CC BY
90
Татьяна САМСОНЕНКО
СОЦИАЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ КОЛЛЕКТИВИЗИРОВАННОЙ ДЕРЕВНИ ЮГА РОССИИ В БОРЬБЕ С ДЕТСКОЙ БЕСПРИЗОРНОСТЬЮ В 1930-х гг.
В статье рассматривается борьба советской впасти с беспризорностью детей. Такие способы преодоления беспризорности, как организация детдомов, усыновление, метод опеки (патронирования) и т.п., позволили к концу 1930-х гг. в основном преодолеть эту проблему в сепах и станицах Юга России.
The article deals with the struggle of Soviet power with homelessness of children. Such methods as organization of children’s homes, adoption, guardianship (patronage), etc. made it possible to almost overcome this problem up to the end of the 1930s in villages and stanitsas of Russian South.
Ключевые слова:
коллективизация, кассы общественной взаимопомощи, колхозницы, опека, патронирование, сельские учреждения социальной помощи, сельский активист; collectivization, mutual aid fund, kolkhoz members, guardianship, patronage, village institutions of social relief, village activist.
По мере осуществления коллективизации и раскулачивания в деревне становилось все больше сирот, родители которых попали под каток сталинских репрессий. Поскольку детская беспризорность и безнадзорность представляли собой явления, препятствовавшие нормальной жизнедеятельности колхозного социума, власти повели борьбу с нею. К этой борьбе подключались колхозы и сельские социальные учреждения, прежде всего кассы общественной взаимопомощи колхозников (КОВК).
Борьба с беспризорностью велась путем помещения сирот в детские дома, передачи сирот на попечение граждан или усыновления. Все эти методы применялись уже в 1920-х гг., причем в советской доколхозной деревне наибольшее распространение получила опека (патронирование). Ведь индивидуальные крестьянские хозяйства не могли осуществлять финансирование детских домов, а усыновление всегда представляет собой один из наименее распространенных способов преодоления беспризорности.
Сплошная коллективизация не внесла существенных новшеств в методику борьбы с детской беспризорностью, но сменила приоритеты в данной сфере. Дело в том, что в условиях «великого перелома» донские, кубанские, ставропольские колхозники (не говоря уже о единоличниках) столкнулись с огромными жизненными трудностями, и потому крайне неохотно соглашались на оформление опекунства над детьми-сиротами. Поэтому именно детские дома стали в условиях сплошной коллективизации основными центрами призрения детей-сирот. Организовывались эти дома при участии районных партийно-советских чиновников (в частности, сотрудников районо) и работников сельсоветов, а основная часть средств на их содержание выделялась КОВК и колхозами.
В большинстве случаев детские дома создавались на общие средства нескольких касс общественной взаимопомощи колхозников и коллективных хозяйств (хотя существовали и небольшие заведения для детей-сирот, содержавшиеся отдельными колхозами). В частности, летом 1933 г. в Сальском районе СевероКавказского края местные КОВК организовали детский дом, в
САМСОНЕНКО
Татьяна
Александровна — к.и.н., доцент кафедры туризма и курортного дела Сочинского государственного университета туризма и курортного дела Затзстгпко1962@ mail.ru
котором насчитывалось 100 сирот1. В 1934 г. Ейская межрайонная касса взаимопомощи Азово-Черноморского края содержала «дом сирот», в котором находилось «42 человека безродных детей»2.
Созданию и налаживанию эффективного функционирования детских домов препятствовал дефицит средств, представлявший собой острейшую проблему для КОВК и колхозов в первой половине 1930-х гг. Многие детские дома на Юге России пытались улучшить ситуацию путем самообеспечения. Иногда работники КОВК и колхозные управленцы при содействии районного руководства пытались переложить функции финансирования детдомов на местный бюджет. Но такие попытки встречали резкую отповедь со стороны вышестоящих властных структур. Так, Азово-Черноморский крайком ВКП(б) 23 марта 1935 г. отклонил просьбу Ростовского райкома партии о финансировании колхозного детского дома за счет местного бюджета и подтвердил свое прежнее решение о том, что такие заведения должны содержаться исключительно коллективными хозяйствами3.
Во множестве районов и колхозов Дона, Кубани, Ставрополья детдома находились не в лучшем положении. В принятом 7 февраля 1936 г. постановлении СевероДонского окружкома ВКП(б) отмечалось, что в сельхозартели «Мировой Октябрь» Чертковского района «колхозный детдом (8 детей беспризорников) находится в исключительно бесхозяйственном и антисанитарном состоянии, дети-школьники [здесь] без обуви и не обеспечены питанием»4.
Власти, конечно, предпринимали меры по улучшению положения колхозных и межколхозных детдомов. В январском (1934 г.) постановлении Вешенского райкома ВКП(б), где перечислялись серьезные упущения и недостатки в обеспечении детей-сирот, излагалась и программа мер по улучшению сложившейся негативной ситуации. Райком постановил: «...под личную ответственность секретарей ячеек,
1 Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф. Р-1390, оп. 7, д. 442, л. 80.
2 Лысиков Е.А. Очередные задачи касс взаимопомощи в колхозах на 1935 г. // Социальное обеспечение, 1935, № 1, с. 14.
3 Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), ф. 8, оп. 1, д. 122, л. 12.
4 ЦДНИРО, ф. 76, оп. 1, д. 59, л. 49(об).
председателей] с.с. (сельсоветов. — Авт.) и колхозов в 5-ти дневный срок создать все необходимые условия нормальной жизни детям. Обеспечить их теплым, чистым помещением, нормальным питанием, оборудованием, койками, постельными принадлежностями, одеждой, обувью, а также выделить лучших колхозников постоянными заведывающими интернатом, обеспечить посещение детьми школ»5.
Принимая во внимание неудовлетворительное функционирование многих детских домов, колоний, интернатов, представители большевистского руководства в середине 1930-х гг. решили полностью изменить приоритеты в методике борьбы с детской беспризорностью. Детские дома и другие подобные учреждения перестали рассматриваться в качестве основного средства призрения детей-сирот. Основной упор был сделан на опеку (патронирование) и усыновление детей.
Порядок патронирования, превратившегося в ведущий метод преодоления беспризорности, был определен в ряде нормативно-правовых актов. ВЦИК и сНк РСФСР 1 апреля 1936 г. приняли постановление, согласно которому патронирование (патронат) определялось как передача детей, не достигших возраста 14 лет, на воспитание в «семьи трудящихся». Воспитание детей в порядке патронирования продолжалось «до достижения патронируемым 15-летнего возраста»6.
В начале июня 1936 г. вышла инструкция Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомсобеса, дополнявшая и уточнявшая порядок патронирования. В инструкции, в частности, отмечалось, что «на воспитание не отдаются дети в состоянии острых и хронических заразных заболеваний, а также умственноотсталые». Перед патронированием соответствующие органы должны были сначала обследовать ту или иную принимающую семью, дабы выяснить, способна ли она принять сироту на воспитание. Воспрещалось передавать детей в семьи, «где уплата за патронат являлась бы основным источником существования семьи»,
5 ЦДНИРО, ф. 36, оп. 1, д. 38, л. 2(об).
6 Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О порядке передачи детей на воспитание (патронат) в семьи трудящихся» от 1 апреля 1936 г. // Сокращенное собрание законов Союза ССР и РСФСР для сельских советов, 1936, вып. 10, с. 281.
«где имеются алкоголики, наркоманы и т.п.». Указывалось, что в одну и ту же семью следовало передавать лишь одного ребенка (для братьев и сестер, однако, могло быть сделано исключение). Детей-сирот старше 14 лет предписывалось не патронировать, а трудоустраивать. Был определен размер пособия, выплачивавшегося опекуну: не менее 350 руб. деньгами и натурой в год на содержание одного ребенка1.
Основная доля расходов по содержанию детей-сирот в деревне ложилась на кассы взаимопомощи. По планам в 1936 г. КОВК разрешалось, «ввиду особой важности» борьбы с беспризорностью, увеличить расходы на содержание патронированных детей-сирот и оказание помощи детям временно нуждавшихся колхозников в среднем до 25 % от всех имевшихся средств2. Таким образом, финансирование патронажа превратилось в ведущую статью расходов КОВК. В последующие годы кассы общественной взаимопомощи колхозников Юга России продолжали тратить значительную часть накопленных ими материально-финансовых фондов на патронирование детей-сирот и содержание детских домов (которые, хотя и уменьшились в числе, все же продолжали функционировать). В первой половине 1939 г. кассы взаимопомощи колхозов Орджоникидзевского края передали на содержание детей-сирот 524 тыс. руб.3 По нормам 1940 г. КОВК Орджоникидзевского края тратили на обеспечение одного осиротевшего ребенка 525 руб., КОВК Ростовской области — 548 руб. В целом, в 1940 г. кассы взаимопомощи Ростовской области выделили в помощь детям-сиротам и детям колхозников, впавших в нужду, свыше 1,1 млн руб., что составляло более 25% от
1 Инструкция Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомсобеса о порядке применения постановления ВЦИК и СНК от 1 апреля 1936 г. «О порядке передачи детей на воспитание (патронат) в семьи трудящихся» (2 июня 1936 г.) // Сокращенное собрание законов Союза ССР и РСФСР для сельских советов, 1936, вып. 19, с. 576—578.
2 Постановление Наркомсобеса РСФСР «О директивах для построения планов работы касс взаимопомощи в колхозах на 1936 год» от 14 октября 1935 г. // Сокращенное собрание законов Союза ССР и РСФСР для сельских советов, 1936, вып. 6, с. 169.
3 Гущин Н. За дальнейшее улучшение работы
касс колхозной взаимопомощи // Социальное
обеспечение, 1939, № 11, с. 22.
их общих расходов, оценивавшихся цифрой около 4 млн руб.4
Существенным тормозом патронирования выступало то, что колхозники уклонялись от официального оформления патронажа из-за неустойчивого положения своих хозяйств и особенно когда брали на воспитание детей, оставшихся без родителей вследствие раскулачивания. Иными словами, колхозников сдерживали как социально-политические (нежелание связываться с детьми «раскулаченных»), так и чисто материальные факторы (бедность). Причем вопреки общим цифрам (свидетельствующим о немалых расходах касс взаимопомощи в пользу сирот), многие КОВК не могли материально стимулировать потенциальных опекунов. В 1940 г. сотрудники Ростовского облсо-беса констатировали плохое снабжение патронированных детей промтоварами «в связи с неразрешенностью вопроса о порядке отпуска промтоваров для детей-сирот, т.к. на местах работники торговых организаций подходят к этому делу сугубо формально, отпуская промтовары на общих основаниях, в порядке живой очереди и т.п.»5.
В условиях, когда партийно-советское руководство требовало патронировать как можно больше детей-сирот, а многие колхозники уклонялись от этого из-за бедности или боясь брать в семью отпрысков «кулаков», КОВК оказались между молотом властной инициативы и наковальней крестьянской пассивности. Хорошо было тем кассам общественной взаимопомощи, которые функционировали в экономически развитых колхозах и могли материально заинтересовать колхозников брать детей-сирот на воспитание. Но подобный вариант оставался за пределами возможностей работников слабых КОВК (а таковых было немало на Юге России даже к исходу 1930-х гг.).
Понимая, что неудовлетворительное проведение патронирования вызовет гнев властей, и стремясь избежать наказания, некоторые работники финансово слабых КОВК искали компромиссы с сельскими жителями. Так, они закрывали глаза на то, что вместо патронирования колхозники практиковали при поддержке детей-сирот
4 Кожин В. 10 лет Ростовских касс взаимопомощи колхозов // Социальное обеспечение, 1941, № 4, с. 23.
5 ГАРФ, ф. А-413, оп. 1, д. 115, л. 67.
старый крестьянский способ очередности, когда о беспризорниках заботилась не одна семья, а вся деревня по очереди. Каждая семья кормила и содержала сироту на протяжении определенного периода времени (от двух-трех недель до года), передавая его по истечении этого срока своим соседям1. Еще одним компромиссным вариантом являлось помещение сразу нескольких детей в ту колхозную семью, которая изъявляла готовность оформить патронат. Соцработники и представители власти, разумеется, критиковали такие компромиссы. Например, относительно последнего варианта указывалось, что он противоречит законодательству (запрещавшему одному и тому же опекуну принимать в семью нескольких воспитанников, не являвшихся братьями и сестрами), а группа патронированных детей в одной семье является, по существу, «скрытым детдомом»2.
Добавим, что не всегда патронирование являлось для беспризорников лучшей долей по сравнению с детским домом. Конечно, в колхозной деревне наблюдалось немало случаев образцового воспитания детей-сирот. Но примеры действи-
1 Прозоров Л. Как патронировать детей-сирот // Социальное обеспечение, 1940, № 9, с. 8.
2 ГАРФ, ф. А-413, оп. 1, д. 115, л. 69.
тельной заботы о сиротах соседствовали с нередкими случаями пренебрежения их нуждами. Даже добросовестное выполнение КОВК своих обязательств не всегда гарантировало патронированным детям обеспеченную жизнь. Протестуя против плохого обращения с ними, иные воспитанники бежали от опекунов.
К исходу 1930-х гг. патронирование превратилось в ведущий метод борьбы с беспризорностью в колхозной деревне Юга России при сохранении на втором плане других методов — детдомов, усыновления и т.п. Численность беспризорных детей в колхозной деревне Дона, Кубани и Ставрополья снижалась. В 1940 г. 1 372 кассы взаимопомощи Орджоникидзевского края содержали, по разным данным, от 3 284 до 3 398 детей-сирот, из которых был патронирован 2 491 ребенок и в детдомах содержались 907. Еще 17 детей были усыновлены, «выведено на самостоятельную работу по достижению совершеннолетия 386 детей»3. Как видим, к концу 1930-х гг. в селах и станицах Юга России насчитывалось гораздо меньше беспризорных детей, и проблема детской безнадзорности и беспризорности в колхозной деревне Юга России была в основном решена.
3 ГАРФ, ф. А-413, оп. 1, д. 114, л. 26, 28, 30.
