CC BY
57
УДК 13.01.11; 13.07.25; 008;008:001.8 ББК 71.0
СЛЕд чернобыля: антигуманизм и гуманизм
ремизов Бячеслав Александрович,
доктор культурологии, профессор, заслуженный работник Высшей школы РФ, профессор кафедры культурологии и международного культурного сотрудничества, Московский государственный институт культуры, ул. Библиотечная, д. 7, г. Химки, Россия, 141406, e-mail: remizov41@mail.ru
К 30-летию аварии на ЧАЭС 26 апреля 1986 г.
Аннотация
В статье рассмотрены медицинские, нравственные, мировоззренческие последствия процессов, связанных с использованием ядерных и других современных технологий, распространением идей извращённого «гуманизма».
Ключевые слова
Чернобыльская катастрофа, чернобыльский «след», антигуманизм, научно-технический прогресс, кибернетизация, некро — «гуманизм», милитари — «гуманизм», терро — «гуманизм», гуманитарная форма общественной жизни.
10
Гуманизм, возникнув и сложившись как идеал в эпоху Возрождения, сегодня претерпевает подлинно «второе пришествие» как практика. Идея классического гуманизма трактуется концепцией человеколюбия1. Здесь к нему примыкает всё то, что с этим связано: уважение, терпимость, сострадание, сопереживание, забота, взаимопомощь, эмпатия, сердечность и т.д. В XX в. в идею гуманизма прочно вросло положение А. Швейцера о «благоговении перед жизнью» (А. Швейцер — «Культура и этика»): не ты
определяешь жизнь на Земле и не тебе её преры-
" 2
вать — вот стратигема данной идеи2.
Сегодня, в эпоху технизации, компьютеризации, информатизации, кибернетизации и био-логизации расширилась практика толкования
1 Березина Е. М. К вопросу о генезисе нравственного принципа милосердия // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2011. № 5. С. 44.
2 Швейцер А. Этика и культура. М., 1998. С. 340.
понятия гуманизма и его использования в «реа-лити — эко» (Д. Браун). В связи с этим вполне можно выделить целый ряд моделей извращённого гуманизма. Конечно, всё это можно бы было оценить единственным понятием антигуманизма или псевдогуманизма, но проблема состоит в том, что носители подобных моделей заявляют именно о мыслимом ими гуманизме своей позиции. Представляется, что это причудливым образом связано с одним из основных трагических событий современной истории человечества — с «Чернобыльской катастрофой», с её обсуждением, с её осмыслением и переосмыслением в текущем пространственно-временном континууме, носящем, отнюдь не только термоядерное насыщение. Всё это настолько пропитало массовое сознание, что обернулось рядом негативных идеологем. В связи с этим можно отметить несколько трендов. В последние годы всё чаще стали звучать в мировой сети, по радио и телевидению, а также и в искусстве (начало здесь
положил известный цикл этетизации ядерного взрыва С. Дали) утверждения о, якобы, превышенной опасности атомного заражения, об относительности его воздействия на человека. Не все де погибли, а немало и тех, кто выжил даже при бомбардировке американцами городов Хиросима и Нагасаки. Особенно рьяно утверждается относительность вредных последствий Чернобыля. В печати и в Интернете есть масса публикаций о том, что в окрестностях Чернобыля живут и здравствуют поселенцы, что природа благоухает, животный мир благоденствует. Складывается впечатление, что уровень радиации не так опасен, что все сентенции учёных есть или их паника, или их неточность, или попросту— надуманность.
Однако имеются и другие факты и мысли. Вспоминается разговор с ученым-химиком из военно-промышленного комплекса. Он начал речь о неотвратимости радиационной и эпидемиологической опасности для человечества, о человеческих муках в связи с этим, а закончил лапидарной фразой о том, что отравляющие газы (ОГ) есть самое гуманное средство освобождения людей от страданий умирания: «Человек засыпает — и всё». Вот он — новоявленный «не-кро—гуманизм». Он также проявляется сегодня в форме идеи и практики медицинской эвтаназии, широко охватившей современный мир, активно затрагивает и сегодняшние проблемы пересадки человеческих органов.
После Чернобыля общечеловеческое гуманитарное сознание всколыхнулось. Но векторы его развития пошли в разные стороны. Да, Чернобыльские события реально остановили шаги к третьей мировой войне. Ужас её последствий охладил «ястребов». Чернобыль знаменовал окончание гонки ядерного вооружения. Оказалось, что опасность катастрофы от устаревшего арсенала ядерных боезапасов — страшнее и актуальнее. На данной основе родилось понятие «внутренняя ядерная угроза», которая превысила «внешнюю ядерную угрозу». Наконец, последствием Чернобыля явилось осуществление грандиозного сокращения вооружения и его производства, перевод на рельсы конверсии оборонного промышленного комплекса. Эти шаги— явленное гуманное движение.
Однако, как говорят: «Недолго музыка играла». Вскоре «ястребы» подняли головы и нашли новые «маршруты» своего милитаристско-
го курса. Один, чуть ли не генерализованный, обернулся идеей «высокоточного оружия». Суть его в том, что надо избегать тотального уничтожения (это, мол, негуманно), а уничтожать (!) избирательно. Вот и возник феномен «милита-ри—гуманизма». «Избирательность» в виду инструментальных, человеческих, организаторских и технологических ошибок обернулась массовым уничтожением мирных жителей, участников шествий, свадебных празднеств, а также госпиталей, жилых кварталов и культурных центров в Афганистане, Ливии, Сирии. А ведь существует ещё и принятый в своё время «рериховский» пакт о ненападении на объекты культуры. Есть и К. Рерихом созданный знак неприкасаемости таких центров. Существует и медицинский «Красный крест». Однако и в Сирии, и на Донецкой земле современный «милитари» равнодушен к ним, и его прицел бесстрастно расстреливает и больницу, и школу, и детский сад, и младенческую кроватку в квартире дома. Сегодня активно развивается (США) идея атомных зарядов ограниченного действия («тактического назначения»). Всё это сопровождается сентенциями о человечности. Однако осуществление данной идеи на практике оборачивается антигуманизмом.
«Чернобыль» парадоксальным образом отразился и в таком современном антигуманном явлении, как терроризм, в агрессивной форме «джихада», «смертников», террористических актов. Терро-«гуманизм» утверждает «спасение» и террориста («смертника»), и тех, кого умерщвляют (?). Ибо это всё делается, якобы, во имя Аллаха, от его имени, по его призыву и благоволению. Такая нелепая позиция, конечно, извращает религиозный гуманизм, но она существует и действует сегодня, приобретая, увы, чуть ли не массовый характер в ряде исламских стран.
Главной идеей подлинного либерализма и демократии является именно человек, его благосостояние, его жизнь во всех проявлениях3. Однако и здесь можно увидеть «чернобыльский» след. Он коренится в явлении информационной социальной практики «умаления», «затушёвывания», а то и «забвения» трагизма катастрофических событий в мире. Данное явление проявило себя уже в Чернобыльские дни и позже, а сейчас
3 Тихонова В. А. Глобализация и проблемы культур-
но-национальной идентичности // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 3. С. 32.
11
12
оно модифицируется в «затушёвывании» и «замалчивании» человеческих жертв, угроз миру со стороны событий в различных частях планеты, инициируемых агрессивными силами. В реальном аспекте жизнь человека в Европе возрастает в своей самоценности (и это важнейший гуманистический принцип), а цена жизни где-то в Африке или в Новороссии оценивается ничтожно. Здесь нельзя не сказать о современной западноевропейской теории «радикальной» демократии, сформированной именно в 80-х гг. прошлого века. Она впитала в себя идею евроцентризма, суть которой в разделении мира на «варваров» («ватники», «совки», «недочеловеки», «колора-ды», «дауны» — в сегодняшней лексике сторонников евроцентризма) и на «прогрессивных европейцев».
Как и во времена колониализма, «гуманизм» в данной теории вырождается в идею истребления «недочеловеков» «во имя высоких» целей некоего цивилизационного прогресса. Вот и отчётливый портрет «тоталитарного гуманизма» XX—XXI вв. либерально-демократического содержания. Кстати, именно так можно понять и жёсткие бесчеловечные «санкции» США и Европы в отношении населения (именно так!) России, которые вполне можно именовать «экономической войной» в совокупности с информационной войной. Однако война — это крайняя форма антигуманизма. Здесь—или «Чернобыль» ничему не научил Европу, или он своей радиацией перевернул, исчернил сознание части европейского истеблишмента, и, к сожалению, это наблюдается и у части нашей родной интеллигенции. Именно так можно, например, трактовать пресловутый «Трактат о толпе» яблочника С. Митрохина, в котором он призывает «впрыскивать» в «рыхлое тело» постсоветского населения идеологические инъекции для того, чтобы переделать людей в интересах проевропейского цивилизационного эффекта4.
Между тем итальянский публицист, писатель, общественный деятель Джульетто Кьеза в книге «Вместо катастрофы» (2014 г.) пишет о том, что в современном манипулятивном информационном пространстве главная территория, которую надо защитить людям, есть интеллект. В этом сегодня, заявляет он, проявляет-
4 Хан О. Майдан и теория «прогресса». Почему либералы и радикальные националисты стали союзниками // Литературная газета, № 1-2. 21 января 2016 г. С. 19.
ся подлинный гуманизм, защита самой жизни, «фундаментальное право человека—жить»5. «На севере Италии,— продолжает он,— аудитории в 400 человек я задал вопрос: "Сколько людей погибло на Украине?" Молчат. Многие даже спрашивают: "Что, действительно погибли?" Я сказал: "Да, погибли. Сколько, кто из вас знает?" Один поднял руку: "Тысяча человек". А есть информация секретной службы Германии — 50 тысяч человек. Но публика не знает... Система информации,—заключает он,—полностью направлена на то, чтобы нас [на Западе — Р.В.А.] обманывать. Люди думают, что живут свободно. Но они в тюрьме. Это буквально: быть или не быть? Жить или не жить? И — как жить, с какими ценностями? Массово убивая друг друга?»6 Здесь необходимо ещё сказать о том, что сегодня СМИ очень часто становятся «радиационным следом», наподобие «следа Чернобыля». Они убивают саму идею гуманизма. Они демонизируют человека, ввергают его в агрессивное состояние. Здесь в полной мере проявляет себя и рождённая в США идея «гуманитарных интервенций»—ду-ховного вторжения под лозунгом защиты демократии и прав человека. Демонизация сознания особенно зримо осуществляется в идеологии ИГИЛ. По отношению к ней вполне приемлемо сказать, что в данном случае явно предстаёт механизм «уничтожения и расчеловечевания» (Петер Вайс), как наиболее крайняя форма антигуманизма. ИГИЛ нарушает все представления о культуре многоликого человечества, но это лишь видимая часть айсберга: тут ещё антикультура, социокультурная евгеника.
Всё это демонтирует культуру вообще, подкапываясь под самые основы её памяти.
Между тем, сам Чернобыль и его последствия, действительно, реально зримая гуманитарная катастрофа. Но она, вместе с тем, заставила коренным образом пересмотреть научный концепт использования атомной энергии в мирных целях, сосредоточив внимание на безопасности, на средствах, формах предупреждения и защиты от ЧС в ходе эксплуатации оборудования и технологических процессов атомных электростанций (работы академика А. П. Александрова). Она активизировала разработку, альтернативных атомным форм добычи электроэнергии: проект «Токомак», солнечная энергетика,
5 Литературная газета. № 49. 10-16 декабря 2015 г. С. 3.
6 Кьеза Д. Вместо катастрофы. М., 2014. С. 112.
ветряные, биоэлектростанции и т.д. Она показала уязвимость жизненных процессов на планете Земля. Она подтолкнула к разработке международных гуманитарных экологических проектов по защите земной атмосферы. Она вызвала необходимость решения вопросов медицины катастроф, сгенерировала рождение специальных отраслей медицины, использующих радиоактивные препараты и инструментальные технологии. Таким образом, после Чернобыля научно-технический и технологический прогресс обрел ярко выраженный этико-гуманитарный характер, что, кстати, противоречит некоторым установкам современного концепта трансгуманизма7. Однако Чернобыльская катастрофа унесла и уносит немало жизней людей вчера и сегодня. Она, как зияющая рана в теле нашей планеты Земля, которая всё ещё кровоточит и может вскрыться, являя своё антигуманистическое сущее.
Некоторое время назад ООН опубликовала следующие данные. Общее число людей, погибших вследствие чернобыльской аварии или могущих погибнуть в будущем в течение продолжительности жизни аварийных работников и лиц, постоянно проживающих в наиболее загрязнённых районах, составляет около 4000 человек. В это число входят приблизительно 50 аварийных работников, погибших от острой лучевой болезни, и 9 детей, умерших от рака щитовидной железы. В общей численности выделяют ещё примерно 3940 человек, которые, согласно оценке, могут умереть от рака и лейкоза в результате радиационного облучения (из общей численности 200000 аварийных работников, участвовавших в работах в 1986-1987 гг.). А так же 116000 эвакуированных лиц и 270000 жителей наиболее загрязнённых территорий (что в сумме составляет приблизительно 600000 человек). Эти три основные группы получили более высокие дозы облучения среди всех людей, подвергшихся облучению в результате чернобыльской аварии. Среди указанных выше 600000 человек могут умереть от последствий радиационного воздействия до 5000 человек. Приблизительно четверть из них, в конечном счёте, умрёт от спонтанного рака, не вызванного облучением в результате чернобыльской аварии. Радиационно-индуцирован-
7 Ремизов В. А. Всемирный форум духовной культуры (Астана, 2010 г.): констатация и перспективный анализ // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2010. № 6. С. 13.
ное увеличение заболеваемости примерно на 3% будет трудно обнаружить8. Однако в группе людей, участвовавших в аварийно-восстановительных работах, которые получили наиболее значительное облучение, некоторый рост конкретных форм рака (например, лейкоза) уже наблюдался. Путаница в отношении последствий аварии возникла в связи с тем, что тысячи людей на загрязнённых территориях умерли по естественным причинам. Кроме того, широко распространившееся ожидание недомогания и тенденция связывать все проблемы здоровья с радиационным облучением привели к тому, что местные жители стали считать, что число смертей в результате чернобыльской аварии было гораздо более высоким, чем на самом деле. Иными словами, люди могут ещё приблизить свою кончину чувством страха от реальности «Чернобыльского следа». Это тоже—гуманитарная проблема.
На данном фоне во всю мощь снова демонстрируется картина противоречия между научно-техническим прогрессом (НТП) и человеком. И как тут не вспомнить известные строки поэта А. Вознесенского: «Все прогрессы реакционны, если рушится человек». Чернобыльская АЭС, к сожалению, проектно не всё учитывала в смысле безопасности. Понадобился толчок. Не всё учли, в данном вопросе, взявшие проект США при строительстве АЭС, японцы, а теперь вот сливают сотнями и тысячами тонн радиационной воды в Мировой океан (Фукусима).
Большой гуманист, выдающийся русский писатель В. Распутин в своей знаменитой повести «Прощание с Матёрой» показал трагизм жизни простых людей, столкнувшихся неотвратимостью реализации одной из проблем научно-технического прогресса. Это касалось строительства гидростанции на веками обживаемых землях. То же касается новых технологий, «убивающих» реки, уничтожающих поселения, разрушающих уклад жизни малых народов страны. Это касается и ирригационных сооружений, и пресловутой генномоделированной продукции сельского хозяйства.
Даже такая важная и необходимая сегодня отрасль медицины как трансплантология требует, наряду с технологическими вопросами,
8 Медицинские последствия аварии на ЧАЭС: заочные и фактические данные национального регистра. Обнинск, 2014. С. 21.
13
решения, прежде всего, нравственных и правовых аспектов чисто гуманитарного плана.
Здесь возникает ещё одна гуманитарная задача. Она отчасти футурологическая. Каким мы хотим видеть в будущем мир и человека? Человека как холодного рационалиста по отношению к природе, к атмосфере, к «другим», к «иному в другом»? Или человека—гуманиста, умеющего найти грамотный консенсус с природой и не забывающего, что все мы — люди связаны общим пространством, что самое бесценное — это жизнь, это существование всей экологической среды? Гуманитарным смыслом пропитана, в контексте «следа Чернобыля», и заповедь медиков «Не навреди», обращённая к разработке и реализации (часто поспешных) научных проектов. К ним можно отнести такие, как «Поворот сибирских рек», строительство объектов типа «Бумажно-целлюлозного комбината» на берегах мировой жемчужины — озера Байкал. Осторожности требует процесс прокладки нефтеводоро-дов через дно морей, технологическое насыщение нашего северного побережья. Эта сегодня уже решаемая задача имеет очень много гуманитарных измерений: вода, берег, материковое пространство, флора, фауна и, конечно, — сам человек.
Среди гуманитарных проблем, поставленных на повестку дня Чернобылем,—это и нынешняя кибернетизация, во многом подменяющая человека, которая исповедует, условно говоря, только учтённый ряд разрешений — запретов.
Что учтено здесь? Чего здесь меньше, чего больше? Где здесь человек, его чувства, эмоции, его желания, его воля? Если это последнее исключается, то что: хорошо это или плохо? Когда хорошо, когда плохо? Вот очень короткий гуманитарный вопросник, повисающий в воздухе ки-берауры. А пока всё ещё ищется ответ, постмодернизм уже оперирует понятием «симулякр», «гипертекст», «ризома» и, похоже, отрывает человека от киберпространства, превращая очеловеченный мир в «симулякративный». Опять человек отчуждается?
И волей-неволей ассоциативно возникает облако Чернобыля, напоминающее, что всегда человек есть первое и последнее звено в этом постиндустриальном, информационном, кибернетическом мире, и только он является «мерой всех вещей» (Т. Гоббс) и явлений. Компьютеры пока не готовы решить задачу за наш противоречивый разум.
Таким образом «чернобыльский след» не смыт, не пропал, не исчез. Он зрим. Он злободневен. Он актуален, прежде всего, как гуманитарная проблема, остро стоящая перед человеком и человечеством XXI в. Принижать «опыт Чернобыля», демонтировать его нельзя. Этот след радиоактивно проник и существует в различных формах гуманитарной сферы жизни общества, которая нуждается в анализе и объективном исследовании её феноменов, в интересах настоящего и будущего человека, человечества, цивилизации и культуры.
14
Список литературы
1. Березина Е. М. К вопросу о генезисе нравственного принципа милосердия // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2011. № 5.
2. Кьеза Д. Вместо катастрофы. М., 2014.
3. Медицинские последствия аварии на ЧАЭС: заочные и фактические данные национального регистра. Обнинск, 2014.
4. Нейман Э. Великая мать. М., 1955.
5. Ремизов В. А. Всемирный форум духовной культуры (Астана, 2010 г.): констатация и перспективный анализ // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2010. № 6.
6. Тихонова В. А. Глобализация и проблемы культурно-национальной идентичности // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 3.
7. Хан О. Майдан и теория «прогресса». Почему либералы и радикальные националисты стали союзниками // «Литературная газета», № 1-2. 21 января 2016 г.
8. Швейцер А. Этика и культура. М., 1998.
TRACK OF CHERNOBYL: ANTIHUMANISM AND HUMANISM
Remizov Viacheslav Aleksandrovich,
DSc in Culturology, full professor, Honored worker Russian Higher School, Moscow State Institute of Culture, Library Str. 7, 141406 Khimki, Moscow region, Russia,
e-mail: remizov41@mail.ru
Abstract
The article examines medical, moral, and philosophical implications of processes connected with nuclear and other modern technology, the spread of perverse ideas «humanism».
Keywords
Chernobyl disaster, Chernobyl «trace», humanism, antihumanism, culture, scientific and technological progress, cybernetization, necro — «humanism», military — «humanism», terror — «humanism», the humanitarian form of social life.
15
