CC BY
61
УДК 130.2 : 316.652
В. И. Грачёв
Социальные последствия интерпретации некоторых культурологических понятий в современном обществе
В статье рассматривается неоднозначность и противоречивость ряда понятий современной культурологии и философии культуры и возможные последствия их различной трактовки и интерпретации для национальных этносов.
This article deals with the ambiguity and contradictions of a number of notions of modern culture and philosophy of culture, and of possible consequences of their interpretations for various ethnic groups.
Ключевые слова: трансформация, культурология, коннотация, ценности, традиция, система, информация, коммуникация, мультикультурализм, толерантность, креативность.
Key words: transformation, cultural studies, connotation, values, tradition, system, information, communication, multiculturalism, tolerance, creativity.
В статье предпринимается попытка оценить современное состояние культуры России с позиций коммуникативно-аксиогенной парадигмы её формирования и концепции аксиологической коммуникологии на основе использования метода парадигмально-аксиологического анализа, разработанного и апробированного автором в ходе исследования современной системы социокультурных коммуникаций художественной культуры [5].
Важными предметами размышления представляются соотношение культурологии и философии культуры, порождаемые ими понятия и категории, методы анализа и оценки в сфере культуры. Попробуем разобраться в этом на базе как современных, так и предшествовавших представлений, суждений, научных подходов, теорий, концепций и методов исследования [1-3; 8; 12; 13; 17; 19; 21-23].
Прежде всего, констатируем противоречивость ряда базовых понятий и категорий современной культурологии и философии культуры и неоднозначность возможных социальных последствий их различной трактовки. Так, многие ученые и философы по-прежнему считают культуру неким умопостигаемым феноменом и соответственно пытаются её изучать и осмыслять с позиций феноменологии Э. Гуссерля [7], М. Шелера [24] в лоне философии культуры. Но это
© Грачёв В. И. , 2016
не научный, а именно философский, т. е. метафизический и метаэпи-стемологический, взгляд на культуру, который сегодня становится недостаточным (в силу его рационально-созерцательного и объяснительного характера) для многомерного и многоаспектного изучения культуры как гиперсложной синергетической системы, коей она, несомненно, и является.
Современная наука о культуре, т. е. культурология, развивает си-стемологическую исследовательскую методологию в различных её наиболее продуктивных и перспективных версиях. Культурология занимает всё более заметное место в корпусе гуманитарных наук, которое ранее делили сразу несколько наук: антропология, этнология, этнография, искусствоведение, история, социология и, конечно, философия культуры. В ракурсе культурологии каждый компонент культуры приобретает ценностную составляющую не сам по себе, а во взаимосвязи, коммуникациях с другими явлениями, в рамках определенной картины мира. Поэтому ценности представляют собой необходимое условие и в то же время результат формирования картины мира культуры.
Возникновение новых способов коммуникации обусловлено потребностями развития общества, новыми формами творчества и жизнедеятельности человека, создающимися на этой основе. Все это выступает причиной динамики содержания культуры, перехода к иной системе культурных ценностей. Эти трансформации вызывают к жизни иные потребности в социальном и межличностном взаимодействии и тем самым влекут за собой формирование, развитие и смену новых методов, способов, форм, парадигм и содержательных аспектов исследования системы коммуникаций в современной культуре.
Парадигмально-аксиологический анализ, апробированный мной на примере исследования эгоцентрической природы творчества русских писателей неоромантиков ХХ в. [6], полагаю, позволит обнаружить и зафиксировать культурные флуктуации на самых разных парадигмальных уровнях культур и субкультур и может хоть как-то предупредить о зреющих культурных и межкультурных противоречиях, конфликтах или пертурбациях в нашем обществе. Причём семантическая атрибуция и дистрибуция смыслов и понятий, обязательная при его применении, позволяет на самых ранних стадиях формирования культуры обнаружить неточные переводы или ложные трактовки и неверные интерпретации привычных понятий и слов, приводящие к серьёзным социокультурным последствиям.
Так случилось с вполне, казалось бы, «культурнейтральными» понятиями «мультикультурализм» и «толерантность». Мне кажется, что существующую путаницу, серьёзные противоречия и социально-
политические последствия в использовании весьма глубокого и семантически сложного понятия «мультикультурализм» порождает буквалистское и несколько легковесное его понимание как простой множественности культур без учета конкретного социокультурного и политического контекста. Именно контекст определяет условия и факторы, под влиянием которых реализуются те или иные процессы в культуре, это «аура культуры», без которой понимание конкретной культуры часто бывает неверным или искаженным. Упрощённое и уплощённое утилитарное употребление термина «мультикультура-лизм» стало расхожим и удобным, но семантически обеднённым и поэтому неточным, зато модным и, к сожалению, политически ангажированным.
Нечто подобное, но с другими социокультурными последствиями, произошло с таким понятием, как ныне очень популярное слово «креативность», практически отождествлённое со сложнейшим по семантике и широте использования прекрасным русским словом «творчество». Неразборчивое употребление названных понятий и слов в устной и письменной речи вносит изрядную путаницу и непредвиденные социокультурные последствия в разных социальных группах и конфессиях в обществе.
Непросто обстоит дело и с понятием «толерантность», имея в виду последствия его различной трактовки и интерпретации для разных национальных сообществ. «Толерантность» изначально означала именно религиозную веротерпимость, т. е. терпимость к другой вере, а не терпимость ко «всему и вся», и не тот широкий «веер» понятий и явлений, которые сегодня беспредельно понимаемы и употребляемы в нашем российском научном и обыденном сознании и реальных действиях, что также затрудняет нормальные коммуникации между разными социальными группами и отдельными людьми.
Политика мультикультурализма была понята многими буквально, а потому, вероятно, ошибочно как «многокультурье», а не как «многообразие» культуры. Мультикультурализм видится как приумножение уже существующей культуры другими обогащающими её иностранными культурами и субкультурами, т. е. как сложность или, как писал русский философ и культуролог К. Н. Леонтьев, «цветущую сложность» [11], «многоцветье» культуры. Хотя конфуцианский призыв «Пусть расцветают сто цветов» вряд ли нашел бы отклик у «капризной» культуры Старой Европы, но нынешних опасных и тревожных последствий для европейской культуры, думаю, можно было бы избежать.
Принятая на уровне государственных и политических решений в ряде европейских стран политика мультикультурализма оказалась
несостоятельной. Эта политика повсеместно терпит крах, что особенно сильно проявилось в Германии и во Франции, где народ весьма сплочённо выступает против этой политики и призывает свои правительства решительно признать её ошибочной и отменить. Это вынужденно должны были признать и учесть действующие политики и руководители ведущих европейских государств, что частично и произошло.
Так, ещё в октябре 2010 г. на встрече с молодыми членами ХДС канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что попытки построить мультикультурное общество в Германии «полностью провалились»1. Меркель заявила, что иммигранты должны интегрироваться, принимать культуру Германии и её ценности. Это же утверждал тогдашний президент Франции Николя Саркози, будучи, как известно, сам не совсем французом по происхождению, а натурализованным венгром, говоря о французской культуре и отношении к иммигрантам, уже переполнившим Париж и другие французские города . Хотя для муль-тикультуралов «голос крови» часто выступает одним из критериев идентификации и самоидентификации, но здесь возникает опасность проявления «расизма» или «шовинизма», что недопустимо для всех, а для руководителей государств тем более.
Мне представляется пророческим и существенным суждение С. Хантингтона в его нашумевшей статье с вопросительным названием «Столкновение цивилизаций?» о том, что «в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика <...> и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой» [23, с. 33]. И это несомненно так, чему свидетельством стали далеко не безобидные и даже не бескровные межкультурные конфликты, порожденные политикой мультикульту-рализма в Старой Европе.
Культурологическое осмысление этих феноменов социальной реальности с необходимостью выводит на проблему социокультурных ценностей. В культуре каждый её компонент приобретает ценностную характеристику не сам по себе, а во взаимосвязи с другими составляющими и в рамках определённой картины мира как результат формирования картины мира культуры. Традиционные критерии интерпретации смысла и значения явлений культуры, используемые до ХХ в., сегодня размываются и меняются. В наиболее концентриро-
1 См.: Меркель признала провал мультикультурной модели. [Электр. ресурс]. URL: http://lenta.ru/news/2010/10/17/merkel/
2 См.: Теперь и Саркози признал, что политика мультикультурализма провалилась. [Электр. ресурс]. URL: http://inosmi.ru/europe/20110211/166444540.html
ванном виде смена критериев отражена в проблеме так называемых универсальных общечеловеческих ценностей.
Здесь мне как действующему культурологу хотелось бы обратить внимание на следующий, как предполагается, прикладной аспект этой сложнейшей проблемы. Ответственно как культуролог и автор концепции «аксиологической коммуникологии» утверждаю следующее.
На мой взгляд нет и не может быть никаких «общечеловеческих ценностей», поскольку, то, что ценно для одного этноса, для одной культуры, может быть неважно или даже антиценностью для другого этноса, для другой культуры. Даже понятия добра и зла различны в разных национальных культурах и народах.
Следовательно, не может быть и единой мировой культуры, мировой пролетарской культуры и тем более мировой художественной культуры. Реально эти понятия несостоятельны «по определению» в силу принципиальных и кардинальных различий национальных культур и субкультур по базовым культурогенным и аксиогенным основаниям, таким как этнические, религиозные, этические, эстетические и этатические. Эти различия сегодня оборачиваются серьёзными социокультурными конфликтами вплоть до кровавых столкновений и «безграничной» эмиграции.
Иностранцев, по самым разным причинам эмигрировавших из своих стран, пытались инкультурировать и инкорпорировали в свои социальные, экономические, политические и даже военные структуры страны, в которые они прибыли. Они получили гражданство, могли получить любое образование и соответствующую работу. Тем самым они формально были признаны равноправными с коренными гражданами стран, принявших их. Вместе с тем мигранты так и не смогли социализироваться и инкультурироваться или, по другой терминологии, пройти аккультурацию в чужой и, что более важно, чуждой для них по менталитету, религии и социальному укладу реальной жизни и, что не менее существенно, в чужой культуре. К тому же жизнь в изначально чужой стране сильно отличалась от политических деклараций и обещаний местной власти. Коренные жители не хотели и не признавали «инородцев» за равных себе и всячески давали понять, что они все равно жители и граждане «второго сорта», причём самыми жестокими, а порой и неприглядными способами. Это вызывало скрытое или открытое недовольство и формировало протестную, агрессивную социальную психологию, особенно у молодого поколения, уже родившегося в стране пребывания предков-мигрантов и считающего себя ничуть не хуже, чем, скажем, коренное население.
Стало очевидным, что культурные различия оказываются сильнее, и подчас они непреодолимы, а это ведет к постоянным межкуль-
турным конфликтогенным ситуациям или открытым столкновениям, происходящим подчас по внешне незначительным и, казалось бы, мелким поводам, но подлинные причины этого, как выясняется, гораздо глубже и тревожнее.
Процессы мультикультурализма в значительных масштабах уже коснулись России и сегодня проявляются весьма внятно. В России по некоторым расчётным данным уже сегодня проживает около 11 млн мигрантов1. Главным образом они поселяются в крупных городах, особенно в Москве и Санкт-Петербурге. Это очень тревожная цифра. Нынешние мигранты, как и прежде, в основном прибывают из бывших советских национальных республик. Важно только отметить, что в отличие от прежних мигрантов, т. е. немногочисленных специалистов и рабочих невысокой квалификации, мотивированных на аккультурацию и знавших русский язык, сегодняшние мигранты не только в большинстве своем не знают, но и не хотят изучать русский язык. Они стремятся обособиться в национальные диаспоры, соответственно желая сохранить свою культуру и, конечно, свой родной язык, что, разумеется, вполне обоснованно, понятно и правильно. В то же время формируются девиантные и протестные модели поведения иностранной молодёжи, в частности, среднеазиатских «гастарбайте-ров», вынужденно инкапсулируемых в чужую и по всем религиозным, этическим, ментальным, бытовым и иным основаниям непонятную для них Россию. Эта среда то боязлива, а то, наоборот, агрессивна, в большей части не признает порядка, уклада и культурных устоев страны, которая их в своё время вынужденно пригласила на работу. Стремясь сохранить свою, хотя тоже неоднородную культуру и национальную идентичность, они отстаивают и стремятся сохранить свой язык, образ жизни, этику и правила поведения в чужой для них стране. В силу же своей девиантности они довольно часто пополняют или образуют свои криминальные структуры, которые дестабилизируют и так неустойчивую социальную и экономическую обстановку в современной России.
Разумеется, Россия никогда не была монокультурной страной. Она всегда существовала в причудливом религиозном и социокультурном симбиозе, но при весьма непрочном единстве и многообразии. Казалось бы, единый русский язык, общий для живущих в одной стране, сделает эту страну сплочённой. Но в «квазиимперском» унитарном государстве лингвистического единства, которое реально только и было, оказалось недостаточным. Люди самых разных нацио-
1 См.: На территории России проживают около 11 млн мигрантов. [Электр. ресурс]. URL: http://www.rosbalt.ru/main/2013/07/04/1148844.html
нальностей, жившие хотя и вместе в СССР, тайно или явно исповедовали, несмотря на запреты отнюдь не либеральной власти, свои национальные ценности, культурный уклад, соблюдали обычаи, обряды, ритуалы, национальные и религиозные праздники, образ мыслей и жизни. Они следовали своим национальным традициям, тем самым сохраняя свою культурную и национальную идентичность, самобытность и непохожесть этносов.
С распадом СССР в постсоветской России оказалось множество разнородных этносов и людей, принадлежащих к разным национальным культурам и религиям, что явно не способствует консолидации и социокультурному и политическому единству нового квазидемократического государства.
Если в культуре начинают доминировать нетрадиционные начала, они разрушают национальный культурный ген или культурный генотип. Об этих очень сложных и внутренне потаённых процессах писал выдающийся русский религиозный мыслитель Лев Платонович Карсавин в книге «Восток, Запад и русская традиция» (1922), сформулировавший ключевую позицию, на основе которой и выросла историософия русского евразийства:
«Христианская культура утверждает абсолютную ценность личности (курсив мой - В. Г.), всякой личности - индивидуума, народа, человечества и всех её проявлений - нравственности, права, науки, искусства, в той мере в которой абсолютное осуществляется в конкретном». В контексте данного положения Л. П. Карсавиным формируется евразийская идея о ценности, самодостаточности и самобытности русской культуры. «Россия наконец поняла, что является отдельным миром со своей культурой, отличной как от европейской, так и от азиатской, хотя и Россия не вписывается целиком ни в западный, ни в восточный мир, а представляет особый русский мир, который, тем не менее, имеет сходные черты и с западным, и с восточным мирами. Именно наше евразийство делает нас особенными» [9].
Карсавин пишет о русской культуре как о христианской, но допускает, на мой взгляд, серьёзную ошибку или невольно заблуждается во взгляде на истоки русской культуры, в основании которой изначально лежит не столько мировая христианская религия, сколько древнее язычество, некоторые черты, праздники, обряды, традиции и ценности которого вросли в менталитет русского народа, а значит не только в общественное сознание, но и в коллективное бессознательное национальной русской культуры. Кроме того, на русскую культуру оказывали заметное влияние и другие религиозные верования и идеологии.
Таким образом, вбирая в себя, сохраняя и транслируя архетипы, символы, ритуалы, праздники, фольклор, новым поколением формируется национальная культурная традиция как основа экспансии национальной культуры.
Список литературы
1. Аристотель. Соч.: в 4 т. - М.: Мысль, 1983.
2. Аруэль Ж.-Л. «Современное искусство», религия фальсификации искусства // Искусство или мистификация: восемь эссе. - М.: Русскиш М1ръ, 2012. - С. 67-86.
3. Борев Ю. Б. Социалистический реализм: взгляд современника и современный взгляд. - М.: АС: Олимп, 2008. - 478 с.
4. Вайль П. Л. Гений места. - М.: Независимая газ., 1999. - 488 с.
5. Грачев В. И. Коммуникации - Ценности - Культура. (Опыт информационно - аксиологического анализа): моногр. - СПб.: Астерион, 2006. - 248 с.
6. Грачев В. И. Творчество и личность писателя неоромантика Александра Грина в контексте современной культурологии // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2015. - Т. 2. - № 2. - С. 331-343.
7. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология. ХХ век: Антология - М.: Юрист, 1995. - С. 297-331.
8. Каган М. С. Философия культуры. - СПб.: Петрополис,1996. - 416 с.
9. Карсавин Л. П. Восток, Запад и русская идея. - Пг.: Academia, 1922 - 80 с. [Электронный ресурс]. - URL: http://books.e-heritage.ru/book/10078298
10. Кун Т. Структура научных революций. - М.: Прогресс, 1977. - 300 с.
11. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. - М.: АСТ, 2007.
12. Лихачев Д. С. Заметки о русском. - Л., 1991.
13. Манин В. С. Неискусство как искусство - СПб.: Аврора, 2006. - 271 с.
14. Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. - М.: Мысль,1990.
15. Од де Керрос. Великий кризис искусства. Современное искусство и его диссиденты // Искусство или мистификация: восемь эссе. - М.: Русскиш Мiръ, 2012. - С. 89-120.
16. Ортега-и-Гассет Х. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. - М.: Радуга, 1991. - 639 с.
17. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология ХХ век: Антология. - М.: Юрист, 1995. - C. 69-103.
18. Соколов А. В. Метатеория социальной коммуникации. - СПб.: Росс. нац. б-ка, 2001. - 351 с.
19. Соколов А. В. Феномен социально-культурной деятельности. - СПб.: СПбГУП, 2003. - 204 с.
20. Соколов А. В. Философия информации: учеб. пособие. - СПб.: СПбГУКИ, 2010. - 308 с.
21. Соколов Э. В. Культурология. Очерки теорий культуры. - М.: Интер-пакс, 1994. - 272 с.
22. Степанов Ю. С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. - М.: Языки славянских культур, 2007.
23. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. - 1994. - № 1. -С. 33-48.
24. Шелер М. Избранные произведения. - М.: Гнозис, 1994.
