CC BY
93
ФИЛОЛОГИЯ
Н.Д. КАБАНОВА, старший преподаватель русского языка как иностранного Орловского государственного университета
СЛОЖНЫЕ ИМЕНА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ В ЯЗЫКОВОМ НАСЛЕДИИ К.Г. ПАУСТОВСКОГО: ОСОБЕННОСТИ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ И УПОТРЕБЛЕНИЯ
Статья посвящена описанию способа сложения в языковом наследии К. Г. Паустовского. В статье рассматриваются примеры индивидуальноавторского словоупотребления, свидетельствующие о творческом отношении писателя к родному языку. Сложные имена прилагательные позволяют писателю точнее выразить не только свое отношение к различным явлениям объективной действительности, но и увидеть необычные сочетания цветов, подчеркнуть то специфическое, что характерно какому-то человеку. Окказиональные образования всегда стилистически мотивированны.
Статья может быть интересна тем, кто занимается изучением творчества К. Г. Паустовского: аспирантам, учителям средних школ, преподавателям высших учебных заведений.
Ключевые слова: сложные имена прилагательные, двухкомпонентные структуры, трехкомпонентные структуры, индивидуально-авторские образования, сложение, сложение с одновременной суффиксацией опорной основы.
Изучение языка писателя как индивидуального в настоящее время имеет большое количество сторонников. Эти исследования пытаются установить взаимосвязь между особенностями творческого видения художника и его словотворческими традициями. Сказанное в полной мере относится к исследованию творческого наследия К.Г. Паустовского, одного из крупнейших мастеров прозы, признанного стилиста, писателя, чье творчество пронизано верой в силу добра и справедливости.
К вопросам языкового мастерства К.Г. Паустовского исследователи обращались достаточно интенсивно, о чем свидетельствует обширная научная литература.
Исследователи его творческого наследия единодушны в том, что К.Паустов-ский — сторонник использования традиционных языковых средств. В этой связи значительный интерес представляет рассмотрение тех лексических единиц, которые не являются достоянием общенародного языка, а представляют собой индивидуально-авторские неологизмы. Примером могут служить следующие окказионализмы, образованные путем сложения или сложения с одновременной суффиксацией опорной основы: домовито-архитектурный, туманно-синеватый, зернисто-зеленый, парфюмерно-сентиментальный, придирчиво-лю-
© Н.Д. Кабанова
бопытный, настороженно-любопытный, потрепанно-элегантный, светотканый, бешено-зеленый, полурелигиозно-полуполити-ческий, воздуходувный, атласно-зеленый, туманно-синеватый, обаятельно-добрый, стандартно-примитивный, пугливо-любопытный, добродушно-насмешливый, придирчиво-любопытный, настороженно-любопытный, водянисто-голубой, атласно-зеленый, зернисто-зеленый, дымчато-белый, маслянисто-черный, сумрачно-черный, плакатно-желтый др.1.
Многие исследователи обратили внимание на обилие имен прилагательных в его языковом наследии. Это объясняется тем, что для писателя «более важны не предметы, а отношение к предметам - прилагательные» 2. Именно этим обстоятельством объясняется обилие имен прилагательных разной семантики и структуры на страницах его прозаических произведений.
Сложные имена прилагательные в языке К.Г. Паустовского еще не были предметом специального рассмотрения. Между тем анализ их в составе коммуникативных контекстов поможет выявить некоторые особенности его словотворческой манеры. Для языкового анализа нами избраны прозаические произведения писателя: повести, романы, рассказы.
Сложные по своей структуре имена прилагательные являются тем «благодатным» языковым материалом, который позволяет передавать признаки, присущие тому или иному явлению, в совокупности, способствуя тем самым богатству выражения.
Известно, что одни мастера слова предпочитают цепочку имен прилагательных к одному суб-стантиву, другие — сложения, объединяющие в своей линейной структуре разные имена прилагательные, третьи — развернутые сравнения, которые в ходе словопроизводственного процесса могут превратиться в сложные имена прилагательные. К. Паустовский пользуется всеми перечисленными способами для воплощения своего авторского замысла: с их помощью писатель создает пейзажные зарисовки, отличающиеся утонченностью восприятия окружающего мира, синтезом звуковых, зрительных, обонятельных ощущений, передает душевное состояние своих героев.
В современном русском языке сложные прилагательные представляют собой двухкомпонентные, реже трехкомпонентные структуры. В языке К. Паустовского основная масса сложений так же, как и в общелитературном языке, представляет собой двухкомпонентные структуры. Новаторство писателя
проявилось при создании многокомпонентных структур типа: русско-греческо-грузинско-французский (диалект), польско-русско-украинский (жаргон), сине-розово-черно-белый (контраст).
Эти имена прилагательные образованы на базе сочинительных словосочетаний, компоненты которых находятся между собой в равноправных отношениях. Русско-греческо-французско-грузинский диалект — это смесь разных наречий, с его помощью жители города Батуми объяснялись между собой.
«Чачиков называл этих юношей левантийцами и потомками финикян.
Все они прилично говорили по-русски. Но Чачиков предпочитал объясняться с ними на смешном русско-греческо-французско-грузинском диалекте и даже пытался писать на этом диалекте шутливые стихи» (т. 5, 326)
Наличие в составе сложного слова нескольких основ придает словам «характер окказиональности индивидуальных черт, творческих склонностей автора этого слова»3. Двухкомпонентные структуры, как правило, носят общеупотребительный характер и хорошо знакомы носителям языка: белосиний, желто-коричневый, сероглазый, светловолосый, зловредный, светло-зеленый, овражноопытный, ясноглазый, мелкозернистый и др., в связи с чем их толкование не вызывает затруднений. Между тем среди двухкомпонентных сложений, извлеченных из прозаических произведений, есть такие, которые могут быть квалифицированы как индивидуально-авторские, ср.: светотканый, воздуходувный, листобойный, бешено-зеленый, плакатно-желтый и др. Их толкование не может быть объяснено без опоры на контекст, на синтагматическом уровне. Примером может служить прилагательное светотканый, звуковая оболочка которого неизвестна общелитературному языку. При его образовании имело место отступление от нормативных связей, существующих между словами. Контекст не раскрывает причин создания слова, но помогает в какой-то степени понять его мотивацию:
«На песчаной дорожке около дачи Карелиных была нарисована очень похожая Любина голова в профиль, солнце над ней, и было написано: «О солнечность светотканая!»
Глеб рассердился:
— Декадент! Телячий восторг! Маменькин поэт!
Глеб влез на крышу купальни, протянул к солнцу руки, торжественно и гнусаво прокричал: «О солнечность светотканая!» — и с воплем сорвался в воду» (4, 262-263).
Окказиональное прилагательное светотканый образовано на базе глагольного подчинительного словосочетания — ткать свет. Как видно, при создании этого имени прилагательного была нарушена нормативная сочетаемость, так как в общелитературном языке глагол ткать имеет ограниченную сферу использования, ср.: золототканый, пестротканый, домотканый и т.п. Солнечность светотканая — это метафорическое сочетание, которое становится понятным благодаря соотнесенности с существительным солнце. Субстантив солнечность образован от относительного прилагательного солнечный, которое в словаре имеет следующую фиксированную словарями структуру значений: 1) ясный, непасмурный; 2) освещенный солнцем, ярким светом солнца; 3) перен. светлый, радостный; 4) ярко-желтый с золотым отливом, похожий на солнце.
Очевидно, что в нашем примере композит светотканый реализует значение: освещенный ярким светом солнца, словно бы сотканный из солнечного света.
Следует отметить, что в сложных словах мотивированность ощущается гораздо определеннее, чем мотивированность простых аффиксальных производных, поэтому метафорический образ, выражаемый сложным словом, более конкретен и потому легче ощутим. Ш. Балли во «Французской стилистике» отмечал, что писатель преобразует язык, «чтобы сделать его пригодным для выражения сугубо индивидуальной мысли», а «непривычное выражение именно своей непривычностью привлекает наше внимание; вдумываясь в него, мы более или менее глубоко проникаем в авторский замысел»4.
Окказиональное по своей звуковой оболочке интересующее нас сложное слово выполняет в тексте характеризующую функцию: с его помощью передается негативное отношение к высокопарным фразам, что подчеркивается самим контекстным окружением, в состав которого входят наречие гнусаво, существительное декадент, преобразованный разговорный фразеологизм маменькин сынок, значение которого в тексте получает иную интерпретацию, а также устойчивое разговорное сочетание телячий восторг.
Значение производного прилагательного ли-стобойный, образованного также на основе глагольного производящего словосочетания, достаточно прозрачно и не требует пространного контекста благодаря отчетливой связи с производящей базой. Прилагательное листобойный в такой звуковой оболочке не зафиксировано со-
временными словарями. В художественном тексте это слово выступает в роли определения к слову ветер и при опоре на текст может быть определено как разрушительный ветер, как следствие варварского отношения к окружающей природе:
«До того времени птица зимовала у нас. Даже журавлик и тот никуда не подавался. Леса и зиму и лето стояли в листьях, цветах и грибах. И снега не было. Не было зимы. Говорю! Не было. Да на кой ляд она сдалась нам, зима, скажи на милость?! Убил дурак первую птицу, и загрустила земля. Начались с той поры листопады, и мокрая осень, и листобойные ветры» (т. 6, 452).
Не вызывает затруднения и толкование другого композита — воздуходувный благодаря его словообразовательной структуре и вербальному контексту:
«— Ишь, шалые, что придумали! Народ му-титя!
После испытания дед, по прозвищу «Десять процентов», щупал лодку корявыми пальцами, нюхал ее, ковырял, хлопал по надутым бокам и сказал с уважением: «Воздуходувная вещь» (6, 44).
Нелишне заметить, что в современном русском литературном языке вместо слова воздуходувный употребляется общеупотребительное прилагательное надувной, стилистически нейтральное и эмоционально не окрашенное. В тексте анализируемое слово приобретает некоторую дополнительную коннотацию : «вызывающий уважение, полезный, нужный».
Единичное имя прилагательное дурная-смешная, окказиональное по своей звуковой оболочке, образовано на базе сочинительного словосочетания без соединительной гласной, компоненты которого выражены полными именами прилагательными, также обозначают совокупный признак. Эта лексическая единица относится к числу тех, которые, по мысли Н.М. Шанского, занимают промежуточное положение между сложными и слитными словами5. Для раскрытия значения этого имени прилагательного достаточно минимального контекста, так как его составляющие хорошо известны носителям языка.
Любопытно употребление композитов настороженно-любезен и придирчиво-любезен в составе одного достаточно пространного контекста.
Оба сложных слова структурно однотипны и отличаются лишь зависимыми компонентами,
выраженными наречиями настороженно и придирчиво:
«Если при встрече с Яшей или со мной он отводил глаза, делал вид, что плохо слышит, и, разговаривая, перебивал нас и кричал на кухню работнице, бывшей монахине: «Неонила, не лейте так много постного масла» или что-то в таком роде, то это означало, что положение Советской власти в Одессе в какой-то степени пошатнулось.
Если же Просвирняк был настороженнолюбезен, хохотал неестественным басом, подбирая снизу обеими руками свою бороду, то это свидетельствовало о крепости Советской власти.
На этот раз Просвирняк был сдержанно-любезен, но глаза у него белели от злобы.
Выслушав мой рассказ о залежах шуб и табуреток, смиренно, но подчеркнуто ответил: «Вам, глубокоуважаемый Константин Георгиевич, как советскому служащему, хотя и с некоторой ответственностью за деяния ваших хозяев, надлежало бы знать, что с сегодняшнего числа в Одессе «день мирного восстания» (т. 5, 4-8).
На наш взгляд, для объяснения причины образования этих лексических единиц недостаточно ограничиться только контекстом, необходимо учитывать и внеязыковую действительность. Так, в годы гражданской войны положение Советской власти менялось не один раз, и это не могло не сказаться на психологии людей, вынужденных приспосабливаться к обстановке того времени. Созданные писателем прилагательные помогают читателю понять мотивацию поведения человека, живущего в то противоречивое и сложное время. Как видно из приведенных примеров, одна и та же ситуация реальной действительности (экстралин-гвистическая) может отразиться в разных лексических единицах.
Соединение двух или более слов в едином линейном ряду способствует тому, что новое слово не является простой суммой составляющих его элементов, но приобретает новый компонент значения. Писатель неожиданно для носителей языка соединяет разные по семантике слова, за счет чего создается яркий стилистический эффект. Возможно, что такое соединение несовместимых, казалось бы, понятий происходит в результате подсознательно сложившейся ассоциации. Сам писатель говорил о большой роли ассоциаций в творческом процессе, которые всегда индивидуальны и неповторимы. Именно ассоциации позволяют соединить в одном ряду,
казалось бы, «несовместимые» основы, благодаря чему создается наибольший художественный эффект, ср.: пугливо-любопытный, насмешливо-добродушный, домовито-архитектурный, парфюмерно-сентиментальный, бешено-зеленый и др.
Е.А. Василевская, исследовавшая словосложение на разных временных срезах, пришла к выводу о том, что в области словосложения не может быть подлинного новаторства, ибо это «творческая комбинация имеющихся в языке компонентов, которая в языке большого писателя всегда обусловлена стилистическими задачами»6. Нам представляется, что такое утверждение излишне категорично. Появление нового слова — это не механическое соединение имеющихся в языке слов или основ, а процесс словопроизводства, результатом которого является слово как единство звучания и значения. Доказательством служат индивидуально-авторские образования, звуковые оболочки которых неизвестны общелитературному языку. Для всех способов, в том числе и для сложения, характерны словообразовательные типы, модели, по которым в современном русском языке могут возникать слова «путем мгновенного называния»7. Модели, по которым образуются новые слова, можно выделить на разных уровнях абстракции: на более абстрактном — как типизированную схему любого слова (часть речи + часть речи) и на менее абстрактном — как ее конкретное наполнение (наречие + причастие; прилагательное + прилагательное и т.д).
Представляется спорной и мысль о том, что слова, возникшие на базе наречий и причастий или прилагательных, есть результат длительного употребления. Если бы это было так, то вероятность образования новых слов была бы невероятно мала, так как создание нового слова, экспрессивного и выразительного, — процесс сугубо индивидуальный.
Известно, что элементы сложного слова, стоящие в одном ряду, взаимодействуют между собой, чем обеспечивается структурно-смысловое единство, являющееся отличительным признаком всякого сложного слова вообще и прилагательного в частности. Компоненты сложного слова могут быть связаны синонимическими и антонимическими отношениями, что, безусловно, учитывается носителем языка при создании нового слова.
Как показывает анализ языкового материала, в составе сложного слова синонимическими отношениями связаны цветообозначения типа канареечно-желтый, чернильно-фиолетовый, изумрудно-зеленый, винно-золотистый, кроваво-винный, табачно-зеленый, ультрамари-
ново-синий, а также прилагательные нецветовой семантики, которые используются писателем достаточно широко: отвлеченно-умозрительный, примитивно-стандартный, громоносно-звон-кий и др.
Прилагательные чернильно-фиолетовый, канареечно-желтый, дегтярно-черный, кофейно-коричневый, изумрудно-зеленый образованы на базе сравнительных оборотов, что легко проиллюстрировать примерами из текста:
«Мгла висела над озером от недавних лесных пожаров. По черной, как деготь, прозрачной воде плавали листья» (прил., 75).
«Над раковинами висели пожелтевшие кружева, а в иных местах — гирлянды белых, как снежинки, цветов» (т. 8, 359).
Несмотря на то, что сравнительный оборот может получить в тексте некоторую трансформацию, заключающуюся в замене существительного — объекта сравнения однокоренным или близким по значению словом, можно с уверенностью утверждать, что именно такие описания послужили материальной базой для сложений указанного типа.
Но не все цветообозначения сложной структуры связаны признаком общности значений. В таких композитах, как бешено-зеленый, ослепительно-белый, компоненты связаны отношениями меры и степени между прилагательным — носителем признака и наречием, обозначающим его интенсивность.
Сложное прилагательное бешено-зеленый окказионально по своей звуковой оболочке, оно выполняет в тексте характеризующую функцию: «На базаре продавали шерстяные ковры с такими пылающими розами и бешено-зелеными виноградными листьями, что покупателей брала оторопь» (т. 5, 463).
Среди прилагательных цветовой семантики особое место занимают оценочные прилагательные, которые переводят восприятие цвета в психологический план. Их функция в художественном тексте заключается не только в передаче настроения героев (или самого писателя), но и в желании автора показать красоту окружающего нас мира даже в самых неярких, неброских красках и тонах. Так, с помощью цветообозначения тускло-желтый автор очень точно и в то же время художественно рисует картину заката, увиденного им во время путешествия по Англии:
«К Оксфорду мы подъезжали к вечеру. Над очень пологими, волнистыми холмами Англии разгорался закат. Такого я не видел никогда в жизни. Он был необыкновенно тускло-желтого и приятного цвета, без всяких оттенков, как
одна огромная небесная пелена. Если бы это сравнение не казалось искусственным, то я бы сказал, что закат над Оксфордом носил цвет спелого банана» (т. 8, 440).
Конкретно и одновременно образно производное сумрачно-черный, сочетающееся в тексте со словом бычки (черноморская рыба) :
«Рыбаки подарили Иордану плетеную корзинку с недавно пойманными бычками. Бычки были мрачные и еще шевелили жабрами. По-болгарски бычки назывались «попче», то есть попы, монахи, именно за то, что они такие же сумрачно-черные, как болгарские священники» (т. 8, 365).
Наличие в составе развернутого контекста сравнения помогает уточнить значение цвето-обозначений и сделать их еще более наглядными: цвет спелого банана, сумрачно-черные, как монахи.
Среди цветовых лексических единиц выделяется группа имен прилагательных, в которых первая основа имеет опосредованное, метафорическое значение цвета типа молочно-розовый, атласно-зеленый, туманно-синий. Подобные сложения способствуют тому, что характеристики многих явлений приобретают более зримый, вещный характер.
Антонимическими отношениями связаны в составе сложного слова компоненты производных грустно-веселый, черно-белый, сладковато-горький, бодразаунывный, потрепанноэлегантный, входящие в состав разных контекстов.
Особую группу составляют такие лексические единицы, компоненты которых не связаны в лексической системе языка системными отношениями. Возникшие на их базе композиты отличаются своей новизной, что позволяет квалифицировать их как индивидуально-авторские.
Окказиональное прилагательное парфюмерно-сентиментальный объединяет в своем составе слова, входящие в разные системные ряды в языковой системе. С его помощью характеризуется журнал для женщин, в котором освещаются вопросы, далекие от общественной жизни:
«Принцесса Греза». Я часто встречал эту подпись в дешевых журнальчиках для женщин в отделе «Ответы нашим читательницам»: «Принцесса Греза» с полным знанием дела и в совершенно особом парфюмерно-сентиментальном стиле отвечала читательницам на самые щекотливые и интимные вопросы: как влюбить в себя блондина, что делать, если изменяет муж, что такое платоническая любовь
и как избавиться от угрей и бледной немочи»
(т. 4, 439).
Окказиональное прилагательное домовитоархитектурный, входящее в состав обособленного приложения, использовано в тексте для характеристики города Луги, который писатель посетил во время путешествия по пушкинским местам:
«Только под Лугой — уютным городком, очень чистым, очень домовито-архитектурным, — гроза прошла» (т. 8, 26).
Город Луга запомнился писателю потому, что в его облике сочетались черты большого и маленького города: домовитость, уют, свойственные небольшим городам, и архитектурность -неотъемлемая черта большого города. В этом сочетании «несочетаемого» и заключено обаяние этого русского города.
Диапазон использования сложных имен прилагательных в языке К. Паустовского достаточно широк. Кроме пейзажных зарисовок они часто встречаются в составе очерков, посвященных воспоминаниям о друзьях, с которыми писателя связывали годы совместной жизни и творчества. Так, писатель Кара-Дервиш предстает перед читателем рыцарски-доброжелательным, писательница Лидия Сейфуллина — обаятельно-доброй, Илья Ильф — насмешливо-добродушным, Глан — герой романа «Блистающие облака» — пугливо-любопытным. С помощью сложных имен прилагательных писателю удалось лаконично и мастерски создать портреты друзей, которых он любил и знал. Портреты получились запоминающимся, далеким от какого-либо шаблона. Любопытно, что в драматических произведениях сложные имена
прилагательные почти не встречаются, что, по всей видимости, объясняется особенностями жанра.
Писатель много размышлял о роли языка в творческом процессе, о месте литературы в жизни общества. Он делился своими мыслями с начинающими писателями, давал им советы, как обогатить свой словарный запас, как избежать стандарта в использовании языковых средств. В таких беседах-размышлениях сложные прилагательные достаточно частотны: ср.: божественно-вдохновенный, отвлеченно-умозрительный, стандартнопримитивный.
Подводя итоги всему сказанному о сложных именах прилагательных в языке прозы К. Паустовского, можно сделать следующие выводы относительно специфики их использования:
1) большая часть сложений представляет собой общеупотребительные лексические единицы;
2) окказиональные образования составляют незначительную часть всех сложений;
3) индивидуально-авторские образования всегда стилистически мотивированы и эмоционально окрашены;
4) сложные имена прилагательные выполняют в тексте яркую характеризующую функцию;
5) сложения представляют собой двухкомпонентные структуры, и лишь незначительную часть составляют многокомпонентные структуры;
6) значительную долю всех сложений составляют цветообозначения, что объясняется стремлением видеть мир в цвете и красках.
Примечания
1. Паустовский К.Г. Собрание сочинений в 8-ми томах. М.: Художественная литература, 1968. Все ссылки в статье даются с указанием тома и страницы.
2. Хмельницкая Т. Лирика в прозе//Нева, 1956. № 8. С. 167.
3. Лыков А.Г. О некоторых особенностях образования сложных имен прилагательных//Русский язык в школе. 1969. № 5. С. 76.
4. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразоаванию. М.: Издательство Московского университета, 1968. С. 272.
5. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961. С. 28-29.
6. Василевская Е.А. Словосложение в русском языке. М., 1962. С. 117.
7. Лопатин В.В., Улуханов И.С. Построение раздела «Словообразование». В кн.: Основы построения описательной грамматики современного русского литературного языка. М.: Наука, 1966. С. 68.
Kabanova N. D.
The article deals with the description of K.G. Paustovsky work-composition pattern. It gives essential examples of individual usage revealing his creative attitude towards language. Adjective compounds help the author to express his attitude towards various objective phenomena, moreover, they describe unusual colours and underline the specific that is characteristic of some people. Occasionalisms are always stylistically motivated.
The article can be interesting to all specializing in K G Paustovsky’s works of literature: aspirants, secondary and high school teachers.
