CC BY
63
УДК 159.9.01.
И.О. Щедрина*
соотношение когнитивных и ценностных компонентов знания в психологических исследованиях л.с. выготского**
В статье рассматривается методологическая специфика знания, совмещающего в себе когнитивные и ценностные компоненты. В большинстве традиционных методологических трактовок знания эти аспекты решительно противопоставлялись, однако с конца прошлого столетия в постпозитивистской философии науки это противопоставление стало преодолеваться. В рамках данной тенденции представляется чрезвычайно интересной методологическая позиция Л.С. Выготского, который еще в начале прошлого века выдвинул идею когнитивно-ценностной природы знания в психологии.
Ключевые слова: Выготский, знание, психология, методология, когнитивное, ценностное
Correlation of cognitive and axiological components of knowledge in psychological studies of Lev Vygotsky. IRINA O. SHCHEDRINA (State Academic University for the Humanities)
The article considers the methodological specifics of the knowledge that combines cognitive and axiological components. In most traditional methodological interpretations of the knowledge these two elements were strongly set off one against another, however, since the end of the XX century the postpositivist philosophy has been trying to overcome this opposition. Within this trend the methodological position of Lev Vygotsky, who proposed the idea of cognitive-axiological nature of knowledge in psychology as early as in the beginning of the XXth century, appears to be of extreme interest.
Keywords: Vygotsky, knowledge, psychology, methodology, the cognitive, the axiological
В методологическом сознании, во все времена сопровождавшем научно-познавательную деятельность, сложилось множество дефиниций знания и связанных с этими дефинициями трактовок научного познания. Как правило, эти дефиниции и трактовки основываются на оппозициях. Знание рассматривают в контексте дихотомии теории корреспонденции и теории когеренции; в контексте оппозиций знание/мнение, знание врожденное/знание приобретенное и т.д. Сегодня особое
внимание привлекает дихотомия теоретического и прикладного знания. Не говоря уже о множестве вариантов самого знания: научная теория, математическая аксиома находятся в одном ряду с художественным образом или символом. И здесь нельзя не согласиться с В.А. Лекторским, который выдвинул идею «семейного сходства» (Л. Витгенштейн) научного знания [2]. В каждой из приведенных выше оппозиций в знании акцентируются соответствующие аспекты, в которых оно
* ЩЕДРИНА Ирина Олеговна, магистрант философского факультета Государственного академического университета гуманитарных наук. E-mail: semargel@mail.ru © Щедрина И.О., 2015
** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ. Проект № 14-03-00587.
предстает и функционирует. Поэтому, я думаю, главная проблема, которая возникает в ходе фи-лософско-методологического осмысления знания, состоит в том, чтобы прояснить, при каких условиях те или иные формы и характеристики знания соответствуют контексту, в котором это знание эффективно функционирует (и в познавательном и в практическом планах).
В данной статье меня интересует методологическая специфика знания, совмещающего в себе когнитивные и ценностные компоненты. Надо сказать, в большинстве традиционных методологических трактовок знания эти аспекты решительно противопоставлялись. Однако, с конца прошлого столетия в постпозитивистской философии науки это противопоставление стало преодолеваться. И в рамках этой тенденции представляется чрезвычайно интересной методологическая позиция Л.С. Выготского, который еще в начале прошлого века выдвинул идею когнитивно-ценностной природы знания в психологии. В 1927 г. он пишет работу «Исторический смысл психологического кризиса» и посвящает ее методологическому анализу современной ему ситуации в научной (в частности - психологической) сфере.
По Выготскому, присутствие ценностной методологической установки в познании отнюдь не противоречит когнитивной. Для него ценность знания состоит в его методологическом упорядочивании. Зачастую из-за неупорядоченности знания, опыта, рабочего материала в условиях множества существующих уже на тот момент концепций, ученый-психолог сталкивается с большим количеством проблем и теряет когнитивную ориентацию. Ему неизвестно, как именно лучше расставить акценты, учитывая уже имеющиеся достижения в рамках определенного направления в психологии; не говоря уже обо всей психологии в целом (и уж совсем не говоря о состоянии науки целиком со всеми ее типологическими, когнитивными и ценностными аспектами и проблемами). И вот здесь особое значение приобретают ценностные установки.
Выготский анализирует проблему методологического воззрения на человека в различных психологических системах и приходит к выводу, что ученый рассматривает споры зачастую диаметрально противоположных направлений в патопсихологии, зоопсихологии, пытаясь дать хотя бы начальный набросок науки, которой принадлежала бы главенствующая роль в психологической среде. Учитывая множество сложившихся к тому времени научных сообществ, направлений и концепций, ученый пытается найти выход из
кризиса в определении общего вектора для психологии: «Из такого методологического кризиса, из осознанной потребности отдельных дисциплин в руководстве, из необходимости - на известной ступени знания - критически согласовать разнородные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы, одним словом, свести начала и концы знания, - из всего этого и рождается общая наука» [1, с. 292].
В качестве примера одной из граней психологического кризиса, Выготский приводит споры относительно статуса патологии в традиционной психологии. Ученый подчеркивает степень необходимости общенаправляющих методологических акцентов, приводя две дихотомические точки зрения. В традиционной психологии в качестве точки отсчета берется психически здоровый человек, и далее все патологии личности рассматриваются именно как отклонения от установленной нормы. В противоположность этому направлению выдвигаются точки зрения другой методологической системы: «...сущность и природа изучаемых психологией явлений раскрываются в наиболее чистом виде в их крайних, патологических выражениях. Следовательно, надо идти от патологии к норме, из патологии объяснять и понимать нормального человека, а не наоборот, как это делалось до сих пор. Ключ к психологии - в патологии» [1, с. 293].
Фактически, в своих научных изысканиях Выготский констатирует проблему разных систем координат, существующих в рамках одной науки.
Помимо патопсихологии в том же ключе Выготский говорит о зоопсихологии. Он подчеркивает тот факт, что многие его коллеги также поддерживали ее претензии на главенствующий статус в психологической иерархии: «.зоопсихология, -писал он, - принципиально выдвигается рядом авторов как общая дисциплина, с которой должны быть соотнесены другие дисциплины. То, что она является логическим началом науки о поведении, отправной точкой для всякого генетического рассмотрения и объяснения психики, то, что она есть чисто биологическая наука, обязывает именно ее выработать фундаментальные понятия науки и снабдить ими соседние дисциплины» [1, с. 293]. Выготский отмечает, что в своем поиске общей науки часть ученых не стремилась выйти за пределы биологической основы психологии, приводя в качестве аргумента в пользу зоопсихологии ее сугубо естественнонаучный, биологический статус. И снова все упирается в поиск нужной точки отсчета: изучение животных, или же изучение
И.О. ЩЕДРИНА
человеческой психики даст верные ответы? С той же проблемой сталкиваются фундаментальные исследования психологии поведения и рефлексологии. В слабоупорядоченном море фактов, знаний, законов ученому-психологу сложно понять, в каком направлении продвигаться с дальнейшими исследованиями. Можно сказать, что он сталкивается с методологической неопределенностью -фактически, это тупик, способный порою свести на нет, обесценить уже существующее знание. «Вот новая контроверза между изучением животных и психологией человека. Положение, по существу, очень сходное с контроверзой между патопсихологией и психологией нормального человека. Какой дисциплине главенствовать, объединять, вырабатывать основные понятия, принципы и методы, сверять и систематизировать данные всех других областей?» [1, с. 296].
В поиске характеристик для общей психологии - той самой панацеи от психологического кризиса - Выготский стремится проанализировать максимум сложившихся концепций, систем, поворотов мысли. Он четко прописывает методологию своих поисков в рамках ценностно-когнитивной составляющей научного знания: «Отсюда выводится <...> правило для действия, для организации научного исследования, методологическое исследование, пользующееся историческим рассмотрением конкретных форм науки и теоретическим анализом этих форм, чтобы прийти к обобщенным, проверенным и годным для руководства принципам» [1, с. 296].
Ключевым методом, по мнению Выготского, становится особый, культурно-исторический по своей направленности анализ фактов, начиная от эмпирических, и заканчивая психологическими гипотезами, теориями, познавательными схемами и цельными психологическими системами. «При этом мы подвергаем их рассмотрению не с абстрактно-логической, чисто философской стороны, а как определенные факты в истории науки, как конкретные, живые исторические события в их тенденции, противоборстве, в их реальной обусловленности, конечно, и в их познавательно-теоретической сущности, т.е. с точки зрения их соответствия той действительности, для познания которой они предназначены» [1, с. 296]. Можно сказать, Выготский прибегает к культурно-историческому анализу научной действительности, стремясь понять: как лучше реализовать, провести исследование, обеспечить его методологическим каркасом - рассмотрев некоторые конкретные формы науки и, проанализировав их, прийти к неким общим принципам знания (в данном слу-
чае, психологического). Вооружившись историей и методологией науки, он выводит несколько фаз развития общей дисциплины, общей науки - общей психологии. В самом начале своего развития общая дисциплина может отличаться от специальной только количественным признаком (опираясь на исследования Бинсвангера, Выготский говорит об общей и специальной зоологии, ботанике, физиологии и т.д.). Фактически, предмет изучения общей дисциплины - то общее, что присуще всем объектам конкретной науки; специальная же рассматривает более детально; ее предмет заключается в рамках отдельных групп или даже специфических объектов. В следующей фазе выделяется некое общее абстрактное понятие, присущее одинаково всем психологическим (в рамках исследования Выготского) дисциплинам, «что имеет для психологии познавательную ценность в явлении» [1, с. 298]. Та самая общая черта, способная придать методологическому хаосу специальных дисциплин когнитивное равновесие, дать некую точку отсчета среди множества направлений.
В попытке разобраться в методологической ситуации в психологии, Выготский напрямую задает вопрос, как бы требующий от существующих психологических направлений найти точки соприкосновения: «Что же наиболее общего у всех явлений, изучаемых психологией, что делает психологическими фактами самые разнообразные явления -от выделения слюны у собаки и до наслаждения трагедией, что есть общего в бреде сумасшедшего и строжайших выкладках математика?» [1, с. 298] Фактически, речь здесь идет о выходе, говоря современным методологическим языком, на трансдисциплинарный уровень, на уровень осмысления перспектив психологии с точки зрения более общей, нежели интересы отдельных психологических дисциплин. Но Выготский получает на него три разных ответа: от традиционной психологии, от рефлексологии и психоанализа. Три психологических направления из множества определяют общую психологию через психологические явления, через поведение или же через бессознательное. Главная проблема в данном поиске - найти общее, тогда один и тот же факт (не говоря уже о теории, о предмете науки) будет рассмотрен с разных сторон, но в контексте доминирующей системы.
Сегодня, близкая мысль прослеживается в рассуждениях Владислава Александровича Лекторского: направление развития теории определяется именно формированием общей концептуальной модели. Создание идеальных объектов в этой модели служит своеобразным методологическим компасом, направляющим исследование; и, в то
же время, разрозненный на первый взгляд эмпирический материал оказывается вплетенным в общенаправленную научную канву. Однако, для Лекторского становится важным, работая с психологией, не забывать о своеобразных «ловушках», описанных социальным конструкционизмом: когда теоретические объекты, идеализированные объекты, и даже часть коммуникативной сферы оказываются равны друг другу, что возвращает ученого, с точки зрения социального конструктивизма, к исходному методологическому состоянию. К примеру, когда психолог, работая с пациентом, фактически, заново формирует реальность своего взаимодействия с ним, независимо от пациента. В результате чего подчас могут возникнуть несколько новых диагнозов в дополнение к уже имеющимся. В рассуждениях Лекторского поднимается проблема конструктивизма и реализма, проблема в отношении к реальности и теории, проблема реального существования. И вопрос о понимании познания, о специфике самого познавательного процесса играет определяющую роль при выборе методологической стратегии в эмпирическом исследовании, что роднит его с научными поисками Выготского. Разумеется, здесь встает также вопрос о статусе самого знания. Владислав Александрович говорит о варианте, снимающем научную дихотомию реализма и конструктивизма - о конструктивном реализме. Для Выготского избавлением от многочисленных противостояний научных подходов становится выход на другой, более высокий когнитивный уровень: он говорит о различении общей и специальной науки (общего и специального знания) в рамках культурно-исторического анализа: «Эту стадию поисков и попытки применения общего всем психологическим дисциплинам абстрактного понятия, составляющего предмет всех их и определяющего, что следует выделять в хаосе отдельных явлений, что имеет для психологии познавательную ценность в явлении, - эту стадию мы видим ярко выраженной в нашем анализе и можем судить, какое значение эти поиски и искомое понятие предмета психологии, искомый ответ на вопрос, что изучает психология, могут иметь для нашей науки в данный исторический момент ее развития» [1, с. 298].
Выготский, анализируя степень развития психологии на современном ему историческом этапе, констатирует, что проблема, как ни странно, заключается в достаточно высоком уровне развития психологии, существовании в ней уже на тот момент множества подсистем и концепций. Когда мы работаем с эмпирическим материалом и пытаемся выделить нечто общее, относящее
полученные данные именно к конкретной психологической дисциплине - мы можем рассмотреть материал с множества различных ракурсов, точек зрения. Один и тот же факт может быть рассмотрен со стороны рефлексологии, психоанализа или патопсихологии, и каждый раз объяснение будет различным, акценты будут расставлены по-особому. Различные сферы одной и той же науки подчас пользуются разными понятиями, классификациями, даже законами. Между тем, настаивает Выготский, необходимо найти все же что-то общее для этих явлений. И он определяет направление этого поиска; он констатирует его с позиций своей эпохи, говоря о психологическом кризисе. Фактически, он апеллирует к культурно-исторической среде, в которой психология существует как культурно-исторический феномен.
Выготский рассуждает. «Но фундаментальное понятие, так сказать, первичная абстракция, лежащая в основе науки, определяет не только содержание, но и предопределяет характер единства отдельных дисциплин, а через это - способ объяснения фактов, главный объяснительный принцип науки» [1, с. 300]. Соответственно, общая наука (в данном конкретном поиске - общая психология) позволит определить смысл, ключевую роль каждой составляющей в иерархии подсистем и направить исследования в нужном методологическом ключе; фактически - прояснит способ объяснения, который Выготский называет «объяснительным принципом». Ученый прослеживает направление научного поиска, замечая переход от тенденции к обобщению и объединению знания к стремлению знание объяснить. Этот переход, выражающий стремление к единству знания, к построению целостной системы знания выводит исследование за рамки узких интересов отдельных дисциплин. Фактически, речь здесь идет о стремлении к расширению роста знания, о развитии науки. А как о том свидетельствует история возникновения и развития науки, истоки этого стремления коренятся в культуре. И Выготский достаточно ясно обозначил понимание этого обстоятельства в разработке своей версии культурно-исторической психологии.
Обобщение у Выготского непосредственно связано с «объяснительным принципом», поскольку объяснение - это в первую очередь установление связей, закономерностей между различными группами фактов, явлений в рамках одной или нескольких дисциплин. И когда требуется наибольшее обобщение - поиск выходит за рамки заданных дисциплин, в попытке обнаружить обобщения более высокого порядка,
И.О. ЩЕдРИнА
способные охватить и объяснить весь материал. И Выготский подчеркивает в данном методологическом анализе борьбу дисциплин за возможность дать обобщающее понятие, а значит - дать объяснение. Ключевой вопрос при таком когнитивном повороте - что принимать за первичное, с какой стороны расставлять акценты: рассматривать ли психику, бессознательное или поведение в качестве примера подобной борьбы. При этом Выготский констатирует: тенденция к объединению знания чаще проявляется в рамках борьбы дисциплин; а вот борьба за объяснения ярче выражена в соперничестве между различными школами и концепциями зачастую внутри одной дисциплины. Анализ философии и истории науки позволяет Выготскому выделить определенные тенденции, закономерности в развитии науки (психологии), в развитии ходов, понятий и внутренних дисциплин: «эта правильная повторяемость в развитии различнейших идей ясно говорит с очевидностью, которую редко приходится констатировать историку науки и методологу, об объективной необходимости, лежащей в основе развития науки, о необходимости, которую можно обнаружить, если к фактам науки подойти тоже с научной точки зрения. Это говорит о том, что возможна научная методология на исторической основе» [1, с. 302]. Объясняются эти закономерности через связи науки, во-первых, с общим социо-культурным аспектом, непосредственным соотношением современного уровня развития науки и достижениями предшествующей эпохи, во-вторых, связь обеспечивается общими закономерностями научного познания, и, в-третьих, играет роль особый статус изучаемого материала, природа изучаемой действительности, которая также выдвигает свои требования.
Выготский не упускает из виду собственно когнитивные аспекты науки. Но при этом он акцентирует социо-культурную природу знания, природу идеи. Продолжая применять метод культурно-исторического анализа, психолог выделяет пять стадий развития научной идеи в рамках общего и объяснительного принципов:
1 - собственно, открытие (зачастую переворачивающее существовавшие ранее представления в рамках определенной научной дисциплины);
2 - развитие и распространение идеи в научных кругах (обладая статусом научного открытия, идея подчас меняет границы научной дисциплины);
3 - проявление тенденции к объединению, т.к. идея выходит за пределы одной дисциплины; будучи связанной с ней, она борется за научное господство среди других дисциплин;
4 - разъединение понятия и объяснения в самой идее; как только она становится застывшим понятием в рамках своей дисциплины, она перестает развиваться и объяснять, выходя за пределы своей дисциплины, и перестает связывать эту дисциплину с другими, более обширными аспектами науки;
5 - однако, приобретя универсальный статус устойчивого мировоззрения, идея перестает существовать в качестве открытия - а становится в один ряд с другими возможными мировоззрениями и дисциплинами, уже без революционного, переворачивающего науку контекста.
Объединяющий и объяснительный принципы Выготского коррелятивны в когнитивном аспекте. Как только идея закостеневает, превращается в устойчивое знание, концепцию или теорию с мировым именем - она становится частью науки, занимает свое определенное место в иерархии, и далее служит лишь ступенью для новых идей и открытий. Однако сами эти идеи, по мысли Выготского, обусловлены особой научной потребностью, коренящейся непосредственно в природе изучаемых явлений, в природе самой науки - и в психологической действительности, которую она изучает. Также здесь можно говорить и о культурно-исторических основаниях знания: идея порождается в первую очередь эпохой, социальными, культурными и историческими контекстами, влияющими в разной степени на ее специфику. Выготский пишет о подобных идеях: даже имея статус научного открытия, научного факта, идея все равно проявляет свои особенности: ведь создана она была в определенных социальных кругах, в определенную эпоху, и вполне возможно отследить предшествующие ей (и порой, предсказывающие ее) мысли и открытия.
В книге «Исторический смысл психологического кризиса» Л.С. Выготский прослеживает судьбу четырех современных ему психологических школ: психоанализ, рефлексологию, гештальтпсихоло-гию и персонализм. Он не анализирует всю историю психологических идей от их зарождения. Но на примере этих четырех школ Выготский прослеживает вышеперечисленные ступени развития - от научного открытия до устоявшейся части научной дисциплины. Выготский не случайно берет направления, наиболее распространенные в тогдашней научной психологической среде: это позволило ему в достаточной мере проанализировать и сами идеи, и непосредственно эпоху, исторические особенности, повлиявшие на их появление, развитие и изменения. Он ловит некий методологически общий мотив, который позволяет ему
снова говорить о необходимости общей науки как выхода психологии его времени из когнитивного кризиса: «Закономерность того пути, который с удивительным постоянством проделывают самые разные идеи, конечно, свидетельствует о том, что путь этот предопределен объективной потребностью в объяснительном принципе, и именно потому, что такой принцип нужен и что его нет, отдельные частные принципы занимают его место. Психология осознала, что для нее вопрос жизни и смерти - найти общий объяснительный принцип, и она хватается за всякую идею хотя бы и недостоверную» [1, с. 309].
Таким образом, анализируя судьбы психологических идей, Выготский делает два методологических вывода: во-первых, в любом научном понятии, сколь бы абстрактно оно ни было, всегда присутствует элемент исторической реальности, в рамках которой оно создавалось, и, во-вторых, даже в самом естественно-научном, эмпирическом факте «уже заложена первичная абстракция. Факт реальный и факт научный тем и отличаются друг от друга, что научный факт есть опознанный в известной системе знания реальный факт, т.е. абстракция некоторых черт из неисчерпаемой суммы признаков естественного факта» [1, с. 309].
Общая наука для Выготского - путь выхода из кризиса. Психология не может работать только с абстрактными понятиями, так же как не станет оперировать голыми эмпирическими фактами. Она выходит за пределы отдельных дисциплин, одновременно объединяя их; фактически, это методологический инструмент, позволяющий избежать когнитивного коллапса, порождаемого множеством частных наук, дисциплин и теорий. Суть
психологического кризиса, о котором рассуждает Выготский, - в отделении прикладной и академической ветвей психологии, и неравномерное их усиление, «.. .развитие прикладной психологии во всем ее объеме - главная движущая сила кризиса в его последней фазе» [1, с. 309]. Для Выготского это развитие имеет одновременно историческое и философско-методологическое значение. В его время, когда ключевую роль стали играть практические достижения, разрыв между экспериментальной и научной психологией заставил пересмотреть статус знания, ценность и достоинство знания в фундаментальной и прикладной науке. Но он же заставил искать выход из сложившейся ситуации в науке, а значит - продолжать исследования, выходя на более высокие уровни.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 1. М., 1983.
2. Лекторский В.А. Возможна ли интеграция естественных наук и наук о человеке // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 44-49.
REFERENCES
1. Vygotsky, L.S., 1983. Istoricheskiy smysl psikhologicheskogo krizisa [Historical meaning of psychological crisis]. In: Vygotsky, L.S., 1983. Sobraniye sochineniy. V 6 t. Vol. 1. Moskva. (in Russ)
2. Lektorsky, V.A., 2004. Vozmozhna li integratsiya estestvennykh nauk i nauk o cheloveke [Is it possible to integrate the natural sciences and the human sciences?], Voprosy filosofii, no. 3, pp. 44-49. (in Russ.)
