CC BY
164
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 34 (172).
Филология. Искусствоведение. Вып. 36. С. 67-72.
Р. В. Патюкова
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЙ ПУБЛИЧНОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
В статье рассматривается: многоаспектная сущность понятия коммуникации; толкование и сопоставительный анализ понятий политической и публичной коммуникации; их взаимодействие и соотнесённость в политической и публичной сферах жизни общества.
Ключевые слова: коммуникация, политическая коммуникация, публичная коммуникация, непубличная коммуникация, неполитическая коммуникация.
В связи с возросшим в теории языка интересом к политическому дискурсу актуализируется проблематика смежных феноменов, в частности, политической коммуникации, публичной коммуникации и публичного дискурса. Осознается необходимость проанализировать соотнесение таких понятий, как политическая и публичная коммуникация, а также их взаимодействие. Этот анализ является задачей настоящей статьи.
Её решение включает два основных аспекта: дефиниционный анализ коммуникации как родового понятия и систематику корреляций между публичной и политической коммуникацией. Точкой отсчёта служит дефиниция, предложенная профессором Питером Уилби и обобщившая ряд трактовок: «Публичная коммуникация - это передача информации общественности и ее получение общественностью. К этой информации имеет доступ любой член общества, и она является социально значимой. Мы говорим, что такая информация имеет публичный статус»1.
Эта дефиниция выбрана как исходная позиция анализа ввиду двух основных признаков, определяющих её соотнесенность с задачей статьи. Во-первых, в логической структуре дефинируемого понятия «публичная комммуникация» опорным является единство интерактивности и доступности («передача информации и получение <...> имеет доступ каждый член общества»). Во-вторых, достаточно широко и в то же время строго сформулирован признак логической структуры, определяющий специфическую обращенность к обществу: «.она является социально значимой». Этими признаками детерминируется вид коммуникации, см.: «.такая информация имеет публичный статус».
Обратимся к первому аспекту решаемой задачи - к дефиниционному анализу.
Вышеприведенное определение публичной коммуникации уже самой своей логической структурой требует обращения к родовидовым связям между концептами ‘коммуникация’, ‘социальная коммуникация’, ‘публичная коммуникация’, ‘политическая коммуникация’. Наиболее общим родовым понятием (архигиперонимом, гиперонимом высшей степени) служит понятие коммуникации; причем и оно является относительно выводимым - более или менее явно опирается на онтологию языка, что принципиально для лингвистики в условиях гносеологического взаимодействия. Эту сущностную опору представляет характерная дефиниция и раскрывающая ее характеристика, которая, при всей своей относительности, обладает определенной объяснительной силой: «Язык прежде всего - средство общения. Общение, однако, происходит в разных местах, в разное время и с разными собеседниками. Легко заметить, что в зависимости от ситуации мы по-разному используем возможности языка. Одна из важнейших задач лингвистики - выяснить, как люди применяют язык в процессе общения, или, как говорят ученые, в процессе коммуникации»2. (Оговоримся, что не следует ни отождествлять понятия общения и коммуникации, ни абсолютизировать их различия, однако от последних мы отвлекаемся в той мере, в какой это возможно в соответствии с задачей статьи).
С учетом опоры на сущность языка проясняются лингвистические векторы дефини-рования архигиперонима ‘коммуникация’. В его определениях, отражающих различные познавательные традиции, общим является соединение двух признаков: системного характера и социальности. Причем разнообразие элементов толкования подчеркивает единую установку на интеграцию этих двух при-
знаков. Так, по мнению Ч. Кули, «.коммуникация - это механизм, посредством которого обеспечивается существование и развитие человеческих отношений, включающих в себя все мыслительные символы, средства их передачи и сохранения во времени»3. Академик А. Д. Урсул определяет коммуникацию как «.обмен информацией между сложными динамическими системами и их частями, которые в состоянии принимать информацию, накапливать её, преобразовывать»4. Точка зрения видного английского учёного К. Черри заключается в том, что «.коммуникация - в широком смысле социальное объединение индивидов с помощью языка или знаков, установление общезначимых наборов правил для различной целенаправленной деятельности»5. Профессор М. С. Каган полагает, что «...коммуникация есть информационная связь субъекта с тем или иным объектом - человеком, животным, машиной»6.
Уже эти немногочисленные, но репрезентативные формулировки позволяют сделать два вывода: о многоаспектной сущности коммуникации и о значимости социального начала для ее аспектизации.
Поэтому можно считать закономерными два взаимосвязанных обстоятельства. Это, во-первых, наличие у архигиперонима ‘коммуникация’ согипонимов: ‘социальная
и несоциальная коммуникация’; во-вторых, относительное единство в понятии самой социальной коммуникации. Так, для гуманитарного познания показательна следующая дефиниция понятия социальной коммуникации: «Социальная коммуникация - это специфическая форма взаимодействия людей по передаче информации от человека к человеку, осуществляющейся при помощи языка и других знаковых систем»7. Относительное единство трактовок социальной коммуникации, как представляется, вытекает из принципиальной обращенности к социальному плану при самых различных подходах к коммуникации вообще. (Причем смысловое наполнение «социального» может при этом не вполне совпадать).
Социальная коммуникация определяется в двух логических векторах: и как гипоним относительно гиперонима ‘коммуникация’, и как гипероним по отношению к гипонимам, более частным видовым понятиям (‘публичная коммуникация’, ‘политическая коммуникация’ и др.).
Проанализируем их дефиниции поочередно. Гипоним ‘политическая коммуникация’ имеет более давнюю традицию дефиниро-вания, чем гипоним ‘публичная коммуникация’. Архисемой, представленной в дефинициях, оказывается единство обращенности к социуму и к сфере политики (т. е. единство семы, структурирующей гипогиперонимиче-скую связь, и семы, определяющей специфику гипонима - принадлежность данного вида коммуникации к политической сфере). Эти семы представлены различными компонентами в толкованиях.
Приведем характеристики, подтверждающие эту дефиниционную особенность: базовые, общепризнанные толкования, а также доминантные и ключевые8.
Профессор Массачусетского технологического института Л. Пай полагает, что «политическая коммуникация подразумевает не одностороннюю направленность сигналов от элит к массе, а весь диапазон неформальных коммуникационных процессов в обществе, которые оказывают самое разное влияние на политику. Политическая жизнь в любом обществе невозможна без устоявшихся методов политической коммуникации»9. Р. Ж. Шварценберг вывел многомерное определение понятия политической коммуникации: «Политическая коммуникация - это процесс передачи политической информации, благодаря которому она циркулирует от одной части политической системы к другой и между политической и социальной системой. Идет процесс обмен информацией между индивидами и группами на всех уровнях»10.
Такие видовые характеристики подкрепляются функциональным планом данного вида коммуникации и более дробными ее проявлениями, раскрывающими, как можно полагать, динамическую системность политической коммуникации. В силу этого «гибкой» представляется дефиниция, соединяющая гипо-гиперонимическую строгость с определенной широтой и опирающаяся на толкование, принадлежащее коллективу учёных под руководством профессора М. А. Василика: политическая коммуникация - это вид социальной коммуникации, который заключается в процессе информационного обмена между политическими акторами, осуществляемый в ходе их формальных и неформальных воздействий11.
Вышеприведенная дефиниция является также основой для осмысления системно-
функциональной сущности политической коммуникации, тем более что она выполняет ряд функций в политической системе и гражданском обществе. Основными являются четыре:
- информационная (главное содержание этой функции заключается в распространении необходимых знаний об элементах политической системы и их функционировании);
- регулятивная (позволяет выработать оптимальный механизм взаимодействия как между элементами политической системы и гражданским обществом);
- функция политической социализации (способствует становлению важных и необходимых норм политической деятельности и политического поведения);
- манипулятивная (способствует формированию общественного мнения по наиболее важным политическим проблемам)12.
При таком дефинировании в единой системе объяснимы три основных способа политической коммуникации, основанные на использовании различных средств:
- коммуникация через печатные (пресса, книги, плакаты и т. д.) и электронные средства (радио, телевидение и т. д.) массовой информации;
- коммуникация через организации, когда передаточным звеном служат политические партии, группы интересов и т. д.;
- коммуникация через неформальные каналы с использованием личных связей13.
Уже последний смысловой компонент характеристики политического общения побуждает обратиться к смежной сфере, к другому согипониму социальной коммуникации
- к публичной коммуникации. Подчеркнем. что для рассматриваемых понятий не является однозначным стратификационный статус (класс, или тип, или вид, или форма). Поэтому в качестве рабочего используем наименование «вид», которое коррелирует с родо-видовой систематикой: публичная коммуникация, как и политическая, - вид социальной.
Рассмотрим дефиниции публичного общения. Публичная коммуникация имеет относительно недолгие традиции дефинирования. Возможно поэтому в толкованиях логическая структура понятия оказывается весьма широкой. Отталкиваясь от первого приведенного в статье определения П. Уилби, обратимся теперь к двум репрезентативным толкованиям публичной коммуникации. В одном акценти-
руется устный характер: под публичной коммуникацией понимают вид устного общения, при котором информация в обстановке официальности передаётся значительному числу слушателей. Для публичных коммуникаций характерна передача информации, затрагивающей общественный интерес, с одновременным приданием ей публичного статуса14. В другой показательной характеристике видовой характер публичной коммуникации представлен единством признаков, каждый из которых априорно может встретиться и вне публичного общения. См. следующую характеристику: специфика публичного общения предполагает в процессе передачи этой информации непосредственный контакт коммуникатора со слушателями, обращенность к конкретной аудитории, учет обстановки, сочетание словесных средств с несловесными, прямое воздействие на аудиторию. Эти задачи коммуникатор решает главным образом через организацию различных форм диалога со слушателями15.
Приведенные характеристики публичной коммуникации (как и рассмотренные ранее интерпретации политического общения) нацелены на гипо-гиперонимическое структурирование. Но в дефинициях гипонима ‘публичная коммуникация’ обращенность к социуму представлена так же, как в дефиниции гиперонима - ‘социальной коммуникации’.
Более того, в этих определениях публичной коммуникации заметны и такие компоненты, которые служат определяющими для понятия иного уровня обобщения - архигиперонима ‘коммуникация’. Если в определениях политической коммуникации видовая сема была нацелена на дифференциацию, то в приведенных толкованиях публичной коммуникации даже гипонимическая сема характеризуется интегративной установкой. На фоне данных дефиниций, при всей их многомерности, вышеприведенное определение П. Уилби оказывается наиболее емким: в нем единство доступности и общественной значимости обобщено как видовой признак, как возможное основание дифференциации родового понятия ‘социальная коммуникация’. Это единство включает как сему, структурирующую гипо-гиперонимическую связь, так и сему, определяющую специфику данного гипонима.
И это сочетание единства дефинирования публичной коммуникации с определенными
расхождениями высвечивает ее принципиальную многомерность. Она проявляется в соотнесении с политической коммуникацией.
Судя по реализации обоих видов в эмпирическом материале, априорно возможны были бы два варианта соотнесения. Первый - определить политическую коммуникацию как вид (подвид) публичной. Дефиниции дают для этого основания. Равно как и для второго, прямо противоположного предположения - для характеристики показательных реализаций публичной коммуникации как вида (подвида) политической. Не исключен и дедуктивный допуск их логического пересечения.
Именно поэтому адекватным материалу представляется обобщающий путь соотнесения. Он представлен двумя основными релевантными корреляциями.
Во-первых, политическая коммуникация, как вид общения, т. е. гипероним своего уровня, по признаку социальной доступности/ недоступности, определяющему сущность публичности, дифференцируется на два подвида: политическую публичную и политическую непубличную. Первый подвид, т. е. политическая публичная коммуникация, в данной статье не нуждается в специальной конкретизации.
Второй же подвид, т. е. политическая непубличная коммуникация, целесообразно конкретизировать: он представлен, в частности, переговорами глав государств. При «закрытых дверях», по телефону, без присутствия представителей СМИ, а также при личной переписке они носят конфиденциальный характер. Данный диалог лишен публичности, приобретает форму конфиденциальности. Конфиденциальный диалог, полилог, происходящий между политиками, без участия средств массовой информации, - это политическая непубличная коммуникация.
Но указанное соотношение не исчерпывает возможных видов взаимодействия между публичностью социальной коммуникации и ее политическим статусом. Поэтому необходимо перейти ко второму релевантному соотношению. По другому основанию возможно, наоборот, разграничение публичной коммуникации как политической и как неполитической. Публичная коммуникация, как вид общения, определяемый единством социальной значимости и доступности, обладает широтой использования в различных сферах, и их характер позволяет дифференцировать подвиды.
При таком ракурсе политическая сфера оказывается уже не гиперонимическим измерением, а «всего лишь» пространством возможной реализации публичности, рядоположенным другим сферам.
Нет необходимости в данной статье специально конкретизировать такие подвиды публичного общения, как публичная научная коммуникация и некоторые другие.
Однако целесообразно оговорить один из подвидов - публичную неполитическую коммуникацию, осуществляемую политиком. По соображения места проиллюстрируем этот подвид одним примером - речью Ю. В. Тимошенко в апреле 2009 года, обращенной к А. Б. Пугачевой и в то же время к публике в Киеве при чествовании на юбилейном концерте. Политик, принадлежащий к институту власти, не затрагивает политических аспектов, а выступает в роли «публичной персоны». Это публичная коммуникация без пересечения с политической. См.:
«Я абсолютно уверена, что если сегодня в любом городке бывшего Советского Союза выйти на улицу и спросить: “Кто возглавляет Организацию Объединённых Наций? Кто первым высадился на луну или впервые расшифровал геном человека?”, мы узнаем не так много. Но уж точно каждый из опрошенных сразу же ответит, кто такая Пугачёва и как именно она поёт. <.> Я хотела принести на концерт миллион роз. Но подумала, что лучше представить миллион украинских сердец, которые любят вас и всегда будут любить!», «Пугачёва это вне времени и границ»,
- отметила в приветствии премьер-министр Украины» (М1р//тусйуиа. com/news/country/ 2009/04/ 15195627.html).
В данном конкретном случае «леди Ю.» выступала как публичная персона. (Можно допустить, что такое поздравление способно иметь больший социальный эффект, нежели прямое политическое обращение, и что оно занимает определенное место в макросистеме политического дискурса, но это отдельная проблема. Однако качество публичной коммуникации здесь определяется как самодостаточное и без последнего аспекта).
Рассмотренной дифференциации соответствует и неполное совпадение наборов языковых средств. Так, публичная речь в норме более строга, нежели - при прочих равных -непубличная. Во время публичного выступления человек более аккуратен в выражениях,
произношение его более отчетливо16. В этой связи показательна соотнесённость между наборами языковых средств. При всей их сфер-ной широте есть определённые предпочтения и ограничения. Например, некоторые крайне «вольные» обороты, на грани табуированных, невозможны даже в самой раскованной политической коммуникации, но могут встречаться в публичной речи актёра, спортсмена и т. д. С другой стороны, учёный в публичном выступлении может привести такие наукообразные построения, которые невозможны даже в очень аналитичной политической коммуникации. С третьей стороны, некоторые слишком «лукавые» средства, уместные в политической коммуникации, недопустимы в некоторых других сферах публичности, для той же самой личности. Это представляет интерес при условии принадлежности публичной личности (либо в прошлом, либо в настоящем, при совмещении) к другим социальным сферам деятельности. Все отмеченные виды избирательности подтверждаются различным, дифференцированным речевым коммуницированием таких персон, как актеры и политики разных масштабов: Михаил Евдокимов и Роналд Рейган; ученый (музыковед) и политик Витаутас Ландсбергис; шоумен («шоувумен») и общественный деятель Мария Малиновская и др.
Теоретическая значимость указанных корреляций между политической и публичной коммуникацией проявляется, в частности, в подкреплении ею представлений о многообразии диалога. Как известно, для языковой ситуации последних десятилетий ХХ - начала XXI века характерна актуализация разных форм публичной речи, прежде всего
- публичного диалога. Основная прагматическая цель публичного диалога - получить в результате общения важные, полезные, интересные сведения и передать их через средства массовой информации для широкой публики. Коммуникативно-речевое пространство публичного диалога включает такие традиционные жанры, как «интервью», «беседа», «пресс-конференция», «круглый стол» и др., широко представленные средствами массовой информации17. Диалог, лежащий в основе любого общения, естественно, остается очень важной его составляющей и в политической сфере. Однако характер диалога, формы, в которых он реализуется в этой сфере, имеют свои особенности, которые опреде-
ляются той или иной конкретной ситуацией общения18. Это существенное общее положение конкретизируется и таким явлением, как конфиденциальный политический диалог. Такой системный противовес публичной интеракции поддерживает «два крыла» диалога как феномена, укрепляющие его многоликую сущность.
Подводя итог, можно заключить, что соотнесённость между политической и публичной коммуникацией представлена многообразными корреляциями. Их состав связан с логической структурой рассматриваемых понятий, отражаемых в дефинициях. Выполненный дефиниционный анализ дает основания установить гипо-гиперонимические отношения в исследуемой области. Публичность и политический статус коммуникации обладают двойственной сущностью: они могут определяться и как гиперонимическое измерение, и как пространство проявления определенного качества коммуникации. Поэтому возможны такие реализации коммуникации, как публичная неполитическая и политическая непубличная.
Дальнейшего внимания заслуживает общая систематика проявлений публичной и политической коммуникации с учетом их динамического характера. В частности, требует специального анализа совмещение признаков контрастных подвидов в речевой деятельности одной личности, в том числе в аспекте поливалентной языковой личности как объекта теории языка.
Примечания
1 Уилби, П. Концепции публичной политики, связей с общественностью и публичной коммуникации. Великобритания : Ун-т Центр. Англии, 2003. URL : http://www.nscs.ru/docs/ Peter_Wilby.doc.
2 Розанова, Н. Н. Язык в общении. URL : http:// rus.1september.ru/articlef. php?ID=200103002.
3 Кули, Ч. Х. Социальная самость // Американская социологическая мысль. М. : МГУ, 1994. С. 376. См. также недавние монографические исследования лингвистов Н. А. Белоус, Л. А. Романовой, Т. А. Ширяевой.
4 Урсул, А. Д. Информация и мышление. URL : http://www.vusnet.ru/biblio/archive/ursul_inf.
5 Черри, К. Человек и информация. М. : Связь, 1972. С. 260.
6 Каган, М. С. Мир общения : Проблема меж-субъектных отношений. М. : Политиздат, 1988.С. 116.
7 Основы теории коммуникаций : учебник / под ред. проф. М. А. Василика. М., 2003. С. 12.
8 См.: Патюкова, Р. В. Топосы как средство реализаций функций инаугурационных обращений президентов США в жанре устного политического дискурса // Вестн. Адыгейс. гос. ун-та. Вып. 10. Майкоп, 2008. С. 74-78.
9 Pye, L. Political Communication // The Blackwell Encyclopedia of Political Institutions. N-Y. : Oxford, 1987. P. 442.
10 Шварценберг, Р. Ж. Политическая социология. Ч. 1. М., 1992. С. 17.
11 Основы теории коммуникаций. С. 516.
12 Там же. С. 517.
13 Шварценберг, Р. Ж. Политическая социология. Ч. 1.С. 175.
14 Основы теории коммуникаций. С. 547.
15 Что важно знать о публичной коммуникации. иЯЬ : http://ubedil.ru/chto-vazhno-znat-o-publichnoy-kommunikatsii.html.
16 Розанова, Н. Н. Язык в общении.
17 Голованова, Е. И. Публичный диалог : коммуникативный узус и новые жанровые разновидности. иЯЬ : http://fixed.ru/prikling/conf/ stilsist1/puЫyeatzxb.html.
18 Что важно знать о публичной коммуникации.
