CC BY
163
В.И. Крупницкая
Состязательность уголовного процесса и гарантии допустимости
доказательств
Конституция РФ в ч. 3 ст. 123 декларативно провозглашает, что «Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». Уголовно-процессуальный кодекс в нормах отраслевого законодательства содержит принцип состязательности уголовного процесса (ст. 15 УПК РФ). В соответствии с ним предполагается четкое разделение процессуальных функций, невозможность их совмещения в одном лице либо органе и равенство стороны обвинения и стороны защиты в их процессуальных возможностях.
В юридической печати активно обсуждается вопрос о соответствии провозглашенного законоположения системе уголовного судопроизводства. Некоторые авторы полагают, что состязательность в полной мере у нас характерна лишь для судебных стадий, а досудебное производство осталось, по сути, вариантом разыскного процесса. Так, А. Давлетов пишет, что: «...хотя состязательность объявлена во всем досудебном производстве, однако в значительном его отрезке этот принцип фактически не действует» [1].
Здесь необходим системный и последовательный подход к анализу норм законодательства. Термин «судопроизводство» обычно употребляют в двух юридических значениях: в более широком, как синоним всего уголовного процесса, включающего не только судебные, но и досудебные стадии, и в узком, как производство в суде.
Статья 123 Конституции РФ помещена в раздел «Судебная власть», в связи с чем, можно предположить, что законодатель имеет в виду сугубо судебную деятельность, однако прямого запрета на расширение сферы действия принципа состязательности на досудебное производство в Конституции РФ также не содержится. Уголовно-процессуальное законодательство воспроизводит конституционное предписание, употребляя термин «судопроизводство»: «Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон». Однако далее, в пункте 56 статьи 5 УПК, содержащей толкование основных процессуальных понятий, словосочетание «уголовное судопроизводство» раскрывается в широком смысле, как досудебное и судебное производство по уголовному делу. Следовательно, по мысли законодателя, состязательность должна действовать в уголовном процессе не только в части судебных, но и досудебных его стадий. Эту мысль подтверждает и толкование Конституционного суда РФ, который в постановлении № 2-П от 14 февраля 2000 г. сделал вывод: «Принципы состязательности и равноправия сторон распространяются на все стадии уголовного судопроизводства» [2].
Для российского уголовного процесса исторически долгое время был характерен смешанный тип уголовного процесса, с преобладанием черт разыскного типа на досудебных стадиях. УПК РФ ломает исторические традиции и отказывается от сложившегося в России с 1864 года порядка [3], внедряя в судопроизводство идеи состязательности.
Состязательный тип уголовного судопроизводства предполагает правовой спор равных сторон при определяющей роли независимого суда. Стороной уголовно-процессуальной деятельности является ее участник, представляющий интересы обвинения или защиты. Глава 2 действующего УПК РФ -«Принципы уголовного судопроизводства» - содержит специальную статью 15 «Состязательность сторон», устанавливающую, что:
«1. Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. 2. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. 3. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. 4. Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом».
Государство в лице уполномоченных органов осуществляет уголовное преследование лиц, заподозренных или обвиняемых в совершении преступления. Свою позицию обвинение должно доказать в процессе производства по делу. Обвиняемый и его защитник могут не соглашаться с позицией обвинения и сами вправе осуществлять поиск доказательств, выбирая, в какой момент производства по делу заявить ходатайство о легализации доказательства.
Действительно, ч. 3 ст. 86 УПК вроде бы предоставляет право защите самостоятельно осуществлять адвокатское расследование, утверждая, что «Защитник вправе собирать доказательства». Далее в этой же статье перечисляются способы, с помощью которых защитник это вправе сделать, а именно путем: 1) получения предметов, документов и иных сведений; 2) опроса лиц с их согласия; 3) истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного
самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.
И здесь возникает коллизия процессуальных норм: с одной стороны, защитник вправе собирать доказательства, а с другой - только путем указанных действий, дальнейший анализ которых показывает их противоречивость и ограниченные возможности.
В указанной статье прямо говорится о собирании доказательств защитником наряду с субъектами доказывания - такими, как дознаватель, следователь, прокурор, однако ч. 2 ст. 74 УПК РФ, содержащая перечень доказательств, не содержит ни опроса лиц, ни представления защитником предметов, документов, иных сведений.
Опрос лиц с их согласия следственным действием не является, следовательно, он производится: 1) добровольно; 2) лицо не может быть привлечено к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (т.е. может обладать сомнительной достоверностью); 3) не является доказательством по делу.
Опрос можно определить как беседу защитника с гражданином, выразившим свое добровольное согласие на это, которому известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для дела и позволяющие доказать невиновность или меньшую виновность подзащитного, результаты которой фиксируются либо собственноручно опрашиваемым, либо адвокатом. Чтобы информация, закрепленная при опросе лица, стала доказательством по уголовному делу, требуется совершить ряд определенных процессуальных действий, причем не гарантирующих достижения положительного результата. Во-первых, опрос защитником лица, которому могут быть известны оправдывающие его подзащитного сведения, возможен только с согласия этого лица (п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ). Опрос может быть произведен и по поручению адвоката частным детективом [4]. УПК РФ не содержит правил такого опроса, и не определен вопрос, должен ли адвокат сообщить опрашиваемому, что является защитником подозреваемого, обвиняемого, или нет. Видится, что должен. Он должен сообщить опрашиваемому, для чего необходимы получаемые от него сведения. Такая необходимость обусловливается недопустимостью введения опрашиваемого в заблуждение относительно целевого назначения сообщаемых сведений, запретом легенд о принадлежности к «компетентным органам». Защитник должен сообщить опрашиваемому лицу перед началом опроса о цели их беседы. В случае отказа, вне зависимости от его мотивов, адвокат должен прекратить беседу, ни в коем случае не прибегая к уговорам, введению в заблуждение, подкупу, шантажу, насилию. В противном случае возникает угроза допустимости полученного защитником доказательственного материала. Е. Карякин, исследовавший вопрос о допустимости доказательств, собранных защитником, подтверждает точку зрения диссертанта, считая, что «Исходя из того, что правовая норма есть ничто иное как социально-нравственное веление, установленное государством и обеспеченное его силой, стало быть, в случае нарушений этой нормы включается механизм реализации принудительных предписаний, носящих негативный характер, что в данном случае имеет форму недопустимости доказательств, полученных в ходе опроса лица защитником и подпадающих под действие ст. 75 УПК РФ» [5].
Если защитник заявит ходатайство о приобщении результатов письменного опроса в качестве доказательств, то дознаватель, следователь, прокурор удовлетворяют заявленное ходатайство и приобщают к делу в качестве иного документа. Однако, если в процессе дальнейшего расследования будут установлены факты незаконного влияния адвоката на опрошенное лицо, то представитель функции обвинения вправе заявить ходатайство о признании полученного таким образом доказательства недопустимым на предварительном слушании в порядке ст. 235 УПК РФ.
Юридической гарантией возможностей стороны защиты в собирании доказательств является закрепление четких сроков ответа на заявленные ходатайства - немедленно или в течение трех суток. Итоговое решение о совершении процессуальных действий, принятии процессуальных решений, приобщении доказательств на стадии предварительного расследования уголовных дел по ходатайству защиты принимает сторона обвинения. По истечении указанного в УПК РФ срока дознаватель, следователь, прокурор обязаны известить заинтересованное лицо о принятом решении по заявленному ходатайству и разъяснить право и порядок обжалования принятого решения. Дознаватель, следователь, прокурор могут отказать в удовлетворении подобных ходатайств, хотя на них лежит обязанность их рассмотрения и вынесения мотивированного постановления о результатах, закрепленная в ст. 159 УПК РФ. Необоснованный полный или частичный отказ в удовлетворении ходатайства об установлении обстоятельств, имеющих значение для дела, является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и коренным образом отражается на разбирательстве дела. В данном случае необходимо воспользоваться правом на обжалование процессуальных действий и решений (ст. 19 УПК РФ), обращаясь в суд в порядке статьи 125 УПК РФ.
В соответствии с нормами УПК РФ защитник имеет право истребовать различные документы от разных органов, предприятий и учреждений. Однако в специальных законах, устанавливающих обязанность всех органов и учреждений предоставлять запрашиваемые документы и меры
ответственности за неисполнение, кроме как в ФЗ «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» [6], нигде не закрепляется. По результатам опроса адвокатов г. Таганрога и Ростова-на-Дону, а также Неклиновского района, лишь в 55 % случаев они до недавнего времени получали ответы на адвокатские запросы в различные учреждения. Однако в ФЗ «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» были внесены положительные дополнения, в соответствии с которыми на все предприятия, учреждения и организации возлагается обязанность отвечать по запросам адвокатов (п. 1 в ред. федерального закона от 20.12.2004. № 163-ФЗ).
При рассмотрении и разрешении ходатайства о легализации доказательственного материала, собранного защитой в суде, процедура рассмотрения производится в соответствии с принципом состязательности и равноправия сторон, все участвующие в деле лица должны высказать свое аргументированное мнение по поводу заявленного ходатайства.
Эффективность действий защиты во многом определяется как возможностью сбора собственных сведений об обстоятельствах, подлежащих доказыванию и легализации, так и действием защиты, опровергающей доказательства и этим ослабляющей обвинение его.
В ныне действующем уголовно-процессуальном законодательстве заложена дополнительная гарантия возможности защиты в собирании и закреплении доказательств вне зависимости от усмотрения дознавателя, следователя, прокурора либо суда: ч. 4 ст. 271 УПК РФ определяет, что «Суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон». Таким образом, у обвиняемого и его защитника появляются дополнительные гарантии по представлению дополнительных доказательств со стороны защиты и их обязательному исследованию и оценке в процессе осуществления правосудия, что непосредственно связано с выполнением основных принципов уголовного судопроизводства.
К сожалению, у нас не была воспринята идея так называемого параллельного расследования, характерная для стран с традиционным типом состязательного уголовного процесса: Англии, США и др., осуществляемая стороной защиты самостоятельно либо с использованием детективных агентств. Поэтому возможности защиты по действующему законодательству на досудебных стадиях процесса в собирании доказательств существенно ограничены. Право защитника на производство полноценного адвокатского расследования можно сравнить со своеобразным фантомом - все знают о существовании этой дефиниции, однако официального признания у явления нет.
Соответственно, ограничена и состязательность на стадии предварительного расследования. В целом, это свидетельствует о том, что нельзя говорить о состязательном в полном смысле типе уголовного процесса, который провозглашается и в Конституции РФ и закрепляется в виде принципа. Это свидетельствует об ограниченной состязательности на досудебных стадиях. По мнению ряда авторов, досудебные стадии у нас носят характер разыскного, с его закрытостью, установлением уголовной ответственности за разглашение данных, составляющих тайну предварительного расследования, письменностью, неравными процессуальными возможностями сторон в собирании доказательств, мощным обвинительным уклоном: «Провозгласив действие этого принципа (принципа состязательности. - В.К.) не только в судебных, но и в досудебных стадиях уголовного процесса, разработчики УПК не сумели перестроить предварительное расследование из разыскного (инквизиционного) в состязательное. Разделив участников дела на стороны и не предоставив тем и другим право на собирание доказательств, творцы УПК не пошли дальше, а именно - не создали необходимого механизма действительного равенства правомочий противостоящих субъектов и тем самым не превратили участников в истинные стороны состязательного уголовного процесса» [7].
Действие принципа состязательности в контексте допустимости доказательств проявляется в том, что у сторон должны быть равные процессуальные возможности в собирании доказательств.
Дополнительными юридическими гарантиями, называемыми в теории уголовного процесса «преимущества защиты» и уравнивающими положение сторон, остались: презумпция невиновности, толкование сомнений в пользу обвиняемого, возложение бремени доказывания на обвинителя.
В контексте действия принципа состязательности и равноправия сторон достаточно интересным представляется вопрос о правовых последствиях несоблюдения правил о допустимости доказательств для сторон защиты и обвинения. В литературе этот вопрос получил наименование «правила об асимметрии доказательств». Ряд авторов высказались за то, что даже в целях защиты нельзя использовать доказательства, полученные с нарушением закона. Так, Н.В. Радутная полагает, что недопустимые доказательства не могут использоваться ни стороной обвинения, ни стороной защиты [8, с. 148-149]. Другие процессуалисты допускают возможность использовать в целях защиты доказательства, полученные с нарушением закона. По мнению В.М. Савицкого, положение УПК РФ о допустимости доказательств «.должно толковаться только в том смысле, что недопустимыми должны признаваться лишь те доказательства, полученные с нарушением закона, которые могут быть положены в основу обвинения» [9, с. 105-106].
Основанием для подобного правового спора является формулировка части 1 статьи 75 УПК, в негативной форме определяющая само понятие допустимости: «Доказательства, полученные с нарушением требований настоящее Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса»*.
Словосочетание «не могут быть положены в основу обвинения» является принципиальным в данной дискуссии. Так, Н.В. Григорьева, одной из первых применившая это правило на практике, считает, что «...закон дает ограничительный перечень источников лишь доказательств обвинения, то есть виновности. В отношении же видов или источников доказательств защиты упоминания в законе нет» [10, с. 5]. Она выводит данное правило из принципа презумпции невиновности, в соответствии с которым обвиняемый не должен доказывать свою невиновность, и бремя доказывания лежит на стороне обвинения. Если же, полагает Н.В. Григорьева, обвиняемый решил доказать свою невиновность, на что он, без сомнения, имеет право, доказательствами невиновности могут быть данные, облеченные в любую форму и полученные из любого источника. Оспорить же достоверность представленных защитой сведений - это право стороны обвинения [10, с. 5].
А.М. Ларин полагает, что в тех случаях, когда оправдательное доказательство получено с нарушением каких-либо процессуальных прав обвиняемого, это доказательство может быть признано допустимым по ходатайству защиты, так как фактически эти нарушения не достигли своей цели [11, с. 303]. Сторонники возможности использовать в целях защиты доказательства, полученные с нарушением закона, обосновывают свое мнение суждениями о том, что указанные в законе правила собирания и проверки доказательств касаются главным образом стороны обвинения. В условиях действия презумпции невиновности доказывание обвинения является обязанностью обвинителя и должно основываться на доказательствах, полученных с соблюдением закона. Для целей защиты важно выявить допущенные обвинением при собирании доказательств нарушения закона, правильно обосновать ходатайства об исключении недопустимых доказательств, представить доказательства, собранные с использованием представленных обвиняемому и его защитнику прав, и др. В результате фактического процессуального неравноправия сторон в возможностях собирания и проверки доказательств, особенно на досудебных стадиях, в практической деятельности в некоторых случаях может встать вопрос о допустимости доказательств, хотя и полученных следователем с нарушением закона, но очень важных с точки зрения защиты обвиняемого. Нередки случаи, когда по вине следователя, допустившего нарушение закона, подсудимый лишается доказательства своей невиновности. «Обвиняемый не может нести ответственность за ошибки следователя, погубившего оправдательное доказательство», - замечает С.А. Пашин [12, с. 371-372]. Правоприменительная судебная практика поддерживает подобное мнение**. С другой стороны, можно привести случаи из судебной практики, когда защита воспользовалась ошибками следствия и тем самым решила вопрос в пользу подсудимого [13, с. 41].
Хотя на вопрос об «асимметрии» трудно ответить однозначно, видится, что следует все же согласиться с позицией тех авторов, которые допускают возможность использования стороной защиты доказательств, полученных с нарушениями закона по следующим основаниям. Во-первых, в силу принципа презумпции невиновности все неустранимые сомнения решаются в пользу обвиняемого. Вследствие этого, можно сказать, что если с помощью обвинительных доказательств необходимо исключить сомнения в виновности, то с помощью оправдательных доказательств достаточно лишь зародить сомнения в виновности. Как высказалась П.А. Лупинская: «Сам факт признания ряда доказательств, собранных на предварительном следствии, недопустимыми может быть использован защитой для обоснования утверждения о том, что следствие велось с нарушением закона, что, в частности, ставит под сомнение достоверность конкретного доказательства» [14, с. 2]. С.А. Пашин по этому поводу замечает: «Бремя доказывания невиновности лица лежит на стороне обвинения. Сторона защиты вправе как доказывать невиновность обвиняемого, так и подвергать сомнению доказательства виновности. В этом последнем случае она может применять ущербные доказательства, не допустимые в руках противной стороны» [12, с. 371-372]. Во-вторых, как говорится, лучше пусть один виновный в совершении преступления останется на свободе, чем пострадают десять невиновных.
Ссылка на ст. 75 УПК РФ, к которой прибегают сторонники взгляда об уравнении возможностей сторон при решении вопроса о последствиях признания недопустимости доказательств, является неправильной. Из анализа ее вовсе не следует, что запрет использования недопустимых доказательств относится только к обоснованию обвинения. Действительно, в ст. 75 УПК подчеркивается эта деятельность и определяется, что доказательства, «не имеющие юридической силы, не могут быть положены в основу обвинения». Однако далее в этой же статье говорится, что недопустимые доказательства не могут «использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса». А статья 73 УПК охватывает всю полноту обстоятельств как
обвинительных, так и оправдывающих, исключающих уголовную ответственность, освобождающих от нее и от наказания.
Представляется, формулировку, использованную в ч. 1 ст. 75 УПК РФ, назвать удачной во всех отношениях нельзя, однако, вероятно, законодатель имел в виду следующее: в законе указываются определенные следственные действия, которые могут предоставить обвинению законно полученные доказательства. Защита же не обладает полномочиями проведения следственных действий, а потому может представлять любые имеющие значения для разрешения дела сведения, полученные в любой приемлемой форме, то есть в виде опросов, объяснений, писем, вещей, документов, то есть в соответствии с ч. 3 ст. 86 УПК.
К сожалению, в нашей судебной практике нередки случаи, когда по вине органов предварительного расследования теряется какое-либо очень ценное оправдательное доказательство. Получается, что цель уголовного судопроизводства - достижение истины - не достигнута, причем по вине лиц, осуществляющих расследование по делу. Поэтому, думается, общее правило о равенстве сторон относительно допустимости доказательств должно иметь исключение. Речь идет о случаях, когда доказательство, полученное с нарушением закона, содержит в себе данные, оправдывающие обвиняемого. По ходатайству защиты могут быть допущены к исследованию доказательства, даже полученные с нарушением закона, представленные стороной обвинения, если это нарушение закона произошло по вине органа предварительного расследования. Если же доказательство представлено стороной защиты, то в данном случае действуют общие правила допустимости доказательств.
В странах с англо-американской системой правосудия, где институт допустимости доказательств насчитывает сотни лет, существует правило, предусматривающее возможность использования отдельных доказательств для доказывания одних обстоятельств, считая их недопустимыми для доказывания других с соблюдением определенных условий - наличия ходатайства соответствующей стороны и решения суда об ограниченном исследовании данного доказательства, доведенное до сведения присяжных (правило 105 «Ограниченная допустимость» Федеральных правил использования доказательств США) [15, с. 47].
В силу действия принципа презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ) для доказывания виновности необходимо собрать совокупность доказательств, неопровержимо доказывающих виновность конкретного лица в совершении преступления. Для доказывания же невиновности возможностей больше. Можно представить оправдательные доказательства, можно опровергнуть доказанность обвинения, предложив свои варианты толкования событий, зародив сомнения в доказанности вины лица. В первом случае можно использовать и ссылаться только на допустимые доказательства, во втором защита свободна в выдвижении различных версий. Если нарушение было допущено по вине лица, осуществляющего производство по уголовному делу, то представляется возможным их использование в той части, в которой они оправдывают обвиняемого или могут способствовать уменьшению его виновности. Здесь необходимо внести уточнение, асимметрия правил допустимости доказательств не может распространяться на случаи получения доказательства из ненадлежащего источника. Правильно по этому поводу высказалась П.А. Лупинская: «если об алиби подсудимого говорит свидетель, чьи показания признаны недопустимыми, например, потому что он душевнобольной, то ссылаться на доказанность алиби подсудимого недопустимо» [16, с. 2].
По существу это есть ограниченная допустимость доказательств (в общей их недопустимости), используемых для защиты в целях обеспечения равенства сторон в уголовном процессе и действия презумпции невиновности.
Презумпция невиновности предусматривает правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого, вызывает требование полной доказанности обвинения при вынесении приговора. Обвинительные доказательства, собранные с нарушением закона, порождают сомнения в истинности, обоснованности обвинения, и трактовать эти сомнения в пользу обвиняемого можно лишь одним способом -исключить это доказательство. Оправдательные доказательства, полученные с нарушением закона, также порождают сомнения в истинности выводов о невиновности обвиняемого, толковать же эти сомнения в пользу обвиняемого также можно лишь одним способом - оставить это доказательство в материалах дела в целях их оценки со всей совокупностью доказательственной базы и вынесения итогового решения, вплоть до их полного опровержения. Если обвинению не удастся их опровергнуть в полной мере, они должны оцениваться в совокупности со всей системой доказательств. Обвинение не может быть признано доказанным, если не опровергнуты оправдывающие обвиняемого доказательства, и это является гарантией достижения истины по делу.
Сама проблема истины в современном уголовном процессе является дискуссионной. На этот счет существуют противоречивые мнения. Одни авторы полагают, что результатом доказательственной деятельности по уголовному делу должно быть достижение истины, другие это отрицают*. В этой связи достаточно показательны изменения, вносившиеся в проекты УПК РФ: от признания
установления истины по уголовному делу принципом процесса до полного отказа даже от упоминания о ней. К сожалению, в УПК РФ была воспринята последняя позиция.
Анализ процессуальной литературы показывает, что большинством авторов признается решение, что уголовный процесс в России должен служить установлению истины [17, с.5-8; 18, с. 131-136; 19, с. 8-13; 20, с. 88; 21, с. 129; 22, с. 161; 23, с. 145; 24, с. 155]. Такое решение является исторически традиционным для российской уголовно-процессуальной науки. Хотя некоторыми высказываются опасения, что состязательное построение уголовного процесса, в принципе, не допускает возможности установления истины по делу. Видится, что это не так. Конечно, можно довести идею состязательности до абсурда, когда судья - зритель в театральном правовом спектакле «обвинение - защита», дающий свою оценку убедительности и красочности выступлений сторон. Здесь, действительно, даже не уместно говорить о достижении истины.
Видится, что действующий УПК, воспринимая идею юридической истины, ее официально не закрепляет, а подразумевает. В УПК РФ предусмотрены правила, которые опосредованно служат установлению истины по делу. Сюда относятся, в первую очередь, принцип законности при производстве по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ); равноправия сторон (ст. 15 УПК РФ), принцип свободной оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ); правила о недопустимых доказательствах (ст. 75 УПК РФ); требование проверки доказательств (ст. 87 УПК РФ).
В современном мире наблюдается тенденция построения дискурсивной состязательности. Смысл организации дискурса обвинения и защиты состоит в восстановлении человеческих отношений, а не в их разрушении, что неизбежно при главной ставке на противоборство. В этом случае можно говорить о возможном единстве цели в дискурсивно-состязательной юстиции - достижении истины. Всецело можно согласиться с судьей Бурмагиным, полагающим, как правоприменитель, что «подлинно состязательная форма судебного процесса не препятствует, а напротив, способствует установлению истины по делу, в наилучшей степени обеспечивает соблюдение прав и законных интересов всех участников процесса, выполнение задач уголовного судопроизводства» [25]. Думается, что вне зависимости от характера истины - объективной или формальной (юридической) - правила допустимости доказательств в любом случае являются гарантией ее установления, ограждая уголовный процесс от сомнительных, ненадежных доказательств. Установление истины по делу могут обеспечить только допустимые доказательства, то есть доказательства, полученные управомоченным лицом, из законного источника, с соблюдением установленной процедуры получения и фиксации доказательственного материала.
Литература
1. Давлетов А. Проблема состязательности решена в УПК РФ неудачно // Российская юстиция. 2003. № 8.
2. Постановление Конституционного суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 2-П «По делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан А.Б. Аулова, А.Б. Дубровской, А.Я. Карпинченко, А.И. Меркулова, Р.Р. Мустафина и А.А. Стубайло» // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 2000. № 3.
3. Концепция судебной реформы также была ориентирована на состязательность формы уголовного процесса // Концепция судебной реформы. М., 1992.
4. Закон РФ от 11 марта 1992 г. «О частной детективной и охранной деятельности». М., 2004.
5. Карякин Е. Допустимость доказательств, собранных защитником, и осуществление функции защиты в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2003. № 6.
6. ФЗ от 10 июня 2002 г. «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 23. Ст. 2102.
7. Давлетов А. Право защитника собирать доказательства // Российская юстиция. 2003. № 7.
8. Радутная Н.В. Коллизия норм уголовно-процессуального законодательства и возможности их преодоления в судебной практике // Комментарий российского законодательства. М., 1997.
9. Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом витке демократизации // Государство и право. 1994. № 6.
10. Григорьева Н. Исключение из разбирательства дела недопустимых доказательств // Российская юстиция. 1995. № 11.
11. Стецовский Ю.И., Ларин А.М. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. М., 1988.
12. Пашин С.А. Доказательства в российском уголовном процессе // Состязательное правосудие: Труды научно-практ. лабораторий. М., 1996. Ч. 2.
13. Григорьева Н.В. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства // Российская юстиция. 1995. № 8.
14. Лупинская П.А. Основания и порядок принятия решений о недопустимости доказательств // Российская юстиция. 1994. № 11.
15. Ляхов Ю.А. Допустимость доказательств в российском уголовном процессе. М.: Экспертное бюро, 1999.
16. Лупинская П.А. Основания и порядок принятия решений о допустимости доказательств // Российская юстиция. 1994. № 11.
17. Белкин А.Р. Теория доказывания: Науч.-методич. пособие. М., 1999.
18. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1.
19. Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Науч.-практ. пособие. М., 2000.
20. Уголовный процесс / Под ред. М.А. Чельцова. М., 1969.
21. Уголовный процесс / Под общ. ред. П.А. Лупинской. М., 1995.
22. Уголовный процесс России: Лекции, очерки / Под ред. В.М. Савицкого. М., 1998.
23. Уголовный процесс / Под ред. К.Ф. Гуценко. М., 2000.
24. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. В.П. Божьева. М., 2002.
25. Бурмагин С. Принцип состязательности в судебной практике // Российская юстиция. 2001. № 5.
