CC BY
99
УДК 28+908
СКОПЦЫ И ТЕКСТЫ: К ИССЛЕДОВАНИЮ ПРОЧТЕНИЯ ОДНОЙ КНИГИ
© Андрей Николаевич АЛЛЕНОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат исторических наук, доцент кафедры философии, e-mail: anicol@yandex.ru
Русские мистико-экстатические религиозные движения XVIII-XX вв. продолжают привлекать внимание исследователей. В последние годы заметным стало изучение религиозных движений как «текстуальных сообществ». Изучение круга чтения приверженцев «старых русских сект», своеобразного понимания и толкования читаемого и влияние этого процесса на формирование общности их взглядов и идентичности предполагают выявление нового круга источников, способно углубить знание истории, вероучений и культовых практик религиозных движений. Предпринята попытка показать специфику рецепции скопцами христианских текстов по вопросам морали, нравственности и благочестия на примере одного, известного в скопческой среде католического издания, переведенного в конце XVIII в. с латинского на русский язык. Аллегорический метод интерпретации текстов и особенности перевода вполне позволяли скопцам увидеть подтверждение исповедуемого учения.
Ключевые слова: религиозные движения; скопчество; вероучение скопцов; «текстуальные сообщества»; религиозные практики.
Изучение русских религиозных движений ХУШ-ХХ вв. как «текстуальных сообществ» стало в настоящее время одним из направлений исследований [1; 2]. В связи с этим несомненный интерес представляет круг чтения последователей движений, способный обосновывать истинность вероучи-тельных положений и идейно подпитывать их убежденность в своей правоте. Причем тексты эти должны происходить не из среды самого религиозного течения, дабы засвидетельствовать правоту учения со стороны «внешних». Казалось бы, значительную сложность должен представлять поиск подобной литературы для обоснования скопчества. Канонические правила отвергают оскопление и называют самооскопившегося «самоубийцей» и «врагом Божьего создания», а многочисленные книги, статьи, листовки противосектантских миссионеров, публицистов, чиновников наполнены осуждением «скопческой ереси» и антископческой риторикой [3, с. 82-84]. Тем не менее способ аллегорического толкования читаемого, а иногда особенности стиля книжных текстов и переводов вполне позволяли скопцам увидеть полное подтверждение исповедуемого учения. Незначительный эпизод громкого уголовного дела 1869-1870 гг. купца М.К. Платицына и моршанских скопцов дает нам возможность указать на один из таких текстов.
8 февраля 1870 г. помощник моршанско-го городского пристава Органов совместно с понятыми производил осмотр двора на усадьбе М.К. Платицына, осужденного за «содержание секты скопцов» и находившегося в тюремном замке в ожидании отправки в Сибирь. Их внимание было обращено на два разваленных яруса сложенных во дворе кирпичей. Тут же выяснилось, что это сделали А. Платицын и Г. Зелепукин. Последний с детства воспитывался в доме Платицыных и был известен в качестве главного доверенного лица и приказчика Максима Кузьмича, его «племянника» и предполагаемого наследника всего состояния. Поэтому позже высказывались подозрения, что среди кирпичей осужденные успели спрятать ценные бумаги, деньги или драгоценности, которые и являлись объектом поиска. Но А. Платицын, находившийся вместе с полицейским чиновником и понятыми при осмотре двора, объяснил, что там они разыскивали книгу «Щит терпения», но не нашли. Осталось невыясненным обстоятельством, почему именно здесь они искали названную книгу и искали ли именно ее. Однако для целей нашего исследования это совершенно неважно. Упоминание книги понуждает внимательнее посмотреть, чем конкретно заинтересовала она скопческое сообщество?
Полное название книги - «Щит терпения на разныя в жизни сей приключающияся не-
щастия». Как указано на титульной странице, это перевод с латинского языка, выполненный коллежскими регистратором Василием Беляевым и протоколистом Гавриилом Ще-голевым. Издание увидело свет в 1787 г. в Москве. Книга представляет собой сгруппированное по главам собрание поучений античных философов, христианских подвижников и мыслителей по вопросам морали, нравственности и благочестия. Названия глав дают общее представление о тематике книги: «Гонения терпеливо сносить надобно», «О великодушном сношении злословий, ругательств и клевет», «Враги более себе самим вреда причиняют обидами; и для того не должно скорбеть, но сожалеть об них» и т. п. Некоторые главы имеют определенных адресатов: «К правоверным и монашествующим», «Ко всем нищим», «Ко вдовицам».
Понятно, что уже сама обращенность книги к вопросам противостояния гонениям и разного рода невзгодам не могла не привлечь приверженцев скопчества, которое признавалось в Российской империи особенно вредной сектой [4, с. 338]. Согласно законодательству, «скопцы и прочие раскольники, распространяющие свою ересь и привлекающие к оной других», подлежали уголовному наказанию [5, с. 302]. Их помещали в тюрьмы, ссылали в Закавказские губернии и отдаленные места Сибири, отдавали в солдаты и в «черные работы». Поэтому слова: «Бог тех, которых к трапезе или небесной славе приуготовляет, отдает гонениям мучителей и пренечестивых людей, которые их многими нещастиями и многими гонениями мучат», или «для испытания нас попускает Бог, чтобы злые нас гнали и нападали» и т. п. оказывались довольно близкими скопческой повседневности [6, с. 4, 8-9]. Упоминание гонений многократно звучало в духовных стихах русских «мистико-экстатических» движений: «Белы голуби летят тучами, / Летят тучами, за крест мучимы»; «Терпите, си-ротушки, вы гонимые, / Несите распятый крест, любите Господа»; «Злые так и ноньче / Чрез властей воюют. / Вы же, Богом избранные, / Все здесь претерпите, / Христово оружие / И знамя берите; / Любовь, крест, терпенье / Всегда, вы, имейте; / Тем-то вы избранные / Злобу преодолейте, / И сколько есть силы / С врагами боритесь, / Умереть за
Господа, / Верны, не страшитесь» [7, с. 36; 8, с. 357; 9, с. 207].
Однако не только и не столько сама по себе тема гонений в «Щите терпения» оказалась в поле внимания скопцов. Собственно, о мужественном и терпеливом их перенесении можно прочитать во множестве книг. Но вот в других местах книги скопческое прочтение и восприятие видело несомненное утверждение своего учения.
Прежде всего, книга полна антибрачной риторики, которая была очень близка скопцам. Ссылками на святых отцов и мыслителей прошлого обстоятельно доказываются преимущества безбрачного состояния. Например: «св. Василий супружество называет оковами, от коих избавляется только тот, кто блюдет чистоту. Всяк, говорит он, кто от уз мира сего освободиться хощет, должен супружества, как оков неких бегать и жизнь свою посвятить Богу и жить целомудренно (здесь и далее выделение цитат курсивом сделано в тексте книги. - А. А.). Не печальтесь убо вы о том, что толиких избегли уз и оков и что не были невольниками жен. <...> О бесполезного попечения помышлять о том, как угодить жене! Которая иногда бывает упрямая, так что едва может ей угодить муж; да и никогда не угодит, если когда-либо или и всегда повиноваться ей не будет; и, таким образом, со стыдом станет ей угождать. Ибо, по слову Демокритову, «угождать жене есть крайнее посрамление мужу» [6, с. 230-231]. Не только отрицательными качествами предполагаемой супруги, о которых подробно говорится на многих страницах книги, плох брак. Он мешает умственному развитию: «препятствует женитва учению и обучению философскому. Никто не может равно за книгами сидеть и жене услуживать»; он не нужен и для деторождения: «для детей жениться... есть дело пребезумное. Ибо какая нам в том прибыль, когда именем нашим иной именуется» [6, с. 233, 236]. Нет в браке, по мнению автора «Щита терпения», ничего привлекательного: «в супружестве редко находятся искомые сладости и утешения, но более печали и прискорбности ненадеемые» [6, с. 238]. Поэтому, несомненно, безбрачие более предпочтительно: «по достоинству святый Апостол утверждает сие: Добро есть человеку тако бытии, т. е. не женатому или холостому. Почему преизрядно Иероним го-
ворит о сем так: Ежели добро есть человеку тако бытии, то зло есть оному ж тако не бытии» [6, с. 238].
«Душевредной» жизни в браке и мирских утехах противопоставлено «беспечальное» и «ангельское» житие в чистоте, девстве и монашестве, что скопцами понималось практически в качестве синонимов оскопления. «Девство вас делает подобными ангелам», - говорится в «Щите терпения». -«Столь нас чистота и целомудрие сравнивает с Ангелами, что уже мы, будучи на земле, почитаемся от рода их», и далее: «Сколь чистыми целомудрие хранящие делаются, познал Катон, хотя и язычник, почитая жизнь нашу подобною божеской, когда без жен быть можем» [6, с. 243-244]. Те же мысли содержатся и в послании «скопческого бога» Кондратия Селиванова: «Храните девство и чистоту, а чистота есть от всех слабостей удаление... имейте всегда целомудрие, также присовокупитеся к девственной чистоте. Весьма нужно и необходимо должно всякому... хранить чистоту и девство» [7, с. 9495]. И, конечно, они есть в духовных стихах скопцов, иногда в качестве дословных цитат («В чистоте, девстве живите, / Божью заповедь храните» [7, с. 19]).
И «Щит терпения», и послания Кондра-тия Селиванова содержат множество предписаний этического характера. Однако путь «белых голубей» в Царство небесное требовал особой «печати». «Высшая цель нравственного совершенства человека, по учению скопцов, - писал исследователь «мистического сектантства» К.В. Кутепов, - есть состояние абсолютной невозможности грешить. Это последнее достигается через оскопление» [10, с. 381]. Подтверждение именно этого важнейшего условия спасения души находило скопческое прочтение «Щита терпения».
Аллегорическое толкование Священного Писания и других текстов, насыщенное символическими образами, язык духовных «рас-певцев» скопцов всегда обращали на себя внимание исследователей. Нет сомнения, что с таким же подходом воспринималось, например, место из «Щита терпения», которое в контексте книги говорит о лишении имения (имущества) и о тяжбах по его поводу. Имение, с которым нужно расстаться, осмысливалось как совершение оскопления, а исполь-
зование сравнений с медициной, стрижкой волос и прочее только добавляло аргументов именно для такого понимания. Вот это место: «Надлежало и тебя каким-либо образом полечить; но дабы имение то, коим ты владел, тому не препятствовало, нужно было оное от тебя отнять. Послушай, что говорит св. Амвросий: Когда голову надобно лечить, то велят нам волосы с нее снимать, чтоб обнаженная голова совершеннее излечена была. Так точно, когда и душу должно пользовать, повелевают имение наше у нас уносить: дабы обнажено и одной только оставшейся у нас душе способнее и благопристойнее цельба воспоследовала. Чего ты добровольно для спасения твоего оставить не хотел, оное попущением Божиим потерял. Учинено от Судии определение, как бритва какая на сие вышедшая. Ведь ты стерпел бы острижение; терпи ж и сие твое лишение. Скажешь: я де и без волос могу прожить, но не без сего имения, коего я лишился, по крайней мере не так выгодно и способно? Ответствую, что, как кровь хотя и нужна и без нее никому пробыть нельзя, когда она чрез меру умножится и будет изобиловать: то надлежит ее уменьшать, разсекать жилу ланцетом или шнипером по приказанию лекаря. <...> И как по совету лекареву выпускается кровь вредная: так по определению сему судии отнимается у тебя имение, вредить тебя имевшее. Ведь твоя была кровь, которая из жилы твоей истекла, поелику излишняя была: твое было и оное, коим ты владел, имение; но поелику было излишнее, с предуведения у тебя отъемлется и дельно, дабы ты от онаго не изгиб. Определение такое, на тебя произнесенное и подписанное для тебя, было кровопусканием, коим ты несколько был обременен и отягощен. <...> Вред в теле сущий, как то чирей, или веред, непременно надобно извергать вон, дабы жизни от того не лишиться <...> не должно тебе сожалеть, но еще радоваться о том, что оно от тебя с пользою или в пользу твою ушло, и что бедственно тебя уязвляло, и с чем ты расстался бы наконец и по неволе при конце твоей жизни не без великого вреда твоей души» [6, с. 208-209, 211].
Если приведенный выше отрывок все же предполагал определенное скопческое «толкование», то рассуждения о девстве прямо убеждали читателя-скопца в правильности
своего выбора: «великая и особенная вам награда блюдется на небесех, понеже вы из тех скопцов, которые себя скопиша царствия ради небесного, о которых так <говорит> Пророк (Исайя. - А. А.): Сия глаголет Господь скопцам и прочим дам им в дому моем и в ограде моей место и имя лучшее от сынов и дщерей: имя вечное дам им, еже не погибнет. Которое место изъясняя Августин говорит, что хотя все блаженные на небеси находятся: однако особливую и превосходную славу получат те, которые целомудрие и девство обещали и соблюли, которою славою отличатся от прочих небожителей. И для того Бог обещал им дать имя. Чего ради св. Василий самого Бога о самопроизвольных скопцах так глаголющаго приводит. Из человеческого имени дам им имя бессмертных Ангелов, которое не прейдет, чтоб небо и неба прекрасную часть имели они к житию, и в небесном прекрасном месте, т. е. в дому моем внутрь ограды обитая, не Ангельское уже естество токмо к достоинству вечного наследия получили, сами собою в вечном животе за продолжение рода будучи довольны, но и место между Ангелами имели бы славное и имя не изгладимое за превосходство изящныя добродетели. И так пусть речет мудрый: Блажен скопец, иже не сотвори рукама своима беззакония и не помысли на Бога лукавая: зане дан будет ему веры дар избран и жребий во храме Бога. Никто да не мнит, что сей жребий обещается другим скопцам, но скопцам только Божиим, которые, т. е. добровольно себя всех сих утешений и услаждений вечно лишили. Почему, если бы кто из вас о обещании своем к целомудренному житию сожалел и о лишении плотских прелестей скорбел, так пусть послушает св. Златоуста, так его утешающего. Помысли, говорит, ежели бы ты от природы был скопцом или бы по насилию человеческому таковым сделался: то что бы ты сотворил, когда бы и таковой похоти не имел, и не имея оныя, никакой бы награды не получил? Благодари убо Бога, что ты великия награды и блестящия венцы иметь будешь, когда так живешь, как они без всякой мзды, но еще гораздо удобнее и приятнее, ово того ради, что ты надеждою воздаяния укрепляешься, ово потому, что совесть непорочная веселится. Вот, целомудренные! Награда ваша, которая для вас обильна не только в небе, но
и на земли. О вожделенной чистоты, для коей толикое предоставлено благополучие! Блаженны, говорю, девственники потому, что оне имеют быть наследниками небожителей» [6, с. 244-247].
Жизнь после оскопления предполагала удержание «чистоты», недопущение всякого осквернения: «ведь вы позвались волею Богу служить, так уж не надо о плоти тужить, и, посадивши яблоньку, надо за ней и ходить да и поливать, чтобы где не засохла да и оглядывать до самого возраста, чтобы где червь не подточил» [11, с. 64]. Кондратий Селиванов призывает своих последователей: «вы, скопцы, взяли монашеский чин. не морайте данных вам белых риз»; «уразумейте: какая польза именоваться христианином, а жить крайне не христиански, отвергнуться мира и потом паки миру подражать, и в таковых же слабостях и неразумении пребывать?»; «живите, не вредитесь, всякой слабости берегитесь и на суету мира сего не льститесь» [7, с. 95, 102; 11, с. 65].
«Монашеский» образ жизни требовал воздержания от увеселений, ограничений в пище и общении с внешними («мирскими»). Подобная перемена в образе жизни человека -отказ от мяса, алкоголя, народных гуляний и празднеств, замкнутость и необщительность -служила сельским жителям XIX - начала XX в. поводом для подозрения односельчанина в принадлежности к скопчеству или хлыстовству. В «Щите терпения» также немало созвучного скопческому пониманию праведного жития: «Прощай убо всякое мирское и плотское утешение, которое, по словам Бернарда, подло и ни к чему негодно. Но искать надобно в иночестве утех, которые без горести и скверности имеются. Щастли-ва душа, говорит Августин, которая такими утешениями увеселяется, когда никакою скверною не окаляется, и светлостию истины очищается» [6, с. 265].
Понимание под монастырем скопческой общины (корабля) еще более усиливается в глазах читателя-скопца от деталей, которые не значимы для «обычного» читателя и не воспринимаются им в качестве своеобразных «скопческих меток». Понятно, что совершенно «по-своему» для не употреблявших в пищу мясо, чеснок и лук скопцов будут звучать такие слова: «Которые в монастыре мирских увеселений желают, те подобны ев-
реям египетских котлов с мясами чесноку и луку желающим. Послушаем Григория. Что означается чрез горшки оные с мясами, если не плотския жизни дела, в болезнях печалей и скорбей как во огне вариться имеющия? Что чрез дыни, как не земные сладости? Что чрез чеснок и лук изъявляется, которые ядущие часто слезы испускают, как не трудность настоящия жизни, которая любителями своими и не без плача препровождается, и притом со слезами любима бывает? И так они оставя манну, с дынями и мя-сами чесноку и луку искали: поелику, то есть, развращенные души сладкие благодатные дары презирают, и для плотских услаждений трудные в жизни сей пути и слез исполненные ищут: не брегут иметь духовных увеселений, жадно ищут плотских воздыханий. Какая нам польза от веселостей, которые никогда не бывают без печали и слез? Иных да ищем, которые никакой скорби не причиняют, каковые бывают те, которые от Создателя получаются» [6, с. 265-266].
Приведенные примеры, думается, достаточно хорошо показывают, что отнюдь не случайно книга «Щит терпения» была упомянута в ходе следственного дела о моршан-ских скопцах. Последователи Кондратия Селиванова не создали своей обширной литературы, да и не имели такой цели. Скопческая традиция находила нужное в море христианской книжности, по-своему понимая и толкуя читаемое, усматривая в нем свои смыслы и метасмыслы. Прочитанные и «правильно» интерпретированные тексты продолжали формировать мировоззрение членов религиозных сообществ, их идентичность, инако-вость по отношению к окружавшему их религиозно-культурному большинству.
1. Львов А.Л.Соха и Пятикнижие: русские иудействующие как текстуальное сообщество. СПб., 2011.
2. Панченко А.А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2004.
3. Правила православной церкви: с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийскаго: в 2 т. М., 1994. Т. 1.
4. Варадинов Н. История Министерства внутренних дел: в 3 ч. Восьмая, дополнительная,
книга: история распоряжений по расколу. Спб., 1863.
5. Полное собрание законов Российской империи: собрание второе: в 55 т. Т. 14. Отделение первое: 1839. Спб., 1840.
6. Щит терпения на разныя в жизни сей при-ключающияся нещастия / пер. с лат. В. Беляев, Г. Щеголев. М., 1787.
7. Скопческие духовные песни и нечто из богослужений скопцов в России. Лейпциг, 1879.
8. Песни русских сектантов мистиков / ред., сост. Т.С. Рождественский, М.И. Успенский. Спб., 1912.
9. Реутский Н.В. Люди Божьи и скопцы: историческое исследование (из достоверных источников и подлинных бумаг). М., 1872.
10. Кутепов К. Секты хлыстов и скопцов. Казань, 1882.
11. Айвазов И.Г. Материалы для исследования секты скопцов. М., 1916.
1. L'vov A.L. Sokha i Pyatiknizhie: russkie iudeystvuyushchie kak tekstual'noe soobshchestvo. SPb., 2011.
2. Panchenko A.A. Khristovshchina i skopchestvo: fol'klor i traditsionnaya kul'tura russkikh misticheskikh sekt. M., 2004.
3. Pravila pravoslavnoy tserkvi: s tolkovaniyami Nikodima, episkopa Dalmatinsko-Istriyskago: v 2 t. M., 1994. T. 1.
4. Varadinov N. Istoriya Ministerstva vnutrennikh del: v 3 ch. Vos'maya, dopolnitel'naya, kniga: istoriya rasporyazheniy po raskolu. Spb., 1863.
5. Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii: sobranie vtoroe: v 55 t. T. 14. Otdelenie pervoe: 1839. Spb., 1840.
6. Shchit terpeniya na raznyya v zhizni sey priklyuchayushchiyasya neshchastiya / per. s lat. V. Belyaev, G. Shchegolev. M., 1787.
7. Skopcheskie dukhovnye pesni i nechto iz bogosluzheniy skoptsov v Rossii. Leyptsig, 1879.
8. Pesni russkikh sektantov mistikov / red., sost. T.S. Rozhdestvenskiy, M.I. Uspenskiy. Spb., 1912.
9. Reutskiy N.V. Lyudi Bozh'i i skoptsy: istoricheskoe issledovanie (iz dostovernykh istochnikov i podlinnykh bumag). M., 1872.
10. Kutepov K. Sekty khlystov i skoptsov. Kazan', 1882.
11. Ayvazov I.G. Materialy dlya issledovaniya sekty skoptsov. M., 1916.
Поступила в редакцию 2.03.2015 г.
UDC 28+908
EUNUCHS AND TEXTS: TO THE INVESTIGATION OF READING OF ONE BOOK
Andrey Nikolaevich ALLENOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of History, Associate Professor of Philosophy Department, e-mail: anicol@yandex.ru
Russian mystic-ecstatic religious movements of XVIII-XX century continue attracting attention of the researches. Lately the studying of religious movements such as "textual communities" became visible. Investigation of the circle of reading of followers of "old Russian sects", original understanding and defining of the read and influence of this process on forming of generality of their views and identity was supposed to reveal new circle of sources, which is able to deepen the knowledge of history, faith studying and cult practices of religious movements. An attempt to show specifics of reception by eunuchs of Christian text on the morals, morality and godliness questions was made at the example of one of them also known in scopic sphere of Catholic issue, translated at the end of XVIII from Latin into Russian. Allegoric method of interpretation of texts and peculiarities of translation let the eunuchs see confirmation of the professed doctrine.
Key words: religious movements; skopchestvo; doctrine of eunuchs; "textual communities"; religious practice.
