами занимаются С.А. Головин, В.Н. Уйманов, В.Н. Караман, С.В. Карлов,
A.А. Макаров, В.М. Самосудов, С.А. Пап-кова, В.С. Мильбах, Э.Б. Цыжипов. В диссертации С.А. Папкова подробно раскрыт механизм массовых репрессий в Сибири, в том числе проанализирована деятельность органов юстиции в годы Большого террора [30]. Исследователь В.С. Мильбах подробно рассмотрел участие органов военной юстиции Армии в массовом терроре в 1936-1938 гг. на Дальнем Востоке и в Сибири. Кроме того, автор представил данные о терроре в отношении работников юстиции [31]. Ж.А. Рожнева показала механизм массовых репрессий на примере деятельности специальной коллегии Западно-Сибирского края [32].
На Урале проблемами политических репрессий занимаются А.С. Смыкалин,
B.Н. Емельянов, В.М. Кириллов, С.В. Сос-новских. В Центральной России - О.А. Иванова, В.А. Иванов, Г.А. Салтык, С.С. Баго-виева, В.Б. Конасов, И.И. Олейник, Е.Н. Тя-зин, М.И. Варфоломеева, О.Л. Шашкова, Б.В. Макеев, О.В. Миколюк. Вопросы репрессии против работников органов юстиции и их участия в массовых репрессиях рассматриваются в работах И.И. Олейник. На Северном Кавказе исследованиями в этой области занимаются Е.Х. Хачемизова, А.Н. Усенко, А.А. Савочкин.
Активные исследования ведутся и в бывших союзных республиках. А.Н. Ми-роненко, А.П. Бенько в своей монографии осветили роль органов юстиции Украины в проведении массовых репрессий в УССР в 30-е годы ХХ века. Их деятельность авторы оценивают очень негативно [33]. В Казахстане опубликованы результаты исследования В.И. Григорьева [34] и т.д.
В 2009 году вышла работа М.Г. Степанова «Репрессивная политика советского государства в 1928-1953 гг.: проблемы российской историографии» [35]. Работа совершенно не затрагивает применение процессуальных норм. Историографу не известны многие важные исследования о массовых репрессиях. Работа, несмотря на заявленный масштаб исследования, не
охватывает многие историографические темы по истории массовых репрессий, не затрагивает судебные органы.
Проблемы советского уголовного процесса в 30-50-е годы рассматривались советскими юристами в основном с применением формально-юридического метода. Исследователи описывали нормы УПК РСФСР, отдельные постановления ВС СССР. Редко затрагивалась практика правоприменения. Уголовно-процессуальные нормы часто нарушались или использовались для расправы с гражданами, и поэтому исследователи стремились избегать «скользких тем».
В постсоветское время появилась возможность объективно исследовать проблему применения норм уголовного процесса и соотнести их с массовыми репрессиями. Тем не менее большинство исследователей либо по-прежнему поверхностно описывали перечень норм уголовного процесса (в большинстве своем современные исследователи о советском процессе ничего не знают, кроме норм УПК РСФСР), либо выступали критично и «передергивали» факты. Только небольшая часть исследователей (П. Соломон, Л.А. Губжокова, В.В. Обухов, Д.В. Бондаренко, А.Е. Епифанов, В.Н. Кудрявцев, А.И. Трусов и др.) постарались объективно осветить механизм массовых репрессий, технику проведения судебных процессов, уголовно-правовую политику государства в сталинский период.
В заключение следует отметить, что комплексного исследования состояния процессуального права и его применения в 30-50-е годы проведено не было. Применяемые процессуальные модели глубокому изучению не подвергались. Для того чтобы лучше понять, как действовало советское процессуальное право, насколько оно было эффективным, необходимо изучить каждую стадию процесса, все институты процессуального права, конкретную практику реализации этих норм.
1. Вопросы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР. М., 1955.
2. Грабовская Н.П. Уголовно-правовая борьба с хищениями социалистической собственности. (Закон 7 августа 1932 г.): дис. ... канд. юрид. наук. М., 1947.
3. Перлов И.Д. Предание суду в советском уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1946.
4. Рахунов Р.Д. Пересмотр приговоров и определений президиума судов. М., 1956.
5. Савгирова Н.М. Правовое регулирование дисциплины труда рабочих и служащих в свете Указа ПВС СССР от 26 июня 1940 г.: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1946.
6. Чельцов-Бебутов М. Очерк истории советского уголовного процесса. М., 1948.
7. Бородин С.В. Верховный суд союзной республики как орган надзора за деятельностью судов республики по рассмотрению уголовных дел: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1954.
8. Кожевников М.В. История советского суда (1917-1956). М., 1957.
9. Стецовский Ю. История советских репрессий. Т. 1. М., 1997.
10. Петров А.Г. Типология репрессий в СССР: опыт историко-правового анализа. М., 2004.
11. Матюшин П.Н. Репрессии 1930-х гг. и политическая реабилитация 1950-х - начала 1960-х гг.: исторический опыт и уроки: (на материалах д-ра ист. наук, проф. И.Д. Кузнецова): дис. ... канд. ист. наук. Чебоксары, 2008.
12. Лавинская О.В. Внесудебная реабилитация жертв политических репрессий в СССР в 1953-1956 гг.: дис. . канд. ист. наук. М., 2008.
13. Жаркой М.Э. К вопросу о природе понятия «репрессия» и принципах репрессивной политики советского государства // История государства и права. 2005. № 4. С. 16-21.
14. Губжокова Л.А. Уголовно-политические процессы в период укрепления АКС советского государства (1929-1934 гг.): дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2007.
15. Грищенко И.А. Законодательство об уголовном судопроизводстве по пре-
Раздел 1. История государства и права ступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР 1939-1941 гг.: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2007.
16. Юркевич Н.А. Институт предания суду в России от реформы до реформы. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003.
17. Карасева М.Ю. Институт наказания в советском государстве довоенного периода: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2000.
18. Хлевнюк О. 26 июня 1940 г.: иллюзии и реальности администрирования // Коммунист. 1989. № 9.
19. Gorlizki Y. Rules, Incentives and Soviet Campaign Justice After World War II // Europe-Asia Studies. 1999. Vol. 51. No. 7. P. 1245-1265.
20. Обухов В.В. Механизм судебной репрессии в системе военных трибуналов войск НКВД СССР 1939-1941 гг. (порядок судопроизводства, практика) // Государство и право. № 2. 2004. С. 76-86.
21. Бондаренко Д.В. Юридическая ответственность в условиях военного положения (на опыте ВОВ 1941-1945 гг.): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
22. Епифанов А.Е. Ответственность за военные преступления, совершенные на территории СССР в период ВОВ: Исто-рико-правовой аспект: дис. . д-ра юрид. наук. М., 2001.
23. Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998.
24. Муранов А.И., Звягинцев В.Е. Досье на маршала. М., 1996.
25. Jansen M., Petrov N. Mass terror and the court: The Military Collegium of the USSR // Europe-Asia Studies. 2006. Vol. 58. P. 589-602.
26. Сувениров О.Ф. Военная колегия Верховного Суда СССР (1937-1939 гг.) // Вопросы истории. М., 1995. № 4. С. 137146.
27. Смирнов Н.Г. Репрессированное правосудие. М, 2001.
28. Кудрявцев В.Н. Трусов А.И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002.
29. Кузнецов И.Н. Массовые репрессии на территории Западной Сибири в
1930-е годы и реабилитация жертв террора: дис. ... канд. ист. наук. Томск, 1992.
30. Папков С.А. Репрессивная политика советского государства в Сибири (1928 - июнь 1941 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 2000.
31. Мильбах В.С. Политические репрессии командно-начальственного состава РККА и Флота на Востоке страны в 19361939 гг.: дис. ... д-ра ист. наук. Иркутск, 2005.
32. Рожнева Ж.А. Политические судебные процессы в Западной Сибири в 1920-1930-е гг.: дис. ... канд. ист. наук. Томск, 2003.
33. Мироненко А.Н., Бенько А.П. Карательные органы на Украине в середине 30-х годов ХХ столетия. Киев; Днепродзержинск, 1993.
34. Григорьев В.И. Из истории организационного и правового механизма репрессий в Казахстане // Известия АН Казах-ССР. Серия: Общественные науки. Алма-Ата, 1991. № 4. С. 61-67.
35. Степанов М.Г. Репрессивная политика советского государства в 19281953 гг.: проблемы российской историографии: дис. ... канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2009.
