CC BY
51
34. Michel A. «Führerinnen» im Dritten Reich. S. 122-123.
35. Ibid. S. 121-122.
36. Tagung der NS-Frauenschaft // Das Archiv. 1936. September. S. 840.
37. ömt. no: Michel A. «Führerinnen» im Dritten Reich. S. 130-131.
38. Michel A. «Alte Kämpferinnen». S. 257.
39. Ibid. S. 251-252.
40. Ibid. S. 243.
41. Dammer S. Op. cit. S. 228-229.
42. Ibid. S. 229.
43. Hauptabteilung Presse-Propaganda // Deutsches Frauenschaffen im Kriege. S. 83.
44. Scholtz-Klink G. Op. cit. S. 77.
45. Stephenson J. «Verantwortungsbewußtsein»: Politische Schulung durch die Frauenorganisationen im Dritten Reich // Erziehung und Schulung im Dritten Reich. Teil 2. Hochschule, Erwachsenenbildung. Hrsg. von M. Heinemann. Stuttgart, 1980. S. 197.
46. Die Aufgaben der Frau im Aufbauwerk des Führers // Das Archiv. 1935. Mai. S. 194.
47. Dammer S. Op. cit. S. 230.
48. Die Aufgaben der Frau im Aufbauwerk des Führers. S. 194.
49. Stephenson J. «Verantwortungsbewußtsein». S. 197.
50. u,mt. no: Michel A. «Alte Kämpferinnen». S. 244, 252.
51. Scholtz-Klink G. Op. cit. S. 129.
52. Michel A. «Alte Kämpferinnen». S. 257.
53. Stephenson J. «Verantwortungsbewußtsein». S. 199.
54. Schulungstagung der NS-Frauenschaft // Das Archiv. 1935. Juni. S. 386.
55. Dammer S. Op. cit. S. 230-231.
56. Michel A. «Alte Kämpferinnen». S. 252.
57. Brauße H. B. Die Führungsordnung des deutschen Volkes. Grundlegung und Führungslehre. Hamburg, 1940. S. 142-143.
58. Poggensee E. Junge Fhrerinnen beim Osteisatz im Gau Wartheland // NS-Frauenwarte. 10. Jg. Heft 8. S. 115.
59. Aus unserer Frauenarbeit // NS-Frauenwarte. 11. Jg. (1942). August. Heft 3. 3. Umschlagseite; Menzerath M. Alle im gleichen Dienst // NS-Frauenwarte. 11. Jg. (1942). September. Heft 5. S. 58.
60. Michel A. «Führerinnen» im Dritten Reich. S. 131-132.
61. Mayer K. Entnazifizierung von Frauen. Die Internierungslager der US-Zone Deutschlands 1945-1952. Berlin, 2004. S. 212.
62. Michel A. «Alte Kämpferinnen». S. 263.
63. u,mt. no: Michel A. «Führerinnen» im Dritten Reich. S. 115.
64. Ibid. S. 135-136.
УДК 9(47)
О. В. Рычкова
СОВЕТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ В ОЦЕНКАХ АМЕРИКАНСКОЙ ПРЕССЫ В КОНЦЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В публикуемой статье представлен анализ основных аспектов советской идеологии в оценках американских периодических изданий: причины эволюции американских воззрений, геополитические нюансы идеологии, сочетание идеологического инструментария и дипломатической практики.
The article is devoted to analysis of the main aspects of Soviet foreign-policy in American Press: motives of American view evolution, geopolitical ideological nuances, combination of ideological instruments and di plomatic practice.
Ключевые слова: общественное мнение, советско-американские отношения, Вторая мировая война
Keywords: public opinion, Soviet-American relations, World War II
Близившееся окончание Второй мировой войны имело результатом фокусировку внимания общественности США на проблемах, не связанных с ходом военных действий. В условиях политической нестабильности в Европе в американской периодике особое место заняла идеологическая проблема. Положения марксистско-ленинского учения о всемирной революции в Европе в американском восприятии способствовали слиянию внешнеполитического курса СССР и его идеологии в единое целое. Зачастую не только рядовые американцы, но и представители прессы, не будучи знакомыми с основными положениями коммунистической теории, не различали границы между политикой советского государства и идеологическими лозунгами. Вопрос оценивания официальной идеологии СССР и её воздействия на выбор политической стратегии приобретал, таким образом, фундаментальный характер. Редакторы «Тайм» без обиняков заявили, что отныне в Европе разворачивается борьба между тоталитарными и демократическими идеологическими силами и что советская идеология будет в центре этого конфликта [1]. Проблема советской идеологии рассматривалась американскими журналистами преимущественно с позиций перспектив ее конкретно-географического распространения на Восточную Европу, идейно-политическое будущее которой выглядело весьма туманно.
РЫЧКОВА Ольга Владимировна - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры всеобщей истории ВятГГУ © Рычкова О. В., 2009
В оценивании советской идеологии американскими средствами массовой информации отчётливо проявились два амбивалентных процесса.
С одной стороны, переход Соединённых Штатов в ранг мирового политического, военного и экономического лидера способствовал распространению идей и представлений об особой исторической миссии Америки, которые опирались на традиционные положения исключительности, превосходства, предначертания. Сама установка на «американскую исключительность» порождала особый идеологический климат в стране, отрицавший существование какого-либо другого мирового авторитета и влиявший на качественно новое восприятие Советского Союза. Следует отметить, что авторы, апеллирующие к демократическим традициям американцев, не утруждали себя фактическим анализом советской политики и идеологии и ставили во главу угла призывы к объединению против всемирного зла, выраженного в коммунистической идее. Наиболее яркий пример - Уильям Чемберлин. Если в 1944 г. этот автор прозрачно намекал на невозможность иметь какие-либо дела с коммунистической Россией, то уже в 1945 г. публицист призывал американское правительство использовать весь свой экономический и политический потенциал для сдерживания мировой коммунистической агрессии [2]. В опубликованной в 1945 г. работе содержался призыв заполнить «зияющие дыры» в образующейся пустоте в Европе: «Ради нас самих и ради мировой цивилизации мы должны предпринять максимум усилий, чтобы заполнить... моральный, политический и экономический вакуум - будь то в Европе, Азии или каком-либо ином районе»
[3].
С Чемберлином во многом был солидарен журнал «Форчун», добавляя при этом, что уступки СССР, мотивированные надеждами на демократизацию строя, и отказ от экспансионистских намерений необоснованны, поскольку «шанс на кардинальное преобразование СССР может быть дан только внешним фактором» [4].
Подобные априорные утверждения очень чётко отражали новое качество американской периодики, прежде всего консервативного толка, характеризовавшейся неуклонным ростом антикоммунистической фобии и нараставшей пассио-нарностью антисоветских установок.
Второй процесс отчетливо передавал политические установки руководства страны и настроения значительной части читающей Америки, сформированные к концу войны. Он выражался в том, что в прессе США сравнительно нечасто писали об угрозе утверждения коммунистической идеологии в странах Европы. Причиной тому, во-первых, являлся жёсткий советский контроль над выдачей информации иностранным обозре-
вателям. Это отмечали обозреватели многих американских изданий [5]. В то же время причины «невнимания» прессы к идеологической проблематике напрямую отражали корректность госдепартамента в отношениях с Советским Союзом. Такую позицию объясняет редакционная статья «Салют России!», опубликованная в «Нью-Йорк Таймс». Редакция убеждала читателей, что первичная задача заключается в том, чтобы обеспечить гарантии для утверждения порядка, исключающего возрождение подобных гитлеризму преступных режимов; все остальные вопросы - вторичны [6].
Кроме того, необходимо иметь в виду многочисленные позитивные оценки Красной Армии, патриотизма и мужества тружеников советского тыла, сочувствие к российским людским и материальным потерям, признание необходимости считаться с интересами Советского Союза после войны, звучавшие на протяжении трёх лет войны со страниц американской прессы. Отказаться от них значило поставить себя в неловкое положение.
Для американского корреспондентского корпуса не было тайной наличие противостояния советской идеологии в освобождаемых государствах Восточной Европы. Например, Фредерик Шуман, рассматривая распространение коммунистических идей за пределы СССР, следующим образом комментировал этот факт: «Экспорт коммунизма штыками ли, или портфелями объединяет все имущие элиты, всех церковников, всех националистов и даже большинство демократов против большевизма» [7].
«Невнимание» американских журналистов к проблеме советской идеологии отчасти было обусловлено также тем, что коммунистическая угроза в самой Америке была минимальной [8].
Таким образом, казалось бы, реальная ситуация в Европе пока не давала достаточных оснований для начала антикоммунистической кампании. Как отмечала в своих публикациях редакция «Нью-Йорк Таймс», предостерегая читателей от критики в адрес советской армии, пересечение Красной Армией Государственной границы СССР не является причиной для беспокойств [9]. Поэтому американская периодика в вопросе оценки советской идеологии проявила совершенно не свойственную ей лаконичность: избегая как излишне оправдательных, так и чрезмерно обвинительных характеристик и в основном ограничиваясь заявлениями общего плана, не вдаваясь в подробности.
Гораздо больше внимания американских корреспондентов привлекала дискуссия о степени допустимости использования Советской Россией идеологических рычагов для достижения своих внешнеполитических целей. То, что террито-
рия бывших союзников Оси будет сферой советского влияния вследствие его наибольшего вклада в их освобождение, американской прессе и либерального, и консервативного направлений представлялось очевидным уже к началу 1944 г. [10]
Отражая ход военных действий, американская пресса фиксировала два основных аспекта последствий вступления СССР в Европу: рост влияния Советского Союза как главного освободителя государств этого региона и идейно-психологический аспект побед СССР, способствовавший росту влияния левых партий и движений в Европе [11].
Большая группа американцев признавала, что сильные державы, подобные СССР, имеют право на особые региональные интересы, оперируя примерами из истории России [12]. Наиболее красноречива в данном случае позиция журнала «Аме-рикэн Мэркури»: «Перенеся в течение нескольких столетий ужасные вторжения шведов, французов, немцев, она (Россия. - О. Р.) не желает видеть ни одно государство Европы настолько сильным, чтобы оно было в состоянии напасть на нее. Жизненно важная проблема России в Европе - не завоевание, а безопасность; безопасность через равновесие сил» [13]. Да и «тактическое положение американцев и британцев было не самым благоприятным для того, чтобы спорить с ними (русскими. - О. Р.) о территории, которая расположена так близко к их историческим интересам» [14].
Историческая аргументация присутствовала в позиции Демари Бесс, которая отмечала, что государствам Восточной Европы был дан шанс реализовать демократические принципы. Однако, в силу ряда причин как внутреннего, так и внешнего характера, они избрали форму диктата или, в лучшем случае, управления реакционными кликами. Англосаксонские державы, по ее мнению, утратили влияние на идеологические процессы в этом регионе [15].
Признание «особых» региональных интересов Советского Союза в рамках идеологически дружественных или нейтральных стран Восточной Европы иногда обосновывалось и по образцу межамериканской системы [16].
Другой оценочный аспект основывался на моральном эффекте побед русских. Помимо подчеркивания «высокого уровня патриотизма», «идеологической солидарности» советских войск [17], американская пресса фиксировала и рост левых настроений в освобождаемых странах. Однако пресса разной общественно-политической ориентации говорила об этом с различной интонацией. Средства массовой информации, позитивно относящиеся к СССР, выделяли в событиях, происходящих в Восточной Европе, «де-
мократический элемент». Например, в статье А. Верта «Русские и их подвиг» в «Совьет Юнион Ньюс» говорится, что Красная Армия «обеспечивает прогрессивным элементам шанс, которого они не имели прежде, и прогрессивная антифашистская Восточная Европа появляется из руин войны» [18]. По мнению журнала «Нью Мэссиз», народы Европы не только не могут испытывать «враждебность к Советскому Союзу, чьи армии спасли их», но и, руководствуясь примером Красной Армии, получили «желание двигаться вперед» [19]. Практически та же идея прозвучала в статье «Перспективы Европы». Автор отмечает рост коммунистических симпатий, панславизма и политического оппортунизма у населения стран Восточной Европы вследствие успехов Красной Армии [20].
Либералы внимательно следили за развёртыванием национальных движений Сопротивления и уделяли серьёзнейшее внимание освещению на страницах своих изданий роли в нём Советского Союза. Характеризуя подпольные организации в прогерманских странах, Х. Улау сделал в целом достаточно справедливый вывод: «Нравится вам или нет, народные движения в балканских странах являются социально-революционными по характеру и по целям. Можно маркировать эти движения "коммунистическими" для того, чтобы их дискредитировать, но вряд ли это уничтожит их. Несомненно, здесь присутствует незначительный элемент коммунистического лидерства, но в целом большинство участников движений (включая руководство) не коммунисты» [21].
В противовес этим авторам, существенное число американских журналистов отмечали, что для Восточной Европы привлекательна не столько сама советская идеология, сколько другие (как внутренние, так и внешние) факторы. Например, весьма показательна эволюция взглядов Фриды Кирчевей. В течение всей войны она считала, что русская политика в Восточной Европе далеко не всегда соответствовала антифашистской модели союзника; однако в первые послевоенные месяцы, анализируя ситуацию конца войны, Кирчевей выступила с защитой советского доминирования, аргументируя это тем, что западноевропейская демократия не устраивала крестьянское население этого «примитивного региона» [22].
Иной подход был обусловлен журналом «Нэйшн», выделяющим среди прочего социально-политическую подоплёку идеологического фактора. Причины популярности коммунистической идеи в Европе рассматриваются здесь в рамках обострения классовых противоречий, внимание акцентируется на глубокой пропасти между правящими классами, военной кастой, бюрократией и широкими массами.
Очень подробный и чрезвычайно интересный анализ европейской ситуации в контексте назревающего англо-американо-советского идеологического соперничества в Восточной Европе был опубликован в «Нью Рипаблик» октябре 1944 г. По мнению авторов статьи, ошибка англо-американской дипломатии состоит в том, что США и Великобритания прикладывают максимум усилий для сохранения остатков предвоенных идеологических систем и политических режимов и поэтому всеми силами поддерживают Бадальо и Савойский дом в Италии, Петра в Югославии, Михая в Румынии, Маннергейма в Финляндии, Франко в Испании - этих «аристократических мумий, средневековых прелатов, бюрократических шишек, прогнивших чиновников и военщину». В результате этой «ошибочной политики» европейское общество всё больше склоняется в «левую, просталинскую, прокоммунистическую сторону» [23].
Военные успехи русских в 1944-1945 гг. заставили американскую прессу задаться вопросом: а что дальше? Тенденция рассматривать действия советской армии под углом возможного русского идеологического доминирования всё больше набирала силу, а проблема целей советской идеологии приобрела особое значение. В подходах к определению целей советской идеологии американская пресса продемонстрировала традиционную широту взглядов.
Собственное понимание целей советской идеологии предложили и левые журналисты. Как писал А. Соколов со страниц «Нью Мэссиз», «сторонники западной модели демократии утверждают, что освобожденные Советским Союзом страны Восточной Европы уже "фактически находятся под диктатурой Коммунистической партии"». Однако, по мнению публициста, демократические преобразования в восточноевропейских странах «не подразумевают "советизации" этих стран» [24]. Определённое распространение в США приобрела также точка зрения, согласно которой экспансионистские аппетиты СССР будут удовлетворены, если удастся устранить угрозы её рубежам в Восточной Европе [25].
Позиция либеральной прессы наиболее чётко проявила себя со страниц «Нью Рипаблик». Так, по мнению редакторов этого журнала, главная цель СССР состояла в «обеспечении мира как гарантии незыблемости советского строя» [26]. Еще один довод этой газеты состоял в том, что Россия не хочет распространять коммунизм на близлежащие страны, но и допустить образование враждебного санитарного кордона она тоже не может: «Она (Россия. - О. Р.) определенно предпочтет демократичные и дружественные правительства» [27]. Более того, Советский Союз «проявляет такт», спрашивая мнение западных
стран и «добровольно отказываясь от всех особых привилегий» [28]. Поэтому Советский Союз воздерживается от вмешательства во внутренние дела восточноевропейских стран. В качестве примера приводилась ситуация в Румынии [29].
Консервативная пресса в середине лета 1944 г. в данном вопросе характеризовалась умеренностью оценок. Так, еженедельник «Тайм» в редакционных обзорах общемировой ситуации отмечал, что нет оснований предполагать, будто Советский Союз попытается изменить социально-экономическую и политическую структуру стран региона, приводя в пример политику СССР в Румынии, лишённую, по мнению редакторов, какого бы то ни было навязывания своей идеологии [30]. Несколько дальше пошли в своей осторожной критике редакторы журнала «Лайф»: «Настоящие цели России в Европе соответствуют нашим стандартам». Однако далее следует: «Опасность заключается в том, что её политика, основанная на иных идеологических убеждениях, может измениться и стать такой же тоталитарной за её пределами, как и внутри страны» [31].
Крайний фланг этой аналитико-идеологичес-кой полемики представлял Уильям Буллит. Так, в журнале «Лайф» в сентябре 1944 г. бывший посол предупреждал читателей о том, что целью советской политики является «сталинизация Европы» и что только бескомпромиссное противостояние Советскому Союзу может предотвратить реализацию этой цели. Последствия советского военного доминирования в Европе, писал он, будут столь же ужасны, как и последствия завоеваний Гитлера [32]. Военный обозреватель еженедельника «Ньюс Уик» генерал Дж. Фуллер разделял эти взгляды, утверждая, что «русские больше заботятся о том, чтобы вести войну и выиграть мир в соответствии со своим курсом, а не о том, чтобы синхронизировать военные действия» [33]. Во многом вторя Буллиту, нетипичная для «Нейшн» крайность прозвучала в статье Дж. Де Вайо. Автор фактически призывал перед лицом угрозы «большевизации Европы» «сплотить и усилить все контрреволюционные силы» [34].
Показателен и опрос, проведённый журналом «Паблик Опинион Квотерли». На вопрос «Знаете ли вы главную цель советского правительства?» были получены следующие ответы [35]:
- распространение коммунизма в Европе - 5%;
- распространение коммунизма по всему миру - 10%;
- строительство в России социалистического государства - 53%;
- не знаю - 32%.
Таким образом, несмотря на наличие множества антисоветских публикаций, упрекающих
Россию в чрезмерно активном участии в судьбе Восточной Европы, широкое распространение имела мысль о том, что окончание Второй мировой войны не означает расширения экспансии Советского Союза. В то же время мнения типа «всемирный мир, а не всемирная революция является целью Советского Союза» (Д. Томпсон, 1945) [36] также стали уходить со страниц американской прессы. Поэтому не случайно даже среди либералов оценка внутриполитических событий в Восточной Европе в контексте советского влияния имела двоякий смысл. Так, Ф. Кирч-вей отмечала неоднозначность последствий вступления советских войск в Европу следующим образом: «Процессы, происходящие в Восточной Европе, не являются моделью демократических преобразований». С другой стороны, по мнению этого автора, эти процессы не являются и «односторонними шагами Москвы» [37].
В апреле 1945 г. в журнале «Нэйшн» была опубликована статья А. Вайо. Автор, анализируя взаимоотношения внутри Большой Тройки, обращает внимание читателей на рост значения идеологического фактора и показывает выступления отдельных категорий американского общества против теории и практики коммунизма. В качестве примера публицист приводит съезд католиков США в Сан-Франциско, где было заявлено о том, что «демократия и марксизм (как синоним советской идеологии. - О. Р.) несовместимы по сути» [38].
Однако подобные оценки коммунистической идеологии к концу 1945 г. были скорее исключением, чем правилом. Всё ещё широкое хождение имела мысль о том, что окончание Второй мировой войны не означает расширения идеологической экспансии Советского Союза. Замечания наподобие тех, что были сформулированы В. Гури-аном о «движении СССР прочь от политики коммунистической экспансии» [39], до сих пор были весьма распространёнными в американской прессе - в практическом плане на завершающем этапе войны по-прежнему доминировала установка, основанная на признании общности военных целей и задач участников антигитлеровской коалиции. Как отмечал в журнале «Америкэн Мэрку-ри» Норманн Анджелл, известный публицист, обладатель Нобелевской премии мира, «сегодня капиталистическая Великобритания и Соединённые Штаты используют все свои силы для того, чтобы помочь коммунистической России; коммунистическая Россия задействовала все свои ресурсы для того, чтобы защитить «свободы» Великобритании и Америки.» [40].
Следует отметить, что специфика советской идеологии рассматривалась американцами главным образом как проблема внутреннего характера, малоопасная для мирового сообщества,
однако процесс идентификации советской внешней политики и коммунистической идеологии на уровне американской общественности был весьма ощутимым.
По мере приближения к финалу войны идеологическое соперничество всё более сказывалось на отношениях союзников и на целостном восприятии американцами СССР. Существенную роль в этом процессе играла американская пресса, не только отражавшая перемены в умонастроениях населения страны, но и влиявшая на эти настроения.
Примечания
1. Time. 1945. October 15. № 14. P. 24-25.
2. Chamberlin W. H. Can We Do Business With Stalin? // American Mercury. 1945. August. Vol. 60. P. 201. См. также: Chamberlin W. H. «No» in «Can Stalin's Russia Go Democratic?» // American Mercury. 1944. February. Vol. 58. № 242. P. 142-148.
3. Chamberlin W. H. America: Partner in World Rule. N.Y., 1945. P. 138.
4. For a Free Democratic Russia // Fortune. 1946. July. Vol. 34. № 1. P. 2-3.
5. АВП РФ. Ф. 566. О. 6. П. 58. Д. 129. Л. 25.
6. Salute to Russia // New York Times. 1944. November 16. P. 22.
7. Schuman F. L. The Soviet Union and the Future of Europe // Current History. 1944. June. Vol. 6. № 34. P. 468.
8. Bernays E. L. Preview of American Public Opinion // American Mercury. 1944. March. Vol. 58. № 243. P. 342.
9. Russia's New National Anthem // New York Times. 1944. January, 4. P. 22; The Invisible Boundary // New York Times. 1944. January 5. P. 14.
10. См.: The War and the Business // Business Week. 1944. May 6. № 766. P. 115; The Great Pravda Mystery // New Republic. 1944. January 31.Vol. 110. № 5. P. 136; Eulau H. F. Russia and the Balkans // New Republic. 1944. April 3. Vol. 110. № 14. P. 462; Raditsa B. Russia in the Balkans // Nation. 1944. April 15. Vol. 158. № 16. P. 442.
11. Schuman Fr. The Soviet Union and the Future of Europe // Current History. 1944. Vol. 6. № 34. P. 467; Hoover C. B. Capitalism and Socialism: A New Soviet Appraisal // Foreign Affairs. 1944. Vol. 22. № 4. P. 541.
12. Mosely F. Aspect of Russian Expansion // American Slavic and East European Review. 1948. October. Vol. 7. № 3. P. 209; Strong A. L. The Russians Think of Home // Nation. 1944. September. Vol. 159. № 14. P. 379.
13. Coudenhove-Kalergi R. Why Not the United States of Europe? // American Mercury. 1944. April. Vol. 58. № 244. P. 418.
14. Russia's Western Claims // New Republic. 1944. January 17. Vol. 110. № 3. P. 72.
15. Bess D. Will Europe Go Communist After the War? // Reader's Digest. 1944. March. Vol. 44. № 263. P. 26-27.
16. Welles S. What Russia Wants // Reader's Digest. 1944. November. Vol. 45. № 271. P. 23; Braun Ch. E. The Balkans After Yalta // Current History. 1945. May. Vol. 8. № 45. P. 422; АВП РФ. Ф. 566. О. 6. П. 55. Д. 114. Л. 128.
17. High S. An Open Letter to the Russians // Reader's Digest. 1945. Vol. 47. № 279. P. 6; Johnston E. A. To Bridge the Gulf Between the U.S. and Russia // Reader's Digest. 1944. Vol. 45. № 268. P. 33.
18. Werth A. The Russians and Their Victories // Soviet Union News. 1945. Vol. 4. № 5. P. 149.
19. Berger H. Is Europe Dead? // New Masses. 1945. October 2. Vol. 57. № 1. P. 6.
20. Wolfers A. The Outlook for Europe // The Yale Review. 1944. December. Vol. 34. № 2. P. 202.
21. Eulau H. F. Russia and the Balkans // New Republic. 1944. April 3. Vol. 110. № 14. P. 462.
22. Kirchwey F. Russia and the West // Nation. 1945. June 25. Vol. 160. P. 684-685; Kirchwey F. On World or None // Nation. 1945. August 18. Vol. 161. P. 149150.
23. Mr. Bullitt's «Romans» // New Republic. 1944. October 2. Vol. 110. № 4. P. 424.
24. Sokolov A. Europe's New Democracies // New Masses. 1945. December 18. Vol. 57. № 12. P. 16.
25. Berle A. Navigating the Rapids, 1918-1971. N.Y., 1973. P. 340.
26. Russia and Her Neighbors // New Republic. 1944. September 25. Vol. 111. № 13. P. 366.
27. Davis J. Russia's Postwar Aims // New Republic. 1944. September 4. Vol. 111. № 10. P. 276.
28. The World After the War. The Future of Imperialism // New Republic. 1945. January 22. Vol. 112.
№ 4. P. 104, 105; Russia Returns from Isolation // New Republic. 1945. May 7. Vol. 112. № 19. P. 631.
29. Davis J. Russia's Postwar Aims // New Republic. 1944. September 4. Vol. 111. № 10. P. 276.
30. Time. 1944. July 17. Vol. 44. № 3. P. 36-37.
31. After Yalta // Life. 1945. February 26. Vol. 18. P. 24.
32. William C. B. The World From Rome // Life.
1944. Vol. XVII. September 4. P. 94-96.
33. АВП РФ. Ф. 566. О. 6. П. 53. Д. 113. Л. 257.
34. Del Vayo J. A. V-Day and Revolution // Nation.
1945. March 17. Vol. 160. № 11. P. 304.
35. Walsh W. B. What The American People Think of Russia // Public Opinion Quarterly. Winter 1944-1945. Vol. 8. № 4. P. 514.
36. РГАСПИ. Ф. 515. О. 1. Д. 4096. Л. 52. См. также: Бурмистенко A. H. «Тайме»: Бизнес и политика. М., 1977. С. 97-99; Gurian W. The Soviet Union // Commonweal. 1945. June 29. Vol. 42. P. 254-255.
37. Kirchwey F. Russia and the West // Nation. 1945. June 23. Vol. 160. № 25. P. 686.
38. Vayo A. D. America and the Coalition // Nation. 1945. April 21. Vol. 160. № 16. P. 431.
39. Gurian W. The Soviet Union // Commonweal. 1945. June 29. Vol. 42. P. 254-255.
40. Angell N. Peace and the Common Man // American Mercury. 1944. November. Vol. 59. № 251. P. 526.
НОВЫЕ КНИГИ
Кировчане в боях за Ленинград. К 65-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады :
по материалам городской научно-практической
конференции 5 февраля 2009 г. /
под ред. В. Т. Юнгблюда. -
Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. - 130 с.
