CC BY
323
УДК: 130.2 ББК: (Ю)87.3(2)6
СИМВОЛ И МИФ В ФИЛОСОФИИ А.Ф. ЛОСЕВА: ПОЭТИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
I Джорджия Римонди
Аннотация. В статье анализ ключевых понятий лосевской эстетики ведется на основе некоторых лермонтовских стихотворений, приведенных в разных трудах самим Лосевым, в силу особенной выразительности их поэтических образов. Особое внимание в статье уделяется рассмотрению категорий символа и мифа, которые пронизывают все лосевское творчество и являются заключительными этапами его диалектической системы. Главное различие в способах выражения метафоры, как символа первой степени и символа в строгом смысле слова, обнаруживается в разном их отношении со смысловой предметностью: в отличие от метафоры, символ ссылает на объект, отличающийся от того, который непосредственно представлен образом. Таким образом, раскрывается вопрос о значении литературно-художественного образа как формы познания, подчеркивая роль символа как особой познавательной функции. Определение понятия мифа у Лосева, специфика которого заключается в его отрешенности и не-поэтичности, приводится посредством образа лермонтовского Демона.
Ключевые слова: А.Ф. Лосев, символ как познавательная функция, миф, метафорическая образность, художественное выражение, мифическая отрешенность, лермонтовский Демон.
417
SYMBOL AND MYTH IN A.F. LOSEV'S PHILOSOPHY: LERMONTOV'S POETIC IMAGES
I Giorgia Rimondi
Abstract. The article analyzes the key concepts in Losev's aesthetics on the basis of some of Lermontov's poems, as presented in various writings by Losev himself, due to the peculiar expressivity of the poet's imagery. Particular attention is paid to the consideration of categories of symbol and myth, which permeate all of Losev's writings and constitute the final stages of his dialectics. The main difference between metaphorical expression, as a sym-
bol of first degree, and symbol in a narrower sense, lies in their different relation to objectivity: unlike metaphor, the symbol refers to an object other than the one that is directly given. This raises the question of the meaning of literary and artistic images as forms of knowledge, thus emphasizing the role of the symbol as a relevant cognitive function. The definition of myth, which peculiarity lies in detachment and non-poeticness, is explained by means of the image of Lermontov's Demon.
Keywords: A.F. Losev, symbol as a cognitive function, myth, metaphorical imagery, artistic expression, mythical detachment, Lermontov's Demon.
Настоящая работа рассматривает эстетические концепции метафоры, символа и мифа в философии Алексея Федоровича Лосева, ссылаясь на некоторые стихи М.Ю. Лермонтова, которые сам Лосев представляет в качестве примеров этих понятий. Однако это является сложной операцией, прежде всего потому, что Лосев не занимался специально Лермонтовым — ссылки на его стихи являются краткими и разбросанными по разным сочинениям, и, во-вторых, потому, что символ является ключевым понятием лосевской философии, чье полное определение и обсуждение потребовало бы большего углубления.
Однако в рамках дискурса о поэзии можно иллюстрировать основные лосевские понятия, ссылаясь на некоторые лермонтовские стихи. Выбор Лермонтова мотивируется тем, что выразительная сила его поэтических образов раскрывает уникальную сферу, то есть сферу мифа. Это особенно верно как будет видно дальше, в случае поэмы Демон.
На протяжении всей своей философской деятельности, Алексей Лосев всегда интересовался эстетикой1. В частности, во время работы в московской ГАХНе2, он включился в дискуссии тех лет о художественной форме, сосредоточив внимание на понятиях символа и мифа.
В Диалектике художественной формы (1927) философ представляет диалектическую структуру, определенную как тетрактиду, образованную моментами тезиса, антитезиса, синтеза и факта, что находит свое завершение в четвертом и последнем моменте (так называемом «факте»), понимаемом как реализация эйдоса в выражении. Отсюда и следует, что выражение у Лосева занимает особое место. Выражение настроено диалектически и состоит из тезиса (соответствующего сущности), антитезиса (отличного от сущности) и синтеза (сущности, которая «становится в инобытии», или, другими словами, мысль, выраженная алогическими средствами, то есть символ). Из этого
1 Среди наиболее известных книг Лосева, посвященных вопросам эстетики, следует отметить следующие труды: Диалектика художественной формы (1927), Диалектика мифа (1930), Проблема символа и реалистическое искусство (1976).
2 Алексей Федорович Лосев работал в Философской Секции ГАХНа в качестве члена Комиссии по философии искусств и по изучению эстетических теорий, которой он является вице-президентом с 1924 г. [ем.: 1, с. 141-142].
определения выражения как результата воплощенности эйдоса в сфере инобытия3, становится ясно, что художественная форма играет ключевую роль, как понимание предмета в сознании.
Искусство, таким образом, показывает эйдетическую основу, так как это всегда отражается в балансе между образом и тезисом: «художественное выражение, или форма, есть то выражение, которое выражает данную предметность целиком и в абсолютной адеквации, так что в выраженном не больше и не меньше смысла, чем в выражаемом» [3, с. 45].
Метафора, символ и миф являются основными категориями в искусстве, которые относятся к более широкой сфере символического, хотя и с разной интенсивностью.
По Лосеву, в самом деле, каждый художественный образ всегда имманентно символический: «Изъять символичность из художественного образа — это значит лишить его того самого предмета, образом которого он является, если угодно, то символ во всякой художественной образности тоже является предметом его конструирования и тоже есть его порождающая модель» [4, с. 118].
Метафора определяется Лосевым как символ первой степени, характеризующийся полной эквивалентностью идеи и образа. В ней нет никакой ссылки на внешнюю предметность, метафора — это самодовлеющее выра-
жение которое получается в результате сопоставления двух образов, принадлежащих двум семантическим областям, которые вместе составляют одно неразрывное целое, и значение которых находится внутри их самых.
Так, например, являются метафорами образы Лермонтова: «влачить цепь тяжелых дум» (Валерик) и «я эту страсть во тьме ночной вскормил слезами и тоской» (Мцыри). Подобные метафоры не относятся к иной предметности, как к той предметности, посредством которой непосредственно выражается изображение, которое, в свою очередь, является результатом взаимодействия и одновременного поддержания условий выражения. В этом смысле следует понимать метафору как специфический троп, способный создать образ. Однако данный образ вовсе не является той образностью, в котором есть ссылка на другой предмет: специфика метафорического образа состоит в эстетическом равенстве двух планов.
В книге Символ и реалистическое искусство (1976), посвященной анализу символа, метафоры, художественного образа и мифа, Лосев анализирует символ с точки зрения его структуры и значения. В отличие от метафоры, символ не имеет смысла в себе, он представляется как «арена встречи известных конструкций сознания с тем или другим возможным предметом этого сознания» [там же, с. 14].
419
3 Под «инобытийностью» Лосев не имеет в виду конкретный, а прежде всего концептуальный материал: «в символе мы находим инобытийный материал, подчиняющийся в своей организации эйдосу. Символ - не эйдос, но воплощенность эйдоса в инобытии, и притом не обязательно в реальном и фактическом инобытии. Символ в собственном смысле слова есть именно не реальный переход в инобытие, но смысловая же вобранность инобытия в эйдос. Эйдос, оставаясь столь же чисто эйдетическим, вбирает в себя инобытие как материал, перестраивается, заново создается; и уже оказывается в нем внутреннее и внешнее, хотя и даны они оба - в своем полном самотождестве» [2, с. 698-699].
ВЕК
420
Таким образом, в стихотворении Когда волнуется желтеющая нива... малиновая слива и ландыш, кивающий головой, не являются сами по себе самостоятельной образностью, а посредством этих образов поэт намекает на исчезновение тревоги в его душе.
Здесь подчеркивается характер символа как функция реальности, в которой есть ссылка на неизвестный объект сознания, отличающийся от того, что на самом деле представлено. Особенность символа лежит именно в загадочности, которая таким образом отличает его от простого знака. Этот процесс определяется Лосевым как акт семантического творчества, обработка и понимание объекта в сознании реципиента: «К сущности символа относится то, что никогда не является прямой данностью вещи или действительности, но ее заданностью, не самой вещью или действительностью как порождением, но ее предположением, ее полаганием» [там же, с. 9].
В то же время символ имеет и объективную основу, с внутренним принципом конструирования, понимаемым как обобщение, являющееся его организационной моделью: «Если символ точно не указывает на то, чего именно символом он является, в этом случае он вовсе не есть символ» [там же, с. 126]. Становится ясно, что Лосев понимает символ как ядро смыслов, которые выходят за его пределы.
Лосев приводит пример из лермонтовского стихотворения Чаша жизни, в котором строки «мы пьем из чаши бытия с закрытыми глазами» соответствуют «инстинктивному стремлению к жизни», выраженому
словами «пить», «закрытые глаза», «бытие». В то же время, такие термины, если принимать их отдельно, привносят новый смысл тому, что стихотворение хочет передать, особенно если принять во внимание последние строки, которые показывают, что чаша пуста и полна только
мечтами: [...]
Тогда мы видим, что пуста Была златая чаша, Что в ней напиток был — мечта, И что она — не наша!
[5, с. 206].
Кроме того, в отличие от метафоры, в которой тезис и образ вполне равноценны, символ — аниконичен. Например, в И скучно и грустно... отсутствие оригинальных образов является выбором поэта, который находит свои причины в выделении понятий, а не просто образов; в Пленном рыцаре тюрьма и другие предметы не являются только картиной, а символами, которые выражают сверх-метафо-ристическую идеальность в рамках которой тезис и образ вместе создают совсем новое значение.
То же самое касается изображения лермонтовской природы; образы кавказских ландшафтов в Тучах и Мцыри не суть просто картины, а «внутренняя обработка и совершенное понимание», о чем свидетельствуют исповедь героя Мцыри и смысл его побега из монастыря.
Для того, чтобы подчеркнуть разницу между символом первого и второго уровня, Лосев сравнивает два изображения неба у Лермонтова: восход солнца над горами в повести Герой нашего времени и облака в стихотворении Тучи.
Роскошное описание утра в горах мы находим, например, у Лермонтова („Герой нашего времени", „Княжна Мэри") [...]. Но это утро в горах как раз дано у Лермонтова вполне самостоятельно и рассчитано на самостоятельное впечатление, чего нельзя сказать, например, хотя бы о его стихотворении „Тучки небесные, вечные странники". Последнее стихотворение, в нашем смысле, уже не есть развертывание символа первой степени. Здесь - самый настоящий символ второй степени, то есть символ в настоящем смысле слова, поскольку эти „тучки небесные" берутся здесь не сами по себе, но являются символом одинокого странствования поэта [там же, с. 120].
Если метафора обладает выразительной силой, то герменевтическая функция остается прерогативой символа.
В дополнение к уровню символа, у Лосева особое место занимает миф4, который включает в себе символ, так как миф является заключительным этапом его выражения, в качестве воплощения эйдоса. Разрыв между символом и мифом заключается в виде этой воплощенно-сти. В то время как символ имеет относительный характер, так как отношение между тезисом и образом дается на уровне мысли, а не конкретно, миф соответствует максимальной выразительности и, следовательно, реализуется в полной мере как гипостазирование символа; он требует, другими словами,
категории интеллигенции5. По этой причине, миф выходит за рамки чистого искусства, определяется у Лосева как «не-поэтичность», поскольку не зависит от поэтического выражения. Говоря о мифе, Лосев пишет: «[...] уже не есть эйдос, он — и бытие. Он также и не "возможность" только и принцип, но и действительность, осуществленность» [6, с. 483].
На самом деле фундаментальным в концепции мифа является наличие картины и интерпретации мира; миф возникает, когда мировоззрение не остается на чисто теоретическом, абстрактном уровне, но создает новые отношения с реальностью. Как отмечает В.Ф. Асмус, «идея, мысль представляет в глазах Лермонтова ценность не сама по себе, но как форма и основание изменяющего человека и жизнь действия» [7, с. 83].
Лосев приносит ясный пример того, что можно понимать как миф в Демоне; здесь важно отождествление поэта с его героем:
[...] Лермонтов в своей поэме "Демон" занял позицию человека, 421 буквально-верующего в буквальное существование всех отвлеченных признаков, которыми отличается понятие злого духа; и вот эта буквальность и сделала лермонтовского Демона именно мифом, а не просто метафорой, и притом мифом, конечно, не в наивном фольклорном смысле, но мифом художественно обработанным в условиях интенсивного использования приемов символизма [8, с. 10].
4 Под «мифом» Лосев понимает эквивалентность материального и идеального: миф - становление идей как процесс воплощенности, внешним проявлением которого является символ.
5 Под «интеллигенцией» Лосев понимает самосознание, «одушевленное» выражение, которое направлено на себя [см.: 3, с. 32].
ВЕК
422
Лермонтовский Демон является мифом, поскольку он представлен не просто как художественный образ, изображение злой души, что можно было бы определить как типизацию или метафоризацию, но являет собой дисгармоничное отношение между человеческим "Я" и миром, земным и небесным, идеальным и реальным, выражающимся в трагической личности Демона. Через последнего поэт передает свое воззрение на жизнь и размышляет о месте личности в мире.
Главной особенностью мифа поэтому является его отрешенность от общего понимания вещей. Миф переворачивает традиционную смысловую систему, связь между идеей и вещью воспринимается мифическим сознанием как реальная, поэтому миф должен быть интерпретированным конкретно, буквально, как «буквальная реальность» [9, с. 101].
Также не случайно, что мифология Лермонтова тесно связана с его личной биографией, которая находит отклик в его поэтическом творчестве, о чем свидетельствует поэма Мой демон:
И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня И ум мой озарять он станет Лучом чудесного огня; Покажет образ совершенства И вдруг отнимет навсегда И дав предчувствия блаженства, Не даст мне счастья никогда
[10, с. 75].
На самом деле, в мифе наблюдается примат чувства и лиризма, которые характеризуют мифическое сознание и позволяют интуитивное расширение горизонта понимания
реальности. В частности, в лиризме дается преодоление, на уровне мысли, противоположности между субъектом и объектом, которое приводит к синтезу конкретного и осуществленного символа.
Понятно, поэтому, что символ и миф берутся здесь как категории сознания, позволяющие доступ к реальности, равно как и понятие, и все же, в силу их выразительной и образной основы, являются одной из форм интуитивного понимания. Символизм не ограничивается простой эстетической функцией, но является ссылкой на сверх-художест-венной реальности: символ не является пассивным или пустым отражением, а несет в себе энергию самой реальности. Миф как развернутый знак, как дальнейшее развитие и реализация символа, представляет ту же реальность, как она переживается в мифическом сознании, как синтез идеального и реального. По этой причине Лосев обнаруживает в художественном горизонте лермонтовского Демона ту же мифопоэтиче-скую область, которая уже присутствовала в размышлении Вячеслава Иванова:
Когда непосредственное художественное проникновение обращает символику художества в новое объяснение мира, мы называем художника мифотворцем, а его деятельность - мифотворческой. Отличие мифа, возвещенного художником, от рассказанной им сказки - в том, что с собственной сказкой он может быть и не согласен, тогда как миф есть его свидетельство о том, что именно так, а не иначе сочетались в нём все его переживания, все опыты и познания его жизни; отни-
мите у него его миф, - и мир закроется для него, станет ему непонятен [11, с. 153].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алешин, А.И. Русская философия. Малый энциклопедический словарь [Текст] / А.И. Алешин. - М.: Наука, 1995. - 624 с.
2. Лосев, А.Ф. Философия имени (1927) [Текст] / А.Ф. Лосев // Бытие - Имя - Космос / Сост. А.А. Тахо-Годи. - М.: Мысль; Рос. открытый ун-т, 1993. - С. 613-801.
3. Лосев, А.Ф. Диалектика художественной формы (1927) [Текст] / А.Ф. Лосев // Форма - Стиль - Выражение. - М.: Мысль, 1995. - С. 6-296.
4. Лосев, А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство [Текст] / А.Ф. Лосев. - М.: Искусство, 1976. - 367 с.
5. Лермонтов, М.Ю. Соч.: в 6 т. [Текст] / Ю.М. Лермонтов. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - Т. 1. Стихотворения, 18281831. - 452 с.
6. Лосев, А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии [Текст] / А.Ф. Лосев. -М.: Мысль, 1993. - 960 с.
7. Асмус, В.Ф. Круг идей Лермонтова [Текст] / В.Ф. Асмус // М.Ю. Лермонтов: Литературное наследство. - М.: Изд-во АН СССР, 1941. - T. 43-44, кн. 1. - С. 83-128.
8. Лосев, А.Ф. Символ и художественное творчество [Текст] / А.Ф. Лосев. - М.: Известия СССР, Отделение литературы и языка, 1971. - T. XXX, № 1. - С. 3-13.
9. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа [Текст] / А.Ф. Лосев. - СПб: Азбука, 2014. - 320 с.
10. Логиновская, Е.В. Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон» [Текст] / Е.В. Логиновская. - М.: Художественная литература, 1977. - 116 с.
11. Иванов, Вяч.И. Чурлянис и проблема синтеза искусств [Текст] / Вяч.И. Иванов // Собрание сочинений: в 4 т. - Брюссель, 1979. - Т. 3. - С. 147-171.
REFERENCES
1. Aleshin A.I., Russkayafilosofiya. Malyi entsik-lopedicheskii slovar, Moscow, 1995, 624 p. (in Russian)
2. Asmus V.F. Krug idei Lermontova, M.Yu. Lermontov: Literaturnoe nasledstvo, Moscow, 1941, T. 43-44, kn. 1, pp. 83-128. (in Russian)
3. Ivanov Vyach.I., Churlyanis i problema sin-teza iskusstv, Vyach. I. Ivanov, Sobr. soch.: v 4 t., Bryussel, 1979, T. 3, pp. 147-171. (in Russian)
4. Lermontov M.Yu., Soch.: v 6 t., Moscow, Leningrad, 1954, T. 1. Stikhotvoreniya, 1828-1831, 452 p. (in Russian)
5. Loginovskaya E.V., Poema M.Yu. Lermontova „Demon", Moscow, 1977, 116 p. (in Russian)
6. Losev A.F., Dialektika khudozhestvennoi formy (1927), Forma - Stil - Vyrazhenie, Moscow, 1995, pp. 6-296. (in Russian)
7. Losev A.F., Dialektika mifa, St-Petersburg, 2014, 320 p. (in Russian)
8. Losev A.F., Filosofiya imeni (1927), Bytie -Imya - Kosmos, Moscow, 1993, pp. 613-801. (in Russian)
9. Losev A.F., Ocherki antichnogo simvolizma 423 i mifologii, Moscow, 1993, 960 p. (in Russian)
10. Losev A.F., Problema simvola i realistiches-koe iskusstvo, Moscow, 1976, 367 p. (in Russian)
11. Losev A.F., Simvol i khudozhestvennoe tvorchestvo, Moscow, 1971, T. XXX, No. 1, pp. 3-13. (in Russian)
Джорджия Римонди, аспирантка, Пармский Университет, Италия, giorgia.rimondi@gmail.com Giorgia Rimondi, Post-Graduate Student, University of Parma, Italy, giorgia.rimondi@gmail.com
