CC BY
67
УДК 929.733
СИСТЕМА ПОДГОТОВКИ УПРАВЛЕНЧЕСКИХ КАДРОВ
В ТУВЕ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
С.С. Ховалыг, В.Ч. Монгуш1
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ № 15-21-03002/15 «Диалог цивилизаций народов Центральной и Внутренней Азии: история, культура и парадигмы существования».
Аннотация. В статье на основе архивных и этнографических материалов изучаются проблемы подготовки управленческих кадров Тувы в начале XX века. Авторы раскрывают особенности и духовного образования в Туве, и подготовки тувинского чиновничества в Кобдо, Улясутае. Новизна статьи в том, что впервые проанализирована тесная взаимосвязь системы духовного и светского образования и подготовки чиновничества Танну-Тувы в начале XX столетия.
Ключевые слова: духовное образование, чиновник, традиционное общество, амбын-нойон, угерда, Урянхайский край, хурээ, светское образование, Тува.
SYSTEM OF MANAGEMENT STAFFTRAINING IN TUVA AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
S. Khovalyg, V. Mongush
Abstract.The authors analyze problems of staff management training in Tuva at the beginning of the XX centurytaking into account some archival and ethnographic information. The authors reveal the features of spiritual education in Tuva as well as of training the Tuvan officials in Kobdo and Uliastai. The novelty of the article lies in the analysis of close relationship of the spiritual and secular education and training of officials of Tannu Tuva at the beginning of the XX century.
Keywords: spiritual education, officials, traditional society, amban-noyon, ugerda, Uriankhai edge, khuree, secular education, Tuva.
Состояние и развитие образования каждого народа определяются конкретными социальноэкономическими и политическими условиями его существования. История образования в Туве начала двадцатого века в этом отношении особенно показательна. Система подготовки управленческих кадров представляла собой тесную взаимосвязь духовного и светского образования.
В Туве социальный слой чиновников сформировался под непосредственным влиянием Китая и в своем развитии прошел несколько этапов [16, с. 42-72.]. Нас интересует система подготовки
управленческих кадров Танну-Тувы, как особого социального слоя, игравшего значительную роль в жизни тувинского общества. Подготовка чиновников в изучаемый период является недостаточно неизученной темой в историографии Тувы [17, с. 69-73]. О получении духовного образования в Урянхайском крае в рассматриваемый период писали М.В.Монгуш, О.М.Хомушку и др. [10, 11, 12, 18].
К сожалению, духовное образование Тувы документально представлено слабо[9, с. 114121]. Процесс секуляризации образования и воспитания, начавшийся в тридцатые годы ХХ в., привел к отрицанию и забвению
положительного опыта, накопленного монастырями в деле духовного образования, уничтожению архивных документов. Тем не менее, те немногие сведения, которые дошли до нас, позволяют представить ее в общих чертах.
В буддийских монастырях были организованы специальные школы (дуганы), где обучались мальчики в возрасте 7-8 лет. Попав к тому или другому ламе для обучения, мальчик давал первые обеты и становился учеником ламы, которого ему предстояло чтить как своего духовного наставника. Культ наставника в буддизме чрезвычайно популярен. После прохождения курса обучения они посвящались в хуураки (ученики лам). Попав из Тибета в Монголию, этот культ там настолько широко распространился, что «каждый монгол до революции имел своего учителя из лам, заповеди которого выполнялись беспрекословно» [2, с. 10]. В Туве он, преломившись на местной почве, подменил собой все, что имело отношение к просвещению. В результате словом «башкы», т.е. учитель, называли любого, кто обладал неизвестными для широких масс знаниями.
Здесь надо отметить, что, несмотря на то, что духовное образование в Туве строилось по образцу и подобию Монголии, на тувинской
основе оно имело местную специфику и выглядело более скромно. Так, духовное образование в Монголии имело определенную структуру, представленную тремя ступенями обучения [2, с. 11-13]. На начальной ступени обучение длилось семь-восемь лет. В течение первых трех лет учеников обучали чтению молитв, в последующие три-четыре года -богослужению. До 15-летнего возраста хуурак не имел права участвовать в богослужениях. К этой процедуре допускались со специального разрешения администрации монастыря лишь ученики, прошедшие первоначальный курс обучения. Продолжительность обучения на второй ступени составляла десять лет. На этом этапе расширялся объем и количество изучаемых дисциплин: вводилось толкование молитв, изучение религиозных догматов и основ буддийской философии. Срок обучения на высшей ступени духовного образования составлял двадцать лет, в круг учебных дисциплин входили богословие, философия, история религии и т.д.
В Туве такого разделения на ступени обучения не было. Обучение в тувинских хурээ являлось начальной монастырской школой, завершение обучения в которой предполагало возможность получения монашеского сана. Часть хуураков, окончив монастырскую школу и сдав экзамены по чтению молитв, имела право уйти из монастыря в свои семьи. Перед уходом они давали обязательство читать молитвы, если их пригласят араты. Те же из них, которые предпочитали духовную карьеру, получив разрешение участвовать в богослужениях, принимали монашеские обеты кечила и хелина. От хуурака кечил отличался тем, что участвовал в богослужениях и совершал несложные обряды. В монашеский сан хелина могли посвящаться лица, достигнувшие 20летнего возраста. Обет хелина включал в себя 253 заповеди. Хелин по сравнению с кечилом имел более широкие права и полномочия, мог заниматься преподавательской деятельностью в монастырских школах, иметь личных учеников, занимать ту или иную административную должность в хурээ [12, с. 70]. Таким образом, хуураки, кечилы и хелины составляли наиболее многочисленную группу тувинского ламства.
В становлении и развитии духовного образования Тувы значительную роль сыграл Верхнечаданский монастырь (хурээ), который являлся в начале ХХ в. крупнейшим культурным центром. История его создания широко представлена многими источниками, в
то время как сообщения о других монастырях за редким исключением чаще всего даже не датированы конкретным годом и тем более не содержат данных об их основателях [1, 5, 7, 8, 14].
Инициатором его строительства был Монгуш Хайдып угерда, сыгравший значительную роль в распространении духовного образования в Туве. Проявлениями последовательной политики в этом отношении следует считать установление тесных и долгосрочных контактов с монгольскими и тибетскими ламами, предоставление им возможности заниматься наставнической деятельностью, поощрение строительства новых монастырей, отправка на учебу в монастыри Монголии и Тибета тувинских юношей.
Монгуш Хайдып угерда одним из первых в монастырь Монголии определил своего сына Севена, а приемному сыну Буян-Бадыргы дал хорошее по тем временам домашнее образование, специально наняв для этого учителей. Известный монгольский лама Уржут Оскал обучал мальчика монгольскому и тибетскому языкам, буддийской философии, математике и астрологии. Русский учитель Шуруку (Шура) Ряхлов давал ему уроки русского языка [10, с. 135].
Верхнечаданский хурээ был возведен за период с 1905 по 1907 гг. [10, с. 133-147]. Когда хурээ начал действовать, Хайдып угерда созвал съезд чиновников, на котором решили подготовить хуураков (ученики лам). Для этого со всех сумонов собрали 100 мальчиков восьмилетнего возраста. Обучение их монгольскому и тибетскому языкам и буддийской философии поручили кешпи [8, с. 236]. Ондару Чамзы, старшему брату Хайдыпа, впоследствии ставшего камбы-ламой (настоятелем) Верхнечаданского монастыря. Назначение на столь ответственную должность для Ондара Чамзы было не случайным явлением. Получив духовное образование в одном из монастырей Тибета, он вернулся в Туву весьма грамотным человеком, обладавшим глубокими знаниями в области философии и обрядовой практики буддизма, тибетского и монгольского языков. Он быстро снискал уважение народа как истинный буддийский монах, безукоризненно
соблюдавший все обеты, в том числе и обет безбрачия, которому следовали лишь самые верные своему выбору ламы.
Любопытное наблюдение о Камбы-ламе сделал С.Р. Минцлов, побывавший в Туве в 1914 г. и при этом верно отметивший, что он
«пользуется большой популярностью и среди русского населения Урянхая, в разных концах мне приходилось слышать отзывы, что он самый умный человек из сойотов. Это влиятельный и популярный человек,<...> твердо и определенно ведущий свою политику.» [8, с. 239].
Далее он писал: «.Учиться, учиться нам надо, вот главное! »-несколько раз он повторил во время разговора, покачивая головой. «Съезжу в Петербург, заведу здесь, у себя школы!»-и лицо его озарялось веселой улыбкой! Как знать, может быть, сойотский Петр Великий, но со связанными крыльями, сидел передо мною в юрте?» [8, с. 239]. В этих словах довольно точно передано настроение передовой части тувинского духовенства, отчетливо осознававшей, что для дальнейшего социально-экономического развития Тувы образование является необходимым условием.
Наряду с духовным образованием управленцы традиционного тувинского общества получали и светское образование, представление о котором можно получить из немногочисленных архивных материалов и этнографических источников.
Законодательной базой для получения светского образования чиновниками было «Уложение Китайской палаты внешних сношений» (Ли-фань-юань цзэ-ли) [6, с. 28-29] содержавшее регламентацию деятельности училищ и учителей, состоящих в ведении Палаты Внешних сношений, находившихся в Халхе [13, с. 310, 363].
Глава VI «Уложения» тщательно регламентирует организацию деятельности училищ, которые были устроены по уставу Пекинского университета. В училищах должны были работать 8 младших учителей, избираемых из 8 монгольских пекинских корпусов, разделенных на два крыла по 4 человека. При возникновении вакансии младшего учителя Палата имеет право требовать от правителя соответствующей административной единицы, из которой прибыл выбывший учитель, прислать новых кандидатов для проведения конкурсного отбора. Критерием определения
профессиональной пригодности будущих учителей был квалифицированный перевод текстов с монгольского языка на маньчжурский и китайский языки. По итогам конкурсного отбора победители удостаивались чести быть представленными императору.
В училищах при восьми монгольских корпусах назначались восемь учителей для монгольского языка, т.е. из каждого корпуса
по одному. Кандидат должен выдержать экзамен, и лучший из них определяется по назначению Палаты, которой также вменяется в обязанность брать на замечание тех из кандидатов, переводы которых окажутся лучше остальных, чтобы при случае использовать их на административной службе. Во всех восьми училищах воспитанников положено обучать искусству стрелять из лука как пешими, так и на лошадях. Для этого также необходимо назначить учителей из восьми корпусов. Кандидатов брать из рядовых, хорошо знающих маньчжурский и монгольский языки и отличных в искусстве стрелять из лука пешим и на лошади [6, с. 2829].
А.М. Позднеев во время своей экспедиции в Монголии сделал записи об училище, созданном в Кобдо. При учреждении Кобдосского Ли-фань-юаня по положению 1768 г. находилось училище для приготовления писарей, устроенное по расчету на 15 молодых людей. Дети прибывают сюда в возрасте от 12 лет и пребывают в школе до 1819 лет. Помещаются они в казенных юртах, на содержание их пищею и одеждою хошуны высылают по 18 лан (36 серебряных рублей) в год на каждого. Дети обучаются в школе маньчжурской и монгольской грамоте, начиная с маньчжурской азбуки, а потом уж знакомятся с монгольской. Далее следует зазубривание словарей и переводы по сочинениям «Эньдурингэ-тацихянь» и «Сань-цзы-цзинъ», чтение маньчжурского «Сы-му» и, наконец, законов, в объеме исключительно уголовных постановлений. Учителей в школе полагаются два, в звании цзангинов, командируемых с этой целью от олетских и мингатских хошунов, они отбывают свои обязанности, исполняя месячную очередь, и получают за свой труд содержание в количестве 800 лан в год [13, с. 310, 363]. Всем этим занята вся южная половина крепости Кобдо.
Училище для подготовки гражданских и военных чиновников имелось также в Улясутае. Устроено оно было таким же образом, как и в Кобдо. «Все урянхайские ноины получают свое образование в Улясутае,-читаем мы у А.М.Позднеева, -их отправляют обыкновенно в возрасте 13-14 лет, после чего, проживая при ямуне улясутайского цзянцзюня, они изучают здесь монгольский язык и письменность; учатся также языку маньчжурскому, но говорить на нем считается необязательным» [13, с. 310, 363].
Изучая многочисленную переписку чиновников, мы можем сделать определенные выводы о получении светского образования в тувинских хошунах. Известно, что в Туве специальные училища для подготовки писарей не создавались, но при отдельных управлениях и канцеляриях способные дети чиновников могли обучаться у писарей монгольскому письму, получавших за это отдельное жалование. В предписаниях амбын-нойона правителям хошунов имелись специальные указания о подготовке именно молодежи, способной и ответственной, для передачи им канцелярских дел управления. Каждый хошун был обязан ежегодно посылать одного чалана и трех писцов в канцелярию амбын-нойона, для несения ими служебных обязанностей.Но иногда в связи с недостатком писарей, управление могло командировать только одного, что можно прочитать из отношения угерда Хемчикского Даа хошуна Сарая: «Хотя по обычаю нужно отправить одного чангы и трех писарей, мы можем отправить только одного писаря в связи с тем, что у нас в хошуне очень мало писарей» [3].
На рубеже XIX-XX вв. духовное образование становится важнейшей составляющей традиционной тувинской культуры, благодаря которой происходит значительный рост образованной части населения, о чем свидетельствует появление
монголоязычных летописей. Первые исторические произведения были созданы еще во второй половине XIX в., авторами которых предположительно были представители чиновничества, поскольку им были доступны делопроизводственные документы. Например, амбын-нойон Олзей-Очур (годы правления 1866-1899) явился автором двух исторических сочинений [15, с. 165-173], источниками которых послужили делопроизводственные документы улясутайского цзянцзюня.
О возросшем уровне культурных запросов управленческих кадров Тувы говорило и то, что появляется потребность в регулярном чтении печатной периодики. В начале ХХ в. амбын-нойон выписывал и раз в месяц получал монгольские газеты «Монголын Сонин бичиг» (Монгольская газета), «Нийслэл хурээний Сонин бичиг» (Ургинская столичная газета)[4, с. 113].
В заключение необходимо отметить, что в Туве в начале XX столетия происходил процесс формирования системы подготовки грамотных чиновников высшего и среднего ранга, однако основная масса населения Тувы получала не светское, а духовное образование. Но были случаи, когда молодые люди, получившие духовное образование,
назначались на службу в управление, но это считалось скорее исключением, чем нормой.
Литература:
1. Адрианов А.В. Очерки Минусинского края. -Томск: Паровая типо-литография П.И. Макушина, 1904. - 67 с.
2. Балдаев Р.Л. Народное образование в МНР. -М.: Наука, 1971. - 183 с.
3. Г осударственный архив Республики Тыва. Ф. 115. Оп. 1. Д. 127. Л. 22.
4. Кан В.С.Социально-исторические условия правления и функционирования периодической печати на монгольском языке в Туве (1925-1930) // Музей в XXI в.: проблемы и перспективы. Материалы научно-практической конференции. - Ч.1. - Кызыл, 2005. - 180с.
5. Каррутерс Д. Неведомая Монголия.
Урянхайский край. - Петроград, 1914.- Т.1. - 272 с.
6. Липовцев С.В. Уложение Китайской палаты внешних сношений (пер. с маньчжур.).- Т.1. - СПб, 1828.
7. Минцлова К.Д. Далекий край. Путешествие по Урянхайской земле. - Петроград: Всходы, 1915. -104 с.
8. Минцлов С.Р. Секретное поручение
(путешествие в Урянхай). - Рига: Сиб. кн. изд-во, 1915. - 276 с.
9. Монгуш В.Ч. Народное образование в Туве первой половины XX века: к историографии вопроса.
// Вестник Чувашского государственного педагогического университет им. И.Я.Яковлева. - № 4(84). - Чебоксары: Изд-во ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я. Яковлева», 2014. - С. 114-121.
10. Монгуш М.В. К вопросу о восстановлении Верхнечаданского хурэ / Отв. ред. К.А. Бичелдей, Б.И. Татаринцев, С.М. Биче-оол. - М.: Издат. РУДН, 2001.
- 332 с.
11. Монгуш М.В. Ламаизм в семейной жизни
тувинцев // Культура тувинцев: традиция и
современность. - Кызыл: Тув. Книжное изд-во, 1988. -151 с.
12. Монгуш М.В. История буддизма в Туве. -Новосибирск: Наука, 2001. - 200 с.
13. ПозднеевА.М. Монголия и монголы. - СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1896. -528 с.
14. Родевич В. Урянхайский край и его обитатели. - Спб.: ИРГО, 1912. - 188 с.
15. Самдан А.А. Тувинские летописи как исторический источник // Гуманитарные исследования в Туве / Отв. ред. К.А. .Бичелдей, Б.И. Татаринцев, С.М. Биче-оол. - М.: Изд-во РУДН, 2001.
- 332 с.
16. Ховалыг С.С. Монгуш Буян-Бадыргы (18941932): личность в истории //Вестник Евразии. -№2(36) / гл. ред. С.А. Панарин. - М., 2007. - С. 42-72.
17. Ховалыг С.С. Историография чиновничества
Тувы во второй половине XIX - начале XX вв. // Вестник Чувашского государственного
педагогического университет им. И.Я. Яковлева. - №
2(82). - Чебоксары: Изд-во ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я. Яковлева», 2014. - С. 69-73.
18. Хомушку О.М. Религия в истории культуры тувинцев. - М.: Изд-во РАН Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 1998. - С. 49-54. - 177с.
Сведения об авторах:
Ховалыг Салимаа Сергеевна (г. Кызыл, Россия), кандидат исторических наук, доцент кафедры документоведения и архивоведения, ФГБОУ ВПО «Тувинский государственный университет», email: [email protected]
Монгуш Виктория Чарызоловна (г. Кызыл, Россия), кандидат исторических наук, доцент кафедры документоведения и архивоведения, ФГБОУ ВПО «Тувинский государственный университет».
Data about the authors:
S. Khovalyg (Kyzyl, Russia), candidate of historical sciences, associate professor at Department of Records Management and Archival Science, Tuvan State University, e-mail: [email protected]
V. Mongush (Kyzyl, Russia), candidate of historical sciences, associate professor at Department of Records Management and Archival Science, Tuvan State University.
