CC BY
470
С.Г. Лузянин
ШОС, КИТАЙСКИЙ ПРОЕКТ «ШЕЛКОВОГО ПУТИ» И ЕВРАЗИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СОЮЗ: ВАРИАНТЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ/СОПРЯЖЕНИЯ В ЕВРАЗИИ*
Аннотация. В статье представлен многоплановый анализ окружающей международной среды, предпосылок, возможных направлений, трудностей и перспектив взаимодействия/сопряжения трех интеграционных проектов: китайского «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), инициированного Россией Евразийского экономического союза (ЕАЭС), а также ШОС.
Ключевые слова: Россия, Китай, «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), Евразийский экономический союз (ЕАЭС), ШОС, безопасность, экономика, сотрудничество, сопряжение, стратегическое партнерство, Северо-Восточная Азия, интеграция.
Введение
Изучение процессов сопряжения китайского Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), а так же возможностей их взаимодействия с Шанхай-
* Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ № 16-07-00024 «Поглощение, сопряжение или конфликт? ШОС, китайский проект "Шелкового пути" и Евразийский экономический союз: варианты взаимодействия в Евразии».
ской организацией сотрудничества (ШОС) достаточно быстро активизируется на российском, китайском и центрально-азиатском экспертном пространстве. Ежегодно выходят десятки различных экс-пертно-аналитических материалов, но большая их часть написана с «китайских позиций», то есть начальный посыл большинства работ — это несомненность успеха китайского мегапроекта и выгод, которые получат контрагенты — страны, вошедшие в системный контакт в рамках сопряжения (дуй цзе).
Очевидно, что сам по себе контакт (сопряжение) носит многоплановый и комплексный характер, затрагивающий не только транспортную сферу, но и другие экономические кластеры вовлеченных государств. Он может потребовать корректировки ряда международно-региональных положений внешней политики КНР, РФ, стран Центральной Азии и Белоруссии. В связи с этим просматривается ряд предварительных общих замечаний по теоретической и практической части проблематики сопряжения.
«Внутренние» вызовы процесса сопряжения. Возможности и проблемы их купирования
Во-первых, это характер постановки вопроса в экспертной литературе. Известно, что пока сам процесс сопряжения на примере ЕАЭС, ЭПШП и ШОС и других «стыков» представлен в работах достаточно схематично. И сценариев, в которых анализируются отрицательные стороны сопряжения — поглощение сильными предприятиями слабых, разорение местной промышленности и др., также немного. Отдельные российские эксперты (А.Г. Ларин, И.Е. Денисов) пытаются осветить некоторые проблемные грани российско-китайского или китайско — центрально-азиатского «сопряжения». Но целостной картины еще не сложилось. Тем более не сложилась и прогнозно-сценарная часть (в частности, в России), в которой были бы четко прописаны рекомендации «поведения», то есть, что и как делать, дабы избежать поглощения и разорения слабых сегментов российской промышленности. Отсутствуют пока и рекомендации по выстраиванию оптимальной логистики и направлений транс-
портных «коридоров», соответствующих российским транзитным и иным транспортным интересам. Процесс строительства новых и модернизации старых «коридоров» идет в основном в рамках китайской стратегии освоения Евразии, мало учитывающей российские интересы.
В России (ее экспертном сообществе) пока отсутствует понимание характера и направленности «внутренних» механизмов такого сопряжения и возможных внешних вызовов и угроз для подобного проекта. А это и вызовы исламского фундаментализма (Исламское Государство), и гипотетические варианты экономического поглощения Китаем части Евразии, а также возможные конфликты интересов ключевых акторов (РФ, КНР, Индия, Пакистан, Афганистан, Казахстан и др.) в ходе реализации предполагаемого сопряжения.
Возможно, для начала необходима детальная структуризация/ классификация потенциальных вызовов и угроз, включая анализ секторальных (транспортных, инфраструктурных, инвестиционных, гуманитарных и др.) вызовов, а также экспертное обоснование сроков их проявления. Поскольку китайский проект «Один пояс, один путь» и его евразийская часть «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП) не является институализированной структурой, а скорее процессом экономической рекогносцировки, те или иные угрозы будут носить, скорее всего, разновременный характер. В этой связи необходима разработка «временной карты» формирования и проявления тех или иных угроз. Скорее всего, в настоящее время первоочередной проблемой и одновременно задачей станет инфраструктурная сфера реализации железнодорожных проектов в Евразии, инициированных Китаем в рамках ЭПШП.
Транспортная логистика Пояса и проблемы сопряжения
Во-вторых, это специфика реализации Китаем «первой очереди» ЭПШП — транспортных проектов. Если структурировать основные маршруты ЭПШП, то можно выделить, как минимум, 6 «коридо-
ров»: 1) упоминаемый выше высокоскоростной железнодорожный
коридор «Пекин—Москва»; 2) связка «Китай—Монголия—Россия»;
3) «Китай—Центральная Азия—Западная Азия»; 4) «Китай—Индокитайский полуостров»; 5) «Китай—Пакистан»; 6) «Бангладеш—Китай—Индия—Мьянма».
Хотя в среде российских и китайских ученых рассматриваются и иные маршрутные «расклады»1, в целом логистика и общая направленность представленных маршрутов в принципе совпадают. Причем данная сеть в КНР получила уже некую концептуализацию: «дунвэнь — бэйцян — нанься — сицзинь»: «стабилизироваться на востоке — укрепляться на севере — спускаться на юге — продвигаться на западе».
Пока эта формула не является официальной доктриной и ее, скорее, можно интерпретировать как долговременную стратагему транспортного выхода за пределы Поднебесной, активно реализуемую председателем Си Цзиньпином2.
Очевидно, что для России актуальной представляется фраза «укрепляться на севере», что означает, скорее всего, желание Пекина постепенно и надолго закрепить в РФ (на «севере») транспортно-ло-гистические центры, инвестировать капиталы в инфраструктурные проекты. Это отвечает и российским интересам3.
Транспортное поле России, Китая и региона ЦА в 2016 г. будет, скорее всего, развиваться более интенсивно в связи с появлением нового мощного китайского финансово-политического ресурса (Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и др.). Хотя здесь возможны технологические и маршрутные «нестыковки» — от ширины планируемой китайской колеи до географии маршрутов, большинство которых пойдут либо полностью минуя Россию, либо проходя лишь через половину ее территории (например, при модернизации железной дороги «Москва—Пекин» через Казахстан).
Речь, конечно, не может идти об объявлении со стороны Москвы какой-либо «транспортной войны» Пекину или попыток создать некую альтернативу в виде «Русского Шелкового пути». Это невозможно ни по политическим, ни по финансово-техническим причинам. Китай предоставил соседним государствам, включая РФ, доста-
точно большой набор (от 6 до 8) транспортных «коридоров», из которых практически каждый может выбрать себе достаточно выгодный и приемлемый вариант.
Международное региональное сотрудничество в контексте сопряжения
Третья методологическая проблема, лежащая в основе изучения вопросов сопряжения, связана с эффективностью/неэффективностью новой международной регионализации в Евразии, выделением перспективной зоны этой регионализации — ЭПШП + ЕАЭС + ШОС. Выдвинутая китайским руководством концепция «Экономического пояса Шелкового пути» свидетельствует о серьезном обновлении региональной и глобальной политики КНР4. Несмотря на потенциальные вызовы, попытка сближения трех соседних проектов — ЕАЭС, ШОС и ЭПШП — говорит о перспективе формирования долгосрочной интеграционной евразийской политики ШОС.
При этом просматривается сценарий создания структуры взаимодействия, в которой ШОС играла бы связующую роль между ЭПШП и ЕАЭС. Подобный подход позволяет значительно снизить возможности экономического доминирования Китая и сохранить традиционные позиции России в Центральной Азии без ущерба для евразийской интеграции как таковой.
Сохранение российского интереса и ресурса в ШОС происходит в достаточно непростых условиях, обусловленных расширением числа постоянных членов Организации за счет вхождения в нее Индии и Пакистана. Важным для Шанхайской группы является решение Совета глав правительств ШОС (декабрь 2015 г.) начать подготовку к созданию Зоны свободной торговли Организации и формированию Нового экономического пространства (НЭП).
Возможно, что в Ташкенте на юбилейном в связи с 15-летием ШОС саммите Организации (июнь 2016 г.) будут приняты стратегические прорывные решения, имеющие положительное значение не только для Китая, но и для экономического развития всех стран-участниц ШОС и затрагивающие вопросы сопряжения трех больших проектов.
Внешние террористические вызовы и китайский «ответ»
Четвертый элемент взаимодействия связан с уровнем и характером российско-китайских отношений и возможностью влияния (политического, экономического) Москвы и Пекина на процесс сопряжения и на отражение внешних угроз. Специфика российско-китайского и центрально-азиатского «сопряжения» обусловлена и рядом экономико-географических условий. Например, провинциям верхнего и среднего течения Янцзы рекомендуется сотрудничать с их партнерами в Поволжье. В целом же внутренние районы КНР ориентируются на сотрудничество с центральной, южной и западной частями Азии, а роль «окна и авангарда» на западном сухопутном направлении («поясе») отводится Синьцзян-Уйгурскому автономному району (СУАР).
Однако на сегодняшний день китайских ресурсов явно недостаточно, чтобы полностью нейтрализовать потенциальные вызовы и угрозы международного терроризма, особенно с учетом проникновения боевиков ИГИЛ в Афганистан и в потенциальные зоны прохождения Пути.
Долгосрочность действующих и осуществление перспективных проектов Пояса и Пути находится в прямой зависимости от их безопасности. В Китае практически нет открытых работ, в которых бы говорилось о том, каким способом КНР планирует нейтрализовать риски и угрозы для Пояса и Пути. Причем, если сами риски китайская экспертиза оценивает вполне адекватно, то способы управления ими пока представлены в полуфантастическом ключе. Выглядит это примерно так: поскольку концепция Шелкового пути основана на равноправии, уважении интересов и стремлении к всеобщему выигрышу и отвергает мышление холодной войны, то это неизбежно приведет к возникновению новых правил и стандартов. Механизм конфронтации и конкуренции сменится механизмом долгосрочного сотрудничества, считают китайские аналитики. Конечно, такой упрощенный взгляд очень далек от действительности.
С другой стороны, в начале 2016 г. в Китае был принят новый «Закон о безопасности», который позволяет китайским вооруженным силам действовать за пределами Поднебесной. Очевидно, что
активизация ИГИЛ, особенно в зоне будущих и нынешних субпроектов ЭПШП, подтолкнула китайское руководство к расширению силового, внешнего потенциала по нейтрализации «трех зол».
Примечания
1 Лузянин С.Г., Сазонов С.Л. Экономический пояс Шелкового пути: модель 2015 года // Обозреватель-Observer. 2015. № 5 (304). С. 40—43.
2 URL: http://ru.valdaiclub.eom/a/highlights/rossiya-kitay-asimmetriya-ili-garm onizatsiya/
3 Лузянин С.Г., Сазонов С.Л. Указ. соч. С. 42—43.
4 См.: Сафронова Е.И. Новые моменты в экономической дипломатии Китая в Северо-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе и региональная безопасность // Проблемы обеспечения безопасности в Северо-Восточной Азии: региональные измерения и российско-китайское сотрудничество. М.: ИДВ РАН, 2015. С. 73—87.
