CC BY
119
УДК 316.614(470)-053.2 ББК 60.542.14(2Рос)
Б 58
С.З. Бжецева,
аспирантка Майкопского государственного технологического университета, тел.8
909 459 96 95.
Социокультурный статус детства в современном российском обществе: проблемы ранней социализации
(Рецензирована)
Аннотация: В статье анализируются проблемы формирования социокультурного статуса детства в российском социуме. Автор рассматривает детство как особый период в процессе социализации личности, исследует социальные детерминанты, определяющие успешность процессов социализации в контексте современной культурной парадигмы.
Ключевые слова: аномия, интернализация, социокультурный статус, социализация, стратификация, транзиция.
S.Z. Bzhetseva,
Post-graduate student of Maikop State Polytechnic University, ph. 8 909 459 96 95.
The sociocultural status of the childhood in Russian modern society: problems of early socialization
Abstract: In the paper, an analysis is made of formation problems of the sociocultural status of the childhood in the Russian society. The author considers the childhood as the special period in the course of socialization of the person, investigates the social determinants defining success of socialization processes in a context of a modern cultural paradigm.
Keywords: an anomy, internalization, the sociocultural status, socialization, stratification, transition.
Специфика современных научных подходов к проблемам форматирования статуса детства в современном российском обществе определена, прежде всего, теми институциональными изменениями, которые в нем происходят на протяжении последних двух десятилетий. Главные из них, на наш взгляд, состоят в кардинальном изменении формы собственности, переход к рыночной экономике, аннулирование однопартийной монополии в организации власти, автономизация и упорядочение функций различных социальных и политических институтов, снижение роли специальных институтов, занимавшихся организацией воспитательной работы с молодежью.
Данные преобразования на сегодняшний день обеспечивают не только достаточно высокую степень свободы индивида в обществе, но и разрушение широкой коалиции различных институтов, которые синхронно, подчиняясь единой цели, занимались целенаправленной социализацией молодежи.
Характеризуя в данном контексте современное общество, следует отметить, что оно наделяет период ранней социализации индивидуума особым статусом: детство и юность -это периоды поиска себя, вхождения в культуру. В этот период индивид больше потребляет, чем производит (отдает). Иначе говоря, статус ребенка дает ему основание на осуществление изначально неэквивалентного обмена ресурсами со всем остальным обществом. Особый интерес представляет откровенно неэквивалентный обмен в сфере потребления ребенком социального знания. Собственно говоря, этот процесс и называется социализацией. Она
представляет собой интернализацию индивидом символического универсума, генерируемого конкретным обществом [1].
Таким образом, в этом универсуме, легитимирующем институциональный порядок социума, выделяются когнитивный, ценностно-нормативный и эмоциональный аспекты -«знание», «ценности/нормы», «переживание» того и другого. В процессе усвоения когнитивного аспекта индивид узнает «что есть что» и «кто есть кто» в окружающей его действительности. Одновременно он получает информацию, как должно относиться к данным явлениям реальности - как правило, с более-менее явно выраженным аксиологическим обоснованием конкретной нормы. Когда знание фактов и норм «реальной жизни», как ее понимает социализирующая индивида группа, начинает сопровождаться спонтанным проявлением типичных для данной группы тематических эмоций, мы можем говорить об успешно идущем процессе социализации [2].
Следует отметить, что процесс социализации включает целый ряд важных элементов: целенаправленное научение культуре, формирование механизма трансляции целостности культурного образца и культурной нормы (образования), разработка комплексного отношения общества к миру детства и к детям. Последний компонент крайне важен для функционирования культуры в целом. Дети могут рассматриваться как маленькие взрослые или как мир самостоятельный по отношению к взрослому обществу - от ответа на этот вопрос зависит не только способ трансляции культурного опыта со стороны «общества взрослых», но и нормативная стратегия интеграции подростка в мир взрослых, что определяет стабильность и динамичность общества.
Каубиш В.К., оценивая значение ранней социализации в процессе детства и юности, утверждал, что она (социализация) обусловлена взаимовлиянием множества социальных факторов: наследственности, воспитания, образования, влияния микросреды, собственной деятельности. Деформация любого из них, корни которой лежат в соответствующих общественных дисфункциях, может привести к кризису процесса ранней социализации. Особый интерес представляет генетический аспект проблемы, в отличие от влияния микросреды изученный недостаточно полно. Как показывают результаты немногочисленных исследований, склонность к отклонению в поведении в раннем возрастном периоде при определяющем воздействии окружающей среды может передаваться по наследству. Об этом свидетельствуют примеры отклонений приемных детей, воспитывавшихся в благоприятной семейной обстановке. При изучении данных показателей необходимо также учитывать и факт возможного неблагоприятного воздействия на ребенка в период беременности матери (злоупотребление алкоголем, употребление наркотиков, психические стрессы) [3].
Очевидно, что этот процесс - по крайней мере, в обществе, знакомом с разделением труда, - включает в себя два в принципе неразрывно связанных этапа. В ходе первичной социализации индивид усваивает обязательный социетальный минимум, тот объем социального знания, который определяет его как члена конкретного общества. Важным элементом этого знания становится информация о тех отношениях, которые должны будут установиться между индивидом и обществом в дальнейшем, когда в силу возраста ему придется доказывать свое право на потребление социальных ресурсов адресными затратами собственных ресурсов - физических, интеллектуальных, материальных. В то же время конкретная институциональная среда, за деятельность в которой индивид получит свою долю «богатства, власти, престижа», т.е. определенный статус с его правами и обязанностями, по идее является результатом произвольного выбора.
Итак, процесс усвоения «частичного» социального знания, относящегося не к статусу члена общества, а к статусу носителя функций, возникших в обществе в результате процесса разделения труда, представляет собой вторичную социализацию. [4]
Ясно, что индивид, не прошедший через горнило двуединого социализационного процесса должным образом - каким именно образом, он не раз услышит в процессе социализации от ее агентов, с полным основанием может быть определен как отклонившийся от генерального курса жизненной траектории, то есть как девиант.
Неуспешная социализация иногда наблюдается и в процессе перехода с ее первичного этапа на вторичный. Так, индивид может выбрать себе идентичность, не вписывающуюся в наличную социокультурную ситуацию, идентичность, для которой нет места в существующей социальной структуре. Фантастичность «субъективно избранной
идентичности» вполне может приобрести криминальный характер: достаточно вспомнить популярных персонажей сегодняшней киноиндустрии - борцов с пороком и развратом, отправляющих на тот свет погрязшие в грехе жертвы, апеллируя при этом к ценностям традиционной морали. Например, французский фильм «Страх над городом», американский «Семь» и т.д. и т.п. Известен также криминальный потенциал многих маргинальных субкультур современного общества.
Впрочем, попрание закона с удовольствием ли, вынужденно ли, но осуществляется и «нормальными людьми», а не только экзотическими обитателями городских джунглей - в конце концов, именно поэтому многие преступления так и остаются нераскрытыми.
По мнению, например, Бергера и Лукмана, феномен вовлечения в той или ирной мере в маргинальную деятельность в целом добропорядочных подростков может быть объяснен следствием богатого выбора альтернативных миров, с которыми может отождествить себя в современном обществе индивид в ходе вторичной социализации: «Общество, в котором расходящиеся миры становятся общедоступны как на рынке, содержит в себе особые сочетания субъективной реальности и идентичности. Растет общее сознание релятивности всех миров, включая и свой собственный, который теперь осознается, скорее, как один из миров, а не как Мир. Вследствие этого собственное институциональное поведение понимается как «роль», от которой можно отдалиться в своем сознании и которую можно «разыгрывать» под манипулятивным контролем» [2].
В свою очередь, современные исследователи данной проблематики в качестве одного из рискогенных факторов в процессе ранней социализации отмечают социальную транзицию общества.
Так, Стурова М.П. отмечает: «Политический, экономический, духовно-
нравственный и другие кризисы в России, связанные с переходными процессами, сопровождаются ростом безработицы, алкоголизма, наркомании, распадом семейных отношений, утратой позитивных институтов социального воспитания, и, в первую очередь, отражаются на подростковом (12-15 лет) и юношеском (16-17 лет) возрасте, в силу особенностей их биологического, психологического и педагогического развития.
Для несовершеннолетних являются характерными такие преступления, как кражи, грабежи, разбои, изнасилования, убийства, телесные повреждения, вымогательства, угоны автотранспорта, употребление наркотиков. Число несовершеннолетних, которые до совершения преступлений учились в школе и в других учебных заведениях, из года в год имеет тенденцию к снижению [7].
В социологической науке рядом ученых, в том числе представителями классической социологии, социальная транзиция общества и ее последствия, как фактор, влияющий на уровень социокультурного статуса детства исследуется в тесной взаимосвязи с теорией аномии. Данное явление - аномия, подразумевает «крушение норм», «безнормность», которые характеризуют состояние общества, его социальных структур. Именно с этой точки зрения рассматривали данное явление Эмиль Дюркгейм и Роберт Кинг Мертон.
Так, французский философ и социолог Э. Дюркгейм в своей работе «Элементарные формы религиозной жизни» рассматривает аномию как расплывчатое состояние нормативно-ценностной системы, отсутствие четкой общепринятой и общеобязательной трактовки социальных регуляторов [5].
Любое переходное состояние общества, появилось ли оно добровольно, например, в ходе крупных реформ, или принудительно, всегда представляет достаточно питательную среду для развития аномии. В такое время старые нормы перестают действовать, а новые еще не установились. Так, Дюркгейм утверждал, что аномия порождена переходным характером
эпохи в целом, временным упадком моральных норм, призванных регулировать отношения в обществе.
У Дюркгейма аномия - следствие неполноты перехода общества от одного состояния к другому, а именно от механической солидарности к органической, когда старые институты и нормы уже разрушены, а новые еще не созданы.
Социальные и экономические нововведения, которых становится все больше в результате прогрессирующего распределения труда, появляются на свет, не получив морального оправдания и моральной опоры в коллективном сознании. Люди не успевают привыкнуть к одним нормам, как рождаются другие.
Деформация общества подразумевает распад прочной системы нравственных ценностей: рост преступности, число самоубийств, разводов - это не столько причины, сколько следствие разрушения той части культурного пространства, которая касается религиозных и семейных ценностей [2].
В традиционном обществе культурный порядок обеспечивался просто: темп изменений социальных институтов был невелик; потребности людей были неразвиты, а механизмом их удовлетворения являлось примитивное удержание на низком уровне. Жесткое, иерархическое общество и в античности и в средневековье были очень стабильны и малоподвижны. В нем отсутствовало понятие личности и индивидуальности и, тем более, личных прав и свобод. Люди ощущали свою жизнь осмысленной внутри узкого замкнутого строя, вертикальная мобильность была небольшой [4].
Т. Парсонс, адаптируя к своим целям дюркгеймовское понятие аномии, подчеркивал «состояние дезорганизации, при котором нормы, призванные координировать индивидуальное поведение, разрушены».
Представляет интерес и социопсихологическая версия теории аномии, выдвинутая американским социологом и психологом Лео Сроулом [6].
Таким образом, следует отметить, что последствия переходного состояния общества, бесспорно, фокусируются в продуктах культуры (кинематографических и художественных произведениях) Вряд ли стоит упоминать, что «играющие в преступление» молодые (и не только молодые) люди являются более излюбленными героями современной кинематографа, нежели поглощенные кровавой борьбой с вселенским пороком серийные убийцы.
По утверждению П. Бергера и Т. Лукмана максимального успеха социализация достигнет, скорее всего, в обществах с очень простым разделением труда и минимальным распределением знания В таких ситуациях социализация производит социально предопределенные и в высокой степени профилированные идентичности. Так как каждый индивид сталкивается, по существу, с той же самой институциональной программой для своей жизни в обществе, то на каждого индивида ложится примерно один и тот же вес всей силы институционального порядка, что придает интернализируемой объективной реальности определенную принудительную массивность.
Таким образом, каждый чуть ли не является тем, за кого его принимают. В таком обществе идентичности легко узнаются как объективно, так и субъективно» [7]. В ситуации современного уровня социального разделения труда и распределения знания мы сталкиваемся с плюрализмом «как реальностей, так и идентичностей в их соотнесенности со структурной динамикой произведенных индустриализмом образцов социальной стратификации» [7].
Следовательно, результатом проведенного анализа может быть утверждение о том, что социализация имеет тем больше шансов на успех, чем меньше объем социального знания, предуготовленный для усвоения молодому поколению.
Примечания:
1. Михайлов А.П. Ювенальная делинквентность в контексте социокультурной транзиции России: монография. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 2006. С. 63, 65.
2. Бергер П.Д., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 367, 217, 35.
3. Каубиш В.К. О факторах, определяющих девиантное поведение подростков // История Сабуровой дачи: успехи психиатрии, неврологии, нейрохирургии и наркологии: сб. науч. работ Украинского НИИ клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии и Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15. Т. 3. Харьков, 1996. С. 186.
4. Аномалии социума: социология девиантного поведения и преступности: хрестоматия / авт.-сост. А.В. Маркин; под общ. ред. Л.В. Карнаушенко. Краснодар: Краснодар. ун-т МВД России, 2009. С. 210, 81.
5. Durkheim E. Les formes elementaires de la vie religeeuse. Paris, 1912. P. 610-611.
6. Сергиенко С.В. Культурные девиации в контексте теории аномии: социологический
анализ // Вестник АГУ Сер. Регионоведение: философия, история, социология,
юриспруденция, политология, культурология. Майкоп, 2010. Вып. 1. С. 147.
7. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988. С. 264; 279.
