CC BY
235
Экология. Биология
Вестник ДВО РАН. 2015. № 1
УДК 502.74 АН. МАЛЮТИН
Сохранение биоразнообразия: о размерах морских и прибрежных охраняемых районов
Обсуждается один из самых непростых вопросов при организации морских охраняемых природных районов — об их размерах. Для тропических мелководных участков предпочтительны большие по площади охраняемые акватории, для умеренных широт — среднего размера. В качестве примера рассматривается Дальневосточный морской биосферный государственный природный заповедник ДВО РАН, общая площадь которого (около 640 км2) расценивается как вполне адекватная с позиции эффективности в решении стоящих перед заповедником задач. Специальное внимание уделено кластерной организации заповедника, что позволяет говорить о своего рода сети охраняемых природных акваторий зал. Петра Великого (Японское море). Размеры глубоководных охраняемых районов чаще всего могут быть небольшими, но зависят от конкретного охраняемого местообитания (гидротермы, подводные горы, холодные газовые высачивания, коралловые сообщества).
Ключевые слова: размер морских ООПТ, прибрежные ООПТ, глубоководные ООПТ, Дальневосточный морской заповедник.
Biodiversity conservation: on the size of marine and coastal protected areas. A.N. MALYUTIN (Far East Marine Biosphere State Natural Reserve of Far Eastern Branch of Russian Academy of Sciences, Vladivostok).
The paper is devoted to one of the most difficult questions of the marine protected areas (MPAs) designing — their size. In tropical shallow-water environment large-scale MPAs are preferable in most cases, but in temperate waters — medium-scale. As an example the Far East Marine Biosphere Reserve is considered; its space is about 640 sq. km which is regarded as a rather adequate in the context of effectiveness in solving the tasks facing the Reserve. The special attention is paid to a cluster structure of the Reserve, which makes it possible to speak about a kind of MPA network in the Peter the Great Bay (Japan Sea). As for the deep-sea MPAs are concerned, their sizes in most cases depend on an individual MPA and a habitat under protection (hydrothermal vents, sea mountains, cold gas seeps or cold-water coral communities).
Key words: MPA size, coastal MPA, deep-sea MPA, Far East Marine Reserve.
Проблема изучения морского биоразнообразия в последние два-три десятилетия стала едва ли не основным вызовом морской биологии. Вызов был принят, вспомним хотя бы десятилетнюю программу Census of Marine Life - своего рода «перепись» морской жизни практически на всех глубинах и всех широтах Мирового океана. В этом отношении вопросы сохранения биоразнообразия как-то отошли на второй план. При этом не будем забывать, что основным и, несомненно, наиболее эффективным инструментом сохранения морского биологического разнообразия являются морские и прибрежные природные охраняемые районы.
Вопрос о размерах морских и прибрежных особо охраняемых природных территорий и акваторий (ООПТ) является едва ли не самым сложным при их проектировании. Практически неизбежно возникает конфликт между сторонниками охраны природы и представителями деловых кругов и региональных администраций. В этом конфликте
МАЛЮТИН Андрей Николаевич - кандидат биологических наук, главный научный сотрудник (Дальневосточный морской биосферный государственный природный заповедник ДВО РАН, Владивосток). E-mail: a_malyutin@mail.ru
первые стремятся максимально расширить охраняемую акваторию и/или территорию, вторые - максимально ее сократить. В такой ситуации научное обоснование размеров ООПТ отходит на второй план. Эта проблема существует практически во всем мире, особенно в экономически развитых странах. Нельзя сбрасывать со счетов и общественное мнение, которое может быть весьма негативным по отношению к расширению ООПТ, если затрагиваются интересы местных сообществ.
Эта проблема активно обсуждается в литературе и состоит из двух составляющих: какая площадь морей и океанов должна быть охраняемой и каким должен быть оптимальный размер отдельной ООПТ. Оба этих вопроса до сих пор остаются открытыми. Ясно одно: оптимальный размер ООПТ для каждого конкретного случая должен определяться индивидуально, исходя из целей и задач, стоящих перед создаваемыми ООПТ. Оцениваются потребности в сохранении биоразнообразия, количество и качество важнейших местообитаний и населяющих их сообществ, которые требуют охраны, непосредственно методы охраны, а также эффективность методов управления и характер взаимодействия со всеми заинтересованными организациями. Однако некоторые закономерности все же имеются.
Можно вслед за некоторыми авторами подразделить морские охраняемые районы на маленькие (площадь менее 10 км2), средние (10-100 км2), большие (100-1000 км2) и очень большие (более 1000 км2) [15, 23]. Деление довольно условное и приблизительное, но остановимся на нем. Международная практика показывает, что если создаются небольшие по размеру морские ООПТ, то режим охраны в них довольно жесткий и они относятся обычно к категории 1а или Ib по классификации Международного союза охраны природы. Если же охраняемая акватория большая по площади, то охранный режим в ней не столь жесткий, хотя внутри таких ООПТ зачастую выделяется зона или зоны, где запрещено всякое изъятие морских организмов, - так называемые no-take zones. Режим охраны и доступ в них близки к российскому заповедному режиму. Надо сказать, что наличию таких зон и их размеру с каждым годом уделяется все большее внимание. В качестве примера можно привести знаменитый морской национальный парк Большой барьерный риф Австралии, где в 2004 г. закрытая зона увеличилась с 4,5 до 33 % от общей площади охраняемой акватории [12].
Самая большая особо охраняемая морская акватория расположена в южной части о-вов Кука в Тихом океане. Ее общая площадь составляет около 1,1 млн км2. Весьма внушительная цифра, если учесть, что крупнейший российский заповедник с морской охраняемой акваторией - Командорский - имеет общую площадь «всего» около 36,5 тыс. км2. Любопытно, что на долю первых десяти самых больших морских охраняемых районов приходится, по разным оценкам, около 70-75 % всей охраняемой площади Мирового океана. А самой маленькой морской ООПТ является, по-видимому, морской провинциальный парк Эхо Бэй, расположенный в Британской Колумбии (Канада), площадь которого всего 1,5 га. Необходимо заметить, что даже относительно небольшие охраняемые участки могут оказывать заметное влияние на экологические системы, восстанавливать и поддерживать их целостность. Выделение таких участков, важных для стабильного существования редких или тем более выживания исчезающих видов животных, может стать действенным шагом для их сохранения и получения ими определенных преимуществ. Роль таких ООПТ оказывается чрезвычайно важной, а деятельность эффективной, если они организованы в «правильных» местах, например в местах воспроизводства видов или нагула молоди. Особенно стоит подчеркнуть необходимость оберегать уязвимые местообитания, например гидротермали, подводные горы или холодноводные коралловые рифы (сады) от разрушительных орудий лова, геолого-разведочных или добывающих работ. Размер ООПТ в таких случаях чаще всего будет небольшим.
Что эффективнее: один большой по площади морской охраняемый район или несколько маленьких? Можно с высокой степенью вероятности предположить, что хорошо
организованная система относительно небольших морских ООПТ в большинстве случаев будет более эффективна для воспроизводства и сохранения биологических ресурсов мобильных видов или видов с высокой способностью к расселению, нежели одна большая ООПТ [18, 25]. А вот для сохранения малоподвижных, прикрепленных или редких и исчезающих видов большая по площади ООПТ, на мой взгляд, будет более эффективной, так как она не разрывает их ареалы. В идеальном же варианте ООПТ должна быть самодостаточной, с разнообразными местообитаниями, а это чаще всего предполагает значительные ее размеры. Но в любом случае необходимо иметь в виду пополнение молодью и личинками соседних акваторий и обмен генетическим материалом с другими ООПТ, а это уже указывает именно на систему охраняемых районов. Она может состоять из ООПТ разного размера, созданных с разными целями. Некоторые специалисты считают, что именно ООПТ среднего размера (10-100 км2) наилучшим образом сохраняют и биоразнообразие, и численность популяций видов [9, 20].
Вполне возможно и в некоторых случаях даже предпочтительно, например с финансовой точки зрения, создание кластерных заповедников, каким является Дальневосточный морской биосферный государственный природный заповедник ДВО РАН (ДВМБГПЗ), который своими разобщенными участками фактически образует систему ООПТ зал. Петра Великого.
Впрочем, все это не значит, что существует некий средний, самый «правильный» размер. Во всех случаях он должен зависеть от видового состава населяющих ООПТ животных, их жизненных циклов, ареалов, численности, условий, в которых существуют сообщества (гидрология, грунты и т.п.), и состояния сообществ в окружающих ее неохраняемых районах.
Результаты исследований, проведенных Б. Халперном в 89 морских охраняемых районах, показали, что численность, биомасса, средний размер и биоразнообразие организмов непосредственно в ООПТ оказались выше, чем за их границами (или по сравнению с «дозаповедной» ситуацией) для всех экологических групп исследованных рыб и беспозвоночных (хищников, травоядных, планктонофагов) [14]. Такой же выразительный эффект отмечен и в работе С. Лестер с соавторами [17]. Они провели оценку данных, полученных в 120 морских охраняемых районах едва ли не по всему миру. Выяснилось, что видовое богатство в них в среднем выше на 21 %, плотность - на 166 %, а биомасса животных - почти в 4,5 раза (446 %), причем эти данные оказались очень схожи с теми, которые получил Б. Халперн. Но еще интереснее то, что величина этого эффекта практически не зависит от размера ООПТ. Впрочем, никто не утверждает, что размер охраняемой акватории не имеет значения. В частности, размер охраняемых акваторий важен для некоторых видов промысловых рыб [11] и для коралловых рифов.
Очевидно, что большинство ООПТ сохраняет биоразнообразие в той степени, которая бы не просто удовлетворяла амбициям их организаторов, но и действительно была бы эффективной. Размер охраняемого района при этом будет иметь важное значение. Для наземных ООПТ, упрощенно, ситуация выглядит так: чем занимаемая ими площадь больше, тем эффективнее они могут выполнять функцию сохранения биоразнообразия и различных местообитаний. Заметим, что основные усилия в деятельности таких ООПТ направлены на сохранение местообитаний и недопущение их фрагментации, тогда как морские ООПТ стараются прежде всего не допустить прямого изъятия животных. Однако однозначного мотивированного ответа на вопрос, каким должен быть оптимальный размер наземных ООПТ, по-видимому, просто нет.
С морскими охраняемыми районами все гораздо сложнее. Хорошо известно, что морское биоразнообразие выше в тропических водах, тогда как численность видов -в умеренных. Известно, например, что на коралловых рифах обитает почти треть всех известных сегодня морских видов (это около 93 тыс.), а они занимают менее 0,2 % от общей площади Мирового океана [19]. Столь же высоко и филогенетическое (макротаксономическое) разнообразие: из 33 типов морских многоклеточных животных
на коралловых рифах обитают представители 28 типов [1]. Для сравнения: во всех дальневосточных морях России с учетом прикурильских тихоокеанских вод обнаружено лишь около 8,5 тыс. видов беспозвоночных животных, включая Hemichordata и Tuni-cata [21]. Даже если добавить сюда всех хордовых (рыб, морских птиц и млекопитающих), а это около 1,5 тыс. видов [4, 5], принципиально ситуация не изменится. А ведь рассматриваемая нами акватория занимает около 1 % поверхности океана - это в 5 раз больше, чем общая площадь всех тропических коралловых рифов. Таким образом, для тропических мелководных районов есть определенная логика создавать именно большие ООПТ: чем больше их площадь, тем большее число видов они могут сохранять. Собственно, по такому пути и развивается морская природоохранная деятельность. Созданные в последние годы морские охраняемые районы в тропических водах о-вов Кука (2012 г. -1,1 млн км2), в Коралловом море (2012 г. - около 1 млн км2), островах Чагос (2010 г. -640 тыс. км2), Феникс (2008 г. - 408 тыс. км2) и Гавайских (2006 г. - 360 тыс. км2) - это пять крупнейших морских ООПТ в мире. Впрочем, в населенных районах возможно и даже необходимо создавать небольшие ООПТ, чтобы избежать конфликта с местными сообществами, для многих из которых рыболовство и сбор беспозвоночных - зачастую основной способ получения ресурсов. Что касается прибрежных районов умеренных вод, то здесь попробуем определить необходимую и достаточную площадь, а также структуру ООПТ на примере ДВМБГПЗ.
Дальневосточный морской заповедник, занимая около 10 % площади зал. Петра Великого, является без преувеличения эталоном его побережья, малых островов и шельфа. Залив благодаря взаимодействию холодного и теплого течений, своеобразным климатическим условиям и разнообразию местообитаний представляет собой довольно примечательное явление природы. Воды залива населяют почти 4000 видов (включая микроорганизмы, грибы и виды-паразиты), из которых 2600 - это беспозвоночные [2, 3]. Поскольку морская фауна не только зал. Петра Великого, но и ДВМБГПЗ изучена относительно неплохо [6], можно сделать определенный вывод о том, что биота залива представлена в заповеднике довольно репрезентативно, т.е., говоря языком математики, вполне характеризует всю генеральную совокупность. Так, если в зал. Петра Великого зафиксировано 316 видов рыб [8], то в заповеднике - около 200, что составляет примерно 63 %. В действительности это число несколько выше, поскольку далеко не все субтропические и тропические виды, в теплое время года изредка заплывающие в залив, были зафиксированы в заповедных водах: здесь не проводится регулярных отловов. По-видимому, все морские птицы залива так или иначе встречаются и в заповеднике -гнездятся, зимуют или отмечены на пролете. Это же относится и к китообразным, которые являются кочующими по всей акватории залива (в действительности же гораздо шире) животными. Из 5 видов ластоногих, наблюдаемых в заливе, 3 зафиксированы в охраняемых водах, причем единственный оседлый вид тюленей залива - ларга Phoca largha Pallas, 1811 - размножается практически только на островах заповедника. Что касается беспозвоночных, то и здесь мы находим весьма выразительные цифры, как нельзя ярко характеризующие роль ДВМБГПЗ в сохранении биоты зал. Петра Великого и достаточность его площади для достижения этой цели (см. таблицу). Из 2600 видов беспозвоночных зал. Петра Великого примерно 1140 (44 %) отмечены в заповеднике [6]. Поэтому с точки зрения биологических критериев выбор места и определение размера заповедника выглядят вполне оправданно, как оправданна и его кластерная организация. Удовлетворяют размер и местоположение заповедника и геологическим критериям, так как в нем представлены едва ли не все местообитания зал. Петра Великого: острова, прибрежные водно-болотные угодья и лагунно-эстуарные комплексы, мелководные и глубоководные участки, закрытые и открытые бухты, пляжи, скалы и т.п. Следует добавить соответствие и экономическим (в заповеднике находятся места воспроизводства промысловых видов), и культурно-историческим критериям (наличие стоянок древнего человека и военно-исторических памятников). Завершит картину критерий естественности, а именно отсутствие следов
выраженного антропогенного воздействия, особенно касательно подводных ландшафтов и местообитаний.
Число видов некоторых основных типов морских беспозвоночных и их процентное соотношение в зал. Петра Великого и ДВМБГПЗ
Тип Зал. Петра Великого ДВМБГПЗ Процентное соотношение
Cnidaria 96 33 34
Anellida 277 218 78
Mollusca 330 213 65
Crustacea 620 461 74
Echinodermata 74 31 42
Можно ли утверждать, что пример ДВМБГПЗ может быть рассмотрен как некоторая общая рекомендация и 10 % прибрежной охраняемой акватории какого-то района (региона) являются тем минимумом, который бы удовлетворял интересам сохранения биоразнообразия, сообществ и местообитаний в полном объеме? Ответ в нашем случае может быть положительным, если учитывается весь комплекс условий: уровень биоразнообразия, особенности жизненных циклов обитающих в регионе животных, расположение и характер местообитаний, океанологическая ситуация, культурно-исторические особенности и все другие критерии (наличие угроз, эстетические, экономические), которые следует использовать при проектировании и организации морских охраняемых районов. Именно учет всех этих условий позволил в свое время довольно правильно определить местоположение, размер и именно кластерную структуру Дальневосточного морского заповедника. Последнее обстоятельство следует подчеркнуть особо и не только из соображений охраны очерченной границами акватории и территории малых островов. Важен также эффект расселения молоди и разнос системой течений личинок за пределы границ заповедника. Так, в водах зал. Голубиный и бухты Сивучья протекают важные периоды жизни некоторых видов рыб -нерест, эмбриогенез и ранний онтогенез, а молодь затем расселяется в прилежащие районы зал. Петра Великого [7]. Весьма вероятно, что заповедные воды являются «инкубатором» и для некоторых видов беспозвоночных, таких как дальневосточный трепанг Apostichopus japónicas (Selenka, 1867), приморский гребешок Mizuhopecten yessoensis (Jay, 1856) и некоторых других, личинки которых разносятся едва ли не по всему заливу. Два основных участка заповедника - Южный и Восточный - это фактически основные элементы своего рода системы ООПТ зал. Петра Великого. Заметим, что площади акватории названных участков - 150 и 450 км2 соответственно - хоть и попадают в категорию «больших ООПТ», но не очень превышают те предположительно оптимальные, как полагают некоторые специалисты, размеры для морских ООПТ, составляющих систему морских охраняемых районов какого-то прибрежного региона. Такими размерами, напомним, считают размеры «средних» ООПТ, а именно 10-100 км2. При этом необходимо иметь в виду не только размеры ООПТ, но и необходимость создания их системы и расстояние между отдельными ее элементами, которые бы учитывали характер течений и длительность планктонной стадии личинок. Еще раз подчеркнем: здесь речь идет не о размерах конкретных ООПТ, а именно об их взаимосвязанной системе. Представляется, что размеры ООПТ в умеренных водах не обязательно должны быть значительными. Так, в рамках Конвенции о защите морской окружающей среды Северо-Восточной Атлантики (The OSPAR Convention) было создано 1567 морских охраняемых акваторий, и только 51 из них (тоже далеко не самых крупных ООПТ) имеет площадь более 1000 км2 [23]. Это всего 3,25 %.
Выше речь шла о прибрежных районах Мирового океана. С глубоководными охраняемыми районами ситуация иная. Если мы хотим, чтобы такие ООПТ были эффективными и функциональными, их деятельность может и должна развиваться в двух направлениях. Во-первых, необходимо создание небольших по площади ООПТ, которые бы сохраняли небольшие участки: подводные горы, гидротермы, холодные газовые высачивания (сипы), небольшие глубоководные коралловые банки. Несомненно, они будут эффективны и при этом не будут охватывать значительные площади морского дна. Кроме того, в таких случаях нет нужды организовывать специальные административные структуры, концепция их создания вполне очевидна, угрозы, прежде всего глубоководные траления, разведка и добыча полезных ископаемых, относительно легко контролируются. Мировая практика приводит нам немало примеров успешного функционирования глубоководных морских охраняемых районов (см., например, [13, 24]). Вот только специально уполномоченному органу - Министерству природных ресурсов и экологии РФ - необходимо как можно раньше начать соответствующие проектные работы.
В то же время, если мы хотим обеспечить устойчивое управление морскими биологическими ресурсами, неизбежно придется решать вопрос и о сохранении обширных глубоководных коралловых сообществ, что требует несколько иного подхода. Сегодня еще не много известно об их структуре, размерах и распространении в морях российского Дальнего Востока, но, тем не менее, стоит коротко сказать и о них. По-видимому, в этом случае охрана небольших по площади глубоководных коралловых поселений будет неэффективной, поэтому придется рассматривать более значительные районы, так как, сохраняя одну небольшую популяцию и игнорируя другие, мы тем самым игнорируем обмен генами между популяциями, что может способствовать деградации охраняемой популяции. В то же время нужно помнить, что большинство из известных в настоящее время коралловых сообществ находится в районе Курильских островов, которые являются важным промысловым районом для придонных рыб. Поэтому в любом случае необходим компромисс между их сохранением и промышленным использованием. Причем взаимосвязь между ресурсами - промысловыми рыбами и беспозвоночными и их молодью - и местообитаниями (глубоководными коралловыми сообществами) просматривается весьма прозрачно: разрушение местообитаний неизбежно приведет к уменьшению биологических ресурсов [10, 16, 22 и мн. др.]. По-видимому, здесь важны не только размер ООПТ, но и их тип (режим охраны) и расположение. Возможно, стоит рассматривать и возможность временного закрытия ряда районов для донных орудий лова, прежде всего тралов.
Подводя итог рассуждениям о размерах морских и прибрежных охраняемых природных районов, подчеркнем, что в каждом конкретном случае вопрос решается индивидуально, после проведения всесторонних научных исследований. В идеале каждая из ООПТ должна охватывать комплекс различных местообитаний, учитывая, что молодь и взрослые особи определенных видов рыб и некоторых беспозвоночных, например дальневосточного трепанга, обитают раздельно, в различных биотопах. В то же время изначально необходимо рассматривать некоторую взаимосвязанную систему (сеть) морских охраняемых районов, и Дальневосточный морской заповедник ДВО РАН является выразительным доказательством верности этого подхода.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адрианов А.В. Современные проблемы изучения морского биологического разнообразия // Биология моря. 2004. Т. 30, № 1. С. 3-19.
2. Адрианов А.В. Стратегия и методология изучения морского биоразнообразия // Биология моря. 2004. Т. 30, № 1. С. 91-95.
3. Адрианов А.В., Кусакин О.Г. Таксономический каталог биоты залива Петра Великого Японского моря. Владивосток: Дальнаука, 1998. 350 с.
4. Артюхин Ю.Б., Бурканов В.Н. Морские птицы и млекопитающие Дальнего Востока России: полевой определитель / Камчат. ин-т экологии и природопользования ДВО РАН, Гос. ком. по рыболовству РФ. М.: АСТ, 1999. 215 с.
5. Борец Л.А. Аннотированный список рыб дальневосточных морей. Владивосток: ТИНРО-Центр, 2000. 192 с.
6. Дальневосточный морской биосферный заповедник. Биота. Т. 2. Владивосток: Дальнаука, 2004. 848 с.
7. Епур И.В. Роль бухты Сивучьей (Дальневосточный морской биосферный заповедник - ДВМБГПЗ) в воспроизводстве массовых видов рыб // Сохранение морской биоты: материалы Дальневост. конф., 2005. Владивосток: Дальнаука, 2005. С. 60-61.
8. Соколовский А.С., Соколовская Т.Г., Яковлев Ю.М. Рыбы залива Петра Великого. Владивосток: Дальнаука, 2011. 431 с.
9. Allison G.W., Gaines S.D., Lubchenco J. et al. Ensuring persistence of marine reserves: catastrophes require adopting an insurance factor // Ecol. Appl. 2003. Vol. 13. P. 8-24.
10. Auster P. J., Moore J., Heinonen K.B. et al. A habitat classification scheme for seamount landscapes: assessing the functional role of deep-water corals as fish habitat // Cold-water corals and ecosystems / A.R. Freiwald, J.M. Roberts (eds). Berlin; Heidelberg: Springer, 2005. P. 761-769.
11. Claudet J., Osenberg C.W., Benedetti-Cecchi L. et al. Marine reserves: size and age do matter // Ecol. Lett. 2008. Vol. 11. P. 481-489.
12. Fernandes L., Day J., Lewis A. et al. Establishing representative no-take areas in the Great Barrier Reef: large-scale implementation of theory on marine protected areas // Conserv. Biol. 2005. Vol. 19. P. 1733-1744.
13. Fossa J.H., Mortensen P.B., Furevik D.M. The deep-water coral Lofeliapertusa in Norvegian waters: distribution and fishery impacts // Hydrobiologia. 2002. Vol. 471, iss. 1-3. P. 1-12.
14. Halpern B.S., Warner R.R. Matching marine reserve design to reserve objectives // Proc. Royal Soc. London B. 2003. Vol. 270. P. 1871-1877.
15. Halpern B.S. The impact of marine reserves: do reserves work and does reserve size matter? // Ecol. Appl. 2003. Vol. 13. P. 117-137.
16. Heifetz J., Wing B.L., Stone R.P. et al. Corals of the Aleutian Islands // Fisheries Oceanography. 2005. Vol. 14. P. 131-138.
17. Lester S.E., Halpern B.S., Grorud-Colvert K. et al. Biological effects within no-take marine reserves: a global synthesis // Mar. Ecol. Progress Series. 2009. Vol. 384. P. 33-46.
18. National Research Council: Report of the committee on the evaluation, design and monitoring of marine reserves and protected areas in the United States. Washington, DC: Nat. Acad. Press, 2001. 272 р.
19. Porter J.W., Tougas J.I. Reef ecosystems: threats to their biodiversity // Encyclopedia of biodiversity. N.Y.: Acad. Press, 2001. Vol. 5. P. 73-95.
20. Roberts C.M., Bohnsack J.A., Gell F. et al. Effects of marine reserves on adjacent fisheries // Science. 2001. Vol. 294. P. 1920-1923.
21. Sirenko B.I. (ed.). Check-list of species of free-living invertebrates of the Russian Far Eastern Seas // Exploration of the fauna of the seas. 2013. Vol. 75 (83). 254 p.
22. Stone R.P. Coral habitat in the Aleutian Islands of Alaska: depth distribution, fine-scale species associations, and fisheries interactions // Coral Reefs. 2006. Vol. 25. P. 229-238.
23. Sweeting C.J., Polunin N.V.C. Management of temperate North Atlantic fisheries: lessons learned in MPA use for sustainable fisheries exploitation and stock recovery: A report to the Department for environment, food and rural affairs. Newcastle upon Tyne: Univ. of Newcastle upon Tyne, 2005. 64 p.
24. Van Dover C.L., Smith C.R., Ardron J., Dunn D., Gjerde K., Levin L., Smith S. Designating networks of che-mosynthetic ecosystem reserves in the deep sea // Marine Policy. 2011. Vol. 36. P. 378-381.
25. Van Lavieren H. The science of no-take fishery reserves: A guide for managers. Hamilton, Canada: CRTR and UNU-INWEH Brochure, 2009. 10 p.
