CC BY
78
Еще в конце 60-х годов на основании экспериментальных данных Т.П. Задоенко приходит к выводу, что «доминирующим полезным признаком в китайском языке является не ударение, а тон» [8, 88]. Существует так называемая «концепция монорит-мического принципа, в соответствии с которой, китайское слово держится не на ударении, а на правилах сандхи - подгонки (коартикуляции) слоговых тонов друг к другу» [5, с. 231].
В том случае, если объективную реальность для китайца представляет не ударение, а тон, а для европейцев наоборот, то это должно быть подтверждено и результатами экспериментов.
Целью нашего психолингвистического эксперимента стало установление релевантности тона китайского языка для носителей русского языка, а ударения - для носителей китайского языка.
В эксперименте участвовали 50 носителей русского языка, не владеющие и не изучающие китайский язык и 50 носителей китайского языка, не владеющие и не изучающие русский язык.
Исследование проводилось на материале двусложных и трехсложных слов китайского и русского языков (ЬшосЬю, daifu, zixingche, laoshi, xuexiao, diannao, fengongsi, feiji, niuzaiku, shangdian) (поезд, доктор, такси, учитель, школа, компьютер, филиал, самолет, джинсы, магазин)
Респондентам была предложена следующая инструкция:
1. Для русских - Вам предложено 10 слов китайского языка. Диктор воспроизводит каждое слово один раз. Ваша задача -разметить ударение над каждым из слов. Направление знака ударения может быть разным (\ - понижение голоса, / - повышение голоса, V- нисходяще-восходящее движение голоса, — высокое ровное движение голоса).
2. Для китайцев - Вам предложено 10 слов русского языка. Диктор произнесет каждое слово один раз. Ваша задача - разметить тоны над каждым из слов. Направление знака тона может быть только одним (/).
В результате проведенных экспериментов были получены следующие данные.
Среди русских респондентов 45 человек из 50 не использовали ни один знак, кроме «\», который соответствует нисходящему движению голоса. Немаловажным считаем тот факт, что испытуемые в многосложных словах как ударный выделяли слог, который в китайском языке тонируется либо четвертым (нисхо-
Библиографический список
дящим) тоном, либо третьим (нисходяще-восходящим) тоном. Очевидно, в первом случае это связано с интенсивностью падения голоса, напомним, что четвертый тон является самым коротким в китайском языке, но одновременно самым сильным. Если же говорить о причинах соотнесенности третьего тона с ударностью в сознании носителей русского языка, то, скорее всего, это связано с длительностью (третий тон - самый долгий по времени произнесения среди всех четырех тонов современного Путунхуа).
Еще пять респондентов в многосложных словах использовали знак первого тона (-), что реально представлено в этой группе слов. Как правило, им обозначался последний слог в трехсложном слове. Полученные результаты свидетельствуют о том, что респонденты, исходя из системы родного языка, выбрали знак, символизирующий движение голоса, соответствующее квантитативному ударению русского языка.
Среди носителей китайского языка все 50 человек безошибочно определили ударные слоги в русских словах. Тем не менее, необходимо отметить, что направление знака ударения здесь соответствовало направлению движения голоса четвертого (падающего) тона в китайском языке (\), что говорит о предпочтительном выборе более знакомой для респондентов суперсегментной единицы - тона, а не ударения.
Подводя итоги экспериментального исследования, следует сказать, что для носителей русского языка лингвистическую реальность представляет ударение, и даже в случае работы с лексикой иностранного языка русскоязычный респондент размечает привычные для себя знаки, выделяя только «сильные», то есть представленные третьим и четвертым тоном, слоги в многосложных словах. В то же время, носители китайского языка, опираясь на систему своего родного языка, обозначают выделенные (ударные) слоги с помощью суперсегментных единиц, использующихся в китайском языке (тон).
Таким образом, в эксперименте, по-видимому, проявляется интерференция, обусловленная спецификой русского ударения, направление движения голоса, которого соответствует четвертому тону китайского языка. Опознавание выделенности слогов при этом наблюдается в экспериментах с носителями русского и китайского языков, однако характер этой выделенности зависит от системы языка респондентов.
1. Андрейченко, Л.Н. Русский язык. Фонетика и фонология. Орфоэпия. Графика и орфография / под ред. Г.Г. Инфантовой и Н.А. Сени-ной. - М., 2003.
2. Джунисбеков, А. Просодика слова в казахском языке. - Алмаата, 1987.
3. Румянцев, М.К. Синтез китайских тонов // Вопросы языкознания. - 1988. - № 1.
4. Алексахин, А.Н. Теоретическая фонетика китайского языка. - М., 2006.
5. Румянцев, М.К. Фонетика и фонология современного китайского языка. - М., 2007.
6. Иванов, А.И. Грамматика современного китайского языка / А.И. Иванов, Е.Д. Поливанов. - М., 2007.
7. Зиндер Л.Р Общая фонетика. - М., 1979.
8. Задоенко, Т. Основы китайского языка. Вводный курс / Т. Задоенко, Хуан Шуин. - М., 1993.
Bibliography
1. Andreyjchenko, L.N. Russkiyj yazihk. Fonetika i fonologiya. Orfoehpiya. Grafika i orfografiya / pod red. G.G. Infantovoyj i N.A. Seninoyj. -M., 2003.
2. Dzhunisbekov, A. Prosodika slova v kazakhskom yazihke. - Almaata, 1987.
3. Rumyancev, M.K. Sintez kitayjskikh tonov // Voprosih yazihkoznaniya. - 1988. - № 1.
4. Aleksakhin, A.N. Teoreticheskaya fonetika kitayjskogo yazihka. - M., 2006.
5. Rumyancev, M.K. Fonetika i fonologiya sovremennogo kitayjskogo yazihka. - M., 2007.
6. Ivanov, A.I. Grammatika sovremennogo kitayjskogo yazihka / A.I. Ivanov, E.D. Polivanov. - M., 2007.
7. Zinder L.R. Obthaya fonetika. - M., 1979.
8. Zadoenko, T. Osnovih kitayjskogo yazihka. Vvodnihyj kurs / T. Zadoenko, Khuan Shuin. - M., 1993.
Статья поступила в редакцию 15.05.14
УДК 81
Nsrykovs N.A., Timashova Ye. V. INNOVATIONS IN WORD-FORMATION BY A CHILD AS REALISATION OF THE POTENTIAL OF WORD-COMPOUNDING. The article is devoted to the studying of word-formation processes through the prism of a child's speech. The child's speech is characterized by such processes as reduplication, word-formation by analogy, which includes all possible word-formation models. New word-formation of children is conformed to the logic of a system's regularity of language's functioning.
Key words: neologisms, composition, reduplication, word-formation, innovations, child speech, conversational speech, subsuffix, subderivative.
Н.А. Нарыкова, канд. филол. наук, преп. ФГКОУ ВПО Ставропольский филиал Краснодарского университета МВД России, г. Ставрополь, Е-таИ: nаmаtа@rаmbler.ш;
Е.В. Тимашова, преп. ФГКОУ ВПО Ставропольский филиал Краснодарского университета МВД России, г. Ставрополь, Е-таИ: timashova-k@mail.ru
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ИННОВАЦИИ РЕБЕНКА КАК РЕАЛИЗАЦИЯ ВОЗМОЖНОСТЕЙ СЛОВОСЛОЖЕНИЯ
Статья посвящена изучению словообразовательных процессов через призму детской речи. Для речи ребенка характерны такие процессы словообразования, как редупликация, словообразование по аналогии, которое включает в себя все словообразовательные модели. Новообразования ребенка подчинены логике системных закономерностей функционирования языка.
Ключевые слова: неологизмы, словосложение, редупликация, словообразование, инновации, детская речь, разговорная речь, субсуффикс, субдериват.
Изучение состава новых слов и факторов их возникновения, исследование моделей их создания, а также лексикографическая обработка появившихся словарных единиц связаны, как известно, с теорией неологизмов. Неологизмы ребёнка показывают воочию словообразовательные и семантические ресурсы языка. В общепринятой норме реализуется лишь небольшая часть смыслов языка, заложенных в нём самой системой. По сути дела, норма избирательна и закрепляет лишь небольшую часть потенциально возможных форм. Различие между реально существующими и потенциальными ресурсами настолько велико, что для словарного запаса такого языка не хватило бы и целого шкафа томов. Ребёнок заполняет эти лакуны, используя знакомые ему правила словообразования. Для лингвиста представляется очень ценным смотреть на систему языка через призму детской речи. Исследования детской речи позволяет вникнуть в природу словообразования.
Есть очень примечательная закономерность освоения родного языка: ребёнок узнаёт сначала общие правила и пользуется ими, затем частные и в последнюю очередь исключения. И поэтому, анализируя детские инновации, мы можем реально узнать об иерархии правил, которая не всегда описана в лингвистических исследованиях.
Изучение иностранного языка должно в этом плане быть приближено к освоению языка детьми: восприятие речи на слух опережает появление речевых навыков, устная речь предшествует письменной, освоение существительных предшествует освоению других частей речи.
Для речи ребенка характерны такие процессы словообразования, как редупликация, словообразование по аналогии, которое включает в себя все словообразовательные модели.
Редупликацией называют повтор корня, основы или всего слова, выступающий как способ образования формы слова или новых слов. Редупликация может быть полной (например: рус. снег лежал белый-белый; нем. blablabla - пустые разговоры, baba
- так говорят о чем-то грязном: Nicht anfassen, das ist baba.) и частичной (Klingklang - звон, Klimbim - музыкальный оркестр, Remmidemmi - шум, переполох). Н.В. Солнцева отмечает: «Способ удвоения появился и стал употребляться как массовое средство до того, как появилось современное аффиксальное словообразование и словосложение» [1, с. 76]. Следовательно, можно утверждать, что эта тенденция в синтетическом немецком языке стимулирует продуктивность редупликации. Именно поэтому мы находим в современном немецком примеры редупликации в некоторых личных именах (Pepe (от Petra)) и жаргонизмах (pickepacke voll sein - пьяный в стельку).
Образование повторов связано со звукоподражанием, которое является первым этапом в развитии речи ребенка: ritschratsch - трр! (звук разрывания ткани, бумаги; tuck-tuck + put-put - приманка кур).
Повторы особенно свойственны детской речи, так как указывают на тесную связь процесса овладения речью с ритмикой, рифмовым созвучием. Склонность к ритму/рифме - врожденная, генетически обусловленная особенность восприятия. Типичны детские считалки русск. - «эники-беники ели вареники!», «ruckizucki, ruckizucki, ruckizucki gehst du rundi, bist du Bundi und meschugi...». Недаром самые главные для ребенка понятия детства Mama - мама, Papa - папа. Занятно, что при неизменности этих звуковых повторов порядок слогов и соотнесение к полу
могут варьировать. Так, в тамильском языке мама — аммаа, папа
- аппа, а в грузинском языке мама означает отец.
В языке взрослых повторы чаще всего встречаются в разговорном языке, газетных статьях, языке сказок и народных песен.
В процессе овладения речью ребёнок копирует и уподобляется взрослому в овладении языком, он реализует свои языковые возможности в рамках тех правил, которые ему задаются взрослыми, т.е. ребенок воспроизводит услышанное или производит по аналогии.
Аналогия является важным элементом словообразования. По мнению В. Хенцена, почти все сложные слова, все производные, а также большая часть сложнопроизводных слов и сращений основываются, по его мнению, на принципе аналогии [2]. Л. Блумфилд также считает, что весь процесс развития языка -«вековой процесс аналогии» [Bloomfield цитируется по 3, c. 71]. Е.С. Кубрякова пишет, что с синхронной точки зрения сложные слова представляют собой в подавляющем большинстве случаев аналогичное образование [4, c. 62]. Под аналогией в данном случае понимается производство словообразовательных конструкций по образцам, содержащимся в языке, а также образование слов посредством творческого переноса словообразовательных образцов. Лексикализированное сложное слово служит при этом образцом для образования следующего слова или ряда сложных слов. «Значение словообразовательных форм предсказуемо в той же мере, в какой предсказуемо значение грамматических форм» [5, c. 10]. С семантической точки зрения словообразовательный процесс по аналогии характеризуется тем, что от мотивирующей единицы наследуется не лексическое значение, а определенное общее значение модели. Например: Olympiade - Sportakiade, Universiade, Janiade; Stadtarbeiter
- Stadtschreiber [6, c.31]. Кроме словообразовательной структуры и общности деривационных элементов важную роль при аналогичном образовании играют парадигматические отношения производящих основ. Например:
Vom Stoff machen wir ihm eine neue Kleidung. Dann braucht er nicht mehr Dummerjan zu spielen. Von jetzt ist er der Witzbold des Theaters fhttp://www.palmcrantz.se/webprojekt/deutsch/ march10.htmj.
Frank Schulz ist ein Meister der Komik. Kein Pointen spuckender Witzbold, das nun am allerwenigsten, sondern eher schon ein witziger Ernstbold. Ein Realist, den die umwerfende Banalitdt der Verhdltnisse in den Humor treibt (http://www.zeit.de/literatur/ schulz_morbusfonticuli).
В словообразовательном процессе по аналогии происходит репродукция словообразовательной модели, которая в контекстуальных условиях наполняется новыми лексическими единицами. Обусловленная аналогией замена вызывает возникновение иронических, шуточных коннотаций. Значение лексических единиц предсказуемо, легко угадываемо. Словообразование по аналогии осуществляется на базе накопленных знаний о языке, о словах, устойчивых выражениях, грамматических нормах, а также на накопленных энциклопедических знаниях, что и создает фон для их интерпретации и гарантирует их понимание. Возможность создавать практически безграничные серийные образования представляет собой одну из форм функциональных техник в языке. Благодаря своей ярко выраженной способности запоминаться, осмысливаться и формулироваться, такие образования широко используются детьми.
Словообразование с помощью субсуффиксов лица: - достаточно частотным новообразованиям детской речи. Для
mensch, -person, -bild, -mann, -frau, madchen, -junge (Mannsbild, детей не представляет труда переведение слова из одной части
Weibsbild; Ehemann, Kindermadchen; Putzfrau, Waschfrau; речи в другую, причем переход этот подчинен логике системных
Lehrperson, Militarperson; Arbeitsmensch). закономерностей функционирования языка, даже если речь идет
Субсуффикс -mann дает нейтральные образования, часто не о потенциальных словах. Например: русск. смеяние; сольни-
используется детьми для обозначения лиц, официальное назва- ца (солонка); всехний; не божемойкать; оцыплятиться; часы ча-
ние профессий которых ребенку неизвестно, например: сикают; нем. es trompetet; es kracht, hurraren, knopfeln, kroetern.
Waschemann, Kuhlschrankmann. Таким образом, большинство детских неологизмов являют-
Детская речь изобилует словами разных частей речи, от- ся потенциальными словами, а встречающиеся ненормативные
личными от имеющихся в нормативной речи взрослых. Отгла- новообразования подчинены логике системных закономернос-
гольные существительные и отыменные глаголы принадлежат к тей функционирования языка.
Библиографический список
1. Солнцева, Н.В. Проблемы типологии изолирующих языков. - М., 1985.
2. Henzen, W. Deutsche Wortbildung. - Halle (S). Tbbingen, 1965.
3. Мостовой, Н.И. К вопросу образования инноваций в области словосложения в современном английском языке // Словообразование и его место в курсе обучения иностранному языку. - Владивосток. - 1973. - Вып. 1.
4. Кубрякова, Е.С. Что такое словообразование? - М., 1965.
5. Тимофеев, К.А. О некоторых признаках словообразовательной системы языка (на материале русского языка) // Актуальные проблемы лексикологии. - Новосибирск, 1972.
6. Нарыкова, Н.А. Субсуффиксальное словообразование в немецком языке: дис. .канд. филол. наук. - Пятигорск, 2006.
Bibliography
1. Solnceva, N.V. Problemih tipologii izoliruyuthikh yazihkov. - M., 1985.
2. Henzen, W. Deutsche Wortbildung. - Halle (S). Tubingen, 1965.
3. Mostovoyj, N.I. K voprosu obrazovaniya innovaciyj v oblasti slovoslozheniya v sovremennom angliyjskom yazihke // Slovoobrazovanie i ego mesto v kurse obucheniya inostrannomu yazihku. - Vladivostok. - 1973. - Vihp. 1.
4. Kubryakova, E.S. Chto takoe slovoobrazovanie? - M., 1965.
5. Timofeev, K.A. O nekotorihkh priznakakh slovoobrazovateljnoyj sistemih yazihka (na materiale russkogo yazihka) // Aktualjnihe problemih leksikologii. - Novosibirsk, 1972.
6. Narihkova, N.A. Subsuffiksaljnoe slovoobrazovanie v nemeckom yazihke: dis. ...kand. filol. nauk. - Pyatigorsk, 2006.
Статья поступила в редакцию 09.05.14
УДК 81
Nerykove N.A. THE ROLE OF A CONTEXT FOR SEMANTIC AND WORD-FORMATION DEFINITION OF THE NOUN MEANING. The article is devoted to the study of a context, its role in the definition of a status and character of word-formation units. The context provides selection of means of word-formation, supports the use of its certain model and arising value in a new word, limiting all other possible meanings of this word, except for what it is capable to realize.
Key words: context, verbal, nonverbal, text, subderivate, semantic meaning, word-formation unit, communications.
Н.А. Нарыкова, канд. филол. наук, преп. ФГКОУ ВПО Ставропольский филиал Краснодарского
университета МВД России, г. Ставрополь, Е^аИ: nernete@rembler.ru
РОЛЬ КОНТЕКСТА ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО И СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО
Статья посвящена изучению контекста, его роли в определении статуса и характера единиц словообразования. Контекст обеспечивает отбор средств словообразования, поддерживает использование определенной его модели и возникающее значение в новом слове, элиминируя все возможные из них, за исключением тех, которые он способен поддержать.
Ключевые слова: контекст, вербальный, невербальный, текст, субдериват, семантическое значение, единица словообразования, коммуникация.
Анализ семантики субдериватов возможен только при учете контекста. Существуют различные точки зрения по определению контекста и его роли в определении семантического значения слова. В большом энциклопедическом словаре под ред. В.Н. Ярцевой контекстом называется «фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, необходимый и достаточный для определения значения этой единицы, являющегося непротиворечивым по отношению к общему смыслу данного текста» [1].
Г. В. Колшанский различает лингвистический или вербальный и экстралингвистический или невербальный контекст [2; 3]. Под экстралингвистическим контекстом понимается ситуация коммуникации, включающая условия общения, время, место коммуникации, отношение коммуникантов друг к другу, их поведение, мимику, жесты. Невербальный контекст сопровождает вербальный контекст, а иногда он заменяет его. В контексте рас-
крывается значение языковых единиц. Глава датского структурализма Л. Ельмслев пишет: «...любая сущность, а, следовательно, также и любой знак определяется относительно, а не абсолютно, и только по своему месту в контексте». «Так называемые лексические значения в некоторых знаках есть не что иное, как искусственно изолированные контекстуальные значения или их искусственный пересказ. В абсолютной изоляции ни один знак не имеет какого-либо значения; любое знаковое значение возникает в контексте...» [4, с. 303].
Некоторые лингвисты же, напротив, считают зависимость слова от контекста «одним из самых распространенных лингвистических мифов» [5, с. 164]. Они считают, что осмысление значения пропущенного или незнакомого слова вытекает скорее из уже заложенного в него одного из лексических значений [6, с. 188]. Окружение же указывает получателю речи, какое значе-
