CC BY
252
10. Luzgareva O. I. The attitude of students to their health [Otnoshenie studentov k svoemu zdorov'ju]. Sociological yearbook of KemSU (2011-2012 academic year, 2012-2013 academic year): a collection of reports on the results of university sociological research [Sociologicheskij ezhegodnik KemGU (2011-2012 uch. god, 2012-2013 uch. god): sbornik otchetov po rezul'tatam vnutrivuzovskih sociologicheskih issledovanij]. Kemerovo State University; Sociological laboratory. Kemerovo, 2013. P. 112-165. (In Russian).
11. Mueller H. Drawing mental maps: a method of generating and structuring ideas [Sostavlenie mental'nyh kart: metod generacii i strukturirovanija idej]. Moscow: Omega-L, 2007. 126 p. (In Russian).
12. General psychology: The course of lectures for the first stage of pedagogical education [Obshhaja psihologija: Kurs lekcij dlja pervoj stupeni pedagogicheskogo obrazovanija]. Comp. E. I. Rogov. Moscow: VLADOS, 1998. 448 p. (In Russian).
13. Using the Internet [Pol'zovanie Internetom]. Available at: http://'Wciom.ru/news/ratings/polzovanie_internetom/. (accessed 06.03.2017). (In Russian).
14. President, people, media: triangle of communications [Prezident, narod, SMI: treugol'nik kommunikacij]. Available at: http:// wciom.ru/index.php?id=236&uid=116058. (accessed 06.03.2017). (In Russian).
15. Knowledge management in the innovative economy [Upravlenie znanijami v innovacionnoj jekonomike]. Ed. B. Z. Milner. Moscow: Economics, 2009. 599 p. (In Russian).
16. Webster F. Theories of Information Society [Teorii informacionnogo obshhestva]. Moscow: Aspect Press, 2004. 400 p. (In Russian).
УДК/uDC 303.424+343.35 Е. А. Морозова, С. А. Пфетцер, А. В. Сухачева
E. Morozova, S. Pfettser, A. Suhacheva
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИЗУЧЕНИЯ КОРРУПЦИИ И БОРЬБЫ С НЕЙ В СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ
SOCIOLOGICAL METHODS OF STuDY OF CORRuPTION AND COMBATING wITH IT IN EDuCATIONAL SYSTEM
Введение. Цель статьи — описание социологической методики изучения мнений участников образовательного процесса — педагогов и обучающихся — относительно различных аспектов коррупции.
Методология. С опорой на различные подходы к изучению процессов коррупции, опыт отдельных исследовательских групп, а также имеющуюся законодательную базу, был создан инструментарий, позволяющий фиксировать: общее отношение к коррупции; оценки распространения коррупции и ее динамики; оценки коррупционной деятельности в сфере образования; мнения о борьбе с коррупцией. Методика содержит как оригинальные индикаторы отношения к противоправным действиям, так и используемые ведущими социологическими центрами, что позволяет сравнивать эмпирические данные с результатами общероссийских исследований.
Результаты. На основе разработанной методики был проведен пробный опрос педагогов и обучающихся образовательных организаций города Кемерово и Кемеровского района. Он, в частности, показал, что почти три четверти опрошенных негативно относятся к коррупции; каждый четвертый педагог и каждый седьмой обучающийся имеют определенный опыт участия в коррупционных действиях; коррупцию на уровне России считают высокой более половины педагогов и обучающихся; на уровне региона и муниципального образования оценки коррупции ниже; в системе образования самые негативные отзывы поступили в адрес высшей школы; четверть школьников знают о коррупционных схемах во время сдачи ЕГЭ; лишь шестая часть респондентов надеются на полное искоренение коррупции в России и др.
Заключение. Проведенное исследование доказало адекватность разработанного инструментария, который планируется использовать для социологического изучения коррупции в образовательных организациях Кузбасского региона.
Introduction: The purpose of the article is to describe the sociological methodology for studying the opinions of participants in the educational process — teachers and trainees — on various aspects of corruption.
Materials and Methods: Based on various approaches to the study of corruption processes, the experience of individual research groups, as well as the existing legislative base, a tool was created to record: the general attitude to corruption; Assessment of the spread of corruption and its dynamics; Evaluation of corruption in education; Opinions on the fight against corruption. The methodology contains both original indicators of the study of the attitude to unlawful actions and those used by leading sociological centers, which makes it possible to compare the empirical data obtained with the results of all-Russian studies.
Results: Based on the developed methodology, a pilot survey of teachers and students of a number of educational organizations of the city of Kemerovo and the Kemerovo region was conducted. It, in particular, showed that almost three-quarters of respondents negatively regard corruption; That every fourth teacher and every seventh trainee has some experience of involvement in corrupt practices; That more than half of teachers and students consider high-level corruption at the Russian level; That at the level of the region and the municipal entity, corruption assessments are lower; That in the education system the most negative feedback came to the higher school; That a quarter of schoolchildren are aware of corruption schemes during the passing of the USE; That only a sixth of respondents hope for the complete eradication of corruption in Russia and other.
Conclusion: The conducted research has proved the adequacy of the developed toolkit, which is planned to be used for the sociological study of corruption in educational organizations of the Kuzbass region.
Ключевые слова: коррупция, борьба с коррупцией, социологическая методика, образовательная организация, обучающиеся, педагоги, регион.
Keywords: corruption, fighting corruption, sociological methodology, educational organization, students, teachers, region.
Введение
Широкое распространение коррупции является актуальной проблемой современного российского общества. Однако следует признать, что коррупция — явление историческое, всеобщее и многогранное, как по своей природе, масштабам, формам проявления, так и по отношению к ней. Некоторые исследователи считают коррупцию универсальным феноменом, присутствовавшим во все времена и века и во всех странах, приводя в пример рассуждения Ж.-Ж. Руссо, который полагал, что человек по своей природе хороший, но в результате комплекса исторических событий он деформируется и, в частности, коррумпируется, а само общество и есть то, что делает человека жадным, лживым и т. п. [8, с. 109-115].
Одна из сфер общественной жизни, где коррупция находит проявление, — образование. Поэтому перед авторами настоящей статьи стояла цель разработать и апробировать социологическую методику по изучению отношения к коррупции на разных уровнях ее проявления и борьбе с нею основных участников образовательного процесса. Создание адекватной методики позволит получить надежный инструмент мониторинга мнений по одной из острых проблем современности, а систематические исследования дадут информационную основу для оценки эффективности мер по ее искоренению.
Методология
Коррупция давно привлекает внимание мыслителей, одни из которых изучают ее исторические корни, другие — экономические и политические факторы, третьи — правовые основы, четвертые — социально-психологические аспекты [1; 2; 5; 14]. Поэтому коррупционную проблематику смело можно назвать междисциплинарной.
Научное и экспертное сообщества выделяют различные классификации методологических подходов к изучению коррупции. Так, А. С. Быстрова и М. В. Сильвестрос описали четыре подхода: 1) традиционный, «идеалистически-философский» («морализаторский», «конвенционный»); 2) «ревизионистский»; 3) экономический (рыночно-центристский); 4) ортодоксальный марксистский [4, с. 88-90].
И. В. Шуманов утверждает, что эмпирические исследования по проблемам коррупции на постоянной основе стали проводиться с конца прошлого века и что в настоящее время большинство исследований по коррупционной тематике сосредоточено в экономике и социологии [16, с. 27]. Такой вывод делают и специалисты ФОМ (фонда «Общественное мнение»). Так, еще в 2011 году
в одном из своих докладов они выделили три основных экономических направления в исследовании коррупции (построение математико-экономических моделей коррупции; эконометрические исследования; институциональные исследования) и три социологических (классификация различных видов коррупции; изучение коррупции как специфической разновидности социальных отношений; измерение уровня и структуры коррупции). Также исследователи называют три группы наиболее распространенных методов измерения коррупции: социологические опросы; экспертные оценки; интегральные оценки, получаемые на базе агрегирования результатов рейтингов коррупционности, предлагаемых различными организациями [13, с. 3].
Проблемы коррупции и борьбу с нею активно исследуют и во Всероссийском центре изучения общественного мнения (ВЦИОМ). При этом социологи изучают как общее отношение к коррупции, так и отношение к отдельным случаям, связанным с коррупционной деятельностью («дело Гайзера», «дело Хорошавина», «дело Улюкаева», расследование коррупционной деятельности в министерстве обороны и др.), проводят как разовые исследования, так и мониторинговые [6; 9; 10; 11; 15]. В сфере образования изучаются мнения людей относительно проведения Единого государственного экзамена и динамики уровня коррупции на стадии поступления в вузы [7].
Таким образом, в настоящее время социологическое изучение является одним из наиболее распространенных направлений анализа коррупционных проявлений и антикоррупционной деятельности. Импульс к активному использованию социологических методов дал принятый в 2008 году Федеральный закон «О противодействии коррупции», который за время своего действия неоднократно изменялся и дополнялся и нормы которого конкретизируются в большом числе подзаконных актов. В данном законе устанавливаются основные принципы противодействия коррупции, правовые и организационные основы предупреждения коррупции и борьбы с нею, минимизации и/или ликвидации последствий коррупционных правонарушений [12].
В законе «О противодействии коррупции», в статье 6 («Меры по профилактике коррупции»), говорится о формировании в обществе нетерпимости к коррупционному поведению. Для того чтобы определить, каков уровень этой нетерпимости у граждан и каково отношение к коррупции и борьбе с нею, необходимы систематические и глубокие исследования как в обществе в целом, так и в рамках отдельных сфер, отраслей, профессиональных групп, региональных сообществ, категорий населения.
Основываясь на данном положении, авторы настоящей статьи разработали и апробировали инструментарий для изучения отношения участников образовательного процесса к коррупции и борьбе с нею. В качестве объекта исследования с использованием созданной методики были определены педагогические работники и обучающиеся, предмета — их отношение к различным аспектам коррупции.
Поскольку с содержательной точки зрения методика должна работать на исследовательские задачи, приведем их, а затем остановимся на каждой:
1) определить общее отношение к коррупции;
2) изучить оценки распространения коррупции и ее динамики;
3) проанализировать оценки коррупционной деятельности в сфере образования;
4)изучить мнение о борьбе с коррупцией.
Отметим также, что при формировании анкет для педагогов и обучающихся осуществлялась попытка обеспечить максимальную сопоставимость данных по двум группам респондентов, поэтому формулировки вопросов и ответов должны были быть по большей части идентичными. Важно было обеспечить сравнимость данных и с результатами других исследований, особенно проводимых на федеральном уровне, что сподвигло авторов к включению в анкеты некоторых вопросов из методик ВЦИОМ.
Для апробирования разработанной методики в апреле 2017 года было проведено анкетирование 332 педагогических работников и 288 обучающихся 14 образовательных организаций города Кемерово и Кемеровского района. Анкета была размещена на сайте Кузбасского регионального института развития профессионального образования (КРИРПО); профессиональные образовательные организации, а также два губернаторских учреждения общего образования с помощью письма и инструкции были проинформированы о проводящемся в онлайн-режиме исследовании. При этом на анкету педагога отвечали преподаватели всех 14 образовательных организаций, а на анкету обучающегося — только обучающиеся старших классов ГБНОУ «Губернаторская женская гимназия-интернат» и ГБНОУ «Губернаторская кадетская школа-интернат МЧС». Обработка
данных осуществлялась с помощью пакета программ IBM — SPSS Statistics Base. Результаты пилотажного исследования в сжатой форме будут представлены после характеристики инструментария в разрезе исследовательских задач.
Результаты исследования
Прежде чем приступить к решению первой исследовательской задачи (определению общего отношения к коррупции), необходимо прежде всего разобраться с самим понятием «коррупция». Здесь следует подчеркнуть, что в научной литературе существует множество трактовок данного понятия [см., например, 4]. Однако в исследовании сделана ориентация на понятие, приведенное в ФЗ «О противодействии коррупции»: коррупция — злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами» [12]. Данная трактовка была приведена в анкетах в форме подстраничной ссылки.
В определении перечислены различные формы коррупции, мы объединили их в две условные группы: 1) злоупотребление служебным положением, полномочиями; 2) взяточничество, коммерческий подкуп. Основное отличие этих двух групп форм коррупции заключается в прямом использовании материальных (прежде всего финансовых) средств или в отсутствии непосредственного их использования.
Итак, для определения общего отношения к коррупции респондентам адресовался вопрос: «Как вы в целом относитесь к практике взяток (подарков) и использования служебного положения для решения каких-либо проблем?». Ответы на данный вопрос демонстрируют, насколько терпимо относятся люди к наиболее распространенным формам коррупционных проявлений в целом. Предлагаемые варианты ответов варьируются от самых толерантных до крайне негативных: спокойно, как к российской традиции, с которой надо смириться; в целом вы осуждаете такую практику, но относитесь к ней терпимо, как к вынужденной необходимости; вам очень не нравится такая практика, за нее надо наказывать; вы крайне негативно относитесь к такой практике и считаете, что за нее надо сурово наказывать.
Но чувственное восприятие коррупции не говорит о соответствующем реальном поведении граждан — коррупцию можно осуждать и сталкиваться с нею в повседневной жизни, а можно спокойно к ней относиться, не участвуя в каких-либо противоправных действиях. Поэтому второй вопрос общего отношения к коррупции звучал следующим образом: «Приходилось ли вам лично когда-либо давать или брать взятки (подарки), пользоваться служебным положением (своим или других людей) для решения каких-либо проблем?». При этом вопрос для обучающихся звучал несколько иначе: «Приходилось ли членам вашей семьи когда-либо давать или брать взятки (подарки), пользоваться служебным положением (своим или других людей) для решения каких-либо проблем?». Это связано с тем, что молодежь вряд ли имеет опыт участия в коррупционных схемах, хотя слышать о них в семье, вероятно, приходилось. Предлагаемые ответы позволяли выбрать один из пяти вариантов: да, часто приходилось; приходилось, но не часто; приходилось 1 -2 раза; не приходилось; не хотите отвечать на вопрос. Последняя «подсказка» очень важна, т. к. ее отсутствие может исказить реальную картину, скрыв тех, кто не желает откровенничать.
Таким образом, два наиболее общих вопроса — о чувствах, которые вызывают коррупционные действия у людей, и о наличии «коррупционного опыта» (без конкретизации роли участника противоправных действий, без временных ограничений оценок) — позволяют получить «входную» информацию. Приведем краткие результаты пилотажного опроса педагогов и школьников по этим вопросам.
Ровно треть сотрудников образовательных организаций и столько же обучающихся крайне негативно относятся к коррупционным действиям и ратуют за суровые наказания участников противоправных действий. Еще более 40 % респондентов также выражают негативное отношение к коррупции, хотя они не столь категоричны. Терпимое отношение к проявлениям коррупции проявили 13 % педагогов и 15 % обучающихся. Есть и те, кто считает коррупцию традиционной для России практикой, с которой следует мириться. Примерно каждый двадцатый респондент не смог дать конкретного ответа на поставленный вопрос. В общей сложности пятая часть обучающихся и шестая часть сотрудников достаточно спокойно относятся к коррупционным действиям.
Что касается поведенческого аспекта, то, к сожалению, и некоторые сотрудники образовательных организаций, и некоторые обучающиеся (или члены их семей) имеют определенный коррупционный опыт. Так, 24 % педагогов и 14 % обучающихся признались в подобных практиках, правда, активной она является для единиц. Подавляющее же большинство опрошенных отрицают случаи взяточничества или пользования служебным положением.
А сопоставление ответов на два проанализированных вопроса показали их прямую связь: те респонденты, которые имеют практику коррупционных действий, более терпимо относятся к коррупции в принципе, чем те, кто никогда не был задействован в коррупционных схемах. Это зависимость касается и педагогов, и обучающихся.
Необходимость решения второй задачи исследования (оценка распространенности коррупции и ее динамики) обусловила формулировку трех вопросов. Первый был нацелен на выявление конкретной практики противоправного поведения в двух ранее обозначенных формах (злоупотребление служебным положением, полномочиями; взяточничество, коммерческий подкуп). В вариантах ответа перечислялись разные степени участия (или неучастия) в коррупционных действиях: да, приходилось вам лично; приходилось вашим близким людям; приходилось знакомым, коллегам; не приходилось, но вы слышали об этом; не приходилось и не слышали. Респондентам предлагалось вспомнить коррупционные случаи за последний год. Такое ограничение (один год) связано с тем, что, во-первых, более отдаленный срок оценки является менее достоверным, во-вторых, молодежь вряд ли смогла бы оценить более отдаленную ретроспективу (табл. 1).
Следующий вопрос являлся главным для определения степени распространения коррупции. Он позаимствован из методик ВЦИОМ и звучал следующим образом: «Как бы вы в настоящее время оценили степень распространения коррупции в российском обществе в целом, в Кемеровской области, в нашем населенном пункте...?». Вопрос имел продолжение для решения третьей исследовательской задачи — изучал степень распространения коррупции на разных уровнях системы образования. Для ответов использовалась пятивариантная шкала: «очень высокая», «высокая», «средняя», «низкая», «коррупции нет». На базе ответов на вопрос рассчитывался индекс коррупции (по методике ВЦИОМ), который измеряется в пунктах и может колебаться в пределах от 0 до 100. Ответу «очень высокая» присвоен коэффициент 1, ответу «высокая» — коэффициент 0,75, ответу «средняя» — 0,5, ответу «низкая» — коэффициент 0,25, ответу «считаю, что коррупции нет» — коэффициент 0. Чем больше значение индекса, тем выше уровень коррупции [10].
Еще один вопрос, способствующий решению второй задачи, изучал отношение респондентов к трехлетней динамике положения дел с коррупцией в России. Его формулировка сводилась к следующей: «Как вы полагаете, в области коррупции за последние три года ситуация в России изменилась к лучшему или нет?». Предлагаемые ответы были представлены в трех вариантах: «изменилась к лучшему», «ничего не изменилось» и «изменилась к худшему». Данный вопрос не уточнял формы коррупционной деятельности, не конкретизировал территориальный уровень или отраслевую принадлежность противоправных ситуаций, а измерял самые общие представления об изменении распространения коррупции в российском обществе.
Приведем в самом общем виде результаты пилотажного анкетирования по вопросам представленной исследовательской задачи.
Таблица 1
Ответы на вопрос «Приходилось ли вам за последний год каким-то образом сталкиваться с проявлениями коррупции?», % от числа опрошенных
" Формы проявления -—коррупции Варианты ответа ~ Злоупотребление служебным положением, полномочиями Взяточничество, коммерческий подкуп
Педагоги Обучающиеся Педагоги Обучающиеся
Да, приходилось вам лично 7 7 4 2
Приходилось вашим близким людям 5 7 3 7
Приходилось знакомым 14 16 9 9
Не приходилось, но вы слышали об этом 46 47 50 50
Не приходилось и не слышали 27 24 34 32
Всего 100 100 100 100
Как видно из таблицы 1, злоупотребление служебным положением является чуть более распространенной коррупционной практикой, чем взяточничество или коммерческий подкуп. Если с первой группой форм коррупции за год не приходилось сталкиваться вообще примерно четверти опрошенных педагогов и школьников, то со второй сталкивались около трети.
Чаще всего, отвечая на вопрос, участники образовательного процесса говорили о том, что слышали о фактах коррупции и не более того. Каждый четвертый педагог заявил, что ему пришлось столкнуться с такими проявлениями коррупции, как злоупотребление служебным положением, полномочиями, лично, или соответствующая ситуация была у близких родственников, знакомых. А каждый шестой столкнулся (лично или через родственников, знакомых) со взяточничеством или коммерческим подкупом. Еще больше случаев коррупции зафиксировали обучающиеся — 30 и 18 % соответственно.
При оценивании степени распространенности коррупции на федеральном и особенно региональном и муниципальном уровнях многие респонденты уходили от конкретных ответов. Интересно, что школьники посчитали себя более компетентными при оценивании масштабов коррумпированности общества. Коррупцию на уровне России большинство педагогов и обучающихся считают высокой или даже очень высокой (56 и 51 % соответственно). Среднюю оценку выставили 27 % сотрудников и 30 % обучающихся образовательных организаций. Доля низких оценок небольшая — 3 % у педагогов и 11% у обучающихся. На региональном уровне самыми распространенными оценками были средние (26 % у работников и 38 % у школьников). Однако педагоги в четыре раза чаще говорили о высоком уровне распространения коррупции, чем о низком, тогда как у обучающихся мнение иное: низкими масштабы коррупции посчитали 21 % опрошенных, а высокими — 17 %. Муниципальный уровень, по оценкам педагогов, характеризуется скорее как высокий, а по оценкам обучающихся — низкий. В таблице 2 приведены индексы коррупции, рассчитанные по указанной выше схеме.
Таблица 2
Индекс коррупции на федеральном, региональном и муниципальном уровнях
Объект оценки Педагоги Обучающиеся
Россия 61 59
Кемеровская область 43 36
Населенный пункт 35 28
Итак, педагоги считают уровень распространенности коррупции более высоким, чем обучающиеся. При этом чем выше уровень объекта оценки, тем выше индекс коррупции. Для сравнения приведем данные ВЦИОМ 2015 года (октябрь). В среднем для всего российского общества индекс коррупции составлял 70 %, для своих населенных пунктов — 56 % [там же].
Ответы на вопрос о динамке перемен в области коррупции показали, что по 28 % респондентов в каждой из групп опрошенных не смогли выразить определенного мнения. Большинство конкретных ответов сконцентрированы на варианте «ничего не изменилось». Такой ответ дали 40 % педагогов и 31 % обучающихся. Доли положительных и отрицательных ответов у педагогов почти одинаковы (положительных больше на 2 %), а обучающиеся чаще отмечали отрицательную динамику, чем положительную (на 9 %).
Интересно, что респонденты, которые имели личный коррупционный опыт, чаще других говорили о неизменности правовой ситуации или ее ухудшении, а не имеющее такового — о положительной динамике. Особенно четко данная закономерность прослеживается среди педагогических работников.
Третья исследовательская задача (оценка коррупционной деятельности в сфере образования) реализовывалась с помощью большего числа индикаторов. Во-первых, респонденты оценивали степень распространенности коррупции в сфере образования (в системе общего образования, в системе среднего профессионального образования, в системе высшего образования, в той образовательной организации, в которой работает или учится респондент) в рамках единого вопроса о масштабах коррупции. Во-вторых, уточнялось, какие именно случаи коррупционной деятельности имели место в образовательной организации в течение последних трех лет (табл. 4).
В-третьих, определялось отношение к коррупционным схемам, связанным с ЕГЭ. В данном случае респондентам адресовалось три вопроса: «Скажите, пожалуйста, известны ли вам случаи коррупционных действий при сдаче выпускниками школ Единого государственного экзамена?», «Как вы считаете, в связи с введением ЕГЭ уменьшилась ли коррупция при поступлении студентов в вузы?», «Согласны ли вы с утверждением: «С каждым годом случаев мошенничества, коррупции и подтасовки данных ЕГЭ становится все меньше»?». Эти вопросы также во многом созвучны с индикаторами ВЦИОМ [7].
Педагогические работники, оценивая распространение коррупции в системах общего, среднего профессионального и высшего образования в рамках пробного исследования, затруднялись в каждом третьем случае, а иногда и чаще. Правда, при оценке собственной образовательной организации доля ушедших от конкретных ответов была меньше — четверть. При этом обучающиеся в среднем в два раза реже затруднялись с конкретными оценками, чем их наставники.
Высоким уровнем коррупции считают немногие педагогические работники: в системе общего образования — 9 %, среднего профессионального — 5 %, в своей организации — 4 %. Исключение составляет система высшего образования — 32 % опрошенных педагогов говорят о высокой коррумпированности в высшей школе. Низким (в том числе нулевым) уровень коррупции в общеобразовательной школе называют 38 %, в СПО — 42 %, в своих учреждениях — 67 %. В вузах же соответствующий показатель составил всего 14 %. Аналогичные оценки дали и обучающиеся. Так, высокой коррупцию посчитали: в общеобразовательной системе — 18 %, в СПО — 18 %, в своей ОО — 5 %, а в системе ВО — 41 %. Низкой или отсутствующей считают коррупцию: в школах — 40 %, в ПОО — 31 %, в своем учреждении — 74 %, а в высшей школе — 22 %. В таблице 3 рассчитаны индексы коррупции по описанной выше схеме.
Таблица 3
Индексы коррупции в сфере образования
Объект оценки Педагоги Обучающиеся
Система общего образования 22 33
Система СПО 18 37
Система ВО 39 50
Ваша ОО 8 11
Итак, по заверениям респондентов, в системе образования самыми некоррумпированными являются те образовательные организации, в которых они работают или учатся. Далее следуют общеобразовательные школы в целом и учреждения СПО. А самым высоким уровень распространения коррупции видится в высшей школе.
Если сравнивать две группы респондентов между собой, то обучающиеся более жестко оценивают масштабы коррупции по всем без исключения объектам анализа.
В таблице 4 отражены формы коррупционных действий в тех образовательных организациях, представителями которых являются респонденты.
Следует подчеркнуть, три четверти респондентов заявили, что не знают о каких-либо коррупционных случаях в своем учреждении. Еще ряд респондентов (10 % педагогов и 7 % обучающихся) не захотели отвечать на данный вопрос.
Педагоги, которые указали на конкретные формы коррупции, чаще всего говорили об использовании служебного положения при принятии управленческих решений и решении кадровых вопросов. Кстати, подобные варианты ответов в анкете обучающихся не предусматривались. Некоторые указывали на взяточничество при оценивании знаний обучающихся. Остальные коррупционные проявления назывались редко (в 1-2 % случаев).
Обучающиеся чаще всего говорили о случаях использования служебного положения или взяточничества, с которыми сталкивались при поступлении в образовательную организацию. По заверениям школьников, бывают случаи использования служебного положения или взяточничества при оценивании знаний обучающихся.
Таблица 4
Ответы на вопрос «Скажите, пожалуйста, какие случаи коррупционной деятельности имели место в вашей образовательной организации в течение последних трех лет?» (можно было дать любое количество ответов),
% от числа ответивших
Варианты ответа Педагоги Обучающиеся
Использование служебного положения, полномочий при поступлении обучающихся в образовательную организацию 1 14
Взяточничество при поступлении обучающихся в образовательную организацию 1 9
Взяточничество при оценивании знаний обучающихся (в т. ч. за зачеты, экзамены, курсовые и выпускные работы) 4 5
Использование служебного положения при оценивании знаний обучающихся 2 7
Взяточничество при выполнении научно-исследовательских работ (статьи, диссертации, гранты и т. п.) 1 2
Принуждение к взятке, оказанию каких-либо услуг 2 2
Использование служебного положения, полномочий при принятии сотрудников на работу, назначении на должность, прохождении по конкурсу* 5 -
Использование служебного положения при принятии управленческих решений (давление на подчиненных, на коллегиальные органы, на профсоюз и т. п.)* 8 -
Другие 1 1
Не знаете таких случаев 75 74
Не хотите отвечать 10 7
* Данные варианты ответа содержались только в анкете педагога
Что касается вопросов, связанных с единым государственным экзаменом (ЕГЭ), то коротко отметим, что четверти школьников известны случаи коррупционных действий во время сдачи ЕГЭ. При этом лишь 7 % педагогов признались, что знают о таких ситуациях. Более трети респондентов полагают, что с введением ЕГЭ уменьшилась коррупционная составляющая при поступлении в вузы. Четверть педагогов и более трети обучающихся утверждают, что число случаев мошенничества, коррупции и т. п. при проведении ЕГЭ уменьшается.
На решение четвертой исследовательской задачи (изучение мнений о борьбе с коррупцией) «работали» три вопроса. Первый из них был комплексным, оценивающим мнение об антикоррупционной деятельности на разных территориальных уровнях (Россия, Кемеровская область, населенный пункт) и на разных уровнях системы образования (система общего образования, система среднего профессионального образования, система высшего образования, образовательная организация). Вопрос имел табличную форму и звучал следующим образом: «Как бы вы оценили антикоррупционную деятельность (профилактика коррупции, борьба с коррупцией) на российском, региональном, муниципальном уровнях, в системе образования, в вашей образовательной организации?». Шкала для оценивания была пятичленная. Для удобства сравнительного анализа рассчитывались интегральные оценки борьбы с коррупцией путем присвоения ответам «очень высоко» — 5 баллов, «скорее высоко» — 4 баллов, «на среднем уровне» — 3 баллов, «скорее низко» — 2 баллов, «очень низко» — 1 балла, не ответам — 3 баллов и определения среднего значения по каждому объекту оценки в отдельности и по всем вместе (табл. 5).
Второй вопрос «Как вы считаете, возможно ли полностью искоренить коррупцию и взяточничество в России или хотя бы уменьшить их масштабы?» идентичен индикатору, который используется во ВЦИОМ [3]. Третий вопрос был нацелен на выявление мер снижения коррупции в системе образования и в качестве вариантов ответа содержал перечень возможных путей борьбы с противоправными действиями (табл. 6). Респонденты могли отметить до трех вариантов, а также предложить свой ответ.
Приведем обобщенные данные по этим вопросам, полученные в ходе пилотажного опроса.
Таблица 5
Оценка борьбы с коррупцией, баллы
Объект оценки Педагоги Обучающиеся
Россия 2,6 3,1
Кемеровская область 2,8 3,2
Населенный пункт 2,8 3,0
Система общего образования 3,1 3,1
Система СПО 3,1 3,1
Система ВО 2,8 3,0
Ваша ОО 3,4 3,5
В СРЕДНЕМ 2,9 3,1
Данные таблицы демонстрируют, что в целом респонденты оценили уровень антикоррупционной деятельности как средний. Но школьники видят больше положительных моментов в этом процессе, чем их наставники.
Лишь шестая часть респондентов надеются на полное искоренение коррупции в России. Большинство же полагают, что совсем ее искоренить не удастся, но можно уменьшить. А некоторые (9 % педагогов и 7 % обучающихся) утверждают, что коррупцию невозможно ни победить, ни уменьшить.
В таблице 6 приведены распределения ответов педагогов и обучающихся на вопрос о путях борьбы с коррупцией в образовании.
Таблица 6
Ответы на вопрос «Какие из мер будут, на ваш взгляд, способствовать искоренению коррупции в системе образования?» (можно было дать до трех ответов), % от числа ответивших
Варианты ответа Педагоги Обучающиеся
Повышение заработной платы преподавателям 61 38
Введение официальной платы за дополнительные образовательные услуги 35 25
Ужесточение наказаний взяткодателям 30 47
Ужесточение наказаний взяткополучателям 40 56
Ужесточение контроля со стороны административных органов 14 36
Ужесточение контроля со стороны общественности 13 14
Расширение практики информирования о случаях коррупции через сайты, телефоны доверия и т. п. 14 6
Другие меры 5 1
Никакие меры не помогут 3 3
Затрудняетесь ответить 10 10
Каждый десятый респондент в обоих подмассивах не смог ответить на вопрос. Еще по 3 % опрошенных предположили, что никакие из мер не смогут снизить коррупцию в ОО. Остальные участники исследования дали в среднем по 2-3 ответа.
Среди педагогов на первое место вышла такая мера, как повышение заработной платы преподавателям. Далее плотной группой идут следующие действия: ужесточение наказаний взяткополучателям, введение официальной платы за дополнительные образовательные услуги, ужесточение наказаний взяткодателям. Остальные меры оказались менее популярными.
Обучающиеся несколько иначе распределили приоритеты при определении методов борьбы с коррупцией: 1) ужесточение наказаний взяткополучателям; 2) ужесточение наказаний взяткодате-
лям; 3) повышение заработной платы преподавателям; 4) ужесточение контроля со стороны административных органов; 5) введение официальной платы за дополнительные образовательные услуги.
Заключение
Проведенное пилотажное исследование показало, что созданная социологическая методика для изучения отношения педагогов и обучающихся к различным аспектам коррупции является «работоспособной». Она позволяет не только выяснять мнение участников образовательного процесса по отдельным вопросам, но и рассчитывать интегральные показатели, проводить сравнение между подвыборкой педагогов и подвыборкой обучающихся, сопоставлять некоторые показатели с общероссийскими данными, а при проведении исследований в режиме мониторинга — анализировать динамику отношений к коррупции и борьбе с нею.
Литература
1. Балаев А. Ш. Коррупция в свете, принятого Федерального Закона № 273-Ф3 «О противодействии коррупции» // Вестник экономической безопасности. 2010. № 7. С. 116-120.
2. Бляхер Л. Е., Пегин Н. А. Коррупция как политическая проблема: кто, как и зачем сражается с коррупцией в России /7 Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2012. № 4 (67). С. 89-103.
3. Борьба с коррупцией: миссия выполнима? [Электронный ресурс]. URL: https://tociom.ru/index.php?id=236&uid=115189 (дата обращения: 29.05.2017).
4. Быстрова А. С., Сильвестрос М. В. Феномен коррупции // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т. III, № 1. С. 83-101.
5. Гуфельд В. В., Пастухова Е. А. Коррупция - бич современной России общественная комиссия по борьбе с коррупцией // Актуальные проблемы правового регулирования деятельности общественных объединений: российский и зарубежный опыт : сб. науч. ст. : региональный научный круглый стол / отв. ред. В. В. Коровин. Курск, 2016. С. 71-74.
6. Евгения Васильева: наказание по справедливости? [Электронный ресурс]. URL: https://Wciom.ru/index. р1пр?й=236&ий=115261(дата обращения: 29.04.2017).
7. ЕГЭ-2016: мифы и реальность [Электронный ресурс]. URL: https://tociom.ru/index.php?id=236&uid=115766 (дата обращения: 29.04.2017).
8. Кожушко А. С. Коррупция общества, коррупция индивида //Гуманитарные и социальные науки. 2012. № 6. С. 109-115.
9. Коррупция в России: мониторинг [Электронный ресурс]. URL: https://Wciom.ru/fileadmin/file/reports_ conferences/2015/2015-10-26-korrupcia.pdf (дата обращения: 29.04.2017).
10. Коррупция в России: после «дела Гайзера» [Электронный ресурс]. URL: https://tociom.ru/index.php?id=236&uid=115440 (дата обращения: 29.04.2017).
11. Коррупция: преступление и наказание [Электронный ресурс]. URL: https://tociom.ru/index.php?id=236&uid=116033 (дата обращения: 29.04.2017).
12. О противодействии коррупции [Электронный ресурс] : федер. закон от 25 декабря 2008 № 273-ФЗ. URL: http://base. garant.ru/12164203/#block_1 (дата обращения: 28.04.2017).
13. Состояние бытовой коррупции в Российской Федерации (на основании результатов социологического исследования, проведенного во втором полугодии 2010 г.) [Электронный ресурс]. URL: http://fom.ru/uploads/files/doklad.pdf (дата обращения: 29.05.2017).
14. Тарасян А. Г. Сравнительный анализ динамики коррупции до и после принятия федерального закона «О противодействии коррупции» // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2011. № 5 (11). С. 110-113.
15. Улюкаев: один в поле? [Электронный ресурс]. URL: https://tociom.ru/index.php?id=236&uid=115966 (дата обращения: 29.04.2017).
16. Шуманов И. В. Анализ подходов к исследованию феномена коррупции и современные исследовательские практики коррупции // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2011. № 4. С. 26-31.
References
1. Balaev A. S. Corruption in the world, adopted the Federal Law № 273-FZ «On Combating Corruption». Vestnik of economic security [Vestnik jekonomicheskoj bezopasnosti]. 2010. № 7. P. 116-120. (In Russian).
2. Blyakher L. Е., Pegin N. А. Corruption as a political problem: who, how and why is fighting corruption in Russia. Politeia:Analysis. The Chronicle. Forecast (Journal of Political Philosophy and Sociology of Politics) [Politija: Analiz. Hronika. Prognoz (Zhurnal politicheskoj filosofii i sociologii politiki)]. 2012. № 4 (67). P. 89-103. (In Russian).
3. The fight against corruption: the mission is feasible? [Bor'ba s korrupciej: missija vypolnima?]. Available at: https://wciom.ru/ index.php?id=236&uid=115189 (accessed 29.05.2017). (In Russian).
4. Bystrova A. S., Silvestros M. V. Phenomen of Corruption: Some Research Approaches. The Journal of Sociology and Social Anthropology [Zhurnal sociologii i social'noj antropologii]. 2000. Issue III. № 1. P. 83-101. (In Russian).
5. Gufeld V. V., Pastukhova E. A. Corruption - scourge of modern Russia public commission to combat corruption. Actual problems of legal regulation of public associations: Russian and foreign experience. Regional scientific round table. Collection of scientific articles [Aktual'nye problemy pravovogo regulirovanija dejatel'nosti obshhestvennyh ob#edinenij: rossijskij i zarubezhnyj opyt : sbornik nauchnyh statej : regional'nyj nauchnyj kruglyj stol]. Responsible editor V. V. Korovin. Kursk, 2016. P. 71-74. (In Russian).
6. Evgenia Vasilieva: punishment on justice? [Evgenija Vasil'eva: nakazanie po spravedlivosti?]. Available at: https://wciom.ru/ index.php?id=236&uid=115261 (accessed 29.04.2017). (In Russian).
7. EGE -2016: Myths and Reality [EGJe-2016: mify i real'nost']. Available at: https://Wciom.ru/index.php?id=236S.uid=115766 (accessed 29.04.2017). (In Russian).
8. Kozhushko A. S. Corruption of society, corruption of the individual. The Humanities and social sciences [Humanities and Social Sciences]. 2012. № 6. P. 109-115. (In Russian).
9. Corruption in Russia: monitoring [Korrupcija v Rossii: monitoring. Available at: https://Wciom.ru/fileadmin/file/reports_ conferences/2015/2015-10-26-korrupcia.pdf (accessed 29.04.2017). (In Russian).
10. Corruption in Russia: after the "Geyser affair" [Korrupcija v Rossii: posle "dela Gajzera"]. Available at: https://Wciom.ru/index. php?id=236&uid=115440 (accessed 29.04.2017). (In Russian).
11. Corruption: crime and punishment [Korrupcija: prestuplenie i nakazanie]. Available at: https://Wciom.ru/index. php?id=236&uid=116033 (accessed 29.04.2017). (In Russian).
12. On Counteracting Corruption: The Federal Law of December 25, 2008№ 273-T>3 [O protivodejstvii korrupcii: feder. zakon ot 25 dekabrja 2008 № 273-FZ]. Available at: http://base.garant.ru/12164203/#block_1 (accessed 28.04.2017). (In Russian).
13. The state of domestic corruption in the Russian Federation (based on the results of a sociological survey conducted in the second half of 2010) [Sostojanie bytovoj korrupcii v Rossijskoj Federacii (na osnovanii rezul'tatov sociologicheskogo issledovanija, provedennogo vo vtorom polugodii 2010 g.)]. Available at: http://fom.ru/uploads/files/doklad.pdf (accessed 29.05.2017). (In Russian).
14. Tarasyan A. G. Comparative analysis of the dynamics of corruption before and after the adoption of the federal law "On Counteracting Corruption". Science and education: economics and economics; entrepreneurship; right and management [Nauka i obrazovanie: hozjajstvo i jekonomika; predprinimatel'stvo; pravo i upravlenie] 2011. № 5 (11). P. 110-113. (In Russian).
15. Ulyukaev: one in the field? [Uljukaev: odin v pole?]. Available at: https://Wciom.ru/index.php?id=236&uid=115966 (accessed 29.04.2017). (In Russian).
16. Schumanov I. V. Analysis of approaches to the study of the phenomenon of corruption and corrupt practices research. Bulletin of the Kaliningrad branch of the St. Petersburg University of the Ministry of Interior Affairs of Russia [Vestnik Kaliningradskogo filiala Sankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii]. 2011. № 4. P. 26-31. (In Russian).
УДК/UDC 378:004 А. А. Свистунов, В. Б. Никишина, А. А. Кузнецова
A. Svistunov, V. Nikishina, A. Kuznetsova
ИНТЕРАКТИВНЫЕ ЭФФЕКТЫ ВИДЕОЛЕКЦИЙ В ПРОСТРАНСТВЕ ЭЛЕКТРОННОГО ОБУЧЕНИЯ В ВЫСШЕЙ ШКОЛЕ
INTERACTIVE EFFECTS OF VIDEO LECTURES IN THE SPACE OF E-LEARNING IN HIGHER EDUCATION
Введение. В статье представлено исследование по проблеме эффективности влияния интерактивных эффектов образовательных видеолекций в образовательном процессе высшей школы. Целью работы является изучение эффективности влияния интерактивных эффектов образовательных видеолекций (экспериментальное демонстрирование, приборное демонстрирование, оптическое увеличение/уменьшение, демонстрация поведения, демонстрация препарата, демонстрация клинических проявлений, персонологические иллюстрации, хронологические иллюстрации, визуализация процесса, интерактивное препарирование) по параметрам активности мозга слушателей.
Методология. Процедура эксперимента осуществлена с использованием функционального биоуправления биологической обратной связи. В качестве основного параметра был выбран показатель ЭЭГ, с помощью которого происходила регистрация а-ритма.
Результаты. При предъявлении видеофрагментов с эффектами экспериментального демонстрирования, демонстрации поведения, демонстрации клинических проявлений, визуализации процесса, интерактивного препарирования наблюдается снижение амплитуды а-ритма, свидетельствующее о повышении уровня функциональной активности мозга.
Заключение. Автором отмечается, что выявленные качественные особенности влияния интерактивных эффектов должны учитываться при создании видеолекций. Для увеличения образовательного потенциала видеолекций выделенные интерактивные эффекты могут применяться как отдельно, так и в сочетании.
Introduction. The article presents a study on the effect of interactive effects of educational video lectures in educational process of higher school. The aim of this work is to study the effect and inter-
