Научная статья на тему 'Социальная защита детей в Сибири в XIX начале XX века'

Социальная защита детей в Сибири в XIX начале XX века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
398
91
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Быков Александр Александрович

В статье используется весьма богатый исторический материал. Автор описывает благотворительную активность главных субъектов социальной защиты детей в Сибири, особенно во второй половине XIX в.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Using the very great historical material the author describes the charity activities of the main subject social protection the children in Siberian especially of the second half of the XIX th. century.

Текст научной работы на тему «Социальная защита детей в Сибири в XIX начале XX века»

ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

№ 276 март 2003

КРАЕВЕДЕНИЕ

УДК 947.081/083

А.А. Быков

СОЦИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА ДЕТЕЙ В СИБИРИ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В статье используется весьма богатый исторический материал. Автор описывает благотворительную активность главных субъектов социальной защиты детей в Сибири, особенно во второй половине XIX в.

Понятие «социальная защита» относительно новое для постсоветской России. Но любое общество, даже архаичное, имело функцию социальной защиты населения, конечно, по-своему понимаемую и реализуемую. Генезис таких социальных институтов, как государство и церковь, привел к появлению достаточно дифференцированных форм помощи различным категориям, как сейчас принято говорить, незащищенного населения. Во многих странах мира в XIX в. складываются разноуровневые системы социальной защиты населения. Российская империя не осталась в стороне от этой тенденции социального развития. В Европейской России с X в., с принятием христианства были довольно развиты церковные формы благотворительности, с XVIII в. происходит усиление централизованных, государственных форм, во второй половине XIX в. после реформ Александра II возрастает значение земских и частноблаготворительных учреждений, значение которых было весьма велико вплоть до 1917 г.

Положение в провинциях Российской империи, в частности в сибирских губерниях, зеркально отражало состояние дел в европейской части государства. Появление приказов общественного призрения в центре империи в царствование Екатерины II привело к созданию приказов общественного призрения в Сибири: в 1782 г. - в Тобольске, в 1804 г. - в Томске [1. С. 75].

В Сибири существовали социально-экономические особенности, которые прямо влияли на способы помощи населению, в частности, на финансирование и организационные формы: это отсутствие крепостного права и земств. Если учесть, что в приказах общественного призрения средств было немного, то ясно, кто мог стать главными субъектами социальной защиты населения в то время: это частные благотворители и, по мере возможностей, местное население городов. Попытаемся проследить, как эти субъекты при содействии административных органов решали проблему социальной защиты детей в Сибири в рассматриваемый период.

На огромных просторах Сибири существовали самые разные типы учреждений как по своей функциональности, так и финансированию, что определялось местными условиями. В Иркутске, городе, прославившемся в те времена своими щедрыми благотворителями и меценатами, существовал Базановский воспитательный дом (основанный И. Базановым). Это учреждение работало на основе правил, выработанных особой комиссией и утвержденных губернатором. Принимались дети-подкидыши не старше одного года, количество питомцев определялось в 60-63 человека. Если попадали дети старше одного года, или с какими-либо

уродствами, их в течение десяти дней должны были передать в приказ общественного призрения. От самих родителей законнорожденные и незаконнорожденные дети принимались по усмотрению попечительского совета, но число таких детей не должно было превышать 5 % всех призреваемых в доме [2. С. 15]

Питомцы, приученные к искусственному вскармливанию, выдавались на воспитание, причем брать детей могли лишь лица, живущие в Иркутске и селениях, отстоявших от него не далее 130 верст. Очевидно, для обеспечения контроля за их содержанием. Для усыновления дети выдавались «во всяком возрасте» и во все местности. Но желающие находились далеко не всегда. Чаще отдавали на воспитание. Интересен размер платы за воспитание: на первом году жизни - 6 рублей в месяц, на втором - 4 рубля, а в следующие годы до восьмилетнего возраста - по 3 рубля. После восьми лет дети, усыновленные воспитателями, возвращались в воспитательный дом, который изыскивал средства для дальнейшего воспитания и их призрения.

Высший надзор за деятельностью воспитательного дома возлагался на попечительский совет, состоящий из достаточно высокостатусных персон: председателя Иркутского губернского правления, председателя наследников Базанова, городского головы, медицинского советника и непременного члена приказа общественного призрения.

Любопытно соотношение кормилиц и детей, а также бытовых условий. На одну кормилицу с двумя детьми приходилось 16 кв. м и 66 куб. м пространства, т.е. дети-подкидыши воспитывались в относительно комфортных условиях. Тем более, что на каждого ребенка тратилось в день 79 коп. Содержание дома полностью финансировали наследники Базанова.

В «Очерках деятельности Базановского дома за 1886-1890 гг.» приводится печальная статистика смертности среди детей. Из поступивших в течение пяти лет 1465 детей умерло 846; в Иркутске детская смертность на первом году жизни была очень высока - 40 %, а в некоторых приходах - до 49%. Следует отметить, что высокая младенческая смертность была типична для России в XIX в. Но все же почему такая смертность в воспитательном доме? Аналитики того времени выделили три причины.

1. Большая часть детей, находящихся в доме - незаконнорожденные, а такие всегда слабее рожденных в браке.

2. Многие из них подкидывались к дверям, успевая при этом замерзнуть и простудиться.

3. Истощение из-за болезни или смерти матери. Смертность питомцев, отданных на воспитание, за пять лет составила 47 % [2. С. 30].

К разряду крупных учреждений относился и Иркутский сиропитательный дом Елизаветы Медведниковой, основанный в 1838 г. И. Л. Медведниковым, пожертвовавшим 15 ООО руб. серебром. Спустя пятьдесят лет капитал возрос до 1 400 ООО руб. [3. С.52].

В уставе заведения, утвержденным МВД империи, были заложены «руководящие идеи»:

1. «Доставить призрение и образование бедным детям женского пола, как благородного звания, так и всех свободных сословий».

2. «Обучать девиц наукам соответственно их силам и понятиям, а также необходимым женским рукоделиям и отделку рукоделий доводить до такого совершенства, чтобы они с выгодой могли бы поступать в продажу, доставляя с этой стороны полное доверие». Административно Иркутский воспитательный дом подчинялся Ведомству учреждений императрицы Марии.

Первый набор - всего 9 человек. Родители боялись отдавать своих дочерей в совсем новое, неизвестное заведение, но потом картина меняется, были годы, когда количество «баллотировавшихся детей» превышало в 25 раз и более число свободных вакансий. Поэтому проводился тщательный отбор желающих. Администрация выясняла, есть ли действительная потребность в помещении в дом, изучала медицинские показания («неодержима ли претендентка какими-либо прилипчивыми болезнями, наличие прививки от оспы). В те годы, когда желающих было очень много, действовал жребий.

О многом свидетельствует и анализ социального происхождения девушек, содержащихся в доме. Беднейшие слои населения поставляли основную массу питомиц (крестьяне, мещане), но были дети богатых родителей, предпочитавших Сиропитательный дом всем другим заведениям (дворяне, чиновники, духовенство, казаки). В иные годы привилегированные классы давали больше, чем мещанское сословие. Но в 1845 г. с открытием Девичьего института, затем женских гимназий, уменьшилось количество детей дворян и чиновников.

Однако те родители, которые ориентировались на данное заведение, «получали» вполне по тем временам образованных дочерей. В доме учили грамматике, арифметике, истории, географии, чистописанию, гимнастике, закону Божьему. Девушки в старшем классе учились 32 часа в неделю. Воспитанницы делились на два класса: «приготовительный» и «высший». Высший делился на три последовательных класса с двумя группами каждый. В каждом классе обучались два года. Разбивка на группы (год I, год II) облегчала преподавание и его успешность.

Девушки не только учились, но и имели интересный досуг. В документах есть понятие «рекреационное время», куда входили отдых, прогулка, общее хоровое пение молитв и т.д.

Иркутский сиропитательный дом был достаточно сложным, многофункциональным заведением, которое требовало квалифицированного управления и достаточно обученного штата работников разных специальностей. Сиропитательный дом управлялся Советом, который состоял из трех попечителей и кандидатов, выбираемых на три года иркутским городским

обществом из купцов всех гильдий. Первый из попечителей считался главным, два других заведовали: один - самим домом, другой - банком. Совет находился под контролем иркутского генерал-губернатора. Во внутренний штат работников входили: смотрители, законоучитель, надзирательницы, эконом, служители. Примечательно, что смотрительница дома увольнялась и утверждалась высочайшей волей государыни императрицы [3. С. 17].

Автор XIX в. Г. Губкин анализировал судьбы выпускниц сиропитательного дома и описал технологии их обустройства. Выпускали не ранее шестнадцатилетнего возраста. При выпуске сирот Совет дома «печется о выдаче их в замужество или хотя бы пристраивает их в частные дома, приискивая им должности, соответствующие их успехам и званию». При выходе сирот в замужество каждой из них из доходов банка выдавалось денежное вознаграждение.

Если воспитанница не пристроена Советом, она могла оставаться в доме на шесть месяцев или один год. Самых лучших оставляли в качестве надзирательниц. Но были и проблемы. Некоторые девочки поступали в дом в возрасте четырнадцати лет и ничему не успевали научиться. Таким сложно было подыскать место работы. Сироты «часто выходили с непохвальными качествами, такими, как неблагодарность (непризнательность), зависть, излишняя угодливость, отчужденность, неопытность, нравственная неразвитость». Сироты в основном пополняли ряды служанок Иркутска, но так было в первое десятилетие существования заведения. Несколько позднее, в конце 40-х гт. XIX в., лица духовного звания из Якутии специально приезжали, чтобы жениться на сиропиталках, а потом ими заинтересовались и мужчины других сословий.

Таково положение в Иркутском сиропитательном доме и в Иркутске - центре Восточной Сибири в целом.

Социальная защита детей в Западной Сибири, в частности в Томской губернии, несмотря на известное сходство с иркутской практикой, имело свою специфику. В Томске существовала система более мелких организационных форм - приютов, тесно взаимосвязанных и функционально дополняющих друг друга. Еще в 1844 г. был открыт Мариинский приют, находившийся в ведении губернского попечительства детских приютов. Своим рождением данное заведение было обязано пожертвованиям советника коммерции Андрея Попова. Затем приют содержала семья золотопромышленника Асташева (до 1875 г.) и семья Цы-бульских. Всего Цыбульскими на содержание приюта пожертвовано 143 тыс. рублей.

Штат приюта состоял из смотрительницы, двух помощниц и необходимой прислуги. Детей учили чтению, письму, закону Божьему, арифметике, церковному пению и рукоделию. С открытием в Томске приюта для мальчиков, в Мариинский приют брали только девочек, которые получали на выходе пособие. Работы рукодельниц этого заведения отправлялись в Москву, Петербург, государыне императрице, что делало его известным в столицах империи. Приют посещали великие князья Владимир Александрович (1868 г.) и Алексей Александрович (1879 г.)

За пятьдесят лет существования в приют поступило 1224 ребенка, а умерло - 30, что свидетельствует об от-

носительно высоком уровне медицинского контроля и содержания детей в целом. Тем более, что история той эпохи хранит гораздо более зловещие показатели детской смертности в аналогичных заведениях [4. С. 25].

Кроме Мариинского приюта, существовал детский приют братьев Королевых, основанный в 1874 г. и рассчитанный на двадцать мальчиков. Дети по достижении двенадцати лет возвращались родственникам или отдавались для обучения в ремесленное училище. Королевы, Всеволод Иванович и Евграф Иванович, истратили за двадцать лет на содержание приюта 20 тыс. руб.

Несколько иные функции выполнял Мариинский сиропитательный приют, открытый в 1893 г. для призрения двадцати пяти младенцев. При приюте состояли смотрительница, врач и няньки. В отличие от предыдущего приюта, Мариинский сиропитательный принимал круглых сирот и подкидышей. В нем дети содержались до шести лет и потом отдавались частным благонадежным лицам православного вероисповедания с правом усыновления, либо в существующие в Томске приюты.

Данное заведение отличалось высоким уровнем смертности. Так, за 1893-1895 гг. в приют поступило 102 младенца, «из коих умерло 83» [4. С. 25]. С. Соболев, чиновник по особым поручениям при губернаторе, объяснял это следующими причинами:

1. Неудачные попытки аборта.

2. «Бросание детей зимой на улице без утепления».

3. Отсутствие в Томске опытных и добросовестно относящихся к делу нянечек.

«Бросание детей зимой без утепления» было одной из типичных причин младенческой смертности в приютах Сибири, что и подтверждается вышеприведенными данными по Базановскому воспитательному дому в Иркутске.

К разряду крупных заведений относился Владимирский приют, который был открыт тюремным комитетом в 1855 г. исключительно для детей арестантов. Назван в честь Великого князя Владимира Александровича, который его в свое время посещал. Позднее стали брать и других детей и содержали их до 1516 лет. Детей обучали по программе начальных народных школ. Воспитанники получали на выходе по 50 руб., а самым выдающимся детям выдавали средства для дальнейшего обучения. В приюте одновременно находилось около ста детей, причем одинаковое количество мальчиков и девочек.

Штат работников состоял из смотрительницы, помощницы и надзирателя при мальчиках, священника приютской церкви, двух учительниц, врача, фельдшера, регента (учителя пения), учителя сапожного и переплетного мастерства и прислуги.

Интересны и источники финансирования Владимирского приюта. Содержание этого заведения осуществлялось за счет процентов с капитала приюта, взносов почетных членов, пожертвований, прибыли от ежегодно устраиваемой лотереи-аллегри. Но это в те времена были традиционные источники финансирования. К этим средствам добавлялась плата за содержание арестантских детей от Тюремного комитета по 80 руб. в год за каждого. Из этих источников складывался общий капитал, который на 1 января 1895 г. достиг 63 тыс. 167 руб. Это не считая недвижимого имущества на 40 тыс. руб., чего вполне хватало для

нормального функционирования Владимирского приюта. [4. С. 26].

В Томске существовали и успешно действовали и другие приюты, в частности при Томском Благотворительном обществе, основанном в 1886 г. Детский приют общества был создан при загадочных обстоятельствах. Через председателя общества М.А. Гилярова некто неизвестный передал 39 тыс. 100 руб. с тем, чтобы 4 тыс. руб. были употреблены на постройку особого здания, которое носило бы название «Приют, устроенный и содержимый на пожертвования благотворителя Богу известного». Приют был создан, и известно, что приютянки занимались изготовлением как обычных вещей, так и изящных. На этом в 1911 г. было заработано 1263 руб. [5. С. 45].

Существовал детский приют трудолюбия при Томском Иоанно-Предтеченском женском монастыре. В 1912 г. в нем находилось 53 девочки, которые обучались кройке, шитью, вязанию, типографскому и переплетному делу, а также вели домашнее хозяйство [5. С. 47].

К сожалению, мало информации о приютах, организованных этноконфессиональными благотворительными обществами Томской губернии. Римско-католическое благотворительное общество при Томской церкви Покров Пресвятой Богородицы в свое время открыло приют для 25 детей. Лютеранское дамское благотворительное общество содержало детский приют для 19 детей [5. С. 49].

Заботу о детях проявляли не только приюты. В тесном контакте с ними работали церковно-приходские попечительства, созданные архиепископом Макарием. Детей, чьи родители умерли от холеры, пристраивали в приюты, воспитателям и многих принимали в церковную школу.

Особую «нишу» в оказании помощи бедным семьям в воспитании детей занимало Томское общество «Ясли». В отчете о деятельности за 1911 г. отмечено, что целью общества является - давать приют, пищу, одежду и разумный уход детям рабочего населения Томска. Дети принимались в возрасте до шести лет и только в редких случаях старше этого возраста. «По приносе в приют детей мыли, переодевали в чистое приютское белье. Питание: в 4-5 ч утра (летом) чай или молоко с белым хлебом, в 11 ч - завтрак, в 2 ч - обед, в 5-6 ч - ужин». Было много мяса, молочных изделий. Грамоте детей не учили, но в программе дня присутствовало чтение книг, рассказы, беседы, пение. Медицинский надзор был на солидном уровне: сильно больных помещали в детскую клинику, а лекарства отпускали из городской лечебницы бесплатно.

Число приемных детей за 1911 г. - 283. Все ходили по-разному, за год набралось 5806 посещений. Помимо основной массы, детей рабочих, были дети дворян и мещан, католиков и лютеран. В выходные и праздничные дни приема детей в приют не было. В среднем в день в 1911 г. приходилось по 20,5 посещений. Особенно много детей сдавали в летние месяцы, в страдную пору.

В 1911 г. в районе «Песков» был открыт еще один приют (временный) «Ясли» с такими же функциями. Таким образом, общество «Ясли» имело в 1911 г. в Томске два приюта, на содержание которых необходимо было найти средства. Активисты общества, похоже, отличались высокой изобретательностью в вопросах финансирования своей деятельности. Как свидетельствуют данные отчета за 1911 г., среди источников финансирования были: членские взносы, по-

жертвования на нужды приюта, сбор в церквах на Рождество Христово, сбор в кружку приюта «Ясли», сбор в кружки в разных учреждениях, пособие от Томской городской управы, от продажи негодных и ненужных вещей, средства, полученные от лотереи-аллегри, пожертвования от устроителей гуляний в городском саду, от продажи молока и т.д. [6. С. 7].

Ново-Николаевское общество «Ясли» финансировалось примерно из тех же источников, что и в Томске, но были и свои особые источники: деньги от Совета Старшин коммерческого клуба, от продажи могильных крестов, цветов и зелени, гусей и от праздника цветка. По документам известно, что в 1913 г. в приюте этого общества находился 101 ребенок. Функции Ново-Николаевского общества «Ясли» были аналогичны томским [7. С. 5].

Обзор форм деятельности, источников финансирования будет неполным без анализа в общем-то скромной роли государственных органов в социальной защите детей в рассматриваемый период.

Во всех губерниях Сибири существовали приказы общественного призрения. К примеру, одной из функ-

ций данного административного органа в Томской губернии была забота о подкидышах. Даже после открытия в Томске сиропитательного приюта (1893 г.) часть детей поступала на попечение приказа общественного призрения. На 1 января 1895 г. таких насчитывалось 19 в возрасте от шести месяцев до четырнадцати лет. Поскольку помещения не было, детей отдавали на воспитание большей частью тем, к кому подкинули. Контроль за передачей ребенка вела полиция.

За воспитание подкидышей приказ производил выплаты: с мая по сентябрь - 2 руб. 50 коп. и с сентября по май - по 3 руб. в месяц. Причем требовалось удостоверение полиции о том, что ребенок жив. Надзор за воспитанием подкидышей поручался кому-либо из членов приказа общественного призрения.

Основная работа по социальной защите разных категорий детей в Сибири была возложена не на государственные органы, а на частных благотворителей и само население. Ситуация в этой сфере изменилась лишь после 1917 года, когда государство стало фактически единственным субъектом социальной защиты детей.

ЛИТЕРАТУРА

1. КуприяновА.И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1995.

2. Губкин Г. Базановский воспитательный дом в Иркутске. Очерк его деятельности в пятилетие 1886-1890 гг. Иркутск, 1891.

3. Иркутский сиропитательный дом Елизаветы Медведниковой и учрежденный при нем банк. Иркутск, 1888.

4. Соболев С. Благотворительные учреждения Томской губернии. Томск, 1895.

5. Город Томск в 1912 году. Томск, 1912.

6. Томское общество «Ясли»: Отчет Томск, 1912.

7. «Ясли» Ново-Николаевское общество: Кассовый отчет. Ново-Николаевск, 1916.

Статья представлена кафедрой социальной работы философского факультета Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «История» 20 ноября 2002 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.