CC BY
90
В.А. Шевченко
СОВЕТСКАЯ ШКОЛА:
ПЕРЕХОД ОТ БЕЗРЕЛИГИЗНОГО ВОСПИТАНИЯ К АНТИРЕЛИГИОЗНОМУ
(1927 - 1929 гг. )
Введение в советской общеобразовательной школе антирелигиозного воспитания вместо безрелигиозного с 1928/29 уч. г. освещено поверхностно и фрагментарно. Исследователи не проводили анализ того, как главные инструменты учебного процесса - программы и учебники - перерабатывались с целью антирелигиозного воспитания учащихся1.
Цель статьи - показать, как безрелигиозные школьные программы 1927 г. перерабатывались в антирелигиозные программы 1929 г.
Прежде всего необходимо разобраться в терминах. В условиях советской действительности второй половины 1920-х гг. под безрелигиозным воспитанием в школе понималось материалистическое естественнонаучное просвещение, одной из задач которого являлось формирование атеистического мировоззрения у школьников. Антирелигиозное воспитание предполагало вовлечение школы в активную борьбу с религией и церковью, воспитание у учащихся резко негативного к ним отношения.
Второй вариант школьных программ Государственного ученого совета (ГУС), подготовленный в 1926 - 1927 гг., воспринимался частью педагогической общественности как следствие установки Наркомпроса РСФСР на «безрелигиозную школу». «Если в первом варианте сильно подчеркивалась борьба за мировоззрение и слабо борьба за навыки, - писал директор Института методов школьной работы В.Н. Шульгин, принимавший активное участие в разработке второго варианта2, -то во втором чрезмерно подчеркивалась борьба за навыки и отодвигалась борьба за мировоззрение»3. М.В. Крупенина, другой известный педагог, в статье «Программы ГУСа в свете воспитательных задач школы» отмечала: «В самом деле, если первый вариант был перегружен обществоведческим и природоведческим материалом, то второй вариант, облегчая школу и учителя, чрезвычайно затруднял ему антирелигиозную работу снятием, например, комплекса «Небо и Земля»»4.
Программы ГУСа 1927 г. представляли так называемую комплексную систему, которая во введении определялась как «отражение связей между основными жизненными явлениями (природа, труд, общество). Понимание этих связей является сутью образовательной работы»5. Программы, представлявшие явления в их взаимосвязи, ставили целью сформировать у школьников материалистическое миропонимание6 . Большое значение в этом смысле имело естествознание. В методической записке по природоведению приводились слова Н.К. Крупской: «В деле разрушения всяких предрассудков, суеверий и религиозности в том числе, ничто так радикально не действует, как привычка добираться до причин явлений. Если мы всерьез хотим вести антирелигиозную пропаганду, мы должны поставить на должную высоту преподавание естествознания»7 .
Для I ступени (1 - 4 группы) программы представляли сплошной комплекс, отдельные предметы не выделялись. В программе для третьего года обучения (как в
сельском, так и в городском варианте) подтемы «Быт деревни и ее организация» (сельский) и «Культурная жизнь города» (городской) касались вопроса «борьбы со старым семейным укладом, с религиозными предрассудками, с суевериями»8. Отмечая «вредное влияние религии на здоровье»9, программа призывала уделить внимание борьбе с «религиозными предрассудками» при усвоении подтемы «Охрана здоровья в семье в городе»10. При проработке подтемы «Земля как шар и понятие о климате» на четвертом году обучения рекомендовалось для большего эмоционального воздействия рассказать «о мучениках за науку» (Дж. Бруно, Г. Галилей) 11 .
В программе по обществоведению (1-й концентр городской школы II ступени) на пятом году обучения предлагалось при сравнении жизни деревни до революции и после отметить верность церкви царю и помещикам12 . Программа по литературе на пятом году обучения включала изучение басен Демьяна Бедного «Свеча», «В церкви», «Христос Воскресе»13. На их проработку отводилось две недели 14.
Программа по естествознанию для второго концентра повышенной школы (8 - 9 группы) большое внимание уделяла эволюционной теории. В объяснительной записке к теме «Происхождение живых существ на Земле» указывалось: «Два альтернативных объяснения противостоят здесь друг другу: религиозное и научное. Первое основано на вере, второе - на наблюдении (в широком смысле) конкретных фактов явлений. Здесь для учителя весьма удобный случай для проведения антирелигиозной пропаганды»15 .
Эволюционное учение Ч. Дарвина являлось научным базисом всей программы по естествознанию второго концентра. В заключении делался концептуальный вывод: «Объяснив эволюцию строго механистически (материалистически), дарвинизм тем самым освобождает человека от цепей рабской веры в бога, являющейся тормозом не только для науки, но и для построения новой жизни вообще»16 .
Таким образом, программы ГУСа 1927 г., делая акцент на материалистическое объяснение мира, крайне мало касались социальной роли религии и не ставили прямую задачу воспитывать активного борца с религией и церковью.
Но условиям начавшегося наступления власти на церковь эти программы уже не отвечали, и некоторые руководители Наркомпроса и другие работники образования стали указывать на необходимость их редактирования. Так, заведующий Глав-соцвосом М.С. Эпштейн говорил на пленуме Центрального комитета Союза работников просвещения (18 - 22 сентября 1928 г.): «Теперь ставится задача оттенить в программах те моменты, которые помогут провести в школьной практике интернациональное, антирелигиозное и коллективистское воспитание. Эти моменты должны быть отражены не только в программе по обществоведению, но и по всем про-граммам»17.
Речь шла не о коренной переработке программ, а о внесении в них дополнительных тем. За основу брались программы 1927 г., которыми в Наркомпросе очень дорожили. «Участие школы в том или ином участке советского строительства должно быть отражено не через введение в программу добавочного, непосильного для ребят материала, а в умении, исходя из существующей программы, в которой отражены в общем и целом все направления нашего строительства, сделать работу школы настолько гибкой, чтобы все очередные важнейшие задачи и даже задачи второстепенные, но важные для данного района, стали вместе с тем и непосредственными задачами школы», - подчеркивали в Главсоцвосе18.
13 декабря 1928 г. участники совещания работников школы I ступени, членов ВКП(б) и ВЛКСМ, в прениях по докладу М.С. Эпштейна «Начальная школа как она есть» обращали внимание на то, что без насыщения программ антирелигиозным материалом учителю трудно проводить на практике антирелигиозное воспитание19. В предложениях комиссии АППО МК ВКП(б) на этом совещании говорилось о необходимости исправлений, которые должны быть внесены в программы ГУСа по вопросам классового, интернационального и антирелигиозного воспитания20.
В.Н. Шульгин в статье «О школьных программах», опубликованной в «Учительской газете» 11 января 1929 г., предлагал выпускать не только методические записки, но и расширить обществоведческий материал программ: «Нет этого, и трудно вести воспитательную работу; и спрашивают учителя, как и с чем увязать... как пронизать все антирелигиозными моментами»21 .
Известный педагог М.В. Крупенина в статье «Программы ГУСа в свете воспитательных задач школы», опубликованной в журнале «Коммунистическая революция», сравнивая первый (1924 г.) и второй (1927 г.) варианты программ, писала: «Мировоззренческий стержень программ должен быть не только восстановлен, но и усилен. Частичный пересмотр программ необходим, ибо иначе воспитательные задачи школы стоят под ударом»22. В том же номере журнала С. Гривун отмечал, что «все учителя, с которыми обсуждался вопрос об антирелигиозной пропаганде в школе, объяснили отсутствие антирелигиозной работы в школе тем, что ни в учебнике, ни в программе нет ни звука об этом, если не считать освещение в учебниках и программах вопроса о религиозных праздниках». «Нужно, чтобы Наркомпрос и все методические органы восполнили пробел в программах и учебниках по данному вопросу, - требовал С. Гривун, - нужно добиться, чтобы эта работа носила систематический характер на протяжении всего учебного года»23. Уральский педагог В. Золотавин также возмущался по этому поводу: «Переходя к антирелигиозной работе школы, приходится только удивляться тому безразличию, с каким относятся программы к этому важному вопросу... На практике получается следующее: или работник занимается «творчеством», приводящим зачастую и совершенно к нежелательным выводам, или вовсе не включает антирелигиозного вопроса в свою работу»24.
14 февраля 1929 г. появилось циркулярное письмо ЦК ВКП(б) «О мерах по усилению антирелигиозной работы», где Наркомпросу РСФСР предписывалось «взять более решительный курс по преодолению элементов нейтрализма школы к религии, выражающегося в так называемом безрелигиозном воспитании, поручив ему... разработав методы антирелигиозной пропаганды в школе, внести соответствующие поправки к программам школы»25.
7 марта, в заключительном слове на VII съезде Союза работников просвещения, А.В. Луначарский сообщил, что на особом совещании в Наркомпросе решили пересмотреть программы. «Но это не будет, в сущности, пересмотр программы, -уточнил он, - никаких радикальных изменений не будет, но будут некоторые изменения текста и некоторые детальные изменения, которые придадут более выраженный характер программе и больше будут находиться в соответствии с теми указаниями, которые мы даем в циркулярном письме по этому поводу»26.
В статье «Антирелигиозная борьба в школе», опубликованной в «Известиях» 26 марта, он писал: «Наши программы, которые заряжены достаточным количеством антирелигиозного духа, будут в этом отношении несколько перередактирова-
ны для того, чтобы сгруппировать и выпуклее установить в них точное и непосредственное направление на борьбу с религией»27.
Но редактированием программ дело не должно было ограничиться. «Борьба против религии должна органически войти во все преподаваемые в школе предметы, и это должно отразиться как на методической литературе для учителя, так и на учебниках для детей», - говорил A.B. Луначарский 3 апреля в Академии коммунистического воспитания28.
Прежде всего редактированию подверглись программы для школ I ступени (1 -4 группы). Программы планировалось опубликовать для обсуждения в конце марта и издать в новой редакции к началу нового учебного года29.
4 апреля коллегия Наркомпроса РСФСР, заслушав вопрос о редактировании программ для школ I ступени, постановила: «Не считая целесообразным коренной пересмотр программ школ I ступени... предложить Главсоцвосу при выпуске нового издания программ внести в них следующие изменения... уточнить задачи культурной революции и классовой борьбы (...борьба с религиозными верованиями, суевериями и предрассудками, воспитание нового человека - коллективиста, интернационалиста, материалиста и т.п.)»30.
B мае XIV Всероссийский съезд Советов по докладу A.B. Луначарского «О текущих задачах культурного строительства» постановил «в школьных программах усилить моменты классового, интернационального и антирелигиозного воспи-тания»31.
Программы, опубликованные в июле, были представлены как «проект редакционных изменений комплексных программ первых трех лет и новой редакции программ четвертого года школ I ступени, разработанный Главсоцвосом РСФСР, МОНО и ЛООНО»32. В записке Главсоцвоса «О предстоящей работе над программами» оговаривалось, что программу не стали полностью перерабатывать, «чтобы не выводить из употребления ни одной уже вышедшей в жизнь рабочей книги». Но здесь же пояснялось, что «учет требования заострения классовых моментов в программах школы I ступени, учет требования усиления антирелигиозного и интернационального воспитания... уже вынудили... к более значительной перестройке четвертого года обучения. Когда же перед школой будут поставлены в более широком масштабе вопросы политехнического образования... перестройка программы I ступени потребует нарушения и основного комплексного стержня ее»33. Проект программ способствовал, как указывалось в предисловии, воспитанию «нового человека-кол-лективиста, интернационалиста, антирелигиозника, материалиста» и был призван содействовать вовлечению детей «в борьбу и строительство»34.
И в городском, и в сельском вариантах проекта программ, начиная с первого года обучения, присутствовал антирелигиозный компонент. На первом году обучения антирелигиозные моменты содержались в темах: «Охрана здоровья» (сельский вариант), где рекомендовалось рассказать о «ярких случаях смерти при лечении молитвой и святой водой»35; «Приготовление к зиме. Жизнь и труд зимой» (городской и сельский варианты), где говорилось о привлечении детей к участию в анти-рождественской кампании36; «Наступление весны и весенние работы» (городской и сельский варианты), где говорилось о привлечении детей к участию в антипасхаль-ной кампании37 .
На втором году обучения: «Жизнь и труд детей летом и начало работы школы» (городской и сельский варианты), где предлагалось подчеркнуть «бессмыслен-
ность молебнов от засухи, борьбы с пожарами», так как «не бог и не молитвы спасают от бедствий»38; «Осенние работы в деревне» (сельский вариант), где при объяснении причин урожая рекомендовалось отметить, что урожай зависит не от бога39; «Охрана здоровья» (городской и сельский варианты), где говорилось о «вреде религиозных обрядов» для здоровья40; «Жизнь и труд в городе зимой», «Жизнь и труд в деревне зимой», «Весна и весенняя работа» (городской), «Начало весны и подготовка к весенним работам», где снова говорилось о привлечении школьников к участию в антирождественской и антипасхальной кампаниях (в пояснении к темам давались практические советы)41; «Весенние работы в деревне» (сельский), где предлагалось порассуждать о запретах выезжать, копать, сеять раньше определенного срока, работать в церковные праздники42.
На третьем году обучения: «Наш город» (городской вариант), «Деревня» (сельский), где религию связывали с классовой борьбой («Нужно вызвать у детей враждебное отношение к религии как к огромному социальному злу, познакомить детей с классовой сущностью религии, с тем что служители религиозных культов сеют тьму и невежество, отвлекают внимание трудящихся от борьбы за лучшую жизнь на земле, объединяясь с врагами трудящихся»)43; «Деревня и город» (сельский), где предлагалось заострить внимание на том, как религия препятствует «культурному развитию трудящихся»44; «Как живут и работают в деревне» (городской), где подчеркивалась религиозность крестьян и то, какой «вред» она приносит «правильному ведению сельского хозяйства»45.
На четвертом году обучения: «От чего зависит урожай и как его поднять?» (сельский вариант), где предлагалось сопоставить «результаты урожаев тех земледельцев, которые надеются на бога и плохо ведут свое хозяйство, и тех земледельцев, которые ведут свое хозяйство хорошо, получают хорошие урожаи, но приписывают эти урожаи божьей воле»46; «Борьба трудящихся в царской России и Октябрьская революция» (городской и сельский варианты), где рекомендовалось познакомить школьников с тем, «какую роль играла в закабалении трудящихся религия всех направлений и почему, в частности, церковь защищала и защищает интересы помещиков и капиталистов»47; «Человек и Земля» (городской и сельский), где противопоставлялись религиозный и научный взгляды на мироздание (прохождение этой темы связывалось с проведением антипасхальной кампании)48. В «Итогах работы группы за 4 года» предлагалось в том числе подвести итоги того, как группа боролась с религией49 .
Главсоцвос предлагал обсудить указанный проект на курсах и конференциях учителей и с начала 1929/30 уч. г начать обучать по новой редакции программ50.
Проект программ обсуждался в печати и на учительских конференциях. Осенняя производственная конференция учителей в Свердловском округе высказалась за немедленное применение проекта на практике51. В. Сироткин в журнале МОНО «Вестник просвещения» предлагал критически переработать программу Наркомп-роса в каждой школе, затем собранные материалы по переработке программ рассмотреть в окружном отделе народного образования и окончательно доработать в облоно. Причем в качестве одного из критериев оценки предлагалось наличие в программах материала по антирелигиозному воспитанию 52.
Инспектор школьного отдела Главсоцвоса И.Л. Смирнов рекомендовал каждому учителю и коллективу учителей «взять на себя работу по детализации и конк-
ретизации отдельных элементов программы», причем «изучение программ и дальнейшее их совершенствование должно идти по линии еще большего усиления в них элементов классового коммунистического воспитания, воспитания антирелигиозного»53.
Проект программ 1929 г. для школ I ступени стал первым опытом создания антирелигиозных программ для общеобразовательной школы. В отличие от программ 1927 г. в новой редакции программ религия и церковь наиболее отчетливо представлялись в качестве врага. Программы 1929 г., как и последующие программы, 1930 г. и 1931 г., являлись прежде всего воспитательным инструментом и только потом образовательным, что в 1929 - 1931 гг. пагубно отразилось на качестве школьного образования, а также провоцировало столкновения между школой и семьей на религиозной почве.
Примечания
1 См.: Королев Ф.Ф., Корнейчик Т.Д., Равкин З.И. Очерки по истории советской школы и педагогики. 1921 - 1931. М., 1961. С. 95-97.
2 ЭпштейнМ.С. Теоретические упражнения тов. Шульгина // Работник просвещения. 1929. № 20. С. 4.
3 Шульгин В.Н. О программах // Революция и культура. 1929. № 9-10. С. 32.
4 Крупенина М.В. Программы ГУС (а) в свете воспитательных задач школы // Коммунистическая революция. 1929. № 1. С. 33.
5 Программы и методические записки единой трудовой школы. М.; Л., 1927. Вып. 1. С. 11.
6 Программы... М.; Л., 1928. Вып. 1. С. 63.
7 Там же. С. 62.
8 Программы... М.; Л., 1927. Вып. 1. С. 40, 102.
9 Там же. С. 41.
10 Там же. С. 91.
11 Программы... М.; Л., 1928. Вып. 2. С. 121.
12 Программы... М.; Л., 1927. Вып. 3. С. 39.
13 Там же. С. 73.
14 Там же. С. 80.
15 Программы... М.; Л.: 1927. Вып. 5. С. 91.
16 Там же. С. 95.
17 Работник просвещения. 1928. № 20. С. 20.
18 ГА РФ. Ф. А-1575. Оп. 10. Д. 428. Л. 25.
19 Там же. Л. 269, 284.
20 Там же. Л. 151.
21 Шульгин В.Н. О школьных программах // Учительская газета. 1929. № 5. С. 2.
22 Крупенина М.В. Программы ГУСа в свете воспитательных задач школы // Коммунистическая революция. 1929. № 1. С. 35.
23 Гривун С. Заметки из местного опыта к совещанию по народному образованию // Коммунистическая революция. 1929. № 1. С. 41-42.
24 Золотавин В. О программах ГУСа // Просвещение на Урале. 1929. № 4. С. 68.
25 ГА РФ. Ф. Р-5263. Оп. 2. Д. 7. Л. 2.
26 Луначарский А.В., Скрыпник Н.А. Народное образование в СССР в связи с реконструкцией народного хозяйства. М., 1929. С. 140.
27 Цит. по: Луначарский А.В. Почему нельзя верить в бога? М., 1965. С. 306.
28 Там же. С. 314.
29 ГА РФ. Ф. А-1575. Оп. 10. Д. 434. Л. 104.
30 ГА РФ. Ф. А-2306. Оп. 69. Д. 1878. Л. 1-2.
31 РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 217. Л. 198.
32 Народное просвещение. 1929. № 7. С. 38.
33 Там же. С. 28-29.
34 Там же. С. 38-39.
35 Программы единой трудовой школы первой ступени // Народное просвещение. 1929. № 7. С. 43.
36 Там же. С. 45-46, 94-95.
37 Там же. С. 46, 96-97.
38 Там же. С. 49, 99-100.
39 Там же. С. 51.
40 Там же. С. 52, 103.
41 Там же. С. 53-55, 104-106, 108-109.
42 Там же. С. 56-57.
43 Там же. С. 61, 114.
44 Там же. С. 65.
45 Там же. С. 119.
46 Там же. С. 76.
47 Там же. С. 79.
48 Там же. С. 88-89.
49 Там же. С. 124.
50 Там же. С. 39.
51 Золотавин В. Массовое учительство о новом проекте программ ГУСа // Просвещение на Урале. 1929. № 10. С. 48.
52 Сироткин В. Как работать над программами школ I ступени // Вестник просвещения. 1929. № 12. С. 65.
53 Учительская газета. 1929. № 103. С. 2.
