CC BY
52
Е. Ю. Иванова
СПбГУ, Санкт-Петербург
СОСТАВНЫЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ФОРМЫ ИМПЕРАТИВА В БОЛГАРСКОМ И МАКЕДОНСКОМ ЯЗЫКАХ1
1. Введение
Система императивных форм и их функциональная нагрузка обнаруживает существенные различия даже при близком родстве языков. Многочисленные исследования славянских средств выражения побуждения к действию показывают, что императивная парадигма в славянских языках характеризуется не только разнообразием показателей [Бирюлин 2012], но и разным распределением значений между синтетическими и аналитическими средствами выражения побуждения, особенно с учетом особой ситуации в южнославянских языках, где имеется так называемая да-конструкция (сочетание модальной частицы да с индикативной формой глагола), способная выразить варьированием лично-числовых и видовых форм все основные значения оптативно-императивной зоны [Молошная 1995; "Усцуо&С 2003; Маслова 2008; Фекете 2008; Чакърова 2006, 2008; Ницолова 2008: 409-428; Топо-лиаска 2008: 45-50; Тапа8Ю 2009; Сашева 2015; Стешевич 2015; Субjунктив 2015].
1 Исследование осуществляется в рамках научного проекта РГНФ № 16-04-50019 «Южнославянская да-конструкция и ее русские параллели». Благодарю Элени Бужаровску, Лиляну Митковску, Галину Петрову и Андрея Соболева за обсуждение разных фрагментов работы.
Особую признательность выражаю анонимному рецензенту за ценные критические замечания и рекомендации. Не все из них удалось реализовать. Так, полное сопоставление положительных и отрицательных составных форм с учетом и их видовых характеристик мы можем отнести лишь к перспективам исследования, а здесь сделать только некоторые шаги в этом направлении (см. раздел 3). Вся ответственность за окончательные решения и формулировки лежит на авторе статьи.
Неизменно повышенное внимание в современной лингвистике уделяется специфике видового противопоставления, которую демонстрируют синтетические императивные формы, что позволяет изучить особенности межкатегориального взаимодействия вида и наклонения в разных группах славянских языков. Как известно, сфера применения глаголов НСВ в южнославянском синтетическом императиве значительно сокращена (например, [Станков 1976: 87-91; Каранфиловски 2008; Тополиаска 2008: 46-47; Чакърова 2009; Бенаккио 2004, 2010] и др.). Впрочем, имеются такие типы употреблений, которые требуют использования только имперфективных глаголов2. Однако видовые противопоставления в составных императивных формах остаются недостаточно изученными.
Исследование вопроса о влиянии отрицания на выбор грамматической формы императива в славянских языках проводится, в основном, по отношению к синтетическим формам, прежде всего в свете такой специфической характеристики болгарского, македонского и — с некоторыми исключениями — сербского языка, как запрет на употребление синтетической формы СВ с отрицанием в побудительной функции [1ую 1958; Зенчук 1971; Конески К. 1972; Ницолова 2008: 403; Чакърова 2009; 2ой-кЫпа-М^оп 2013; Стешевич 2015]. Таким образом, только форма от глагола НСВ может быть использована в качестве отрицательного волеизъявления [ГСБКЕ-2 1983: 368; Минова-Гуркова 1994: 67], ср. пары примеров:
(1) б. Не пиши (ГМР.ГРЕУ) 'Не пиши!' *Не напиши (1МР.РЕУ).
м. Не вклучува] (¡МР.ТРЕУ) 'Не включай!' *Не вклучи (1МР.РЕУ).
2 Так, в болгарском языке возможен только глагол НСВ при призыве к неоднократным, узуальным действиям: Проверявай пощата си поне веднъж дневно 'Проверяй почту хотя бы раз в день'. В случае однократных действий НСВ необходим, если каузируется уже совершающееся действие с целью предотвратить его прекращение: Пиши си, няма да ти преча 'Пиши, пиши, не буду тебе мешать' и если каузируется выполнение уже известного действия, а «прескрипция нацелена на то, чтобы действие выполнялось определенным образом, т. е. с конкретным качественным параметром» [Храковский 1990: 225]: Графикът е качен, гледай по-внимателно 'График вывешен, смотри внимательнее' [Иванова, Градинарова 2015: 46-47].
Формы типа не напиши, не вклучи возможны только в квазиимперативных функциях («транспозиционных» употреблениях, в терминологии [Бирюлин, Храковский 1992: 47], напр., болг. Ти не го възпитай навреме, пък после се оплаквай, букв. 'Ты не воспитай его в свое время, а потом жалуйся', пример из [Иванова К. 1963], см. и сопоставление с русским квазиимперативом в [Иванова, Градинарова 2015: 51-52]. Обзор дискуссионных случаев употребления синтетических императивов СВ с отрицанием в македонском языке, предпринятый К. Конеским на обширном иллюстративном материале, показал, что эти формы (не да], не уби], не речи и др.) либо получили фразеологизированный характер, либо используются для выражения экспрессивно-модальных значений, но не выполняют побудительной функции [Коне-ски К. 1972].
В связи с невозможностью образовать повелительное предложение с участием синтетической формы императива от глаголов СВ и показателя отрицания встает вопрос, как выражается в этих языках превентивное значение, ср. рус. Не упади!; Не урони чашку!3.
В данной статье ставится задача проанализировать способность разных составных форм отрицательного императива СВ и НСВ в болгарском и македонском языках выражать прохибитив-ное и превентивное значение. Прохибитив (запрет) и превентив (предостережение) рассматриваются нами, в соответствии с концепцией, изложенной в [Храковский 1990: 212-213; Бирюлин, Храковский 1992: 35], как два подтипа отрицательного волеизъявления. Далее мы покажем, что распределение функциональной нагрузки между составными отрицательными формами является крайне неравномерным. Все императивные образования в болгарском и македонском языках могут при отрицании выражать про-хибитивное значение4, и для подавляющего большинства форм оно является единственным. Оба значения — и прохибитивное, и
3 См. известную статью И. Пете [1991] о связи между негацией, видом и формой императива в болгарском и русском языках.
4 Прохибитивное значение в разных видах речевых актов реализуется в той или иной «семантической интерпретации» (далее мы будем употреблять этот термин, вслед за В. С. Храковским [1990: 202-207]): категорический запрет, упрек, увещевание, рекомендация и т. п.
превентивное — в болгарском и македонском языках способна выражать только отрицательная да-конструкция с глаголом в форме настоящего времени: Да не + PRES.
Основная гипотеза состоит в том, что способность формы Да не + PRES выражать обе разновидности отрицательного волеизъявления связана с ее минимальной маркированностью на фоне других составных образований. Это соответствует теоретическому положению о том, что в контексте отрицания видовое различие (в частности, при императивных показателях) нейтрализуется, при этом наименее маркированная форма (в данном случае НСВ) выбирается по умолчанию, в то время как функционально маркированная форма перфектива подвергается реинтерпретации [Мальчуков, Храковский 2015: 22, 23]. Такую же закономерность мы наблюдаем в указанной форме: при употреблении в ней глагола НСВ (Да не + PRES.IPFV) она получает прохибитивное значение, при глаголе СВ (Да не + PRES.PFV) — превентивное. Дистрибуция видовых пар в форме Да не + PRES имеет такую же видовую семантическую специализацию, какая наблюдается в русском отрицательном синтетическом императиве.
Теоретической основой исследования являются концептуальные положения, сформулированные в типологических работах по императиву, прежде всего [Бирюлин, Храковский 1992], также [Храковский 1990; Храковский, Володин 1986]. Вслед за этими авторами, будем называть императивными предложениями такие повелительные предложения, «в которых позицию сказуемого занимают специализированные императивные формы глагола: синтетические (типа рисуй, едем) или аналитические (типа пусть едет, давай (будем) молчать)» [Бирюлин, Храковский 1992: 10]. Императивную парадигму, в соответствии с указанной концепцией, мы понимаем широко, т. е. включаем в нее формы для всех лиц и чисел, поскольку «Агенсом каузируемого действия (= Исполнителем прескрипции) может быть не только Слушающий/ Слушающие, но и третье лицо, и Говорящий, а также все их комбинации друг с другом» [Там же: 22]. Таким образом, в состав императивной парадигмы входят не только синтетические повелительные формы болгарского и македонского языков, но и аналитические, см. [Бирюлин 2012].
Этот принцип согласуется с представлением императивной парадигмы и в основных грамматиках болгарского языка
[ГСБКЕ-2 1983: 366-369; Бояджиев, Куцаров, Пенчев 1998: 408; Пашов 1999: 178-181], и в теоретических исследованиях [Куца-ров 2007: 287-292; Чакърова 2009], ср., однако, суженный набор форм в грамматиках Ю. С. Маслова [1981: 224] и Р. Ницоловой [2008: 403-404]. В македонской лингвистике часть аналитических форм обычно выводится за рамки императивной парадигмы, см., например, [Усикова 2003: 210-211; Тополиаска 2008: 46-47]. Основные разногласия касаются да-конструкции, морфологический статус которой дискуссионен, см., из более новых работ, противоположные позиции болгарских [Куцаров 2007; Чакърова 2009] и македонских [Субjунктив 2015] лингвистов.
Мы считаем независимые невопросительные да-формы членами императивной парадигмы, поскольку они удовлетворяют «мягким» формальным требованиям к императивным словоформам: «а) эти формы должны регулярно образовываться теми лексемами, которые по своей семантике допускают образование словоформ с повелительным значением, б) эти формы должны опознаваться в предложении как формы, имеющие повелительное значение» [Бирюлин, Храковский 1992: 21].
Отбор форм как членов императивной парадигмы (см. Таблицу 1 в конце статьи) производился нами с учетом результатов и методологических установок наиболее значимого монографического труда о болгарском императиве [Чакърова 2009], где предложена идентификационная матрица для дифференциации аналитических конструкций как императивных словоформ. Выводы о вхождении той или иной составной формы в императивную парадигму сделаны автором монографии на основании восьми критериев, учитывающих степень грамматикализации, структурную обязательность и взаимообусловленность элементов конструкции, возможность сочетаемости формального маркера с другими грамматическими показателями с тем же значением и ряда других. В результате тестирования доказана обоснованность обсуждаемого широкого варианта императивной парадигмы5.
5 Некоторые особенности предлагаемой К. Чакыровой широкой императивной парадигмы связаны с ее позицией по отношению к оптативу, в частности к формам с маркером дано (да), которые она рассматривает как императив. Другое отличие состоит в том, что исследователь, как и некоторые другие болгаристы, рассматривает формы с недей как синтетический императив (см. об этом в подразделе 2.1).
Терминология, употребляемая далее при анализе отрицательных императивных форм, соответствует терминологической системе, принятой в работе [Бирюлин, Храковский 1992: 34-41] при описании отрицательных повелительных предложений, т. е. повелительных предложений с показателем отрицания [Там же: 34; Храковский 1990: 188], где они рассматриваются в двух своих семантических разновидностях: прохибитивные и превентивные; подробнее об основаниях для данного деления в [Бирюлин, Хра-ковский 1992: 35].
Статья построена следующим образом. В разделе 2 поочередно рассматриваются болгарские и македонские императивные составные формы с отрицанием: анализируется их формальный состав и дается краткая характеристика семантики и функциональных особенностей. Отмечается специфика, связанная с лично-числовыми формами, которые содержат информацию о том, кто именно предполагается исполнителем действия, — это императив для 2 л., гортатив, юссив (в общепринятом понимании этих терминов, см., напр., [Добрушина 2014]).
Порядок представления определяется тем, насколько специализирована каждая форма для выражения императивного значения, поэтому сначала описываются формы со специфическими прохибитивными частицами. Следовательно, форма Да не + PRES, используемая вне сочетания с другими побудительными частицами, является последней в приводимом перечне как наименее маркированная.
Для полноты картины мы включаем в рассмотрение и способность составных императивных форм выражать смежные значения, а именно оптативное (при отрицании — контроптативное) и апрехенсивное (беспокойство о возможности нежелательной ситуации). Оптативные и апрехенсивные высказывания представляют собой иные иллокутивные акты: это не выражение волеизъявления, а выражение желания / нежелания говорящего (оптатив) и сообщение (апрехенсив) [Добрушина 2006: 51], см. об этом и далее в подразделе 2.5.2.2. Такие функции для императивных форм являются непрямыми, вторичными.
В разделе 3 приводятся некоторые наблюдения, касающиеся дефектности отрицательной императивной парадигмы. В разделе 4 подводятся итоги исследования.
Добавим, что возможные семантические интерпретации прохибитивного значения в данной работе будут рассматриваться совсем кратко. Как известно, они тесно связаны как с лексическими характеристиками глагола, так и с ситуацией коммуникативного акта и социальным статусом говорящего и слушающего [Бирюлин, Храковский 1992: 14-17; Бенаккио 2010], а потому задача описания семантических употреблений каждой формы (таких как запрет, упрек, увещевание) потребовала бы анализа как лексических групп предикатов, так и разных вариантов речевых ситуаций с учетом типа социальных отношений между участниками, что невозможно осуществить в рамках статьи.
Вне нашего внимания остаются средства выражения побуждения неимперативными глагольными формами, а также другими иллокутивными типами высказываний, для которых функция волеизъявления не является основной.
Материалом для работы послужил корпус примеров из устной и письменной речи, отражающий современное состояние литературного болгарского и македонского языков. Диалектные данные оговариваются только в единичных случаях6. С соответствующими ссылками привлекаются и примеры, обсуждаемые в научной литературе, прежде всего это работы [Ницолова 2008; Чакърова 2009; Тополиаска 2008; Субjунктив 2015].
2. Отрицательные составные формы императивной парадигмы: образование и значение
Отрицательные повелительные предложения в болгарском и македонском языках образуются с участием нескольких показателей отрицания. Наиболее обширен набор форм, включающих отрицательный показатель не. Эта отрицательная частица ставится перед основным глаголом, после других императивных частиц, ср. болг. Нека да не спорим 'Давай не спорить'. Имеются, однако, и специализированные прохибитивные частицы болг. недей(те) / мак. немо](те), болг. стига, которые стоят в начале составного образования.
6 В диалектах набор форм и тем более фонетические варианты частиц и их комбинации отличаются еще большим разнообразием [МДАБЯ 2003; Стойков 1962].
Большинство форм включает частицу да. Можно сказать, что практически всю зону «отрицательной императивности» занимают образования с частицей да или ее комбинации с другими частицами, при этом основной глагол имеет некоторый (ограниченный) набор темпоральных возможностей, см. Таблицу 1 в конце статьи.
Начнем рассмотрение с форм, обладающих специализированными прохибитивными показателями — частицами недей(те) / немо]'(те) и стига.
2.1. Формы с частицами б. недей(те), м. немо_|(те) Это единственное из всех составных образований, которое, как и синтетический императив, употребляется лишь по отношению ко 2 л. (ед. и мн. ч.).
Могут быть представлены следующие глагольные формы:
(2) б. Недей(те) + да + PRES.IPFV / Недей(те) + INF
м. Немо](те) + да+ PRES.IPFV/ PFV / Немоj да + PERF.PFV/IPFV (2SG, 2PL)
Семантическая интерпретация данной прохибитивной модели неоднородна и варьируется от запрета (наиболее редкое употребление) до просьбы не совершать действие, ср. рус. перестань, не стоит, не надо. Наиболее удачной нам видится функциональная характеристика для Недей(те) + да + PRES как «увещевание» [Молошная 1995: 86], см. болгарские примеры:
(3) б. Недей да плачеш! 'Не стоит / Не надо плакать'7.
б. Недей да подсказваш! 'Не подсказывай!' / 'Не надо подсказывать'.
б. Недей да ходиш там, моля ти се. 'Не надо туда ходить, прошу тебя'.
По сравнению с отрицательной формой синтетического императива, запрет с использованием недей(те) предстает как менее категоричный [Пашов 1999: 287]. Обратим внимание на то, что в болгарско-русских словарях в качестве основного перевод-
7 О форме Не надо + Inf. как о «зарождающемся прохибитиве» в русском языке см. [Гусев 2013: 60].
ного эквивалента для б. недей предлагается рус. не смей. Это, однако, не соответствует современному значению данной лексемы, что подтверждают и данные двуязычного параллельного корпуса 8, где форма с недей(те) выступает как соответствие отрицательному русскому императиву в контексте увещевания, упрека, при этом ни одно из употреблений рус. не смей не переведено формой с недей (в качестве переводческого эквивалента рус. не смей выступает болгарская форма c перфектом, о ней см. 2.5.1), например:
(4) Сейчас отпущу тебя, только не надо кричать. [Татьяна
Полякова. Миллионерша желает познакомиться (2002)] —
Ей сега ще те пусна, само недей да крещиш (пер.
И. Митевой).
Помимо да + PRES, в составе данной формы может употребляться «остаточный», «сокращенный» инфинитив (аористная основа) — Недей(те) + Inf. В современном языке сфера использования инфинитивной формы крайне ограничена, но конструкция с недей, а также стига (см. п. 2.2) остается одним из основных грамматических контекстов, в которых это образование еще встречается.
(5) б. Недей философствува! 'Не философствуй!'
б. Недей излиза — помоли тя. 'Не надо никуда идти (букв.
Не надо выходить), — попросила она'.
б. Недей моли за мен. 'Не надо просить за меня'.
В болгаристике форма с недей как член императивной парадигмы глагола не имеет закрепленного морфологического статуса. Она считается либо отрицательной формой синтетического императива [ГСБКЕ-2 1983: 367; Куцаров 2007: 381; Чакърова 2009: 24], либо аналитической (составной) формой [Ницолова 2008: 404; Пашов 1999: 287]. В академическом многотомном толковом словаре [РБЕ] недей при самостоятельном употреблении
8 Успореден корпус на руски и български текстове (http://rbcorpus.com/search_form.php), см. также русско-болгарскую часть этого ресурса на сайте Национального корпуса русского языка: http://ruscorpora.ru/search-para-bg.html.
трактуется как глагол (в застывшей форме отрицательного императива) со значением 'не делай', 'прекрати делать', а при связанном употреблении — как элемент, исполняющий функцию частицы (като частица) для образования отрицательных побудительных форм.
В качестве оснований для признания формы с недей как формы синтетического императива выдвигаются следующие аргументы:
а) сама частица недей представляет собой отрицательную императивную форму от вышедшего из употребления глагола дея — недей 'не делай';
б) частица недей встречается в соединении с императивными формами (недей + IMP): недей чети.
Поскольку первое соображение связано с диахронией и не должно приниматься во внимание при установлении современного грамматического статуса частицы (уже несомненно граммати-кализированной), прокомментируем лишь второе положение. Употребление сочетания недей (причем только в ед. ч.) с синтетическим императивом встречается в диалектах (см., например, [Соболев 2001: 179-180]), а также в разговорном языке. Однако в описательных и нормативных грамматиках болгарского языка сочетание недей с императивом или вообще не фиксируется [ГСБКЕ-2 1983: 367-368], или указывается как ненормативное или ошибочное [Пашов 1999: 287; Ницолова 2008: 404].
Р. Ницолова, отмечая ошибочность образования Недей + IMP, полагает, что его появление в речи связано с искажением формы Недей + INF, поскольку сокращенный инфинитив — форма, для молодого поколения болгар уже неизвестная, и потому в их речи инфинитив трансформируется в императив [Ницолова 2008: 404]. По отношению к аналогичной форме в македонских диалектах подобную же мысль выдвигал и Б. Конески [1967: 180].
В македонском литературном языке специализированной прохибитивной частицей является немо](те), этимологически связанная с отрицательной глагольной формой не мози [Младе-нов 1941].
Форма с немо]'(те) включает да + PRES; имеется также морфологический вариант с перфектом и неизменяемой по числу прохибитивной частицей немоj, т. е. Немоj да + PERF (2SG, 2PL)
Составные отрицательные формы императива, (примеры 7). Последний вариант имеет значение более строгого
9
запрета :
(6) м. Немо]те да му го кажете! 'Смотрите не скажите ему!'
[Тополиаска 2008: 49]
м. Немо] да одиш таму! 'Не ходи туда!' / 'Не надо ходить туда!'
(7) м. HeMoj да си отишол (PERF.PFV.2SG) таму! 'Не смей туда
ходить!'
м. Немоj да сте отишле (PERF.PFV.2 PL) таму! 'Не ходите туда!' / 'Чтоб не ходили туда!'
м. И немоj да си помислил (PERF.PFV.2SG) да заспиеш! 'И не вздумай заснуть!'
м. Немоj да си плачела (PERF.IPFV.2SG) таму! 'И не вздумай там плакать!'
2.2. Формы с частицей стига: болг. Стига + PERF.IPFV / Стига + INF
Данная форма, представленная в болгарском языке, включает грамматикализованную отглагольную частицу стига ('хватит', 'достаточно') и глагол в форме перфекта или инфинитива. Значение данной формы определяется как призыв прекратить не законченное в момент речи действие (см. [Ницолова 2008: 404] и др.). Иначе говоря, эта форма предстает как единственное болгарское императивное образование, охарактеризованное по отношению совершения действия к моменту прескрипции (ср. [Бирюлин, Храковский 1992: 38]):
(8) б. Стига си плакала (PERF.2.SG)! 'Хватит (тебе) плакать!'
б. Стига си мислил (PERF.2.SG) за това! 'Хватит (тебе) думать об этом!'
б. Стига си крещял (PERF.2.SG)! 'Хватит (тебе) орать!'
б. Стига си ме хвалил (PERF.2.SG)! 'Хватит (тебе) меня хвалить!'
9 Вообще все отрицательные императивные формы в болгарском и македонском языках, содержащие перфект, являются формами категорического запрета.
б. Стига сте се препичали (РЕМ".2.РЬ) на плажа! 'Хватит (вам) жариться на пляже!'
Важно заметить, однако, что само действие, к которому относится запрет, в действительности может быть завершенным еще до момента речи. Дело в том, что употребление данной формы характерно для речевой ситуации упрека и порицания, когда, по мнению говорящего, имеются основания полагать, что собеседник намеревается совершать это действие и впредь. Это позволяет регулярно образовывать указанную форму от предикатов «малого» таксономического класса «поведений» [Падучева 1996: 149], которые дают оценку предшествующей деятельности Х-а как присущего ему типа поведения, а также от глаголов с интерпретационным значением, которые, как показано в [Гловинская 1989; Апресян 2004], сами по себе не обозначают никакого конкретного действия, а служат лишь для оценочной интерпретации другого конкретного действия, представляемого как уже имевшего место и образующего пресуппозицию глагола. См. примеры (9), где говорящий (субъект оценки, субъект совершаемой типизации), используя глаголы указанных групп, «дает вторичную номинацию (...) той деятельности, которую ее субъект, скорее всего, назвал бы иначе» [Падучева 1996: 150]:
(9) б. Стига си всявала паника! 'Хватит сеять панику!'
б. Стига си се правил на нравственик. 'Хватит изображать высоконравственного!'
б. Стига си се правил на умник. 'Хватит умничать'.
б. Стига си бръщолевил глупости. 'Хватит нести ерунду'.
Таким образом, хотя запрет, выражаемый формой со стига, представлен как запрет продолжающегося действия (чаще — деятельности или поведения Х-а), он может касаться как действия, протекающего в данный момент, так и совершенного ранее, многократно или однократно. Возможность запрета однократно совершенного действия, представляемого как многократное, объясняется тем, что для речевой ситуации упрека характерна негативная гиперболизация проступков обвиняемого, поэтому однократно совершенное в прошлом действие предстает как иллюстрация обычного, присущего субъекту типа поведения, см. разбор
Е. В. Падучевой примеров упреков Зачем людей толкать!; Зачем Вы людей обижаете!, сказанных в ситуации единичного толчка, обиды [Падучева 1996: 150-151].
Форма с частицей стига используется чаще всего при обращении к собеседнику, как в примерах (8) и (9), но также, как иллюстрируют примеры (10), может относиться и к третьим лицам, и к первому лицу, в том числе к самому себе — говорящему:
(10) б. Стига са ни лъгали (PERF.3PL) и подигравали (PERF.3PL)!
'Довольно (им) лгать нам и насмехаться над нами!'
б. Стига сме разсмивали (PERF.1PL) хората! 'Хватит (нам) людей смешить!'
б. Стига съм се самоизяждал. 'Хватит (мне) заниматься самоедством'.
Помимо формы перфекта, характерной для современного литературного болгарского языка, с частицей стига возможен «сокращенный», «остаточный» инфинитив» (см. о нем в п. 2.1.)10:
(11) б. Стига се прозява (Inf) като куче!, букв. 'Хватит зевать,
как собака'.
2.3. Формы с частицей Хайде / Аjdе: болг. Хайде да не + PRES.IPFV, мак. А^е да не + PRES.IPFV Сочетание глагола НСВ с хайде / аjде да не и в болгарском, и в македонском языках выступает как форма мягкого запрета. Помимо наиболее характерного гортативного употребления (1 л. мн. ч.), эта форма используется и по отношению к другим лицам, не включающим говорящего (примеры 12). Форму с хайде/аjде говорящий может употреблять и по отношению к себе, выдвигая предложение собеседникам или убеждая самого себя не совершать или прекратить действие (пример 13).
(12) б. Хайде да не спорим (PRES.1PL) 'Давайте не спорить'.
м. А]'де да не се шегуваме (PRES.1PL) 'Давайте без шуток', букв. 'Давайте не шутить'.
10 Обратим внимание также на фиксируемый в диалектной речи императив, напр. St'iga r'ipkajte (стига + imp) в широколыкском говоре [Соболев 2001: 180].
б. Хайде да не ме питаш (PRES.2SG) какво си мисля. 'Давай ты меня не будешь спрашивать, что я думаю'.
б. През 2013 г. в медиите тръгна слух, че щели да забраня-ват производството на розово масло в България. Хайде да не ни пипате (PRES. 2PL) розовото масло! 'В 2013 г. в СМИ пошел слух, что, мол, запретят производство розового масла в Болгарии. Давайте-ка не трогайте наше розовое масло'.
(13) б. Хайде да не пиша (PRES.1SG) какво мисля. 'Давай-ка я не
буду писать, что я думаю'.
Степень грамматикализации частиц хайде / а]де является дискуссионным вопросом. Форма 1 л. мн. ч. с гортативным значением чаще всего включается в императивную парадигму, но по отношению к остальным лично-числовым формам преобладает мнение о том, что они не достигли конечной фазы своей грамматикализации и частица выполняет роль лексического периферийного побудительного модификатора, см. аргументы в [Чакъро-ва 2009].
Мнение о неморфологическом характере хайде / а]де поддерживается тем, что частица чрезвычайно активна в самостоятельном употреблении. Например, болгарское Хайде! может значить и 'Пошли!', 'Начали' (гортативное значение) и 'Давай уходи / 'Начинай!'/'Ну-ка'/'Держись' (апелляция к собеседнику). Эта частица часто сопровождает синтетический императив и побудительную да-форму, хотя, как правило, при отсутствии негации:
(14) б.Хайде, тръгвай си вече! 'Давай, уходи уже!'
б. Хайде, хайде, не се вълнувай толкова. 'Да ладно, не переживай ты так'.
м.. А]де, даjми го тоа. 'Ну, дай же мне это'.
м.. А]де, да одиме! 'Ну, пошли!' [Topolinska 2015: 73]11.
11 К этим употреблениям близка македонская конструкция с да] (те), еще более дискуссионная как член императивной парадигмы. Так, в [Тополиаска 2008: 48] да](те) определяется как синсемантический гортативный глагол: Да] да не метаме ништо 'Давай ничего не менять';
Да]те да не чекаме, да го разгледаме проблемот сега, заедно! 'Давайте
2.4. Формы с частицей Нека (да): б. Нека (да) не + РЕБ8.1РРУ, м. Нека не + РЕБ8.1РРУ Отрицательные формы с нека (в болгарском языке с возможным включением да12, в македонском литературном языке — без такого включения) выражают прохибитивную семантику в ее прагматически наиболее мягких семантических интерпретациях [Чакърова 2009: 50]: они служат не для запрета, а для выражения совета, рекомендации 3-му лицу (см. юссивное употребление в (15)), для предложения совместного действия, а также побуждения, отправленного говорящим к самому себе (16):
(15) б. Нека не плаши (РКЕБ.ЗБО) детето. 'Пусть он не пугает ре-
бенка'.
б. Нека да не се отчайват (РИЕБ.ЗРЬ). 'Пусть они не отчаиваются'.
м. Нека се лаже (РИЕБ.ЗРЬ) себеси. 'Пусть он себя обманывает'.
м. Нека не му кажуваат (РКЕБ.ЗРЬ) ништо на Артем. 'Пусть не говорят ничего Артему'
(16) б. Нека да не подценяваме (РКЕБ.1РЬ) министър-председате-
ля. 'Давайте не будем недооценивать премьер-министра'.
б. Щайнмайер: Нека да не играем (РКЕБ.1РЬ) играта на те-рористите. 'Штайнмайер: Давайте не подыгрывать террористам' (букв. 'Давайте не играть в игру террористов').
б. Нека не говоря (РКЕБЛБО) от негово име. 'Давайте я не буду говорить за него', букв. 'от его имени'.
м. Нека не се лажеме (РКЕБ.1РЬ). 'Давайте не будем обманывать друг друга'.
не будем ждать, рассмотрим проблему сейчас, вместе' [Тополиаска 2008: 48]. С другой стороны, фиксируются употребления этой лексемы как частицы, сопровождающей императив: Да] кажи! 'Ну-ка скажи!'; Да]те кажете! 'Ну же, скажите!' [ТороИшка 2015: 74].
12 Различие болгарских форм с наличием или отсутствием да не вполне отчетливо и не имеет удовлетворительных объяснений в лингвистической литературе; высказываются предположения о том, что данные формы имеют одинаковое значение или же формы с да звучат строже.
Что касается форм со 2 л. глагола, они и в положительной форме редки, а с отрицанием вообще единичны и могут быть расценены как сближающиеся с оптативными [Чакърова 2009], см. оттуда же пример, близкий по семантике к высказываниям со специализированной оптативной частицей дано ('вот бы', 'хоть бы'):
(17) б. Нека не чуваш обиди. 'Пусть бы ты не слышала обид', ср.
Дано не чуваш обиди. 'Хоть бы ты не слышала обид'.
Обратим внимание, что при трактовках, близких к оптативным, данные формы в болгарском языке употребляются без да.
2.5. Формы с частицей да
2.5.1. Да не + РЕКЕ. Формой Да не + РЕМ" в обоих языках выражается резкий, даже грубый запрет13:
(18) б. Да не си казала никому нито дума! 'Смотри, чтоб никому
ни слова!'
м.Да не си мрднал оттука. 'Чтоб ни шагу отсюда'. букв.
'Чтобы не двинулся отсюда'.
Разумеется, никакого временного значения перфект здесь не имеет, но выбор СВ сам по себе значим. Дело в том, что появление данной формы связывается именно с видовым фактором [Попов 1963: 383]: в условиях, когда синтетический отрицательный императив не способен в связи с видовыми ограничениями выразить запрет на единичное действие, выход для реализации данной функции найден в формах Да не + РЕМР.РЕУ.
Глаголы НСВ в данной форме употребляются, в основном, для выражения запрета повторного действия:
(19) б. Да не си идвал (РЕЮМРЕУ) тук повече! 'Не смей сюда
больше приходить!'
м. Да не си се jaвувал (РЕММРЕУ) веке, разбра?! 'Чтоб больше
не появлялся здесь, понял?!'
13 Форма Да + РЕЯР может также выражать упрек о неосуществленном действии, но отрицательные варианты таковых употребляются редко, см. пример из [Ницолова 2008: 423]: б. Като не са били кадърни да гледат къщи, да не са се женили (РЕЯРЛРРУ) (Й. Йовков) 'Если [они] были не в состоянии следить за домом, нечего было жениться' ('пусть бы не женились').
Основная лично-числовая форма глагола при данной модели прохибитива, как показывают и примеры выше, — 2 л. ед. или мн. ч. Использование формы 1 л. сказуемого характерно для глаголов перцепции в случае косвенного запрета (примеры 20). Формы 3 л. (21) менее частотны, поскольку грубый запрет к неучастнику ситуации прагматически неуместен. Обычно появление форм 3 л. связано с запретом ситуации, в которой собеседник обозначен косвенным образом:
(20) б. Да не съм те видял (PERF.PFV.1SG) пак с това момче!
'Чтоб я тебя больше не видел с этим парнем!'
м.Да не сум чул (PERF.PFV.1SG) такво нешто повеке од тебе!
' Чтоб я больше такого от тебя не слышал!'
(21) б. Кракът ти да не е стъпил (PERF.PFV.3SG) тук! 'Чтоб ноги
твоей здесь не было!'
Все формы, рассмотренные выше, несмотря на различие семантических интерпретаций (категорический запрет, увещевание, предложение прекратить действие и др.), имеют прохиби-тивное значение. Лишь форма с частицей нека, в целом достаточно редкая в своей отрицательной разновидности, способна выражать в разных лично-числовых вариантах чаще (контр)оптативное, чем прохибитивное значение, т. е. смыкается с высказываниями иного иллокутивного типа.
2.5.2. Форма Да не + PRES. Эта форма — наименее маркированная в императивной парадигме. Немаркированной является и форма глагола (настоящего времени), и сама частица, не имеющая в болгарском и македонском языках даже четкого набора значений, однако в независимом употреблении в невопросительном предложении первичной функцией данного образования является выражение волеизъявления.
В связи с запретом на использование СВ при отрицании в синтетическом императиве и в связи с тем, что варьирование видов в других отрицательных императивных формах, как мы видели, крайне ограничено, казалось бы, можно было бы ожидать, что в отрицательных да-конструкциях будет допускаться функциональное варьирование видовыми парами, как это происходит в да-конструкции вне отрицания, см. о семантике и прагматике положительных да-форм различных видов и по сравнению с фор-
мами синтетического императива в [ГСБКЕ-3 1983: 68; Ницоло-ва 2008: 410-414; Чакърова 2009: 34-38; Маровска 1998; Иванова, Градинарова 2015: 53-55]. Так, при побуждении к близкому действию да-формы от глаголов НСВ всегда звучат более строго (нетерпеливо), чем формы синтетического императива:
(22) б. Да слезеш (РМЕБ.РЕУ) веднага от прозореца и да дойдеш
(РРЕБ.РЕУ) тук! 'Слезай с окна и иди сюда!'
Да слизаш (РРЕБ.ГРЕУ) веднага от прозореца, че като дойда! 'Сейчас же слезай с окна, а то сейчас как приду!' [Ницо-лова 2008: 411-412].
Однако в отрицательной да-конструкции это варьирование исключено, поскольку употребление видов в ней регулируется строгим видовым противопоставлением, — таким же, которое установлено для русского отрицательного императива: при сочетании отрицания с глаголом НСВ выражается прохибитив, а с глаголом СВ — превентив.
2.5.2.1. Форма Да не + РРЕБ.ГРРУ имеет прохибитивное значение (в самых разных его семантических интерпретациях). Постулируется такое употребление для всех лиц и чисел [ГСБКЕ-2 1983: 367; Бояджиев, Куцаров, Пенчев 1998: 408; Пашов 1999: 178-181]; наиболее редким является 1 л. ед. ч.:
(23) б. Аз да не ти разказвам какви сънища сънувам... 'Не буду-
ка говорить тебе, какие сны мне снятся'.
б. Да не я обиждаш повече! 'Больше не обижай ее!'
б. Да не казва нищо! 'Пусть ничего не говорит!'
б. Той да не се държи повече така с нея! 'Чтоб он с ней больше так себя не вел!'
б. Да не се връщаме там, където бяхме 40 години. 'Давайте не будем возвращаться туда, где мы находились 40 лет'.
б. Да не се корите напразно! 'Не корите себя напрасно'.
б. Да не изпуснат нито дума! 'Чтоб не упустили ни слова!'
м. Да не му го кажувам ова! ' Не буду-ка я ему об этом го-
5 14
ворить .
14 Часть македонских примеров на форму Да не + pres взяты из статей сборника [Суб]унктив 2015].
м. Да не му кажуваш за ова на Васил, те молам! 'Не говори об этом Василию, прошу тебя'.
м.Да не одиш таму! 'Не ходи туда'.
м.Мар^а да не се врака! 'Мария пусть не возвращается'.
м. Да не серадуваме премногу! 'Не будем излишне радоваться'.
2.5.2.2. Форма Да не + РКЕБ.РЕУ имеет превентивное значение, но, как мы увидим далее, способна получать и апрехенсив-ную трактовку.
В превентивном значении данная форма выражает «предостережение, адресованное Исполнителю, чтобы им была проявлена осмотрительность и не было совершено действие, которое способно нанести ущерб или вред этому лицу или Говорящему, или какому-нибудь третьему лицу / лицам» [Бирюлин, Храков-ский 1992: 38].
Конкретизация семантики превентивного значения связана с признаком «контролируемость / неконтролируемость» в семантике предиката предотвращаемого действия:
1) СВ глаголов контролируемого действия используется как призыв не совершить по невнимательности «промах» при осуществлении целенаправленных действий:
(24) б. Да не купиш корав хляб! (ср. рус. Смотри не купи черствый хлеб!)
б. Да не влезеш в реката, тя е дълбока (ср. рус. букв. Смотри не войди в реку, она глубокая) [Пете 1991].
В русском языке, как известно, превентив с глаголами контролируемого действия обычен при сопровождении контекстуальных маркеров превентивности: Смотри не съешь все варенье!; Только не вылей воду из ведра! (ср. прямой запрет при НСВ: Не ешь!; Не выливай!). Обычной при этом является экспликация местоименного подлежащего с выделительно-ограничительной частицей только и / или формой смотри, локализатором у меня, обстоятельством «неконтролируемости» случайно, ненароком: Ты только не выйди замуж в мое отсутствие!; Не возьми случайно её ключи!; Ты смотри у меня, замуж-то не выйди! [Храков-ский 1990: 216; Бирюлин, Храковский 1992: 39].
Для болгарского и македонского языков подобные контекстуальные маркеры необязательны.
2) СВ глаголов неконтролируемого действия служит для предупреждения неудачных действий:
(25) б. Да не си измърсиш дрехите! 'Не запачкай одежду!'
б. Да не се подхлъзнеш! 'Не поскользнись!'
м. Побрзаjте! Да не го испуштите авионот. 'Быстрее! Не опоздайте на самолет', пример из [Бужаровска, Митковска 2015: 30].
В македонском языке, как показано Е. Бужаровской и Л. Митковской, имеется интонационное различие отрицательных да-конструкций, выражающих прохибитивное, с одной стороны, и превентивное (а также апрехенсивное, см. далее) значение, — с другой. При прохибитивном употреблении ударение падает на отрицательную частицу, в то время как при превентиве и апре-хенсиве да не выступает как безударный комплекс [Бужаровска, Митковска 2015: 43-45], ср. и примеры (26) и (27) оттуда же:
(26) м.Да НЕ одиш таму! 'Не ходи туда!'
(27) м.Да не настинеш! 'Не простудись!'
Болгарский русист М. Зозикова [2001: 641] отмечает, что русские предостережения типа Не упади!; Не обожгитесь! передаются в болгарском языке лексически с участием слов с превентивным значением, например, гледай(те) 'смотри(те)', внима-вайте 'осторожно' / 'будьте осторожны': Гледай да не паднеш!; Внимавайте да не се опарите! В принципе, предостережение можно выразить и без данных маркеров, но последние помогают снятию неоднозначности — они подчеркивают именно превентивное значение на фоне возможной апрехенсивной трактовки. К ней мы сейчас и переходим.
Апрехенсивное значение ('беспокойство о возможности нежелательной ситуации'; см. [ЬюЫепЬегк 1995; Плунгян 2004: 17; Добрушина 2006; Прохоров 2009; 20ЙкЫпа-№1880п 2012]) лишь относительно недавно стало описываться как самостоятельное значение отдельно от превентивного. Превентив — это побуждение, в то время как апрехенсив — это сообщение (сооб-
щение об опасении говорящего по поводу возможности наступления нежелательной, с его точки зрения, ситуации [Добруши-на 2006: 29]).
Смысл 'нужно проявлять осторожность, чтобы это событие не наступило' при превентиве выражается самим актом каузации, который воплощается как призыв предпринять ряд контролируемых действий, чтобы не получить нежелательное неконтролируемое состояние или событие: Смотри не простудись!, т. е. 'Оденься теплее', см. [Храковский 1990: 216; Бирюлин, Храков-ский 1992: 39], в то время как при апрехенсиве этот смысл присутствует не обязательно и может представлять собой разве что импликатуру, например Как бы нам не опоздать! [Добруши-на 2006: 30].
В болгарском и македонском языках в большинстве самостоятельных невопросительных высказываний функцию выражения апрехенсивного значения обычно берет на себя отрицательная да-конструкция15:
(28) б. Да не настина! 'Как бы мне не простудиться!' б. Да не закъснеем! 'Как бы нам не опоздать!' б. Да не ме изгонят! 'Как бы меня не выгнали!'
Поскольку эта же форма используется для выражения превентивного значения, возможно ее двойное толкование, которое в устной речи снимается интонацией. В письменной речи неоднозначность устраняется контекстом.
Вне контекста можно говорить лишь о предпочтительной трактовке, определяемой с учетом лица глагола и контролируемости/ неконтролируемости нежелательного действия. В целом формы 2 л. являются сферой превентива, и апрехенсивная трактовка при них затруднительна [Добрушина 2006]. Так, фразы Да не се откажеш от проекта! или Да не вземеш моите ключове! понимаются обычно с превентивным значением ('Смотри не откажись от проекта!', 'Смотри не возьми мои ключи!'), потому что
15 В болгарском языке имеется специализированная апрехенсив-ная частица да не би [Иванова 2014], однако в сфере независимых высказываний она оформляет только вопросительные конструкции, т. е. конструкции иного, чем рассматриваемые здесь, иллокутивного типа.
2-е л. предполагает прямое участие собеседника в коммуникативной ситуации. Данные высказывания в присутствии адресата воспринимаются как призыв предпринять ряд контролируемых действий, чтобы не получить нежелательное событие [Храков-ский 1990: 216], подобно разобранным выше примерам (24), т. е. как предостережение.
Несколько более вероятной кажется возможность апрехен-сивной трактовки при 2 л. глагола в предложениях с прототипи-ческими неконтролируемыми предикатами, ср. Да не настинеш! с возможным превентивным 'Смотри не простудись!' и апрехен-сивным толкованием 'Как бы ты не простудился!' Последнее могло бы быть уместным, если оно произнесено в ситуации, когда нет возможности предпринять какие-либо контролируемые действия для предотвращения нежелательного состояния.
Двойное толкование возможно и в других формах. Например, болгарская фраза Да не вземе моите ключове! может быть истолкована и как апрехенсив ('Я беспокоюсь, что он может взять мои ключи', ср. рус. Как бы он не взял мои ключи!), и как превентив (ср. Смотри(те), чтоб он не взял мои ключи), т. е. как призыв присутствующим предпринять усилия для предотвращения нежелательной ситуации, которую может создать третье лицо. И здесь определяющим для выбора трактовки высказывания как превентивного является наличие призыва изменить имеющееся положение дел. Повторим, что в более широком контексте, и тем более при участии интонации (предупреждающей, или, наоборот, сообщающей о состоянии и негативных ожиданиях говорящего), двойная трактовка снимается, см. и наблюдения М. Зози-ковой выше.
Для полноты семантической картины употребления отрицательных да-конструкций упомянем и смежное с императивным (контр)оптативное значение.
Отрицательные да-конструкции и в болгарском, и в македонском языках могут выступать в оптативных предложениях в виде высказываний-проклятий и пожеланий.
Высказывания-проклятья составляют ограниченный круг фразеологизированных форм, например (29), и их воспроизводство идет лишь за счет окказионально сформулированных угроз (30). Пожелания с использованием отрицательной да-конструкции включают предикат с ингерентным отрицанием (31):
(29) м.Бел ден да не видиш, букв. 'Белого дня чтоб тебе не ви-
деть'.
(30) м. Пензща да не дочекаш! 'Чтоб тебе пенсии не дождаться!',
см. [Бужаровска, Митковска 2015: 33].
(31) б. От здраве да не се отървем, букв. 'Чтоб от здоровья нам
не избавиться' [Ницолова 2008: 420].
3. Дефектность отрицательной парадигмы: некоторые наблюдения
Отрицание, несомненно, оказывает влияние на дефектность парадигмы императива и на изменение семантики форм. В данной работе мало внимания уделялось положительным соответствиям (если таковые корреляции имеются) для рассмотренных отрицательных форм. Но даже беглое сопоставление положительных и отрицательных императивных парадигм показывает сокращение набора форм при отрицании или их переосмысление. Проиллюстрируем это вкратце на примере форм с частицей да.
Набор форм. Да-конструкция в положительном варианте может сочетаться с такими временными формами, которые невозможны при отрицании, и получать императивные интерпретации, специфические только для положительных конструкций. Например, в положительном варианте в болгарском языке имеется форма с плюсквамперфектом (Да + РРЕМ") для выражения деликатного побуждения:
(32) б. Да бяхте хапнали нещо. 'Съели бы вы что-нибудь'.
б. Да беше му помогнал малко. 'Помог бы ты ему'.
Второе значение этой формы — сожаление о неосуществленном действии:
(33) б. Да беше ми казал. 'Вот бы он мне сказал об этом (раньше)'.
В македонском языке имеется форма с имперфектом для выражения значения смягченного приказа или настойчивой просьбы:
(34) м.Да + ¡МРЕМ": Да ми дадеше малку пари. 'Дал бы ты мне
немного денег'.
Соответствующей отрицательной формы для разновидностей (32)-(34) не обнаруживается.
Семантические различия отрицательных и положительных да- форм. При совпадении глагольных форм в положительном и отрицательном варианте наблюдаются различия в семантической интерпретации побуждения и типе запрета по отношению к фактору 'ближайшее / отстоящее во времени действие'.
Например, функциональная нагрузка положительной формы Да + PERF близка отрицательной форме разве что категоричностью повеления. Да + PERF служит для выражения иных, чем с отрицанием, двух типов значений: в (35а) выражается настойчивое побуждение к отдаленному во времени действию [Ницолова 2008: 415], а в (35б) выражается убеждение, что действие, которое не было выполнено в прошлом, необходимо было осуществить. Эти значения в отрицательных коррелятах не присутствуют (ср. п. 2.5.1).
(35а) б. До утре да си почистила (PERF) всичко! 'До завтра чтоб все было убрано!'
(35б) б. Да си си отваряла (PERF) очите! 'Смотреть надо было!'
Другой пример семантического несовпадения — форма Да + PRES, в положительном варианте позволяющая варьировать посредством вида оттенки побуждения, связанные с тем, отдалено или приближено выполнение действия. Форма НСВ, как было показано в разделе 2.5.2 и примерах (22), при побуждении к немедленному действию звучит более категорично, но если волеизъявление говорящего не связано с немедленным выполнением действия, видовое противопоставление, как и в синтетическом императиве, зависит от фактора однократности / многократности действия (призыв к конкретному действию или общий совет), ср.:
(36) б. Да станешутре рано! 'Встань завтра рано!'
б. Да ставаш сутрин рано! 'Вставай утром раньше' [Ницолова 2008: 412].
При отрицательном императиве, как было показано в п. 2.5.2, видовые различия служат иной цели — они специфицируют прохибитивное и превентивное значения.
4. Выводы
Запрет на сочетание СВ и отрицания при синтетическом императиве в болгарском и македонском языках компенсируется набором составных образований, в том числе со специализированными прохибитивными частицами.
В Таблице 1, представляющей результаты данного исследования, дан обобщающий список отрицательных составных императивных форм болгарского и македонского языков и выражаемых ими значений. Формы дискуссионного грамматического статуса отмечены в таблице светлым курсивом. Значения, смежные с императивными (апрехенсив и оптатив), даны в Таблице в скобках.
Разнообразный набор глагольных форм при их соединении с несколькими грамматикализованными «запретительными» частицами создает богатую императивную парадигму отрицательных побудительных высказываний в рассматриваемых языках.
Как показывает Таблица 1, все болгарские и македонские отрицательные императивные формы способны выражать прохи-битивное значение, причем выступающее для большинства из них как единственное. Превентивное значение возможно лишь для формы Да не + PRES.
В этой наименее маркированной форме происходит та же видовая семантическая специализация, которая наблюдается в русском отрицательном синтетическом императиве: образование с глаголом НСВ (Да не + PRES.IPFV) выражает прохибитивное значение, с СВ (Да не + PRES.PFV) — превентивное, см. правый столбец Таблицы 1.
Это распределение значений является подтверждением тезиса о том, что в контексте отрицания видовое различие (в частности, при императивных показателях) уже не несет свойственную ему семантическую нагрузку; значение вида нейтрализуется или переосмысляется, что в целом соответствует более общему типологическому предположению о характере взаимодействия негации, наклонения и вида: «в контексте семантической эквивалентности выбирается немаркированная форма (несовершенного вида), а маркированная форма, если она вообще возможна, реин-терпретируется» [Мальчуков, Храковский 2015: 23].
Болг. яз. Мак. яз. Значение
Недей(те) +да + pres.ipfv Недей(те) + Inf («остаточный» инфинитив) Немо](те) + да+ pres.ipfv/pfv Немо] да + perf.pfv/ipfv (2sg, 2pl) прохибитив
Стига + perf.ipfv Стига + Inf («остаточный» инфинитив) — прохибитив
Хайде да не +pres.ipfv А]де да не + pres.ipfv прохибитив
Нека (да) не + pres.ipfv Нека не + pres.ipfv прохибитив (+ оптатив)
Да не + perf.pfv Да не + perf.ipfv — при запрете повторного действия Да не + perf.pfv Да не + perf.ipfv — при запрете повторного действия прохибитив
Да не + pres.ipfv/pfv Да не + pres.ipfv/pfv прохибитив / превентив, (+ апрехенсив + оптатив)
Форма с наименьшим количеством грамматикализованных показателей Да не + PRES, как было показано, используется также для выражения смежных значений (оптатив, апрехенсив).
Полномасштабное сопоставление положительной и отрицательной императивных парадигм позволит уточнить и конкретизировать взаимодействие разных грамматических категорий в императивных формах.
Список сокращений
imp — императив; imperf — имперфект; inf — инфинитив; ipfv, НСВ — несовершенный вид; perf — перфект; pfv, СВ — совершенный вид; PL — множественное число; pperf — плюсквамперфект; pres — настоящее время; sg — единственное число
Литература
Апресян 2004 — Ю. Д. Апресян. Интерпретационные глаголы: семантическая структура и свойства // Русский язык в научном освещении 1, 2004. С. 5-22. [Iu. D. Apresian. Interpretatsionnye glagoly: semanticheskaia struktura i svoistva [Interpretative verbs: their semantic structure and properties] // Russkii iazyk v nauchnom osveshchenii 1, 2004. P. 5-22].
Бенаккио 2004 — Р. Бенаккио. Глагольный вид в императиве в южнославянских языках // Сокровенные смыслы. Слово. Текст. Культура. Сб. статей в честь Н. Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 267-275. [R. Benacchio. Glagol'nyi vid v imperative v iuzhnoslavianskikh iazykakh [verb aspect in the imperative in South Slavic languages] // Sokrovennye smysly. Slovo. Tekst. Kul'tura. Sb. statei v chest' N. D. Arutiunovoi [Inmost meanings. Word. Text. Culture. Festschrift in honour of N. D. Arutyunova]. M.: Iazyki slavi-anskoi kul'tury, 2004. P. 267-275]. Бенаккио 2010 — Р. Бенаккио. Вид и категория вежливости в славянском императиве. Сравнительный анализ. [R. Benacchio. vid i kategoriia vezhliosti v slavianskom imperative. Sravnitel'nyi analiz [Aspect and the category of politeness in the Slavic imperative]]. Slawistische Beiträge 472. München-Berlin: Verlag Otto Sagner, 2010. Бирюлин 2012 — Л. А. Бирюлин. Морфология императива в славянских языках // От значения к форме. От формы к значению. Сборник статей в честь 80-летия чл.-корр. РАН Александра Владимировича Бондарко. М.: ЯСК, 2012. С. 52-72. [L. A. Biriulin. Morfologiia imperativa v slavianskikh iazykakh [The morphology of the imperative in Slavic languages] // Ot znacheniia k forme. Ot formy k
znacheniiu. Sbornik statei v chest' 80-letiia chl.-korr. RAN Aleksandra Vladimirovicha Bondarko [From meaning to form. From form to meaning. Festschrift on the 80th anniversary of Russian Academy of Sciences corresponding member Aleksandr Vladimirovich Bondarko]. M.: IaSK, 2012. P. 52-72].
Бирюлин, Храковский 1992 — Л. А. Бирюлин, В. С. Храковский. Повелительные предложения: Проблемы теории // Храковский В. С. (отв. ред.). Типология императивных конструкций. СПб.: Наука, 1992. С. 5-50. [L. A. Biriulin, V. S. Khrakovskii. Povelitel'nye pred-lozheniia: Problemy teorii [Imperative sentences: theoretical issues] // Khrakovskii V. S. (ed.). Tipologiia imperativnykh konstruktsii [Typology of imperative constructions]. SPb.: Nauka, 1992. P. 5-50].
Бояджиев, Куцаров, Пенчев 1998 — Т. Бояджиев, И. Куцаров, Й. Пен-чев. Съвременен български език (фонетика, лексикология, морфология, синтаксис). София: Изток-Запад, 1998. [T. Boiadzhiev, I. Kutsarov, I. Penchev. Swremenen bйlgarski ezik (fonetika, leksiko-logiia, morfologiia, sintaksis) [Modern Bulgarian (phonetics, lexicology, morphology, syntax)]. Sofiia: Iztok-Zapad, 1998].
Бужаровска, Митковска 2015 — Е. Бужаровска, Л. Митковска. Негира-ните независни да-конструкции // Суб]унктив со посебен осврт на македонските да-конструкции / Уредник: акад. Зузана Тополиаска. Скоще: Македонска академща на науките и уметностите, 2015. С. 23-46. [E. Buzharovska, L. Mitkovska. Negiranite nezavisni da-konstruktsii [Negated independent da constructions] // Subjunktiv so poseben osvrt na makedonskite da-konstruktsii [Subjunctive with a special emphasis on Macedonian da constructions] / Ed. by Acad. Zuzana Topolinjska. Skopje: Makedonska akademija na naukite i umetnostite, 2015. P. 23-46].
Гловинская 1989 — М. Я. Гловинская. Семантика, прагматика и стилистика видо-временных форм // Грамматические исследования: Функционально-стилистический аспект. М.: Наука, 1989. С. 74-146. [M. Ia. Glovinskaia. Semantika, pragmatika i stilistika vido-vremen-nykh form [Semantics, pragmatics and stylistics of aspect-tense forms] // Grammaticheskie issledovaniia: Funktsional'no-stilisticheskii aspekt [Grammatical studies: functional-stylistic aspect]. M.: Nauka, 1989. P. 74-146].
ГСБКЕ-2 1983 — Граматика на съвременния български книжовен език. Т. 2: Морфология. София: БАН, 1983. [Gramatika na sйvremenniia bйlgarski knizhoven ezik. T. 2: Morfologiia [Grammar of the modern Bulgarian literary language. Vol. 2. Morphology]. Sofiia: BAN, 1983].
ГСБКЕ-3 1983 — Граматика на съвременния български книжовен език. Т. 3: Синтаксис. София: БАН, 1983. [Gramatika na suvremenniia
№lgarski knizhoven ezik. T. 3: Sintaksis [Grammar of the modern Bulgarian literary language. Vol. 3. Syntax]. Sofiia: BAN, 1983].
Гусев 2013— В. Ю. Гусев. Типология императива. М.: ЯСК, 2013. [V. Iu. Gusev. Tipologiia imperativa [Typology of the imperative]. M.: IaSK, 2013].
Добрушина 2006 — Н. Р. Добрушина. Грамматические формы и конструкции со значением опасения и предостережения // Вопросы языкознания 2, 2006. С. 28-67. [N. R. Dobrushina. Grammaticheskie formy i konstruktsii so znacheniem opaseniia i predosterezheniia [Grammatical forms and constructions with the meaning of fear and warning] // Voprosy iazykoznaniia 2, 2006. P. 28-67].
Добрушина 2014 — Н. Р. Добрушина. Императив. Материалы для проекта корпусного описания русской грамматики (http://rusgram.ru). На правах рукописи. М., 2014. [N. R. Dobrushina. Imperativ. Materialy dlia proekta korpusnogo opisaniia russkoi grammatiki (http://rusgram.ru). Na pravakh rukopisi [The imperative. Materials for a project of a corpus description of Russian grammar (http://rusgram.ru). Manuscript]. M., 2014].
Зенчук 1971 — В. Н. Зенчук. Отрицательные императивные конструкции в славянских языках // Вестник Ленинградского университета 8, 1971. С. 77-83. [V. N. Zenchuk. Otritsatel'nye imperativnye konstruktsii v slavianskikh iazykakh [Negative imperative constructions in Slavic languages] // Vestnik Leningradskogo universiteta 8, 1971. P. 77-83].
Зозикова 2001 — М. Зозикова. Синтаксические конструкции с мнимым отрицанием в русском и болгарском языках // Научни трудове на Пловдивски университет «Паисий Хилендарски». Т. 39. Кн. 1. Филологии. 2001. С. 637-644. [M. Zozikova. Sintaksicheskie kon-struktsii s mnimym otritsaniem v russkom i bolgarskom iazykakh [Syntactic constructions with fictitious negation in Russian and Bulgarian] // Nauchni trudove na Plovdivski universitet «Paisii Khilen-darski». Vol. 39. Issue 1. Filologii. 2001. P. 637-644].
Иванова 2014 — Е. Ю. Иванова. Апрехенсивное значение в русском и болгарском языках // Studi Slavistici. Firenze University Press. XI.
2014. С. 143-168. [E. Iu. Ivanova. Aprekhensivnoe znachenie v russkom i bolgarskom iazykakh [Apprehensive meaning in Russian and Bulgarian] // Studi Slavistici. Firenze University Press. XI. 2014. P. 143-168].
Иванова, Градинарова 2015 — Е. Ю. Иванова, А. А. Градинарова. Синтаксическая система болгарского языка на фоне русского. М.: ЯСК,
2015. [E. Iu. Ivanova, A. A. Gradinarova. Sintaksicheskaia sistema bolgarskogo iazyka na fone russkogo [The Bulgarian syntactic system contrasted with Russian]. M.: IaSK, 2015].
Иванова К. 1963 — К. Иванова. Остатъци от употреба на глаголи от свършен вид в отрицателна императивна форма // Български език 6, 1963. [K. Ivanova. Ostatttsi ot upotreba na glagoli ot svrnshen vid v otritsatelna imperativna forma [Relicts of the use of perfective verbs in the negative form of imperative] // BWgarski ezik 6, 1963].
Каранфиловски 2008 — М. Каранфиловски. Глаголскиот вид во импера-тивот во македонскиот и во другите словенски jазици // Реферати на македонските слависти за XIV-от Мегународен славистички конгрес во Охрид, 10-16 септември 2008 година / ред. Милан Гурчинов. Македонска академща на науките и уметностите, 2008. С. 155-164. [M. Karanfilovski. Glagolskiot vid vo imperativot vo makedonskiot i vo drugite slovenski jazitsi [Verbal aspect in imperative in Macedonian and other Slavic languages] // Referati na makedonskite slavisti za XIV-ot Megjunaroden slavistichki kongres vo Okhrid, 10-16 septemvri 2008 godina [Abstracts of Macedonian slavists for the 14th International congress of slavists in Ohrid, 10-16 September 2008] / ed. Milan Gjurchinov. Makedonska akademija na naukite i umetnostite, 2008. P. 155-164].
Конески 1967 — Б. Конески. Историjа на македонскиот jазик. Скоще, 1967. [B. Koneski. Istorija na makedonskiot jazik [History of Macedonian]. Skopje, 1967].
Конески К. 1972 — К. Конески. Употребата на негиран императив од перфектни глаголи во македонскиот jазик // Македонски jазик. XXIII. 1972. С. 117-132. [K. Koneski. Upotrebata na negiran imperativ od perfektni glagoli vo makedonskiot jazik [Use of negated imperative of perfective verbs in Macedonian] // Makedonski jazik. XXIII. 1972. P. 117-132].
Куцаров 2007 — И. Куцаров. Теоретична граматика на българския език: Морфология. Пловдив: Университетско изд-во «Паисий Хилен-дарски», 2007. [I. Kutsarov. Teoretichna gramatika na bйlgarskiia ezik: Morfologiia [Theoretical grammar of Bulgarian: Morphology]. Plovdiv: Universitetsko izd-vo «Paisii Khilendarski», 2007].
Мальчуков, Храковский 2015 — А. Л. Мальчуков, В. С. Храковский. Наклонение во взаимодействии с другими категориями: опыт типологического обзора // Вопросы языкознания 6, 2015. С. 19-32. [A. L. Mal'chukov, V. S. Khrakovskii. Naklonenie vo vzaimodeistvii s drugimi kategoriiami: opyt tipologicheskogo obzora [Mood in interaction with other categories: a trial typological overview] // Voprosy iazykoznaniia 6, 2015. P. 19-32].
Маровска 1998 — В. Маровска. Стилистика на българския език. Пловдив, 1998. [V. Marovska. Stilistika na bйlgarskiia ezik [Stylistics of Bulgarian]. Plovdiv, 1998].
Маслов 1981 — Ю. С. Маслов. Грамматика болгарского языка. М.: Высшая школа, 1981. [Iu. S. Maslov. Grammatika bolgarskogo iazyka [A grammar of Bulgarian]. M.: Vysshaia shkola, 1981].
Маслова 2008 — А. Ю. Маслова. Коммуникативно-семантическая категория побудительности и ее реализация в сербском и болгарском языках на фоне русского языка. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 2008. [A. Iu. Maslova. Kommunikativno-semanticheskaia kate-goriia pobuditel'nosti i ee realizatsiia v serbskom i bolgarskom iazy-kakh na fone russkogo iazyka [The communicative-semantic category of the imperative and its realisation in Serbian and Bulgarian as contrasted with Russian]. Saransk: Izd-vo Mordovskogo un-ta, 2008].
Минова-Гуркова 1994 — Л. Минова-Гуркова. Синтакса на македонскиот стандарден ]азик. Скоще: Радинг, 1994. [L. Minova-Gjurkova. Sin-taksa na makedonskiot standarden jazik [Syntax of the Macedonian standard language]. Skopje: Rading, 1994].
МДАБЯ 2003 — Малый диалектологический атлас балканских языков. Пробный выпуск. Под ред. А. Н. Соболева. [Malyi dialektologiche-skii atlas balkanskikh iazykov. Probnyi vypusk [Minor dialect atlas of the Balkan languages. A trial issue]. Ed. by A. N. Sobolev. München, 2003].
Младенов 1941 — Етимологически и правописенъ речникъ на българския книжовенъ езикъ. София: Изд-во «Христо Г. Дановъ — О.О. Д-во», 1941. [Etimologicheski i pravopisen" rechnik" na bülgarskiia knizhoven" ezik" [Etymology and spelling dictionary of the Bulgarian literary language]. Sofiia: Izd-vo «Khristo G. Danov" — O.O.D-vo», 1941].
Молошная 1995 — Т. Н. Молошная. Синтаксические способы выражения косвенных наклонений в современных славянских языках // Этюды по типологии грамматических категорий в славянских и балканских языках. М.: Индрик, 1995. С. 60-150. [T. N. Molosh-naia. Sintaksicheskie sposoby vyrazheniia kosvennykh naklonenii v sovremennykh slavianskikh iazykakh [Syntactic means of expressing oblique moods in modern Slavic languages] // Etiudy po tipologii grammaticheskikh kategorii v slavianskikh i balkanskikh iazykakh [Essays in the tipology of grammatical categories of Slavic and Balcan langauges]. M.: Indrik, 1995. P. 60-150].
Ницолова 2008 — Р. Ницолова. Българска граматика. Морфология. София: Университетско изд-во «Св. Климент Охридски», 2008. [R. Ni-tsolova. Bülgarska gramatika. Morfologiia [Bulgarian grammar: Morphology]. Sofiia: Universitetsko izd-vo «Sv. Kliment Okhridski», 2008].
Пашов 1999 — П. Пашов. Българска граматика. Пловдив: ИК «Хермес», 1999. [P. Pashov. Bülgarska gramatika [Bulgarian grammar]. Plovdiv: IK «Khermes», 1999].
Падучева 1996 — Е. В. Падучева. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996. [E. V. Paducheva. Semanticheskie issledovaniia: Semantika vremeni i vida v russkom iazyke. Semantika narrativa [Studies in semantics: the semantics of tense and aspect in Russian. The semantics of narration]. M.: Iazyki russkoi kul'tury, 1996].
Пете 1991 — И. Пете. Употребление глаголов совершенного вида в болгарских и русских отрицательных побудительных предложениях // Съпоставително езикознание. 1991. Кн. 2. С. 17-21. [I. Pete. Upotreblenie glagolov sovershennogo vida v bolgarskikh i russkikh otritsatel'nykh pobuditel'nykh predlozheniiakh [Use of perfective verbs in Bulgarian and Russian negative imperative sentences] // St postavitelno ezikoznanie. 1991. Kn. 2. P. 17-21].
Плунгян 2004 — В. А. Плунгян. Предисловие // Ирреалис и ирреальность. Исследования по теории грамматики. М.: Гнозис, 2004. С. 9-25. [V. A. Plungian. Predislovie [Foreword] // Irrealis i irreal'nost'. Issle-dovaniia po teorii grammatiki [Irrealis and irreality. Studies in the theory of grammar]. M.: Gnozis, 2004. P. 9-25].
Попов 1963 — К. Попов. Съвременен български език. Синтаксис. София: Наука и изкуство, 1963. [Popov 1963 — K. Popov. Suvremenen bWgarski ezik. Sintaksis [Modern Bulgarian. Syntax]. Sofiia: Nauka i izkustvo, 1963].
Прохоров 2009 — К. Н. Прохоров. Калмыцкие формы косвенных наклонений: семантика, морфология, синтаксис // Исследования по грамматике калмыцкого языка. СПб.: Наука, 2009. С. 160-224. [K. N. Prokhorov. Kalmytskie formy kosvennykh naklonenii: semantika, morfologiia, sintaksis [Kalmyk forms of oblique moods: semantics, morphology, syntax] // Issledovaniia po grammatike kalmytskogo iazyka. [Studies in Kalmyk grammar] SPb.: Nauka, 2009. P. 160-224].
РБЕ — Речник на българския език. БАН. 1977 [Rechnik na bйlgarskiia ezik [Dictionary of Bugarian]. BAN. 1977] http://ibl.bas.bg/rbe/lang/bg/.
Сашева 2015 — В. Сашева. Полифункционалното да в българския език (Функционално-семантични и модални особености на независи-мите да-изречения в съвременния български език). Велико Тър-ново: УИ «Св. св. Кирил и Методий», 2015. [V. Sasheva. Polifunk-tsionalnoto da v bйlgarskiia ezik (Funktsionalno-semantichni i modalni osobenosti na nezavisimite da-izrecheniia v sйvremenniia bйlgarski ezik) [Multifunctional da in Bulgarian (Functional semantic and modal characteristics of independent da sentences in modern Bulgarian)]. Veliko Tmnovo: UI «Sv. sv. Kiril i Metodii», 2015].
Соболев 2001 — А. Н. Соболев. Болгарский широколыкский говор. Синтаксис. Лексика духовной культуры. Тексты. [A. N. Sobolev. Bol-
garskii shirokolykskii govor. Sintaksis. Leksika dukhovnoi kul'tury. Teksty. [The Shirokolyk dialect of Bulgarian. Syntax. Vocabulary of the spiritual culture. Texts]]. Marburg: Biblion Verlag, 2001.
Станков 1976 — В. Станков. Конкуренция на глаголните видове в бъл-гарския книжовен език. София: Изд-во на БАН, 1976. [V. Stankov. Konkurentsiia na glagolnite vidove v bWgarskiia knizhoven ezik [Competition of verbal aspects in the Bulgarian literary language]. Sofiia: Izd-vo na BAN, 1976].
Стешевич 2015 — В. Ю. Стешевич. Категория императивности и средства ее объективации в русском и сербском языках. Дисс. . канд. филол. наук. М., 2015. [V. Iu. Steshevich. Kategoriia impe-rativnosti i sredstva ee ob"ektivatsii v russkom i serbskom iazykakh. Diss. . kand. filol. nauk. [The category of imperativity and means of its objectivisation in Russian and Serbian. Cand. of Philol. Sc. thesis]. M., 2015.]
Стойков 1962 — С. Стойков. Българска диалектология. София: Наука и изкуство, 1962. [S. Stoikov. BWgarska dialektologiia [Bulgarian dialectology]. Sofiia: Nauka i izkustvo, 1962].
Субjунктив 2015 — Субjунктив со посебен осврт на македонските da-конструкции / Уредник: акад. Зузана Тополиаска. Скоще: Маке-донска академща на науките и уметностите, 2015. С. 23-46. [Subjunktiv so poseben osvrt na makedonskite da-konstruktsii [Subjunctive with a special emphasis on Macedonian da constructions] / Ed. by Acad. Zuzana Topolinjska. Skopje: Makedonska akademija na naukite i umetnostite, 2015. P. 23-46].
Тополиаска 2008 — З. Тополиаска. Полски-Македонски: Граматичка конфронтацща. Т. 8: Рaзвиток на граматичките категории. Скоще: МАНУ, 2008. [Z. Topolinjska. Polski-Makedonski: Gramatichka kon-frontatsija. T. 8: Razvitok na gramatichkite kategorii [Polish-Macedonian: Grammatical confrontation. Vol. 8. Development of grammatical categories]. Skopje: MANU, 2008].
Усикова 2003 — Р. П. Усикова. Грамматика македонского литературного языка. М.: Муравей, 2003. [R. P. Usikova. Grammatika makedon-skogo literaturnogo iazyka [A grammar of literary Macedonian] M.: Muravei, 2003.].
Фекете 2008 — Е. Фекете. Морфолошки и семантичко-синтаксички модели у императивном значеау // 1ужнословенски филолог. LXIV, Beo-grad, 2008. [E. Fekete. Morfoloshki i semantichko-sintaksichki modeli u imperativnom znachenju [Morphological and syntactic models with imperative meaning] // Juzhnoslovenski filolog. LXIV, Beograd, 2008].
Храковский 1990 — В. С. Храковский. Повелительность // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.: Наука,
1990. С. 185-238. [V. S. Khrakovskii. Povelitel'nost' [Imperativity] // Teoriia funktsional'noi grammatiki: Temporal'nost'. Modal'nost'. [Theory of functional grammar: Temporality. Modality.] L.: Nauka, 1990. P. 185-238].
Храковский, Володин 1986 — В. С. Храковский, А. П. Володин. Семантика и типология императива. Русский императив. Л.: Наука, 1986. [V. S. Khrakovskii, A. P. Volodin. Semantika i tipologiia imperativa. Russkii imperativ [Semantics and typology of the imperative. The Russian imperative]. L.: Nauka, 1986].
Чакърова 2006 — К. Чакърова. Към анализа на две типологически сходни парадигми (българския и руския императив) // Славистика и общество. София: Херон Пресс, 2006. С. 138-144. [K. Chakürova. Küm analiza na dve tipologicheski skhodni paradigmi (bülgarskiia i ruskiia imperativ) [Towards analysis of two typologically similar paradigms (Bulgarian and Russian imperative)] // Slavistika i obshchestvo [Slavic studies and society]. Sofiia: Kheron Press, 2006. P. 138-144].
Чакърова 2008 — К. Чакърова. Повелителните да-конструкции в съвре-менния български език и проблемът за «българския конюнк-тив» // Славистика. III. В чест на XIV международен конгрес на славистите (Охрид, 2008 г.). Пловдив: Университетско изд-во «Паисий Хилендарски», 2008. С. 98-112. [K. Chakürova. Povelitel-nite da-konstruktsii v süvremenniia bülgarski ezik i problemüt za «bülgarskiia koniunktiv» [Imperative da constructions in modern Bulgarian and the problem of «Bulgarian conjunctive»] // Slavistika. III. V chest na XIV mezhdunaroden kongres na slavistite (Okhrid, 2008 g.) [Slavic studies. III. On the occasion of the 14th International congress of slavists (Ohrid, 2008)]. Plovdiv: Universitetsko izd-vo «Paisii Khilendarski», 2008. P. 98-112].
Чакърова 2009 — К. Чакърова. Императивът в съвременния български език. Пловдив: Пигмалион, 2009. [K. Chakürova. Imperativüt v süvremenniia bülgarski ezik [Imperative in modern Bulgarian]. Plovdiv: Pigmalion, 2009].
Ivic 1958 — M. Ivic. Slovenski imperativ uz negaciju [Slavic imperative with negation] // Radovi Naucnog drustva Bosne i Hercegovine X. Knj. 4. Sarajevo, 1958. P. 96-111.
Lichtenberk 1995 — F. Lichtenberk. Apprehensional Epistemics // J. Bybee, S. Fleischman (eds.). Modality in Grammar and Discourse, Amsterdam; Philadelphia, 1995. Р. 293-327.
Tanacic 2009 — S. Tanacic. O imperativu u savremenom srpskom jeziku [On the imperative in modern Serbian] // Sintaksicke teme [Syntactic topics]. Beograd, 2009. P. 36-49.
Topolinska 2015 — Z. Topolinska. Polski-macedonski. Konfrontacja (nie tylko) gramatyczna. 10. Spirala ewolucji [Polish-Macedonian. Gram-
matical (and not only) confrontation. 10. Spiral of evolution]. Wroclaw, 2015.
Vojvodic 2003 — D. Vojvodic. O vokativnim imperativnim tipovima kau-zacije u ruskom i srpskom jeziku [On the vocative imperative types of causation in Russian and Serbian] // Juznoslovenski filolog 59, 2003. P. 153-174.
Zorikhina Nilsson 2012 — N. Zorikhina Nilsson. Peculiarities of Expressing the Apprehensive in Russian // The Russian Verb. A. Gronn, A. Pazelskaya (eds.), Oslo Studies in Language 4, 1, 2012. P. 53-70.
Zorikhina Nilsson 2013 — N. Zorikhina Nilsson. The negated imperative in Russian and other Slavic languages. Aspectual and modal meanings // Diachronic and Typological Perspectives on Verbs. F. Josephson, I. Söhrman (eds.). Amsterdan/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2013. P. 79-106.
