CC BY
28
г «ад ъ
ШКУРНЫЙ
ВЕРА КОЛЕРОВА
ИНТЕРЕС
как «менеджеры дичи» и любители лесов пытаются зарабатывать на коммерческой охоте.
Охота — занятие литературное. «Я коренной москвич, но с детства все каникулы, праздники и каждый свободный день проводил в деревне, к которой прирос душой. Еще в юности, пацанами, мы смотрели, как мимо над рекой тянутся весенние утки, как высоко в небе пролетают гуси, и в нас просыпалось дикое желание добыть их любой ценой», — пишет один из участников крупнейшего форума для охотников, по-пришвински красноречивый. Желание, скорее всего, тогда не было реализовано: как говорят бывалые охотники, дикий гусь на пролёте в центральной части России остаётся для множества охотников только мечтой — охота на него требует опыта, изощрённых умений.
Мотивация охотников не исчерпывается глубинными зовами преследовать добычу. Это и добыча мяса для еды и шкур пушного зверя, и стремление весело провести время с друзьями на природе, и погоня за трофеями. На удовлетворении потребностей охотников (их число, по официальным данным, не так уж велико — 2,2 млн человек; в США любительской охотой занимаются 14 млн человек) строится немало бизнесов: от изготовления манков и чучел и разведения подсадных уток, похожих на дикую крякву, до организации спортивной и любительской охоты.
Охотугодья в начале 2000-х годов были общественными, принадлежали обществам охотников и рыболовов и государственным структурам. Вскоре появилась возможность выигрывать охотугодья на безденежных аукционах — под обещания инвестировать в содержание охотхозяйства. А в 2010 году вступил в действие закон об охоте, согласно которому охотугодья стали разыгрываться на открытых аукционах за деньги. Лакомые куски быстро начали расходиться «по рукам». По данным Минприроды (доклад замминистра Ивана Валентика), площадь угодий общественных организаций составляет 276 млн га, коммерческих — 477 млн га. Минимум 20% охотугодий в регионе по законодательству должны быть общедоступными.
К деятельности многих частных охотхозяйств есть вопросы у охотничьей общественности. Немалая их часть на самом деле не оказывает услуги охотникам, работая на нужды хозяев и их окружения, говорит Александр Блюм, главный редактор журнала «Охота и охотничье хозяйство». Известный зоолог и доктор биологических наук Алексей Данилкин называет нынешнее охотничье хозяйство в России «феодальным». По его мнению, лучшие охотугодья сконцентрированы в руках крупных чиновников и бизнесменов, охотников за трофеями. Всеобщее помешательство на трофеях приводит к «повсеместному уничтожению элитных зверей с самыми мощными рогами, клыками и черепами», пишет Данилкин.
Цены частных охотхозяйств участники охотничьего сообщества называют «неоправданными», «непомерными». Альтернатива для рядовых охотников — охотиться в угодьях общего пользования. Но охотоведы говорят об их опустошённости: может статься, что охотник будет бродить по лесам сутками и встретит разве что мёртвые туши зверей.
Управляющий небольшого охотхозяйства в Тверской области (11 тысяч гектаров в аренде) рассказывает, что
владелец держит это хозяйство потому, что сам любит охотиться здесь с друзьями. «С улицы» на охоту могут попасть только состоятельные клиенты. «Грубо говоря, в России индивидуальная охота — это хорошо, а всё, что дешёво, — это браконьерство. Многие охотники просто привыкли ездить бесплатно на охоту, через военные общества, ещё как-то договариваются, объединяются, чтобы заплатить не больше трёх тысяч с человека. Мы с такими не имеем дела», — говорит управляющий. У них индивидуальная охота стоит от 100 тысяч, в год
Цены частных охотхозяйств участники охотничьего сообщества называют «неоправданными», «непомерными». Альтернатива для рядовых охотников — охотиться в угодьях общего пользования. Но охотоведы говорят об их опустошённости: может статься, что охотник будет бродить по лесам сутками и встретит разве что мёртвые туши зверей.
охотник может потратить на свое хобби до 300 тысяч, побывав на охоте пару раз. К примеру, трофейный медведь больше 250 килограммов стоит 200 тысяч (плюс 10 тысяч за егерское обслуживание), лось с рогами от 6 отростков — 90 тысяч. И даже при таких ценах охотхо-зяйство не приносит прибыли, уверяет управляющий: крупного зверя мало, а если дашь рекламу, то браконьеры перебьют вообще всё подчистую. «Элитарные» охотхозяйства обустраивают охотничьи базы и гостиницы так, чтобы все было чин-чинарём: чучела и ветвистые рога на стенах, медвежья шкура у камина. А в лесу егеря носят ружья за охотниками.
кормильцы С ружьями
Но и для тех, кто далёк от крупных корпораций и олигархических кругов, охотничье хозяйство может стать и формой самозанятости, и бизнесом.
Охотхозяйство «Южный регион» (Ставропольский край, более 360 тыс. га) в 2011 году выиграло аукцион на право заключения охотхозяйственного соглашения, проводившийся министерством природных ресурсов и охраны окружающей среды Ставропольского края, обойдя немало конкурентов, как рассказывает Леонид Черниговский, владеющий угодьями вместе с отцом. За это право они заплатили в бюджет в 2011-2012 годах почти 3,5 млн рублей. До этого были обычными фермерами, держали базу стройматериалов, всю жизнь увлекались охотой. Черниговские возрождают забытые за годы
советской власти традиции охоты с русскими пегими гончими, русскими борзыми по «красному зверю» (на волка, шакала, лисицу). «Сейчас всё больше стреляют по зайчику, а раньше с гончими выгоняли волка из угодий и борзыми их брали, — говорит Леонид Черниговский. — А что зайчик? Просто ничтожный зверёк...».
Иван Муранов стал совладельцем и управляющим охотхозяйства «Зоомир» в Ярославской области (20 тысяч гектаров): вместе с партнёрами они арендовали угодья, как только это стало возможно. До этого он 10 лет проработал егерем на этих же землях и не видел уже для себя других занятий, кроме как связанных с охотой.
Что значит владеть охотугодьями? Это чем-то похоже на лесное фермерство. В любом случае сидеть без дела и только стрелять не получится. Охотники — та сила, которая может (и, пожалуй, кроме них на это не способен никто) как сохранить определённые популяции зверя и птицы, так и сократить их при необходимости (как в случае с волками и некоторыми другими хищниками). Охотоведы называют мудрую охотхозяйственную деятельность «менеджментом дичи». Они верят, что если эффективно использовать охотничьи ресурсы, то запасы дичи будут неистощимыми, и «урожай» будет расти год от года.
Зверьё постоянно требует заботы. Приходится делать солонцы (специальная соль-лизунец с минеральными добавками), подкармливать зверей долгими зимами (в средней полосе кабанам, к примеру, нужна подкормка с ноября и до апреля, по словам Ивана Муранова). Чтобы кабан мог нормально передвигаться по лесу зимой, дороги «накатывают» снегоходом: у него короткие ноги, вязнущие в сугробах. Мигрирующих лосей нужно «задерживать» в угодьях, «подваливая» осину, кору
Что значит владеть охотугодьями? Это чем-то похоже на лесное фермерство. Охотники - та сила, которая может (и, пожалуй, кроме них на это не способен никто) как сохранить определённые популяции зверя и птицы, так и сократить их при необходимости (как в случае с волками и некоторыми другими хищниками).
которой они грызут, и подпиливая, обновляя для них ивняк. Для кабанов, лосей, медведя, зайцев, паровой дичи засеваются овсом целые поля; чтобы подкормить оленей, сажают рапс.
Чтобы угодить глухарям и тетеревам, охотники обустраивают в глухих токах галечники — птице нужно безопасное место, чтобы поклевать мелкие камушки, ко-
торые им необходимы. Если они будут вылетать за этим на дороги, то всегда найдутся желающие «поохотиться по перу» прямо из машин. «Кто-то делает тетеревам ещё и порхалища, но это уже баловство, — говорит Иван Муранов. — Сами найдут, где крылья почистить».
А ведь ещё необходимо проводить лесомелиорацию, строить биотехнические сооружения, охранять угодья от браконьеров. Одна из целей — увеличивать поголовье дичи и птицы. К примеру, «Южный регион» закупал маточное поголовье северокавказского фазана, а приплод выпускал в свои угодья. Здесь также следят за тем, чтобы увеличивалась популяция зайцев и серой куропатки. «Южный регион» в 2012-2016 годах вложил в охотхозяйство почти 14 млн рублей. В прошлом году— почти 3,8 млн руб.
Даже в небольшом охотхозяйстве должно работать несколько егерей, здесь техника постоянно эксплуатируется в агрессивной среде: поездившие по бездорожью УАЗы ремонтируют чуть ли не каждые две недели; должен быть ветеринар, механик, охотовед, бухгалтер. При этом у большинства охотхозяйств платить достойные зарплаты не получается. «А можно ли спросить с егеря, который получает 10 тысяч рублей в месяц, качественную работу? — задается вопросом Иван Муранов. — Тем более не стоит ждать, что он полезет на рожон или вообще будет вмешиваться, встретившись со случаями браконьерства».
голод по ЗВЕРЮ
Основные объекты охоты — лоси, олени, птица, зайцы, медведи и лисы, болотная дичь — принадлежат государству. «Когда звери падают мёртвыми — тогда и происходит передача собственности к охотпользователю», — шутит Муранов. На отстрел охотхозяйства приобретают лицензии, которые в основном стоят недорого — в пределах сотен рублей; взрослый медведь или лось могут обойтись максимум 1500 р. В год на лицензии у хозяйства Муранова «Зоомир» уходит тысяч 80. Имея лицензии, охотхозяйство может уже «продавать охоту», самостоятельно устанавливая цены. Самая дорогая охота в «Зоомире» — трофейная на лося на реву. До 5 тысяч рублей охотник платит за организацию охоты и за сам трофей — от 45 до 65 тысяч. Трофейная добыча дороже, потому что на обнаружение какого-нибудь выдающегося лося егеря тратят дополнительное время, да и просто это доплата за редкость: нечасто в лесах встречаются экземпляры с рогами на 8-10 отростков. Глухарь и тетерев дешевле — 10 и 8 тысяч рублей, включая егерское сопровождение.
Некоторые охотхозяйства даже не брезгуют «промо-акциями», предлагая в подарок за путёвку на ревущего лося возможность добыть ещё и лисицу.
Нередко крупные охотхозяйства стараются не уходить в исключительно коммерческую охоту: чай, не при феодализме живём. «Южный регион» местным
охотникам, которые помогают в охотхозяйственных мероприятиях, продает путёвки за символические 10 рублей, а также даёт хорошие скидки пенсионерам. Для «коммерческих» охотников здесь выделяют участки с высокой «плотностью охоты» на зайца, куропатку, фазана, такая VIP-охота проводится в сопровождении егеря и стоит уже 2-2,5 тысячи рублей в сутки.
Желающих поохотиться хватает. Даже спад в экономике и снижение доходов не привело к тому, что в охотхозяйство стало ездить меньше людей, говорит Иван Муранов. Реально разбирающихся в охоте среди них от силы 2%, считает он. Остальные — это «стрелки», которым просто нравится оружие и хочется стрелять, но почему-то не хочется ехать на стрельбище или в тир. О довольно низком уровне подготовки желающих поохотиться клиентов говорят почти все владельцы охотхозяйств. Люди идут на тетерева на току, но не знают, как он выглядит. «Спрашиваешь его: ты почему не стрелял? — Да не было тетеревов. Были какие-то большие черные птицы», — улыбается Муранов.
Многие клиенты в последнее время стали охочими до мяса, рассказывает Муранов. Раньше лосятину (а здоровый лось — это туша в 250 кг) или не брали вообще, просили только вырезать рога, или брали только самый лакомый кусочек, а теперь забирают всё. Так ведь можно и на год себя обеспечить лесным экологически чистым мясом. В «Южном регионе» среди охотников очень во-
БизнЕс-журнАл | март | #3 2017 51
зий на лося. «И куда нам сунуться с 15 головами? К нам хотят ехать большие компании с твёрдыми намерениями добыть десяток лосей и десяток кабанов. А мы предлагаем им две головы на всех», — говорит Никита Юрков, совладелец охотничьего хозяйства «Воря». Чиновники считают так: если угодья занимают 10% от общей площади района, то охотпользователь и получает 10% поголовья, имеющегося в районе по расчётным данным. При этом не учитывается различная ситуация в охотхозяйст-вах: где-то могут подкармливать животных, проводить ветеринарные мероприятия и разводить оленей и косуль, а где-то — не делать ничего. Но лицензии все получат строго в зависимости от площади. «Такая система не стимулирует охотхозяйства увеличивать поголовье», — считает Юрков.
Лоси — это больная тема. Поголовье лосей в России в прежние периоды резко снижалось, потом вводились ограничения на добычу, и популяция возрастала, но ситуация и сегодня далека от благоприятной. На 2011 год, по данным, указанным в госпрограмме «Воспроизводство и использование природных ресурсов» (утверждена в 2013 году), численность лося составляла 711,9 тыс. — но это в пять раз меньше потенциальной. Официальная добыча лося в России в два раза меньше, чем в Финляндии и в 4 раза меньше, чем в Швеции, хотя охотничьи угодья там на порядок меньше, чем в России. Браконьерство, высокая численность волка и других хищников, ограничения по использованию искусственно разведенной дичи — вот основные причины плохого состояния наших копытных охотничьих ресурсов, указано в Программе.
А ведь и правда, копытных, численность которых в целом по стране в 6 раз ниже потенциально возможной, можно разводить. Владельцы «Вори» договорились с фермером, который теперь разводит благородного оленя на огороженной территории в пределах охотугодий. Подросших оленей выпускают в лес. Покупают их по 90 тысяч за голову, а выручить за голову удается 50-60. Однако самка оленя приносит приплод, и за несколько лет отрабатывает вложенные в неё деньги. Юрков хотел бы разводить больше оленей, чтобы можно было отстреливать в 15-20 раз больше, чем сейчас, и вывести хозяйство из финансового тупика. Вот только не вполне ясно, не будет ли Минприроды регулировать охоту и на этих животных.
С одной стороны, подобное лесное фермерство — вольерное и полувольное разведение диких копытных на зарастающих лесом лугах и полях — охотоведы считают рентабельным (по сравнению с содержанием скота на фермах) и перспективным направлением, в котором мог бы развиваться малый бизнес. С другой стороны, есть одна «закорючка закона»: пока животное в вольере, оно является собственностью владельца, но если копытный зверь содержится на вольном выпасе и кормится в лесу (что позволяет существенно экономить на содержании) — он становится охотничьим ресурсом государства, а значит, есть вероятность, что чиновники от охоты будут решать, сколько животных можно добыть и когда.
стребовано белоснежное мясо фазана — его здесь для желающих общипывают, замораживают и упаковывают. «А волков, знаете, как едят охотники? Дерутся за это мясо. Говорят, очень вкусное», — посмеивается Леонид Черниговский.
Охотпользователи, пытающиеся зарабатывать на охоте, сталкиваются с множеством ограничений. Сама по себе охота разрешена далеко не круглый год, если речь не идёт об охоте в вольерах. Заработанного на пернатых едва хватит на то, чтобы «протянуть» до открытия охоты на копытных.
ОХОТА НА КУР
Охотпользователи, пытающиеся зарабатывать на охоте, сталкиваются с множеством ограничений. Начнём с того, что сама по себе охота разрешена далеко не круглый год, если речь не идёт об охоте в вольерах. Например, весенняя охота продлится всего 10 дней. Заработанного на пернатых едва хватит на то, чтобы «протянуть» до открытия охоты на копытных, говорит Иван Муранов. А на Алтае в этом году весеннюю охоту вообще закрыли, сетует Сергей Фефелкин, директор охотхозяйства «Феникс». Она давно привлекала внимание экологов. «Этот год объявили годом экологии, — беспокоится Фефелкин. — Как бы вообще охоту не запретили».
Важное ограничение — это количество выдаваемых местными властями лицензий. Охотхозяйство «Воря», к примеру, получает на год 9 лицензий на оленя и 6 лицен-
Однако этот барьер можно отчасти преодолеть. Как пишет Алексей Данилкин в книге «Охота, охотничье хозяйство и биоразнообразие», в «Общероссийском классификаторе продукции по видам экономической деятельности» многие дикие охотничьи животные с 1 января 2015 года переведены в разряд сельскохозяйственных, что позволит фермерам в какой-то степени избежать контроля со стороны охотничьих надзорных органов. В список входят и олени — северные, пятнистые, благородные и прочие виды.
На Западе дичь давно разводят специально «под выстрел» и содержат в вольерах. В России это тоже кое-кому интересно, однако пока ещё у нас сильно предубеждение против «вальяжной» вольерной охоты на прикормленных животных, в которой процесс слишком предсказуем. Да, на Западе такая охота процветает, говорит Никита Юрков, но добавляет: «Это всё равно, что расстреливать кур в курятнике».
Элементы фермерства в том или ином виде могут сделать охотхозяйственную деятельность более устойчивой и рентабельной. Как и создание инфраструктуры (строительство турбаз, гостиниц). Но здесь охотничье хозяйство смыкается с туристическим бизнесом, для развития которого требуется много условий. Если с этим удаётся разобраться — проект будет отлично работать в комплексе: охота, рыбалка, гостиница, ресторан, экотуризм. Однако таких примеров немного, это получается преимущественно у тех, кто расположен не очень далеко от крупного города, при этом имеет свободные средства и богатые угодья, которые умеет защищать. «Южный регион» хочет идти по этому пути: на побережье Чограйского водохранилища (на территории охотугодий) Черниговские уже построили кемпинг на 60 человек и сейчас строят ещё один гостиничный комплекс для охотников. Раньше там стояли только армейские вагончики, теперь номера со всеми удобствами. Однако вовсе не всегда охотхозяйству, расположенному далеко от крупных городов, имеет смысл строить объекты для приёма гостей: к примеру, построенная «Южным регионом» гостиница в Светлограде (с рестораном) обслуживает не только охотников, но и жителей города и окрестностей. У этого охотхозяй-
ства есть преимущества в виде большой территории, природных красот, интересующих туристов, и охотничьих «манков»: здесь находится кладезь, кишащий болотной дичью, — Чограйское водохранилище на реке Восточный Маныч, где изобилие гусей, уток, куликов, ондатры. Кроме того, угодья расположены в центре Кумо-Манычской впадины, через которую мигрирует птица. За пролетными гусями и охотой за огненными всполохами многочисленных фазанов люди едут сюда со всей страны. В год охот-хозяйство посещает в среднем 2 400 человек.
Тем не менее, пока «Южный регион» работает в убыток, Черниговские вкладывают туда деньги, которые зарабатываются в других бизнесах. Они не теряют надежды сделать его прибыльным и не очень-то опасаются, что охотхозяйство окажется «чёрной дырой». «Волков бояться — в лес не ходить», — говорит закалённый охотами Черниговский.
Никита Юрков из «Вори» не верит, что сегодня охотхозяйство может выйти в плюс: ему приходится тратить на зарплаты сумму в два раза больше выручки. И пока чиновники будут решать вопросы с лицензиями и регулировать охоту, ничего не изменится. Он убеждён, что охотничьему хозяйству в России необходимо саморегулирование.
«Зоомир» для Ивана Муранова — в какой-то мере форма самозанятости. Охотхозяйство получает выручку в три миллиона при затратах в 2-2,5 миллиона в год. Жить можно, но скромно. Зато можно не покупать мясо в магазинах, иметь свободный график и хобби, сросшееся с работой, что в общем-то совсем не плохо. Алтайскому охотхозяйству «Феникс» Залесовского района удается в последние два-три года выводить охоту в плюс, до этого основную прибыль приносил сбор дикоросов. Как поясняет директор хозяйства Сергей Фефёлкин, стараются чуть дороже продавать путёвки на охоту, а расходы на содержание хозяйства не очень велики. Здесь почти 300 тысяч гектаров и большое разнообразие дичи: бобёр, выдра, заяц, лисица, рыси, набирающий популярность у охотников сурок, много птицы. На Алтае с его богатой природой ещё немало более-менее преуспевающих охотхозяйств, говорит Фефёлкин.
Разговор об охоте — это кое-что большее, чем пикантные истории о трофейных тетеревах или споры о том, имеет ли право человек убивать зверя. Если посмотреть шире, охотхозяйственная деятельность — один из способов оживить российскую самую затерянную глубинку. Там в округе есть только леса и звери, порой туда можно добраться только на вездеходе. И если найдутся охотники до того, чтобы взять в такой местности охотугодья под свою опеку, — это уже будет шансом на то, что жизнь там не иссякнет.
