CC BY
44
СКОЛЬКО ЛЕТ МАКАРУ ДЕВУШКИНУ?
(АНТИНОМИЯ СТАРОСТЬ-МОЛОДОСТЬ В СТРУКТУРЕ ХАРАКТЕРА ГЕРОЯ)
М.В. Гальцова
Ключевые слова: геронтософия, антиномия, старость, молодость, характер, возраст.
Keywords: philosophy of senility, antinomy, senility, youth, character sketch, age.
Геронтософия Ф.М. Достоевского до последнего времени не привлекала внимание исследователей. Однако присутствие персонажей-стариков на страницах произведений Достоевского разных лет, их частотность позволяют говорить о том, что тема старости волновала писателя на протяжении всего творческого пути. Мы не говорим о «герон-томании»1 писателя, но чрезвычайный интерес писателя к данной теме очевиден.
Уже в первом романе «Бедные люди» начинается «поэтическое», «творческое»2 постижение Достоевским феномена старости. Художественный мир романа буквально «населен» стариками: старик Покровский, «старик с орденами», который предлагает деньги Вареньке Доб-роселовой; покойная старушка, хозяйка прежней квартиры Макара Де-вушкина; «маленькая и нечистая старушонка», хозяйка «Ноева ковчега», где проживает Девушкин; «старая ведьма» - хозяйка Маркова дома и др.
В череде геронтологических героев романа «Бедные люди» особое место занимает Макар Девушкин, истинный возраст которого остается загадкой для читателя вплоть до пятого письма. Диалогическая структура характера Девушкина раскрывается через столкновение в нем двух полярных возрастных ипостасей: молодость - старость. На
1 Как назыает увлеченность Достоевского темой старости Н.Л. Зелянская
2 В.Г. Белинский в статье о «Петербургском сборнике» тонко заметил характер таланта молодого писателя: «Он не поражает тем знанием жизни и сердца человеческого, которое дается опытом и наблюдениями: нет, он знает их, притом глубоко знает, но a priori (независимо от опыта), чисто поэтически, творчески».
наш взгляд, постижение глубинных основ этой антиномии - еще один ключ к разгадке «тайны человека» в художественном мире романа «Бедные люди».
Антиномия старость-молодость определяет повествовательную структуру, жанровую стихию и персонажную сферу романа. Как отмечает В.Е. Ветловская, в начальный период своего творчества Ф.М. Достоевский был увлечен идеей, занимавшей Пушкина с конца 1820-х годов - «по старой канве вышить новые узоры», используя прежнюю литературную форму для выражения оригинального содержания [Ветловская, 1988, с. 51]. В.В. Виноградов в работе «Роман Достоевского «Бедные люди» на фоне литературной эволюции 40-х годов» показывает, что Достоевский в своем дебютном романе соединяет жанр сентиментальной литературы (роман в письмах) и героя физиологического очерка. Героями сентиментальных повестей и романов XVIII века преимущественно были молодые возлюбленные (например, «Тереза и Фальдони, или Письма двух любовников, живущих в Лионе» (1783) Н.-Ж. Леонарда, и др.). Традиционным героем физиологических очерков был «маленький человек» - титулярный советник, мелкий чиновник часто преклонных лет. В характере Макара Девушкина воплотилось антиномичное сочетание двух полярных возрастных начал, из которого вытекает двойственная природа его чувства к Вареньке Доб-роселовой, описанная в первом письме.
Внутреннюю противоречивость этого чувства отмечал В.Г. Белинский в отзыве на роман «Бедные люди»: «Автор не говорит нам, любовь ли заставила этого чиновника почувствовать сострадание, или сострадание родило в нем любовь к этой девушке; только мы видим, что чувство его к ней не просто отеческое и стариковское, не просто чувство одинокого старика, которому нужно кого-нибудь любить, чтоб не возненавидеть жизни и не замереть от ее холода. <...> Нет, чувстве Макара Алексеевича к его «маточке, ангельчику и херувимчику Вареньке» есть что-то похожее на чувство любовника, которое он силится не признавать в себе, но которое против воли по временам у него прорывается наружу и которое он не стал бы скрывать, если б заметил, что она смотрит на него не как на вовсе неуместное» [Белинский, 1955, с. 551]. В статье «Тайна человека в романе «Бедные люди» К. Степанян отмечает, что «первое письмо Макара - откровенно любовное, именно в «романтическом» и даже, насколько это возможно в данном случае, эротическом смысле: «И на сердце моем было точно такое ощущение, как тогда, как я поцеловал вас, Варенька, - помните ли, ангельчик? <...> Так ли, шалунья?» [Степанян, 2005, с. 73]. Много-
численные упоминания Девушкина о старости во втором письме исследователь трактует как прием самоуничижения и попытку оправдать свои неразделенные «романтические» чувства «отеческой приязнью».
Н.Л. Зелянская, исследуя онтологию творчества в ранних произведениях Достоевского, замечает, что Макар Девушкин и Варенька Доброселова творят собственный эпистолярный мир: «Переписка героев делает их творцами особой вербальной действительности» [Зелянская, 2006, с. 31]. Таким образом, герои одновременно находятся в двух мирах - реальном и эпистолярном. Антиномия старость-молодость в структуре характера героя возникает именно в рамках эпистолярного мира. В первом письме Макар Девушкин пробует себя не только в роли литератора, но и в роли романтического возлюбленного. Эпистолярная маска героя рождает противоречие в ощущении и осмыслении собственного возраста. Н.Л. Зелянская подчеркивает, что «несмотря на оговорки («Не радость старость, милая моя!»), Макар Девушкин чувствует в себе прилив творческих и физических сил, который в нем пробуждает Варенька Доброселова («Встал я сегодня таким ясным соколом - любо-весело!»)» [Зелянская, 2006, с. 63]. К молодому, даже юношескому возрасту персонажа настойчиво отсылает его фамилия - Девушкин. Наблюдения, касающиеся поэтики имени героя, есть в монографии В.Е. Ветловской «Роман Ф.М. Достоевского «Бедные люди». Фамилия персонажа указывает на его юность, невинность, непорочность, неискушенность. Имя Макар (Макарий) переводится с древнегреческого как «счастливый, блаженный»3. О.А. Ковалев в монографии «Нарративные стратегии в творчестве Ф.М. Достоевского» обнаруживая «феминность и одновременно старческие черты, содержащиеся в имени персонажа - Макар Девушкин», все же подчеркивает, что «фамилия указывает не столько на женственность, сколько на целомудрие, а имя Макар (судя по роману «Подросток») вызывает у автора ассоциации с благочестивой старостью [Ковалев, 2011, с. 95].
В то же время герой замечает в себе признаки старческого возраста: «Бывало время, когда и мы светло видели, маточка. Не радость старость, родная моя. Вот и теперь все как-то рябит в глазах; чуть поработаешь вечером, попишешь что-нибудь, на утро и глаза раскраснеются, и слезы текут, так что даже совестно перед чужими бывает» [Достоевский, 1972, с.13]. Наблюдения над текстом первого
3 Однако категория счастья в романе скорее соотносится с прошлым героев (Макар Алексеевич вспоминает в первом письме о счастливом вчерашнем дне, в дневнике Варвары Алексеевны есть воспоминания о счастливой детской жизни в деревне), чем с их настоящим или будущим.
письма показывают, что старость получает четкую оценку персонажа («Не радость старость»), воспринимается Девушкиным через совокупность внешних физиологических проявлений (седые волосы, болезненное состояние) и понимается им как ущербный по отношению к прежним жизненным циклам возраст. Называя себя стариком, Девуш-кин словно расписывается в собственном бессилии перед жизнью. Глубинное понимание старости как возраста метафизического герою недоступно.
К.С. Пигров в работе «Экзистенциальный смысл старости» разграничивает истинных стариков, которым присущи особое мироощущение, выход за пределы собственного «я», особый взгляд на жизнь с позиции прожитых лет, и мнимых стариков, сосредоточенных на метаморфозах собственного тела, за пределы которого они не способны выйти. Так и Макар Девушкин, называя себя стариком, смотрит на себя взглядом стороннего наблюдателя и испытывает при этом смущение («совестно перед людьми бывает», «стар я стал, матушка, Варвара Алексеевна, чтоб попусту зубы скалить! и надо мной засмеются...») [Достоевский, 1972, с. 21]. В то же время он по-настоящему обижается, когда Варвара Алексеевна в одном из писем намекает на его возраст. (Из письма Вареньки от 14 августа: «И не жаль вам седых волос ваших?» Из письма Макара Девушкина от 19 августа: «Что же касается до седины моей, то и в этом вы ошибаетесь, родная моя; потому что я вовсе не такой старик, как вы думаете») [Достоевский, 1972, с. 80-81].
Девушкин часто живет с оглядкой на других, «чужих»: «чаю не пить как-то стыдно; ради чужих и пьешь его, для вида, для тона» [Достоевский, 1972, с. 17]. Нужно заметить, что чувство неловкости за собственный возраст герой испытывает, в первую очередь, не перед «чужими», а перед Варварой Алексеевной. Во втором письме он настойчиво называет себя стариком, ибо таким он представляет себя в глазах юной Вареньки. Его книжно-романтическая влюбленность в Вареньку, возможная в эпистолярном мире, не находит взаимности, она «не под стать» его возрасту («неприлично мне на старости лет в составлении стихов упражняться»), поэтому герой пытается оправдать себя и подменить ее приемлемым в его понимании чувством отеческой приязни. Именно поэтому во втором письме Девушкин настойчиво называет себя стариком: «Подшутили вы надо мной, стариком, Варвара Алексеевна! Впрочем, сам виноват, кругом виноват! Не пускаться бы на старости лет с клочком волос в амуры да в экивоки... » [Достоевский, 1972, с. 19]. Чувство душевного подъема, описанное в
первом письме, в письме втором сменяется прямо противоположным ощущением упадка жизненных сил: «...у меня голова болит, да и спина немного болит, да и мысли-то такие чудные, как будто и они тоже болят; грустно мне сегодня» [Достоевский, 1972, с. 19]. Как замечает О.А. Ковалев, «возраст Макара («на старости лет»), особенно если улавливать связь персонажа с самим автором, это условность, не столько обозначение реального возраста, сколько знак незаконности любви и недоступности счастья» [Ковалев , 2011, с. 95].
Свою неспособность к литературному труду герой объясняет причиной, которая, по общепринятому мнению, должна препятствовать реализации любовного чувства - старостью. «А насчет стишков скажу вам, маточка, что неприлично мне на старости лет в составлении стихов упражняться»; «Да не взыщите на меня, маточка, за то, что я вам письмо такое написал; как перечел, так и вижу, что все такое бессвязное. Я, Варенька старый, неученый человек. <... > Сознаюсь, маточка, не мастер описывать, и знаю... что если захочу написать что-нибудь позатейливее, так вздору нагорожу». [Достоевский, 1972, с. 20-21] Старость в этом ключе прочитывается как возраст, препятствующий реализации чувств и творческих потенций героя.
Ответ на вопрос «сколько лет Макару Девушкину?» мы находим в письме пятом, однако и в нем возраст персонажа назван не прямо, а обозначен через отдельные факты его биографии («.было мне всего семнадцать годочков, когда я на службу явился, и вот уже скоро тридцать лет стукнет моему служебному поприщу») [Достоевский, 1972, с. 47]. Сопоставив последние, мы приходим к цифре 46-47 лет4. Таким образом, перед нами герой, у которого ощущение возраста глубоко антиномично и колеблется, подобно маятнику, от молодости к старости. Об этом говорит и избегание самой цифры - 47 лет, которая «распадается» на 17 (возраст юности) и 30 (возраст перехода от молодости к зрелости). Упоминая о своем реальном возрасте, Девушкин делает акцент на приобретенном жизненном опыте: «Ну, нечего сказать, износил я вицмундиров довольно, возмужал, поумнел, людей посмотрел; пожил, могу сказать, что пожил на свете, так, что меня хотели да-
4 К.А. Баршт в работе «Литературный дебют Достоевского» обнаруживает сходство жизненного Девушкина с некоторыми фактами биографии самого писателя. Например, М. Девушкин, как и Достоевский, был отдан на службу семнадцати лет. Исследователь трактует обращение молодого писателя к образу персонажа-старика как попытку заглянуть в свое будущее: «Макар Девушкин - это пророчество, одно из самых важных и тонких пророчеств Достоевского о своей судьбе».
же раз к получению креста представить» [Достоевский, 1972, с. 47]. Повтор «пожил-пожил» - это намек на мудрость, знание жизни, выражающий жажду признания и удовлетворения «амбиции» «маленького человека». В другом письме Девушкин называет себя стариком, знающим свет и людей.
Однако истинное знание жизни, принципиально новое понимание сути происходящих событий открывается герою после замужества Вареньки и ее отъезда в деревню с Быковым. В последнем письме Де-вушкина выражена вся глубина отеческого чувства к В. Доброселовой: «Я вас, как свет господень, любил, как дочку родную любил, я все в вас любил, маточка, родная моя! и сам для вас только жил одних!» [Достоевский, 1972, с. 107]. Т.А. Касаткина называет чувство М. Девушкина к Вареньке «другой» любовью, противоположной «любви страстной»: «В последнем письме «другая» любовь говорит своим языком: она горячая, но не страстная, ревностная, но не ревнивая, укрывающая, но не посягающая» [Касаткина, 2004, с. 148]. Проникнувшись чувством сострадания к бедной Вареньке, Девушкин пишет, забыв про слог: «пишу и слогу не выправлю» [Достоевский, 1972, с. 108]. Несмотря на то, что внешне судьба В. Доброселовой обустроилась благополучно, отъезд в деревню с Быковым предвещает ей безрадостное существование и скорую смерть, которые очевидны для Де-вушкина: «Вы там умрете, вас там в сыру землю положат; об вас и поплакать будет некому там!», «Вас там в гроб сведут; они заморят вас там, ангельчик» [Достоевский, 1972, с. 107].
Желание Макара Девушкина бежать за каретой, которая увозит Вареньку, сближает его со стариком Покровским, бегущим за телегой с гробом его сына. Старик Покровский выступает в романе в роли двойника Девушкина. У персонажей сходное социальное положение: Покровский в прошлом мелкий чиновник («Он когда-то где-то служил, был без малейших способностей и занимал самое последнее, самое незначительное место по службе» [Достоевский, 1972, с. 33]), их роднит чувство сильной отеческой любви (Покровского - к своему сыну Петеньке, Девушкина - к Вареньке). История жизни Покровского и его двух браков напоминают историю взаимоотношений Девушкина с его квартирными хозяйками: Девушкин вспоминает жизнь у первой квартирной хозяйки как «счастливое время», как и Покровский, тепло вспоминает о своей первой супруге. Женившись на мещанке, старик Покровский лишается всего и отправляется жить на кухню. Девушкин также нанимает у второй квартирной хозяйки угол за занавеской на кухне. Такая система двойников позволяет спроецировать судьбу Ма-
кара Девушкина и Вареньки после ее отъезда в деревню. Жизнь первой супруги Покровского, перед свадьбой «облаготельствованной» господином Быковым, угасла через четыре года после замужества. Жизнь самого Покровского после смерти его сына утратила всякий смысл, как утрачивает его жизнь Девушкина после отъезда Вареньки.
Итак, главный герой первого романа Ф.М. Достоевского одновременно находится в двух, казалось бы, взаимоисключающих, возрастных ипостасях: молодость и старость. От начала романа к его финалу изменяется отношение персонажа к своему возрасту. Герой расстается с юношеской маской романтического влюбленного, начинающего литератора. Старость, изначально проявленная только в ее внешних физиологических составляющих, наполняется качественно новым содержанием. Ощущение приближающейся смерти становится откровением для Девушкина. Это еще не метафизическое прозрение, вызванное грядущей неотвратимой встречей с вечным, но понимание истинной, реальной природы вещей, в отрыве от юношеской мечтательности.
Литература
Баршт К.А. Литературный дебют Достоевского // Нева. 1986. № 9.
Белинский В.Г. Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым // Полное собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1955. Т. IX.
Бердяев Н.А. Откровения о человеке в творчестве Достоевского // О русских классиках. М., 1993.
Виноградов В.В. Школа сентиментального натурализма (Роман Достоевского «Бедные люди» на фоне литературной эволюции 40-х годов) // Поэтика русской литературы. М., 1976.
Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30-ти тт. Л., 1972. Т. I.
Зелянская Н.Л. Геронтомания Ф.М. Достоевского (четыре старухи в романе «Бедные люди») // Текст : структура и функционирование. Барнаул, 2002. Вып. 6.
Зелянская Н.Л. Мифоонтология писательства. Федор Достоевский : творческий путь до эшафота. Оренбург, 2006.
Касаткина Т.А. «Другая» любовь в ранних произведениях Достоевского // О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф.М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». М., 2004.
Ковалев О.А. Нарративные стратегии в творчестве Ф.М. Достоевского. Барнаул,
2011.
Пигров К.С. Экзистенциальный смысл старости // Философия старости : геронтософия. СПб., 2002. Вып. 24.
Степанян К.А. Тайна человека в романе «Бедные люди» // «Сознать и сказать» : «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского. М., 2005.
