CC BY
84
УДК 811.161.1: 81’37
СОЦИАЛЬНЫЕ СУБЪЕКТЫ: ПРИНЦИПЫ НОМИНАЦИИ
И.Е.Ким
Сибирский федеральный университет, Красноярск, kimkim@krasu.ru
Статья посвящена особенностям номинации социальных субъектов — лиц и коллективов. Наименования такого рода представляют собой неоднословные языковые выражения, структурный и семантический центр которых — существительное со значением социального статуса. Потенциальность его семантики и требует конкретизации: локализации (указания вмещающего социального субъекта), актуализации («привязки» к одному из участников прагматической ситуации) и «нулевой» конкретизации ситуативного либо контекстуального типа.
Ключевые слова: семантика высказывания и текста, сферы, социальные смыслы, номинация, субъект, локализация
The article is devoted to naming unit specifics of social subjects — persons and groups. Such type of names is long language expressions with structural and semantic centre which is noun-indicator of social status. Potentiality of the status makes a claim for substantiation: locating (indicating of the containing social subject), actualization (attachment to one of the parties involved in the pragmatic situation) and the «zero-substantiation» of situational or contextual type.
Keywords: text and statement semantics, fields, social meanings, naming, subject, locating
В современной лингвистической семантике сформировалось деление на семантические (номинативные) классы и семантические сферы. Последние, в отличие от классов, дифференцированных по какому-либо существенному признаку, представляют собой скорее интегрирующий фактор, фиксирующий для всех реалий данной сферы некое общее свойство, характеристику, объединяющую их с реалиями других классов, но принадлежащих данной сфере, и отличающую от реалий этого же класса, но относящихся к другой сфере.
Существует несколько классификаций семантических сфер [1], из которых наименее дробная предложена Н.Д.Арутюновой [2], а наиболее сложная
— пожалуй, Г.Н.Скляревской [3].
Как мне уже приходилось писать [4], социальная сфера представляет собой область специфических межчеловеческих взаимодействий, т. е. коммуникации. Коммуникативный компонент не только является составной частью взаимодействия, но и в виде знаковой составляющей присущ всем реалиям социальной сферы. Эта особенность характеризует социальные действия, качества, восприятие, время и пространство.
Примером социального действия может послужить пощечина, включающая не только физический аспект (нанесение удара по лицу), но и знаковый (нанесение оскорбления), вследствие чего физическая интенсивность действия (сила, скорость удара) отходит на второй план, а важным становится сам факт нанесения пощечины [5].
Важную роль в социальной сфере играет социальное восприятие, которое, собственно, является свидетельством того, что социальный знак прочитан теми, кому он был послан. Например, глагол проигнорировать фиксирует, что некое социальное действие было воспринято физически, но не социально [6].
Такая двойственность реалий социальной сферы приводит к специфическим способам их номинации: здесь типичны расчлененные, неоднословные языковые выражения, семантическим центром которых часто становится существительное, например: провести реорганизацию (социальное действие), прекрасный работник (социальное качество), инженер транспортного цеха Красноярского завода цветных металлов (социальное лицо).
Рассмотрим подробнее структуру наименований социальных реалий на примере обозначения социальных субъектов, к которым будем относить лица, т. е. социальных индивидов, и сложные социальные субъектов — коллективы.
Социальное лицо объединяет в себе натурального человека и его знаковую ипостась, содержанием которой в принятой социологической терминологии является социальный статус, который определяют как «соотносительное положение человека в
социальной системе, включающее права и обязанности и вытекающие отсюда взаимные ожидания поведения. Статус — это нормативная категория, и, следовательно, изучая статусные отношения, мы изучаем принципы общественного устройства, закодированные во всем богатстве нюансов естественного языка» [7]. Именно соединение «физической сущности» лица и его социального статуса является социальным лицом, которое оказывается способным изменять свой статус. В частности, так называемый неформальный статус всякий индивид может изменить с помощью поступка — знакового действия, в результате которого меняется отношение к индивиду других лиц. С другой стороны, у индивида есть возможность самостоятельно изменить и свой формальный статус. Об этом свидетельствуют многочисленные факты самозванства, типичные для истории России (Смутное время, история княжны Таракановой, Пугачевский бунт). Известны также и факты менее масштабного присвоения чужого статуса, что находит отражение в художественной литературе: «Ревизор» Н.В .Гоголя, «Капитан Дикштейн» М.Кураева. Способность социальных лиц самостоятельно менять свой социальный статус можно назвать социальной рефлексией, которая отличается от интеллектуальной рефлексии тем, что является действием.
Сложные социальные субъекты (ССС) представляют собой объединения лиц, также имеющие социальный статус, а кроме того, характеризующиеся внутренними отношениями, прежде всего структурой и иерархией, и владеющие или распоряжающиеся материальными объектами — предметами и пространственными объектами. При описании языкового обозначения ССС их удобно рассматривать как коллективы, а их элементы (структуру, иерархию, имущество, территорию) оценивать как нечто внешнее по отношению к людям, то, что им принадлежит (имущество и территория) или установлено в данном коллективе или по отношению к нему (структура и иерархия). В этом случае нет необходимости описывать ССС как субъекты принципиально иной природы, нежели лица. Как и лица, они способны проявлять социальную рефлексию, т. е. могут сами изменять свою знаковую составляющую — иерархию и структуру. Любые выборы или референдум являются социальной рефлексией — изменением, которое ССС производит со своей социальной организацией, структурой и иерархией.
Таким образом, природа социальных субъектов предполагает их сложность и амбивалентность, наличие знакового компонента, который может быть проинтерпретирован воспринимающими по-разному (что означает их нетождественность самим себе в разных социальных и коммуникативных условиях), а также способность к социальной рефлексии, самостоятель-
ному изменения собственной знаковой составляющей.
Наличие у конкретных лиц и ССС двух составляющих — индивидной и статусной — приводит к особому устройству их наименований, которые потенциально состоят из двух частей, каждая из которых может отсутствовать, если наличествует другая: группы имени собственного и группы имен нарицательных. Нарицательное имя характеризует социально-типическое в обозначаемом лице, т. е. его социальный статус, а собственное имя — индивидуальное. Каждая из двух частей наименования по отношению к другой выступает в качестве своеобразного предиката, легко смещающегося в позицию приложения, ср., напр.: Ольга Иванова — врач областной поликлиники (предикат) и врач областной поликлиники (определяемое) Ольга Иванова (приложение) и Ольга Иванова (определяемое), врач областной поликлиники (приложение).
Структура группы имени собственного определяется ономастической системой этноса и/или государства. У наименований лиц она связана с социальной структурой семьи и других родовых образований, например кланов. Кроме того, она определяется и коммуникативной сферой [8]. У наименований ССС устройство группы имени собственного регулируется государственными нормативными актами, если наименования официальны, а также ономастическим узусом.
Основа нарицательной части наименования социального лица — имя со значением социального статуса. Ключевая роль статуса связана с особенностью функционирования обозначающего его имени, которое содержит в своей семантике потенциальность. В каждом из типов употребления эта потенциальность носит разный характер. В обобщенном или предикатном употреблении такое имя обозначает статус в чистом виде — типизированную функцию лица в идеальной структуре социума, например: Выдают форму ему / удостоверение / выдают ему лицензию на ношение / хранение оружия / что он психически нормальный человек / это должен врач выдавать / а не какой-нибудь мулла / который выдает эти все бумажки (Беседа в Москве (2003) — Национальный корпус русского языка ruscorpora.ru (далее — НКРЯ). Эта функция характеризуется набором идеальных же действий (одно из которых для статуса врача, по мнению автора приведенного выше высказывания, — выдавать справку о психическом здоровье) и идеальным поведением.
При употреблении в сочетании с качественными прилагательными имена статусов обозначают социальные свойства, например: Разговор этот, само собою разумеется, не принес той пользы, которой от него ждал доктор Крупов; может быть, он был хороший врач тела, но за душевные болезни принимался неловко (А.И.Герцен. Кто виноват? — НКРЯ). Сочетание с оценочным или качественным прилагательным меняет характер потенциальности. Значение возможности и обязанности совершать определенный круг действий сменяется в таком употреблении значением способности совершать такие действия, что,
собственно, и является социальным качеством [9]. Референтное, идентифицирующее употребление такого имени служит для обозначения конкретных лиц, например: Наконец один врач сказал мне «по секрету»: «У тебя, дорогая, всё в порядке» (В.Стрельникова. Опять акробатика, милый? // «Даша». №10. 2004
— НКРЯ). Для референтного употребления имен статусов необходима их конкретизация, связанная с системой отношений между субъектами, которые могут быть двух типов.
Первый из них назовем социальной локализацией, поскольку части наименования этого типа характеризуются отношениями вхождения. Эту часть наименования можно представить в виде цепочки, в которой каждый предшествующий элемент вложен в последующий, ср., например, Наверное, только убедительной просьбой к главе администрации Бирилюсского района В.В.Белене проявить внимание к проблемам этого мужественного человека и оказать ему любое возможное содействие (Красноярская газета, 6.11.2001). Если сложных социальных субъектов представить как множества лиц, то глава является частью администрации, а последняя является частью района. Возможна и конъюнкция нескольких таких именных групп, если лицо является частью сразу нескольких сложных социальных субъектов, не связанных между собой отношениями вложения; например: Певец, народный артист СССР, депутат Госдумы Иосиф Кобзон отмечает 72-летие (http://www.runewsweek.ru/news/society). Каждый вмещающий социальный субъект можно представить как социальное пространство, поэтому мы используем термин «локализация». Как видим, основным средством локализации является существительное в родительном падеже. В этом же качестве может выступать относительное прилагательное: Подмосковный губернатор даже написал предисловие к произведению, в котором назвал его появление «очень своевременным... и полезным всем, кого интересует судьба земли Российской» (Известия, 22.12.2002 — НКРЯ).
Возможна локализация и собственных имен — с помощью существительного в именительном падеже в скобках или в форме местного падежа с предлогом из, например: Лидия Кузьминична Перепелица (Дивногорск) прислала интересную аналитическую статью, в которой делится своими впечатлениями oт передачи В. Познера (Красноярская газета. 6.11.2001 — НКРЯ); В итоге первое место занял Даниил Иванов из Каменск-Уральского («Московский комсомолец» в Саранске. 23.12.2004 — НКРЯ). Однако, поскольку зависимые предложно-падежные формы и тем более часть предложения в скобках обладают меньшей «силой» связи с определяемым существительным, чем форма родительного падежа или прилагательное, вопрос о том, входит ли локализирующая форма в состав наименования, не имеет ясного решения.
В наименованиях ССС в качестве средства локализации также используется относительное прилагательное или существительное в родительном падеже, например: Владимирский «Завод «Автоприбор» в настоящее время является одним из крупнейших производителей комплектующих изделий для авто-
сборочных предприятий России, стран СНГ и ближнего зарубежья (http://www.pbaconsult.com); — От поселкома прислали, — откликался Мишка. — Или непосредственно от дирекции комбината. — Я и говорю — забота о живом человеке (Георгий Влади-мов. Верный Руслан (1963 — 1965) — НКРЯ).
Второй тип — актуализация — характеризует связь социального лица с другим лицом или лицами, для которой Ю.Д.Апресян нашел термин «личная сфера» [10], а В.С.Храковский и А.П.Володин использовали понятие сопричастности [11]. Это особое отношение, которое формируется в психике например: Это вот наша староста Танька Пирогова (Разговорная речь Красноярска. 2000. Архив автора); Я тебя спрошу словами твоего инженера в его письме: что значит — любить? (Сергей Семенов. Наталья Тарпова (1927) — НКРЯ). Папин заведующий отделом Дмитрий Максимович и его жена Вера Сергеевна приходили к нам чуть ли не каждый вечер (lib.ru/PRIKL/KISELEW_W/dewochka_i_pticelet.txt_Pi ece40.07). Актуализация такого рода предполагает «привязку» социального лица к говорящему, слушающему или лицу (лицам), связанному с одним из участников прагматической ситуации отношением сопричастности, поэтому она аналогична личному дейксису [12]. В качестве средств актуализации используются притяжательные местоимения и прилагательные (реже относительные прилагательные) или форма родительного падежа существительного.
Социальная локализация — принадлежность официальной коммуникативной сферы, а актуализация связана с бытовой, повседневной сферой общения.
Возможно также, что актуализация и локализация должны осуществляться и во времени, но в отличие от глагольной предикации этот параметр менее существен, чем пространственная/личная конкретизация, и поэтому факультативен. Время нахождения субъекта в статусе выражается лексически или пользуется системой умолчаний: отсутствие указания на время означает настоящее — время коммуникации — или относительное время с отсылкой к времени обозначаемого события. Например, Б.Рассел обсуждает фразу Нынешний король Франции лыс [13], а П.Стро-сон, полемизируя с ним, анализирует предложение Король Франции мудр [14], тем самым показывая логическое тождество этих двух высказываний. Отсутствие временного актуализатора нынешний не приводит к изменению референции именной группы, т. е. «нулевой» показатель времени тождествен показателю настоящего времени.
В таком случае можно считать редуцированными однословные наименования социальных лиц и ССС, характерные для разговорной речи и ее имитации в языке художественной литературы, например: А вместо этого мэр (какого города? — города, в котором живет автор высказывания) строит фонтаны (Разговорная речь Красноярска. 2000. Архив автора); Квартирка однокомнатная, от завода (какого? — на котором работает герой произведения) дали, вода горячая-холодная (И.Грекова. Перелом (1987) — НКРЯ). Такие наименования встречаются и в других
функциональных стилях современного русского литературного языка, например в художественнопублицистическом, как правило, в заголовках и не в первых абзацах текста, ср.: Губернатор открыл сезон дорожных работ в Тюмени (заголовок; http://www.vsluh.ru/news/politics/15925.html). Ср. также: Директор Субботин (заголовок) <...> Новому начальнику стройки и директору завода было 32 года (3-й абзац) <...> В Красноярске новый директор принял не богатое наследство (13-й абзац) (http://www.memorial.krsk.ru/Public/00/200011 .Ыш).
В каждом из случаев редукция наименования носит свой характер. В заголовке однословное наименование служит для сокращения длины заголовка и придания ему экспрессии, что соответствует функциям этой структурной части текста. В середине и конце текста такое наименование представляет собой контекстуально обусловленный неполный лексический повтор. А в разговорной речи наблюдается ситуативно обусловленная редукция полного наименования.
Таким образом, можно наблюдать два типа конкретизации социального статуса в нарицательной части наименования социальных субъектов. Социальная локализация представляет собой включение социального субъекта в состав другого социального субъекта, имеющего точное и независимое от участников коммуникативной ситуации или других индивидов расположение на «социальной карте» мира. Социальная актуализация связывает носителя социального статуса с участниками прагматической ситуации или людьми, входящими в их личную сферу. В этом случае необходимо различать причины редукции наименования социальных субъектов: она может быть вызвана, с одной стороны, условиями контекста, а с другой, — ситуативными факторами.
1. См., например: Шмелева Т.В. Семантический синтаксис:
Текст лекций из курса «Современный русский язык» / Краснояр. ун-т. 2-е изд. Красноярск, 1994. С. 12-13; Янце-нецкая М.Н., Лебедева Н.Б. Лексическое значение и семантические категории языка // Семантические вопросы словообразования: Значение производящего слова.
Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. С.81-90; Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Фрагмент прикладной модели языка. М.: Изд-во МГУ, 2000. С.138-139.
2. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. 4-е изд. М.: Едиториал URSS, 2005. С.94.
3. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. С.67 и далее.
4. Ким И. Е. Социальная сфера в русской языковой картине мира // Ермаков С.В., Ким И.Е., Михайлова Т.В., Осетрова Е.В., Суховольский В.Г. Власть в русской языковой и этнической картине мира. М.: Знак, 2004. С.89-154.
5. Подробнее см. в статье: Ким И. Е. Социальное действие в русской обыденной психологии // Бюллетень клуба конфликтологов. Красноярск, 1999. Вып.7. С.54-56.
6. Ким И.Е. Социальное восприятие и его языковая модель // Вестник НГУ. Сер.: История, Филология. Т.1. Вып.1: Филология / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. С.85-91.
7. Карасик В.И. Язык социального статуса / Ин-т языкознания РАН. Волгогр. пед. ин-т. М., 1992. С.3.
8. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М.: Наука, 1973. С.173-178.
9. Более подробно о выражении социальных качеств см.: Ким И.Е. // Известия Урал. гос. ун-та. 2005. №39. С.163-175.
10. Апресян Ю.Д. // Семиотика и информатика. 1986. Вып.28. С.28 и далее.
11. Храковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л.: Наука, 1986. С.231.
12. О роли личного дейксиса в выражении сопричастности и других отношений, формирующих личную сферу, см.:
Ким И. Е. // Российский лингвистический ежегодник. 2006. Вып.1(8). Красноярск, 2006. С.54-67.
13. Рассел Б. Дескрипции // Новое в зарубеж. лингвистике. М.: Прогресс, 1982. Вып.13: Логика и лингвистика: Проблемы референции. С.53-54.
14. Стросон П.Ф. О референции // Там же. С.55-86.
